скачать книгу бесплатно
– Нет, не надо, – ответила Настя. – Спокойной ночи.
Мы все же не уехали сразу. Постояли, подождали пока она дойдет до подъезда, поднимется на свой этаж. В слабо освещенных окнах угадывался ее размытый силуэт.
Потом водитель доставил к дому меня. Прежде чем выйти из машины, я посмотрел на часы – стрелки показывали почти три часа ночи. Следовательно, мой рабочий день длился сегодня двадцать два часа. Славно потрудился, однако…
Попрощавшись с водителем, я шагнул в темноту подворотни.
– Стойте! А цветы?
Я вернулся назад, достал из багажника забытый Настей букет.
– Умаялась бедная, не до цветов, – улыбнулся водитель.
– Ничего, завтра верну, – пообещал я. – За ночь не завянут.
– Вы только в воду не забудьте поставить. А то жалко, если пропадут: такие красивые.
Тяжелые бутоны на крепких стеблях и в самом деле были красивы. Только острые шипы неприятно кольнули ладонь. И эта боль, и легкий запах, идущий от нежных лепестков, внезапно напомнили мне о чем-то далеком, мимолетном, давно, казалось бы, уже забытом…
* * *
– Красивые цветы, – заметила женщина, стоявшая рядом в вагоне метро. – Сколько же они сейчас стоят?
– Целое состояние… – охотно ответил за меня подвыпивший мужичок, двумя руками держась за блестящий поручень.
Я промолчал, только улыбнулся им обоим.
С букетом красных роз, я ехал к Ане. Она пригласила меня к себе – вроде бы что-то там надо было починить. Я уже много раз бывал у нее в гостях, с цветами и без, но сегодня мне почему-то захотелось подарить ей эти красные розы.
На улице слегка подмораживало, кое-где по обочинам тротуара лежал свежевыпавший снег. И я изрядно продрог, пока, наконец, добрался до ее дома.
Аня встретила меня в коротком изящном платье на тоненьких бретельках. Увидев букет, восторженно изумилась: «Ух, ты!» Она удивительно искренне умела радоваться жизни. И эта ее открытость и непосредственность умиляла меня. Может быть потому, что сам я привык подавлять любые эмоции. Поскольку не хотел выглядеть слабым.
Я обнял ее и почувствовал, как соскучился. Хотя не виделись мы всего три дня… Знакомый аромат духов, нежное тепло ласковых губ закружили голову, и сердце мое затрепетало от счастья. Снова мы были рядом, снова вместе, чего же еще можно желать?
– Есть хочешь? – спросила Аня, подрезая ножницами стебли роз, прежде чем опустить их в большую вазу.
– Потом… Что у тебя тут поломалось?
– Кран на кухне. Смотри.
Она повернула вентиль, кран фыркнул, ударил в раковину прозрачной тугой струей и внизу, у самого основания забил маленький тонкий фонтан.
– Все ясно, – с видом знатока сказал я, – это прокладка. Есть у тебя какой-нибудь инструмент?
Мы достали с антресолей зеленый пластмассовый ящик, в котором хранилась всякая хозяйственная утварь. Порывшись, я обнаружил там разводной ключ и набор водостойких прокладок. Теперь можно было приступать к работе.
Я перекрыл воду, открутил смеситель, заменил старую затвердевшую прокладку на новую. Потом снова открыл кран и убедился, что утечки нет. Довольный собой, убрал инструмент обратно в ящик и отправился в ванную мыть руки. Хозяйка отблагодарила меня долгим горячим поцелуем.
Тут надо признать, что в итоге слесарем я оказался неважным. Через неделю кран этот снова потек и Ане все же пришлось вызывать настоящего сантехника. Но свою минуту славы я в тот день получил.
Покончив с работой, я переключил внимание на хозяйку. Она сегодня выглядела как-то по-особенному привлекательно. Короткое облегающее платье подчеркивало безупречность фигуры. Длинные распущенные волосы мягко струились по открытой спине. Я подошел ближе, взял за руку, убрал светлую прядь со щеки, прильнул губами к ее губам.
– Обними меня, – чуть слышно произнесла она.
Я сомкнул руки у нее за спиной, прижал к себе, ощутив нежное живое тепло и упругость гибкого молодого тела.
– Крепче, – снова прошептала Аня. – Еще крепче…
Стиснув в объятиях, я приподнял ее, оторвал от пола.
Она откинула голову назад и, встряхнув волосами, рассмеялась.
– Хоро-шо-о!
– Я мог бы еще сильнее… Но боюсь тебя раздавить.
– Не бойся.
Аня задернула шторы, в комнате воцарился легкий загадочный полумрак. Достав из шкафа белье, она принялась стелить постель. Короткое платье, прильнув к телу, сделалось еще меньше и стало понятно, что под ним ничего нет. Я наблюдал за ней, сидя в кресле. Она делала свою работу медленно, не спеша, словно давала мне время насладиться этим искушающим соблазном.
Потом ураган страсти стремительно подхватил нас, соединил воедино, закружил и унес далеко-далеко: туда, куда проникнуть можно только вдвоем; туда, где счастье безмерно и безгранично; туда, куда каждый снова и снова стремится вернуться, но, многим, увы, это уже не суждено.
…Мы лежали на смятой постели и медленно приходили в себя. Постепенно дыхание стало ровным, разгоряченные тела остыли, сонная нега смежила наши веки. Не знаю, сколько длилось это блаженное состояние абсолютного покоя, но первое, что почувствовал я, когда открыл глаза – это голод. Жутко захотелось есть.
Набросив одежду, мы отправились на кухню. Аня достала из холодильника мой пакет, в котором я принес вино и кое-какие продукты. Мы разложились на столе, нарезали сыру, колбасы, сделали бутерброды. Вооружившись штопором, я открыл бутылку.
Аня хозяйничала на кухне в простом домашнем халате и шлепанцах. Волосы она собрала на затылке и закрепила заколкой. Этот ее простецкий вид вызвал у меня прилив нежности. Я вдруг почувствовал, что мы стали по-настоящему близки.
– Смотри, что на улице делается, – сказала Аня.
Я повернулся к окну и увидел белую снежную круговерть. Множество легких снежинок падало с неба на землю, устилая белым пушистым ковром все вокруг. Ветер то лихо закручивал снежные вихри, то внезапно стихал; и было так уютно смотреть из окна на эту первую метель, ощущать через двойное стекло холодное дыхание наступающей зимы; и знать, что ты не один, что рядом с тобой есть дорогой и близкий человек, который бесконечно предан тебе.
– Давай организуем ужин в постели? – предложил я.
– Для ужина еще рановато… Может обед?
– Обед в постели – это не звучит. Это как-то слишком приземлено.
– Хорошо, – согласилась Аня. – Пусть будет ужин.
Мы устроились на разобранном диване, взяв с собой по бокалу вина. Поднос с закуской пристроили на вытянутых ногах, прямо поверх одеяла.
– За что пьем? – спросила она.
– Не знаю… За все хорошее.
– Давай выпьем за мечту.
– Давай.
Мы чокнулись и пригубили терпкое темно-красное вино. Аня была уже без халата. Я залюбовался ее идеальной фигурой. Она походила на ожившую мраморную статуэтку. Лунная гладкая кожа, высокая грудь, водопад светлых волос, льющихся по спине… Вино закружило голову, душа наполнилась радостью и живым теплом.
– Хочу спросить… – Аня смутилась. – Откуда у тебя этот шрам на ноге? И вот здесь, на предплечье…
– Шрам? Ах, это! Да так…
Я почему-то растерялся. Слишком уж не вовремя прозвучал этот вопрос.
– Не хочешь отвечать? – в голосе Ани послышалась обида.
Я обнял ее, прижал к себе и поцеловал.
– Не хочу… Не могу сейчас об этом. Потом как-нибудь, ладно?
Мне действительно не хотелось начинать этот разговор. Не ко времени он и не в тему. Это так глубоко сидело во мне, что не стоило без нужды ворошить. Нет, потом, потом…
Нагнувшись, я взял с пола бутылку вина, налил в опустевшие бокалы.
– Хорошо, – отпив глоток, сказала Аня, – тогда я задам тебе другой вопрос. Но имей в виду, если ты и на него не ответишь, я точно обижусь.
– Задавай, я готов, – шутливо отрапортовал я, обнимая ее за плечи.
– Как ты ко мне относишься?
Признаться, я не ожидал такого серьезного вопроса. Она смотрела на меня выжидающе, с легким прищуром и в ее глазах таилось любопытство. Мы еще никогда, со дня нашего знакомства не говорили так откровенно.
– Я тебя обожаю, Анечка… Ты самая лучшая девушка во вселенной. Надеюсь, такой ответ тебя удовлетворит?
– Ну, как тебе сказать…
– Ладно, – я отставил в сторону шутливый тон. – Я люблю тебя… Это правда.
– Правда-правда? – в глазах ее вспыхнул лукавый огонек.
– Да.
Она прильнула ко мне, поцеловала и произнесла чуть слышно:
– И я тебя тоже.
Мы снова забылись в горячечном сладостном бреду, и опять пред нами распахнулась бездна. Обнявшись, мы полетели в нее, шепча и выкрикивая какие-то непонятные слова; исступленно даря и принимая любовные ласки; все крепче и крепче сжимая, друг друга в объятьях, словно боясь навек потерять. Наши души рвались из разгоряченных тел на волю, пытаясь воспарить, соединиться и навсегда улететь в мир вечной любви. Но земные законы не давали нам этого сделать, и мы, в конце концов, обессилев, оставили эти попытки…
За окнами незаметно стемнело, в доме напротив, зажглись огни. Мы тоже включили ночник. Лежали, болтали о чем-то беспечно. Потом умолкли… Я взглянул на Аню и заметил, что она загрустила.
– Ты чего?
– Надо уезжать, – вздохнула она.
Я почувствовал смутное беспокойство. Как-то так вышло, что мы старались избегать этой темы. Хотя еще в день нашего знакомства, она сообщила мне, что собирается уехать за рубеж. Навсегда… Поначалу это не сильно меня огорчило. Потом я к этому привык – как привыкает человек к мысли, что когда-нибудь обязательно умрет. А поскольку не было обозначено какого-то конкретного срока, то все это казалось таким далеким, нереальным. Мало ли что еще может произойти? Может все само собой рассосется.
– Это для тебя так важно? – избегая смотреть ей в глаза, произнес я.
– Да… – ответила Аня. – Важно.
Мы опять замолчали. Я не знал о чем говорить. Я вообще боялся даже прикасаться к этой теме. Ведь она означала одно – неминуемую разлуку.
– Мне уже двадцать лет, – тихо произнесла Аня. – Мое время уходит. Еще два-три года – и все… Можно будет забыть о карьере.
– А здесь? Ты же танцуешь в известном на весь мир театре… Неужели здесь нельзя заявить о себе? Попытаться пробиться…
– Здесь? – она усмехнулась. – Нечего и думать… Быть все время на вторых ролях, до пенсии прозябать в кордебалете? Нет, не хочу… «New York City Ballet» – вот моя мечта.
– Что это?
– «Нью-Йоркский городской балет». Одна из самых известных балетных трупп мира. Была создана, кстати, нашим соотечественником, основателем американского балета Джорджем Баланчиным.
– Туда ведь так просто не попадешь? На что ты рассчитываешь?
– Да, туда очень сложно попасть, не имея так называемой школы Баланчина, которая сильно отличается от русской. Но, во-первых, у меня есть знакомый преподаватель американец, а во-вторых, родственные связи в руководстве театра… Так что это не просто мечты, а вполне реальные планы. К тому же, у меня уже есть приглашение, и не воспользоваться таким шансом – просто глупо.
Она говорила, и эти слова каплями раскаленного воска обжигали мою душу. Простая истина вдруг открылась мне: чтобы остаться с ней – я должен уехать!.. Так и только так. Иного не дано… Но куда я поеду? В страну, где всё мне чужое: люди, природа, жизненный уклад… И языка толком не знаю. Что я в этой Америке делать буду?
Я ощутил себя витязем на распутье: куда ни пойди – всюду погибель…
5
В монтажной царил полумрак, за окнами хмурилось осеннее низкое небо. Ветви клена, качаясь под ветром, густо роняли нарядные оранжево-красные листья, один из которых, перевернувшись в воздухе, прилип к мокрому оконному стеклу и затрепетал, как бабочка.
Я оторвался от монитора и, зажмурив глаза, устало потер пальцами веки. Который час уже мы вместе с Юлей сидели за монтажным столом, пытаясь из огромного количества разнообразных кадров, собрать единый сюжет. Юля – опытный монтажер, мне нравится с ней работать. Ее тонкие пальцы легко порхают над клавиатурой. Она напоминает мне пианистку за фортепиано. К тому же Юля недурна собой: голубоглазая, стройная, светловолосая… Я смотрю на нее, на экран с крупными планами Насти и невольно ловлю себя на мысли, что, в общем-то, неплохо устроился. Столько вокруг красоты, с которой ты вольно или невольно соприкасаешься, а тебе еще и деньги за это платят…
Ролик уже почти полностью собран. Осталось только почистить его, подогнать кадры под голос и музыку, добавить немного графики – и можно сдавать заказчику. Сегодня генеральный директор компании «Монолит» хотел лично приехать, чтобы посмотреть то, что у нас получилось.
Собрали и озвучили ролик мы достаточно быстро. Дольше ждали оператора из Финляндии, пока он там проявлял исходники. Я очень сильно переживал, по этому поводу – как бы чего не вышло. Ведь всякое бывало… Случись что, как потом с заказчиком рассчитаться? Но, слава богу, все прошло удачно, без брака. И кадры хорошие, и качество на уровне. Теперь дело было за малым – смонтировать и сдать.
В отличие от съемочного периода – очень нервного, суматошного – монтажный период, одна сплошная благодать. Работай себе тихо, спокойно, получай эстетическое наслаждение. Особенно если материал подходящий и монтажер проверенный, опытный, понимающий тебя с полуслова.
– Юль, давай все-таки этот кадр переставим… Поменяем местами: пусть вначале она бежит в профиль, а потом в три четверти… Потому что дальше у нас крупным планом лицо ее идет… Так мне кажется лучше будет, как ты считаешь?
Юля, кивнув головой, меняет кадры.
– И вот здесь, немного почище давай сделаем переход с общего плана на средний. Видишь, где она рукой движение делает… Надо поймать его и совместить по фазе…
Мне комфортно работать с Юлей, у нас с ней полное взаимопонимание. Не надо тратить время и нервы на то, чтобы объяснить очевидное… А ведь встречаются среди ее коллег и такие, кто считает себя умнее режиссера. С такими монтировать – одно мучение.
Заказчик приехал вовремя. Мы как раз заканчивали собирать ролик. Скинув пальто, Станислав уселся вместе с нами перед монитором.
– Сколько секунд? – спросил он.
