скачать книгу бесплатно
– Может быть…. подумаю…. спасибо.
– Да, и сама держись от этого подальше.
Он положил трубку. И исчез из ее жизни.
Татьяна потеряла самообладание лишь на мгновение; человеком она была твердым и решительным. Где семейная записная книжка?
Знакомый на Лубянке у нее был. Миша Попов. Учились на одном курсе, хотя он был гораздо старше, так как поступил в институт откуда-то с «партийной работы». Кажется, он даже был влюблен в нее, пытался неуклюже ухаживать, но карьерные устремления взяли верх. А потом у нее уже тогда был роман с Игорем, переросший в свадьбу сразу после возвращения из Рангуна.
На эпизодических посиделках выпускников Попов не появлялся, все были уверены, что он где-то в «аппарате ЦК партии». Потом подружка шепотом рассказала, что накануне «революции 91-го» он оказался на руководящей работе «в органах КГБ».
– Как же его отчество? Ладно, буду звонить по домашнему вечером, если, конечно, сохранился прежний номер.
Татьяна почему-то была уверена, что квартиру Попов не менял, так как отец у него в свое время был крупным партийным работником и проживал в известном Доме на набережной. Такую недвижимость не меняют. Это исторический капитал.
Усидеть дома она не могла и бросилась на ближайший вещевой рынок искать Игоря – вдруг повезет? Это ее спасло.
* * *
Безуспешно проблуждав по бесконечным торговым рядам, Татьяна вернулась домой. Дверь оказалась прикрыта, но не заперта, хотя она хорошо помнила, как поворачивала ключ три раза в недавно установленном «суперзамке». Теперь он не работал. Значит, были гости. Недобрые. Первое, что пришло в голову, – про их находку узнали грабители. Значит, Игорь в беде… Боже, как все плохо! Ну зачем они связались с этими проклятыми камнями?!! Надо было отправить все это заказным Алексееву – и с плеч долой!
Видимо, «супер» оказался действительно прочным, раз его не вскрыли отмычкой, а взломали «по-черному». За дверью было тихо, но входить она опасалась. На всякий случай позвонила соседке по лестничной клетке и громко с ней поговорила о плохо работающем мусоропроводе. По ее традиционно ворчливому тону поняла, что та ничего не слышала и ничего не знает.
Зашла. В квартире все перевернуто. Диван и любимое кресло вскрыты, как брюхо потрошеной рыбы. Картины сброшены. Обои за ними сорваны. Книги «прочитаны». На кухне все специи на полу. Явно искали тайники.
Звать милицию? Но Олег этого не советовал. Может, в данном случае он прав. Так, что пропало? Конечно же, прибор; камешки, лежавшие на видном месте (а чего их прятать? она же не знала, что они какие-то особенные); еще всякая бижутерия из числа ее скромных украшений. Слава богу, документы были при ней. Если бы не пропавший прибор, можно было подумать, что орудовал мелкий воришка. А так все ясно: адрес выдал Олег или Игорь, скорее всего, под жестким нажимом бандитов…
Закрылась на цепочку и приперла дверь обувной тумбой.
Погрузилась в уборку. Ближе к ночи, когда, по ее прикидкам, Михаил должен был уже вернуться со службы домой, затаив дыхание набрала номер. Мучительные гудки. Наконец, знакомый голос.
– Слушаю.
– Миша, это я. Таня! Из иняза…Ну… как ты поживаешь?
– Узнал. Что случилось? Ты же не от скуки звонишь.
– Слушай, мы с Игорем не по своей воле попали в жуткую передрягу. Нас могут убить. Кажется, его уже похитили…
– Ты в милицию заявляла?
– Нет. Это, наверное, по части твоей организации…
– С чего ты решила? Ладно, можешь завтра подъехать в нашу приемную на Кузнецком?
– Нет, я не могу выйти из квартиры; она была сегодня взломана, замок – в хлам.
– Понятно. Говори адрес, через час буду.
Бросилась к зеркалу приводить себя в порядок.
Звонок.
– Кто?
– Михаил.
Разбаррикадировалась.
– Привет! Первой протянула руку, чтобы снять неудобный для него момент с дружескими объятиями. Он все такой же: высокий, светлые вьющиеся волосы – аккурат партработник. За спиной – проворный мужичок с кейсом, тут же начинает колдовать с дверью.
Михаил проходит на кухню, по дороге бросает взгляд на единственную комнату.
– Что, скромненько? – спросила Татьяна с невесть откуда навалившимся вызовом.
– Нормально. Давай без комплексов, – сухо ответил он и устало расположился на табурете.
– Ну, рассказывай.
Тем временем его сотрудник шустрит по квартире, что-то разглядывает, фотографирует, осторожно заглядывает на кухню, кладет ключи от нового дверного замка. На вопросительный взгляд Михаила, прервав сагу Татьяны, рапортует:
– Никаких внятных следов. Работали профи.
Михаил встает.
– Все. Извини, сегодня по любому больше ничего сделать нельзя. Отдыхаем. Завтра будь на телефоне во второй половине дня. Продолжим. Видно, что дело сложное, и нас касается лишь отчасти. Может быть, надо будет подключать другую контору. И без милиции здесь не обойтись, никто лучше нее не знает, кто кого крышует на этих ваших рынках.
– Почему «наших»? Ты сам разве на рынки не ходишь?
– Нет.
Братва
Я открыл глаза. Картинка поплыла и, наконец, зафиксировалась. Сижу, привязанный к инвалидной коляске.
В роскошном кабинете, балуясь несезонной клубникой, меня поверх огромных дымчатых очков разглядывал почти интеллигентного вида человек ненамного старше меня.
– Как отдыхали?
– Где я? Меня что, били? За что?
– Ну почему сразу «били»? Видимо, Федя малок перестарался, чтобы обозначить серьезность наших намерений, ну и доставить сюда без лишнего шума. Мы очень ждали этой встречи, чуть было не отчаялись. Но верили, что ты придешь, куда ж ты денешься от такого бабла…
– Кто вы? Развяжите меня.
Хозяин кабинета мрачно усмехнулся. – Не торопись. Мы добрые дяди, которые перераспределяют неправедные доходы реально нуждающимся людям. Робин Гуды, так сказать. Слышал что-нибудь про детский сад в Люберцах или новую больницу в Борисово? А про возобновление работы нашей метеостанции на северах и многие другие добрые дела? Так вот, это все мы. А вот кто ты, мы сейчас будем разбираться. И откуда у тебя вот эти безделушки.
Он сдвинул в сторону крахмальную салфетку. На столе красовался мой аккумулятор, вскрытый с обоих торцов, откуда выглядывали плотно пригнанные друг к другу, как зерна граната, красные и синие камни. Прям как полюса у батарейки или магнита…Но не это заставило меня подпрыгнуть вместе с каталкой: отдельно в маленькой шкатулке, которую я когда-то подарил Тане на 8 Марта, находились те самые два камешка, с которых все началось, ну а рядом красовался распотрошенный прибор.
– Как вы попали к нам домой? Что с Таней?
«Робин Гуд» поморщился. – Не надо дергаться, а то будет вава. Найти твою квартиру не проблема. Ты же, как все паиньки, ходишь с паспортом, а там штамп о прописке. Чего тут мудреного? А что с твоей Таней, мы сами хотели бы узнать. Небось, к любовнику сбежала, как увидела, что ты домой не возвращаешься. Ну, ничего, отловим. Итак, жду твою песню.
– Да ничего я не знаю!..
– С началом своей речи ты не угадал. – Мой пленитель снял очки и на вытянутой руке посмотрел на меня через них, как в прицел, причем, диоптрий в них я не заметил.
– Правда не знаю! Мы приобрели этот прибор, много лет назад в Бирме. Работали там на нашей выставке по линии Торговой палаты. Бродили по ночному рынку. Купили в лавке у китайцев. И забыли про него. А сейчас решили запустить. Аккумулятор сел и не заряжается. Решили отнести его в ремонт, стали вынимать и нашли эти камешки. А то, что и в самой батарее еще что-то есть – кивнул я на стол, – представления не имели. Иначе зачем стали бы вам ее отдавать?
– А чего ж прибежал забирать его уже на следующее утро, когда сказано было приходить через два дня?
– Потому что узнал, что в приборе еще что-то есть.
– От кого?
– От переводчика, которому отправили записку.
– Какую записку? Что за переводчик? Не морочь мне голову. Федя, загляни на минутку…
В комнату тут же впрыгнул урод, который меня встретил на рынке.
Понимая, что сейчас мне будут делать больно, я перестал дергаться и быстро перешел на деловой тон.
– Послушайте, не надо варварства, я сам хочу разобраться в этой истории. Эти камешки были прикреплены к записке, которая лежала под аккумулятором. Что в ней написано, я не знаю, она же на бирманском языке. Наш знакомый переводчик из Питера ничего не сказал о ее содержании, а только спросил, что прилагается к записке, и нет ли в аппарате еще чего-нибудь, т. к. в тексте, мол, есть намек, что прилагаемый к ней образец – это малая часть чего-то, что имеется внутри аппарата. Мы с женой обещали посмотреть и перезвонить. Ничего не нашли, и тогда я сообразил, что надо искать в аккумуляторе, потому и рванул в мастерскую, надеясь, что его еще не выбросили куда подальше. Повторяю, если бы я хоть что-то знал заранее, разве поперся бы с этим на ваш чумной рынок.
– Ишь, как ты к рыночному пролетариату неуважительно относишься. А твой переводчик кто такой и где работает?
– Профессор Алексеев, преподает в Питере на Востфаке госуниверситета.
– А он знает что-нибудь про камни?
– Разумеется. Я не скрывал, что они прилагались к записке.
– Ну-ну, ладно. Говоришь, обещали перезвонить этому толмачу?
Почуяв, что лед немного оттаял, я попытался потянуть одеяло на себя.
– Я могу вам помочь узнать у профессора, что написано в записке, прямо при вас позвоню ему, но при условии, что вы не причините вреда Тане. И вообще оставите нас в покое. А камни забирайте, они мне сто лет не нужны.
«Робин Гуд» усмехнулся. – Вот спасибо, а то я собрался было тебе их по описи возвращать. Еще и условия ставишь, а ведь можешь просто раствориться в бочке с кислотой. Во-первых, мы не собираемся обижать твою жену и, во-вторых, может быть, и оставим вас в покое, как только разберемся с этой историей. Но не ранее того. Звонить Алексееву будешь?
Я кивнул.
– А что скажешь?
– Что ничего не нашли.
– И про содержание записки спросишь, со всеми деталями, понял? Федя, подвези его к столику, товарищ в Смольный звонить будет.
– Номер телефона Алексеева у меня в бумажнике, который вы изволили изъять.
«Робин Гуд» повернулся к сейфу, достал оттуда мой бумажник, вытряхнул содержимое на стол. – Это? Действуй! И не дай тебе бог сболтнуть лишнее…
Я набрал номер. К счастью, профессор оказался дома. – Альберт Иванович, здравствуйте! Игорь. Прошу прощения, что вовремя не позвонил, забегался. Мы с Таней ничего не нашли. Может, что-то было в аккумуляторе, который я вчера заменил на новый в одной мастерской. Сегодня специально туда бегал, но его уже сдали в утиль. А что с запиской? Что там написано?
Похоже, что Алексеев не очень-то поверил в мою легенду. А насчет записки сухо ответил, что перевод пока идет трудно, поскольку, мол, текст зашифрован. Когда будет готово, обещал позвонить нам домой.
– Но я не дома! – почти крикнул я…
Тут одна рука Федора ударила по телефонному аппарату, а другая – мне по голове.
– Ты что, сука, собрался вякать? – Федя вырвал трубку и сдавил мне горло своей огромной пятерней. – Ты же только что обещал шефу не болтать лишнего…
– Ты полный идиот, – прохрипел я, откашливаясь. – Ты провалил все дело. Я собирался сказать, что меня по работе направили в командировку…
– Знаю я, чего ты хотел наблеять, Иван Сусанин хренов, считай, что ты труп!
Несмотря на боль, я про себя отметил, что Федя не лишен зачатков политграмотности, и продолжил сражаться за свою шкуру.
– Командир! – хозяин кабинета с удивлением посмотрел на меня. – Этот кретин все испортил. Теперь Алексеев знает, что со мной что-то случилось, и может сообщить куда следует… Вы же слышали, я сделал все, как мы условились, а этот ваш Федор чуть меня не убил. И вообще, развяжите меня, вы же не думаете, что я на вас наброшусь или куда-нибудь сбегу.
Мой палач зарычал оправдания, но «Робин Гуд» прервал наш дуэт.
– Что там в записке?
– Перевода пока нет и теперь не будет, благодарите этого, – кивнул я на Федора. – К тому же, там вроде бы шифр.
– Брешет! – гаркнул насильник.
– Молчать оба! – зло бросил хозяин кабинета, встал к нам спиной и склонился над гигантским глобусом, в котором был встроен бар. – Федор, развяжи его и можешь идти, но недалеко…
– Константин Георгиевич… – осуждающе простонал тот и с отвращением выполнил команду.
– Ну и что ты скажешь в свое оправдание? – спросил меня тип, оказывается, обладающий вполне приличным именем.
– Я думаю, что камешки, прикрепленные к записке, предназначались хозяину лавки или кому-то из его людей в качестве образца или аванса, а в записке была инструкция, что делать с содержимым аккумулятора. И что бы там ни было написано, сейчас, через столько лет, для нас не имеет ровно никакого значения. Поэтому максимум, что теперь можно предпринять, – это попытаться выгодно реализовать содержимое аккумулятора.
– Резонно, – заметил мафиози. – А с тобой что делать?
– А меня отпустить, взяв слово не болтать, что я с удовольствием сделаю, так как это в моих интересах.
– Блестяще! – хмыкнул он, смешивая себе коктейль. – Теперь слушай меня. Твоя жена, по всей видимости, вскоре будет поднимать на ноги ментуру, они начнут трясти рынки, где ничего не найдут, объявят тебя в розыск, и, опять же, не найдут. А ты тем временем будешь гостить у нас.
– Но вы же обещали!.. – с негодованием начал я.
– Во-первых, я ничего не обещал, во-вторых, мы с тобой еще в самом начале пути. К примеру, скажи мне, много ли в этой твоей Бирме таких камешков?
– На рынках – горы. А где добывают, – не был, но слышал, что люди там просто ходят по рубинам, мелочь не берут, ловят что покрупнее.
