скачать книгу бесплатно
, а не обратиться в пепел навечно!
– Не-е-ет! – зазвучал скрипучий голос. – Гадкий ками! Простой лис, пожелавший стать богом, но внутри ты такой же, как мы. Жалкий, жалкий лисёныш! Предатель своего рода…
Он ударил юрэй, прерывая нескончаемый поток брани. Тёмная кровь брызнула на одежды Юкио, и кицунэ, взглянув на свою руку, стряхнул на пол капли, оставшиеся на белоснежных когтях. Вспыхнули голубые языки лисьего пламени, и от разорванного тела призрака осталась лишь горсть пепла.
Хозяин святилища достал из рукава платок и вытер пальцы – он не любил марать руки, но эта юрэй разозлила его. Он нёс ответственность за смерти жителей на территории, относящейся к Яматомори, и за беспорядки, которые устраивали ёкаи и другие духи в городе. Кто-то посмел нарушить спокойствие в Камакуре, и это нужно было как можно скорее исправить.
Снова взглянув на тела, Юкио поморщил нос и склонил голову набок – от жертв исходил странный запах, более сильный, чем от людей, принявших обычную смерть. Божеству запрещалось прикасаться к мертвецам и осквернять себя, поэтому кицунэ лишь осмотрел мужчину и женщину: под их кожей тёмной паутинкой расползлись кровоподтёки, а волосы стали такими же чёрными, как тени в доме, хотя оба казались людьми преклонного возраста. Это убийство выглядело необычным для мстительного духа, но с юрэй никогда нельзя быть уверенным, какой способ они выберут в следующий раз, поэтому Юкио не удивился.
Перед уходом хозяин святилища сжёг тела лисьим огнём, чтобы на запах не сбежались другие ёкаи.
* * *
Сменив верхнюю одежду, испачканную густой тёмной кровью, на новое хаори цвета глицинии, Юкио взял футляр с кисэру и вышел в сад.
Запахи смерти и испорченной рыбы всё ещё преследовали кицунэ, но прохладный ночной ветер, который приносил с собой сладкий аромат цветущей вишни, помогал стереть воспоминания о походе в городские трущобы. И всё же мысли о юрэй не отпускали Юкио: этот призрак вёл себя слишком дерзко с Посланником богини Инари, а такое поведение низших существ было недопустимо!
Хозяин святилища выдохнул и достал из футляра трубку – хотел закурить, но сзади послышался звонкий голос тануки:
– Вы опять ходили в город один?
Кэтору подобрал с веранды скомканное хаори, на которое попали брызги крови, и принюхался.
– Отвратительно! Что за мерзкий запах?!
– На торговцев рыбой напала юрэй, – ответил Юкио, прокручивая кисэру между пальцев. – Она их убила.
– Юрэй? Давно они не объявлялись в городе. Нам стоит ждать неприятностей?
– Пока не знаю. С завтрашнего дня выясняй у каннуси Кимуры и оммёдзи Итиро все подробности случаев с ёкаями и призраками, пусть подмечают любые детали.
– Хорошо, но такой переполох из-за одной юрэй? – Кэтору повесил испорченное хаори на руку и подошёл к хозяину. – Вы напряжены и собираетесь курить посреди ночи… Этот призрак что-то вам сказал?
– Ничего такого.
– Но я же вижу!
Юкио убрал кисэру обратно в футляр и посмотрел на юношу сверху вниз, раздражённо вильнув хвостами.
– Не переходи границы.
Повисла неудобная тишина, которую нарушали лишь негромкие всплески воды – карпы резвились в пруду, занимающем неглубокую лощину рядом с домом.
Общение хозяина и слуги должно было ограничиваться беспрекословным послушанием второго, но Кэтору никогда не считал себя обычным слугой, поэтому часто поступал так, как ему заблагорассудится. Вот и сейчас он насупился и промолчал, сохраняя свою гордость.
Ещё немного постояв в тишине, тануки развернулся на пятках и пошёл в сторону ритуальных ворот, намеренно задевая деревянными сандалиями возвышающиеся над тропинкой камни и оставляя за собой звонкий шлейф шагов.
– Не забудь сжечь одежду! – сказал ему вслед Юкио, приподнимая уголок губ в доброй ухмылке. Хоть Кэтору и жил на свете уже больше ста лет, он всё ещё походил на подростка. Впрочем, остальные оборотни-тануки, которые встречались хозяину святилища, вели себя точно так же: в любом возрасте они казались хитрыми плутами и вечными детьми, считающими шутки над людьми лучшим развлечением на свете.
Когда тень Кэтору растворилась в сером тумане, что стоял полупрозрачной стеной за ториями, Юкио направился в сторону обрыва – именно там находилась граница с лесными владениями ёкаев, поэтому ежедневный обход был необходимым ритуалом. Кицунэ дошёл до крутого склона, который возвышался над тайным садом, и прыгнул, с лёгкостью цепляясь за каменистые выступы. Вскоре он оказался наверху и, отряхнув одежду от пыли, побрёл в сторону кусочка звёздного неба, виднеющегося в просвете между кронами.
Два голубых огонька летели рядом с Юкио и освещали путь, что пролегал рядом с глухой лесной чащей, откуда доносился тихий шёпот блуждающих в темноте душ. Потревоженные лисьим светом, призраки в страхе прятались за деревьями и растворялись в серой дымке, стараясь поскорее скрыться с глаз хозяина святилища Яматомори.
Дойдя до обрыва, Юкио вновь оторвался от земли и оказался на крепкой ветви клёна, на которой любил проводить бессонные ночи. Прислонившись спиной к стволу, он спустил одну ногу и хвосты вниз и закурил, держа кисэру тремя пальцами, – тепло разливалось в груди, и кицунэ даже прикрыл глаза от наслаждения. Он часто наведывался сюда под предлогом обхода своих территорий, но на самом деле ему просто нравились шёпот ветра среди листьев и жёлтая река из городских огней вдалеке, за обрывом. Эти виды дарили, хоть и на короткое время, ощущение свободы.
Со стороны склона, по которому можно было спуститься к верхнему ярусу святилища, послышался шорох, и Юкио навострил уши, вглядываясь в темноту. Кто-то шумно дышал, цеплялся за корни и с несвойственным простым смертным упорством продолжал взбираться всё выше.
Скрип веток, прерывистое дыхание и глухой стук – тёмная фигура, выбравшись на ровную поверхность недалеко от дерева, на котором находился кицунэ, упала в траву.
Юкио сидел неподвижно, скрываясь за густой листвой, и наблюдал. Запах нарушителя показался ему необычным: пахло влажной землёй и цветочным мылом, и этот запах с трудом перекрывал резкий аромат измельчённых цветов бэнибана
, которые использовали при окрашивании одежды.
Человек внизу поднялся на ноги и подошёл к обрыву.
– Красота… – прозвучал женский голос, который Юкио уже слышал раньше.
В свете звёзд, то и дело скрывающихся за облаками, он разглядел невысокую фигуру, облачённую в традиционные одеяния мико – белое косодэ
с широкими рукавами и ярко-красные штаны – хакама. Девушка развязала накинутый через плечо тканевый свёрток и разложила на земле какие-то предметы. Взяв свечу, она попробовала высечь искру из двух камней, но из-за ветра или недостаточного умения огонь никак не занимался.
Юкио склонил голову набок и взглянул на фитиль – в его глазах мелькнул янтарный отблеск, и свеча вспыхнула голубоватым огнём, который сразу же успокоился и приобрёл желтоватый оттенок обычного пламени.
Этого оказалось достаточно, чтобы девушка вздрогнула и обернулась, будто искала кого-то в темноте, но кицунэ по-прежнему скрывался за кленовыми ветвями – она не могла его увидеть. Ещё немного посмотрев по сторонам, служительница наконец успокоилась и поставила свечу на землю: огонёк осветил небольшой клочок белой бумаги, кусок угля и обломанную цветущую ветку алой камелии – последней в этом сезоне.
Устроившись на коленях, девушка нагнулась и начала рисовать.
Не спуская глаз с неожиданной гостьи, Юкио докурил и спрыгнул с дерева, бесшумно приземляясь рядом с ней. Она водила по бумаге углём, вырисовывая контуры ветви камелии, над которой светила луна, наполовину закрытая облаками.
– А я всё ждала, когда вы раскроете себя, – сказала служительница и повернулась лицом к Юкио, кажется, немного удивившись, что перед ней предстал сам хозяин святилища, и прошептала: – Господин.
– Любопытно. Ты знала, что я здесь?
– Чувствовала, что за мной кто-то следит.
Девушка оставила свою картину и поднялась на ноги, чтобы поклониться ками. Теперь он узнал её – новенькая акамэ, с которой Юкио столкнулся несколько дней назад, только сейчас она выглядела по-другому: вместо порванного кимоно – облачение мико, а вместо спутанных прядей – простая причёска с убранными в низкий хвост чистыми волосами, от которых и пахло цветочным мылом.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Юкио, как бы невзначай заглядывая ей за спину.
– Если вы всё это время следили за мной, то и сами знаете.
– А ты не боишься дерзко разговаривать с ками.
– На самом деле боюсь, но уже привыкла это скрывать. – Она посмотрела в его горящие глаза так спокойно, будто ей доводилось встречать божеств каждый день.
– Твоё сердце бьётся размеренно, хотя вокруг тёмный лес, а перед тобой пятихвостый кицунэ. Любой другой уже дрожал бы от страха.
– Если человек боится собак, он должен сделать вид, что это не так: дышать медленно, думать о чём-то постороннем, тогда собака не набросится. Но страх ведь всё равно никуда не исчезает, просто с ним свыкаешься.
Юкио удивлённо посмотрел на акамэ, чуть приподняв светлые брови, – ему впервые доводилось общаться с человеком, который не заискивал и не падал на колени при виде ками, а просто говорил, будто между ними не было никаких различий.
Пройдя мимо девушки, хозяин святилища остановился около разложенной на земле бумаги васи, на углах которой лежали небольшие камни. Рядом на ветру танцевала свеча, отбрасывая на чёрно-белый рисунок изогнутые тени, но даже от таких сильных порывов она не гасла: её поддерживала магия кицунэ.
– Эта картина написана весьма неплохо! – сказал Юкио, разглядывая плавные линии. – Увядающий бутон камелии, осыпанный звёздами весеннего неба. Ветвь скоро погибнет, но останется на этом свитке как напоминание, что однажды снова придёт зима и под снегом распустятся цветы.
Встав рядом с хозяином святилища, девушка взглянула на своё творение и вдруг рассмеялась, звонко и по-настоящему, таким смехом, от которого Юкио и самому захотелось улыбнуться. Только он никак не мог понять, что было смешного в его словах.
– Вы и правда всё это почувствовали, когда посмотрели на рисунок? Знаете, я ничего такого не имела в виду. Просто хотела забраться сюда и посмотреть, насколько красивый вид открывается с этого обрыва, а по пути сорвала с куста в саду последнюю ветку с цветами и заодно стащила у господина Итиро свиток чистой бумаги, потому что всего пару раз в жизни держала настоящую васи в руках. Да и уголь было нелегко достать из общего очага так, чтобы никто не заметил.
– Вот как. За мелкое воровство в Яматомори полагается наказание – десять ударов палкой.
Прищурившись, Юкио оглядел акамэ и прокрутил в длинных пальцах чёрную трубку, словно обдумывая какую-то мысль, но на самом деле ждал, что же она ответит.
– Это единственное место во всём святилище, где я могу рисовать. Не думаю, что вы прикажете наказать меня. – Девушка отодвинула камни носком соломенной сандалии и подняла картину с земли. – Недавно вы позволили мне не называть своё имя, хотя вполне могли заставить его сказать. Кажется, вы не такой, как остальные ёкаи, которых я встречала.
В темноте её большие глаза казались чёрными, словно уголь, которым она наносила штрихи на бумагу, и в них ярко горел красноватый отблеск – вечное напоминание о даре богини Инари.
– Возьмите, раз вам понравилась камелия. – С неглубоким поклоном она протянула свиток. – Надеюсь, этого хватит, чтобы вы закрыли глаза на мелкую кражу.
Юкио часто получал подношения, среди которых была не только еда, но и дорогие вещи, а иногда даже картины, написанные прославленными художниками. Но сейчас казалось, что ему впервые дарят нечто особенное.
– Как тебя зовут? – снова спросил он, принимая подарок.
Акамэ улыбнулась и подняла с земли ветку камелии, с которой тут же сорвался алый цветок и упал им под ноги.
– Я живу с другими мико в одной комнате, поэтому простите, мне уже нужно идти, иначе меня хватятся.
– Что ж. Тогда я буду называть тебя Цубаки
.
– Как хотите, господин Юкио-но ками.
И она, подарив ему благодарную улыбку, подхватила с земли свои немногочисленные вещи и побежала в сторону склона, по которому совсем недавно поднималась сюда. Схватившись за корни, акамэ начала спускаться и вскоре растворилась в туманном мареве ночи.
Развернув свиток, Юкио увидел, что уголь во многих местах смазался, а контуры заплыли, но всё же намётанный глаз сразу определил: художник, создавший эту картину, обладал несомненным талантом.
Кицунэ положил табак в трубку и снова закурил, смотря с высоты на треугольные крыши залов Яматомори и на одинокого священника, который нёс жёлтый фонарь, спеша вернуться в свои покои.
Для того чтобы заслужить место подле богини Инари, Юкио должен был очистить город от призраков и ёкаев, нарушающих спокойствие смертных. В одиночку выискивать их трудно, но если под рукой окажется способная акамэ, то дело пойдёт значительно быстрее.
Хозяин святилища провёл пальцами по шершавой бумаге васи и выпустил тонкую струйку дыма:
– Цубаки, ты появилась очень вовремя.
Глава 11
«Я не отдам её в чужие руки»
Остановившись около резиденции известного в Камакуре самурайского клана Такэда, Юкио сжал в руке эма и принюхался. Запах скверны плотным потоком вытекал из приоткрытых красных ворот, на которых белым мелом были начерчены две решётки-доуман
, а по краям дверей висели талисманы с алыми надписями, от которых веяло слабой магией оммёдзи. Казалось, люди, что жили здесь, готовились к приходу призрака.
Перешагнув через рассыпанную на земле дорожку из соли, Юкио зашёл во двор и оглядел просторную территорию: впереди стоял главный дом с красными столбами и украшенной позолотой крышей, а от него в обе стороны расходились другие постройки, гораздо ниже и неприметнее, – вероятно, там жили дальние родственники семьи или слуги. В центре двора пространство пустовало, не заполненное ничем, кроме выложенных камнями тропинок и редких деревьев, покрытых молодой зеленью.
Идиллию этого места нарушали лишь неподвижные тела, которые лежали повсюду: кто-то разлил ведро воды у самого входа и упал прямо в растекающуюся на песке лужу, кто-то сидел на веранде, опустив голову на грудь, кто-то распластался на деревянных ступенях, ведущих к главному дому…
Юкио приблизился к одному из мертвецов и заметил, что его кожа посерела точно так же, как и у погибших недавно рыбаков, а волосы стали тёмными, словно уголь. Тела находились в плачевном состоянии, как будто кто-то вытянул из них душу, оставив лишь пустую оболочку.
Послышался тихий жалобный плач, и кицунэ направился дальше, обходя мёртвых людей и приближаясь к дому с алыми столбами. Когда он вошёл, перед ним предстала печальная картина: молодой мужчина, одетый как богатый наследник, сидел в центре комнаты и прижимал к себе бездыханную женщину, чьи волосы были столь длинны, что чёрными змеями разметались по татами.
– Такэда Горо? – позвал Юкио, догадываясь, что именно об этом человеке упоминалось в эма, которую оставил в Яматомори сегодня утром один из представителей клана Такэда. – Вы меня слышите?
Но мужчина будто ничего не видел и не слышал, продолжая обнимать женщину и тихо стенать.
– Вы можете рассказать, что здесь произошло? – ещё раз заговорил хозяин святилища и встал рядом с молодым господином, нависая над ним, подобно горе, закрывающей свет солнца.
– Моя жена… А-а-а… – продолжал рыдать Такэда Горо, и в его пустых, остекленевших от ужаса глазах Юкио не заметил и толики разума.
Мужчина словно сошёл с ума.
Рядом с ним на татами лежал круглый веер-утива, и кицунэ нахмурился, стоило ему вдохнуть запах тёмной ауры мстительного духа, оставшейся на этой вещи. Хозяин святилища тут же достал шёлковый платок и завернул в него находку, убирая в широкий рукав. Такой веер, наполненный обидой и тьмой, мог облегчить поиски призрака, если бы за дело взялась акамэ.
– Обратись вы к богине Инари раньше, то беды можно было избежать, – заметил Юкио и положил на лакированный сундук тканевый амулет. – Держите омамори рядом с сердцем, он принесёт облегчение.
Такэда Горо не ответил и прильнул к плечу своей жены, пряча лицо в её волосах.
Это, несомненно, была работа ещё одной юрэй. Юкио, оставив единственного выжившего наедине со своим горем, вышел из резиденции и направился в сторону главных улиц, куда вёл ещё не исчезнувший до конца запах сбежавшего призрака.
* * *
Возвращаясь из Камакуры на закате, хозяин святилища остановился около торий, ведущих к тайному саду, и прислонился спиной к серым воротам, наблюдая за тем, как алое солнце медленно опускается за соседний холм, оставляя на небе разводы цвета лепестков вишни.
Он снова не успел. Погибли люди, а отыскать призрака, совершившего это преступление, в городе так и не удалось: юрэй слишком хорошо замела следы, и на оживлённых улицах её запах сразу растворился среди прочих не самых приятных запахов.
Теперь Юкио стоял у входа в свой сад, раздражённо виляя хвостами, и уже нащупывал в рукаве футляр с курительной трубкой. Новости о падении клана Такэда скоро распространятся по Камакуре, и тогда среди жителей может начаться паника. Если всё так продолжится, то богиня Инари будет им недовольна…
Размышления прервал неожиданный звук. Дёрнув ушами, Юкио повернулся и прислушался: с нижнего яруса святилища доносились звонкие удары, словно кого-то подвергали телесному наказанию. Хотя в Яматомори разрешалось применять силу к младшим служителям за серьёзные проступки, но всё же кицунэ не поощрял подобное, поэтому тут же оправил рукава кимоно и двинулся в сторону внутренних дворов, где жили мико.
В этой части святилища повсюду на натянутых верёвках сушились белые косодэ и красные хакама, и Юкио, скрываясь за длинными тканями, подошёл ближе к источнику звука. В середине двора, рядом с каменным колодцем, находился оммёдзи Итиро, а перед ним, высоко подняв подбородок, стояла Цубаки. Мужчина замахнулся и ударил акамэ по щеке.
– Бесполезная! – сказал он, и над Яматомори вновь разнёсся звон удара. – Знаешь, сколько я за тебя заплатил?!
Снова пощёчина, и на этот раз Цубаки отвернулась, зажимая нос пальцами, – на землю закапала кровь. Другие мико собрались у входа в бани офуро
и, прячась за хлопающими на ветру тканями, шептались. Одна из них, видимо, старшая, вышла чуть вперёд и, скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдала за избиением.
– Ищи! – проговорил сквозь зубы Итиро и сунул в лицо девушке какую-то тряпицу.
