скачать книгу бесплатно
Помогают эти враки
Угодить и угадать.
Это даже интересно
Все на слабого свалить
Получается чудесно —
Угадать и угодить!
Когда Феликс вырос, он решил отомстить тем, кто его обижал и над ним смеялся. Поэтому он сделал все, чтобы попасть во дворец и всеми правдами и неправдами войти в доверие к глупому сыночку императора. Таким он считал принца Дунь-Дуня. Феликс знал всякие иностранные словечки и был большим модником. Он обожал наряжаться в дорогие одежды самых известных марок, а его коллекция галстуков была самой большой не только во дворце, но и во всем царстве.
Галстуков было видимо-невидимо! Всех расцветок и всех известных фирм. Но ему все казалось мало. Все знали об этой его страсти, и каждый, желая угодить будущему главному министру, преподносил ему в подарок очередной очень модный галстук.
И вот этот Феликс стал внушать маленькому Дунь-Дуню, что тот уже вполне взрослый и смело может заменить на троне престарелого императора. Ясное дело, ему не терпелось получить должность Главного министра двора и пополнить коллекцию своих галстуков.
Однажды в подземельном царстве случилось печальное событие. Отец Дунь-Дуня, император всех хвостатых Подземелья Поднебесной, тяжело заболел. Все были страшно расстроены. В одно прекрасное утро подлиза Феликс вошел на цыпочках в комнату к Дунь-Дуню и заговорщицки прошептал:
– Ваше Императорское Высочество, я вас поздравляю!
– С чем? – спросил Дунь-Дунь, занятый очередной игрой-стрелялкой.
– Наконец-то вы сможете занять трон императора, а меня сделать Главным министром. Ваш отец заболел и уже не справляется с государственными делами. Ему пора на покой. Надо с ним серьезно поговорить о передаче вам власти.
– Хорошо, Феликс, я поговорю, – ответил Дунь-Дунь и весело побежал к больному отцу.
– Папа, – сказал он, прыгая вокруг кровати отца на одной ножке, – ты уже стар и болен. Может, пора тебе отдохнуть? Давай мне свою корону, и я сяду на твой трон. Мне кажется, что я легко справлюсь с твоими обязанностями. Я молод, красив и умен, у меня полно сил и всем будет лучше, если править буду я!
Император очень любил своего сына, но ответил ему отказом:
– Для того чтобы стать достойным правителем для своего народа, мало быть молодым, красивым и умным. Нужно быть честным, щедрым, смелым и добрым. Нужно быть милосердным, а значит, уметь прощать.
Но главное, нужно любить свой народ, заботиться о нем день и ночь. Увы, сын мой, всех этих качеств я у тебя не вижу. Пока ты только огорчаешь своих бедных родителей.
– Как, разве я не такой, как ты описываешь? Обиделся маленький Дунь-Дунь:
– Все говорят, какой я замечательный, талантливый и умный. Самый-самый! Вот и Феликс говорит.
– Тебе просто льстят. Древний мудрец учил: «Когда кого-то все ненавидят, это требует проверки. Когда кого-то все любят, это тоже требует проверки». Так уж заведено во дворце, что все хотят угодить правителю и его семье, и говорят им только приятные вещи в надежде на разные милости. В свое время я это понял и стал относиться к лести спокойно. Чтобы стать правителем, нужно многому учиться, много трудиться, а главное – любить свое дело.
– Ну и как быстро я стану таким, как ты говоришь? – приуныл Дунь-Дунь. Отец вздохнул:
– Сынок, сынок. Кто-то и до старости не может стать таким. Чтобы добиться совершенства нужно пройти свой путь, который поможет понять и постичь смысл бытия. Кто его пройдет достойно, тот всего в жизни добьется.
– Подумаешь! – махнул рукой Дунь-Дунь. – Сейчас скажу Феликсу, и мы быстренько пройдем этот путь! В какую сторону нужно идти? Направо или налево?
– Ты меня не понял, сынок. Я не про этот путь.
– Нет, – сказал Дунь-Дунь упрямо и топнул ногой. – Ты меня не отговаривай.
Император покачал головой:
– Путь – это не просто дорога куда-то. Такой путь в старинных книгах называют Дао. Все, что ты видишь вокруг себя, и все, что ты чувствуешь – это Великое Начало. Видишь, как ночь сменяет день, весна сменяет зиму, а осень – лето. Как все в этом мире живет в прекрасной гармонии. Все, что движется, управляется энергией под названием Ци. Ци означает жизненную силу, дыхание Вселенной и душу всех явлений. Все в этом мире состоит из противоположностей, которые сменяют друг друга и дополняют друг друга. Они называются инь и ян.
Император остановился передохнуть и продолжал снова:
– В смене времен года осень и зима соответствует инь, весна и лето – ян. Время суток от полудня до полуночи – это инь. От полуночи до полудня – ян. Ян расширяется, инь сокращается, ян – твердая, инь – мягкая. Ян – это вдох, инь – выдох. Ян олицетворяет начало, инь – завершение. Ян – мужское, инь – женское начало. В каждом из нас живет инь и ян. Все в мире происходит по этим законам. Вот, что я могу тебе сказать от себя. Остальное – ты сам.
– Как это все сложно получается! – воскликнул Дунь-Дунь. – Ци, ян, инь! Какая-то белиберда и глупость. Все время нужно что-то помнить и считаться с этим! Как это скучно и неинтересно. Гораздо приятнее жить так, как тебе вздумается, не обращая внимания на все эти глупости. Вот и Феликс так говорит.
– Это не глупости, а законы Вселенной. Нужно жить, не нарушая этих законов. Жить в гармонии со всем миром.
– Да я и живу так! – сказал Дунь-Дунь. – И Феликс тебе подтвердит. Отец вздохнул:
– Иди, сынок, я болен и очень устал. Подумай над моими словами. Маленький Дунь-Дунь обиделся:
– Подумай, подумай! И даже не подумаю. Если я такой плохой, возьму и сбегу из дворца. А вы все волнуйтесь и переживайте! Сразу поймете, какой я замечательный, когда меня не будет. И как много вы потеряли. Будете звать обратно, а я не вернусь ни за что!
С этими словами он скинул свой шелковый императорский халат, бросил его на пол и побежал по старому мышиному лазу наверх в надземное царство. И никто его даже не успел остановить…
– Очень интересная история, – сказала Красавица Ли, когда Дунь-Дунь прервал свой рассказ. – Но где же про этого знаменитого шестиногого и зубастого кота Мау-Мау, которым всех пугают. Если говорить честно, я даже не могу себе представить, как он тут появится, в качестве кого и почему вы так его боитесь?
– Будет вам и кот, – сказал Дунь-Дунь. – Только наберитесь, пожалуйста, терпения.
– Хорошо, я наберусь терпения, – сказала Красавица Ли, а сама подумала: – Если бы знать, где это терпение находится, чтобы набраться его побольше?
Если вы прочитаете следующую главу, вы узнаете, в какую страшную историю попал глупый мышонок Дунь-Дунь, когда сбежал от отца из Подземелья Поднебесной.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В которой принц Дунь?Дунь продолжает рассказ о побеге из императорского дворца и о том, как он постиг высшую мудрость.
Чихая и отряхиваясь, Его Императорское Высочество выбрался из пыльного лаза наружу…
– Это он про себя так говорит, – пояснил Гималай Красавице Ли. – Как не про себя. Он же – сын императора, а не кто-нибудь!
И добавил гордо:
– А я его друг!
Дунь-Дунь продолжал:
– Его Высочество ослепило яркое солнце, оглушил страшный шум, который издавали железные коляски на колесах. Все вокруг грохотало, трещало, мычало, мяукало и лаяло, щебетало и блеяло. Короче, совсем не так чудесно, как рассказывал ему друг Феликс…
Рядом с Дунь-Дунем, чуть не отдавив ему ноги своими копытами, прошагала огромная грустная лошадь.
– Ого, какая здоровенная! А Феликс говорил, что я самый большой.
Лошадь вздыхала и жаловалась сама себе на жизнь. Что стала она старой и ей уже трудно стоять на ногах целый день. Что одна нога у нее хромая и короче других, и ей из-за этого трудно ходить.
– Всю жизнь я работала как ломовая лошадь. А теперь меня и пожалеть-то некому.
– Такая старая, да еще и хромая! – сказал Дунь-Дунь презрительно. – Чего тебя жалеть-то!
– А? Что? – спросила лошадь, которая еще и плохо слышала.
– Да кому ты теперь нужна такая! – крикнул ей Дунь-Дунь и побежал по улице. Мимо него проезжали машины, от которых противно пахло бензином, шагали чьи-то ноги, крутились колеса со спицами, и надо было успеть от всего этого увернуться. Совсем рядом с ним пробежала компания бродячих псов, и он ненароком услышал их разговор.
– Эх, тяжело быть бродячей собакой, третий день не удается хоть что-нибудь съесть. Аж животы подвело! Что за жизнь собачья!
– До чего неприятные создания, – подумал Дунь-Дунь. – Нечесаные, неопрятные. Надо от них держаться подальше.
Взял и крикнул им вслед:
– Оборванцы! – и скорее побежал дальше.
Добежав до конца улицы, он увидел, как в огромной луже барахтается грязная свинья необъятных размеров. Она пыталась встать на ноги, но не могла и только причитала сквозь слезы:
– Глаза мне залепило грязью, и я ничегошеньки не вижу.
На ней был ошейник с поводком, и сразу было видно, что это не простая свинья, а дрессированная.
– Чего ты тут разлеглась? – спросил Дунь-Дунь.
– А ты кто? – спросила свинья.
– Я – принц Дунь-Дунь, сын императора всех хвостатых!
– Видишь ли, малыш. Я уже давно здесь лежу. Я потерялась и никак не найду дороги назад. Когда-то я была такой розовенькой, такой чистенькой, красивой и резвой, выступала в цирке с моим хозяином. Это был лучший номер на арене. Но цветы и аплодисменты вскружили мне голову. Я решила, что все это только благодаря моим талантам и что мой хозяин мне больше не нужен. И вот однажды я ушла от него, даже не попрощавшись, в поисках еще более красивой жизни.
Свинья тяжело вздохнула:
– Как видишь, я поступила по-свински и жестоко наказана за это. Теперь я совсем опустилась и погрязла в этой луже. Да еще глаза залепило. Никогда мне не выбраться отсюда. Как я была глупа и слепа, и как я теперь раскаиваюсь! А ведь хозяин меня так любил.
– Фи, какая противная! Грязная, неблагодарная, – подумал Дунь-Дунь. И, пробегая мимо, прокричал:
– Так тебе и надо! Не надо было быть такой свиньей!
Он шмыгнул в тень старого развесистого дуба и услышал пронзительный писк. Это в гнезде сороки просили есть маленькие птенцы. Они были совсем одни и так пищали от голода и страха, что хоть уши затыкай. Что Дунь-Дунь и сделал, подумав: фу, какие горластые! И чего их родители не кормят!
– Эй, вы, потише там! Разорались! – крикнул он им и побежал дальше.
Нет, нет, нет, совсем не такой представлял себе принц Дунь-Дунь жизнь наверху! Все было совершенному по-другому. Во весь горизонт, сколько хватало взгляда, в мареве раскаленного от зноя воздуха раскинулся город, у которого не было ни конца, ни начала. В лучах слепящего солнца сверкали громады небоскребов, отражая горячее бесцветное небо. У их подножья ютились маленькие квартальчики старых деревянных домиков – хутунов, из которых давно выселили людей. А прямо над головой Дунь-Дуня возвышалась невероятная по своей величине гигантская железная гора – это была городская свалка разбитых и старых автомобилей. Свешивались, грозя обрушиться прямо на Дунь-Дунь, изуродованные части брошенных машин, ржавых, искореженных в авариях, когда-то таких красивых, быстрых, блестевших яркой краской и пугавших прохожих своим ревом.
Теперь они смотрели на Дунь-Дуня глазницами выбитых фар и, казалось, готовы ожить, чтобы наброситься на него. От страха маленький Дунь-Дунь присел, а потом стремглав бросился бежать через дорогу.
Перебежав дорогу, он увидел большой каменный дом. Двери его были приоткрыты, и Дунь-Дунь решил заглянуть туда из любопытства. Внутри было темно и прохладно.
Из кладовки пахло чем-то вкусным. Дунь-Дунь сглотнул слюну, вспомнив, что не ел с утра, и пошел на запах. В углу комнаты он увидел странную железную конструкцию, внутри которой и лежало что-то вкусненькое. Но как-только Дунь-Дунь попытался откусить кусочек, как что-то громко щелкнуло и что-то железное больно-пребольно прищемило ему ногу.
– Ай! – закричал Дунь-Дунь. Искры посыпались у него из глаз, но главное, он почувствовал, что не может пошевелиться под страшной железкой. Это была ловушка! Ужас охватил бедного Дунь-Дуня. Такого страха он не испытывал никогда в своей жизни. С каждой минутой становилось все больнее и больнее, а надежда покидала его, ведь он был совсем один, и помочь ему было некому.
Вся жизнь промелькнула у него перед глазами: беззаботное счастливое детство, родной подземный дворец и добрые, любящие его родители.
– Никогда, никогда больше я не увижу их! – приуныл Дунь-Дунь. – Зачем я ослушался своего мудрого отца? Как я мог так поступить?
Томительно шли часы. Одна мысль грустнее другой сменялись в голове бедного Дунь-Дуня.
– Как я жил раньше, как глупо и никчемно прошли мои лучшие годы! Вместо того чтобы постигать науки, читать книги, учиться искусствам, помогать в трудах моему замечательному отцу, я тратил время в пустых развлечениях, играл с утра до вечера в стрелялки. Теперь все кончено! Чем я лучше той неблагодарной свиньи? Я ведь тоже поступил по-свински, сбежав от моего папочки, который был так добр ко мне. Я не сделал в жизни ничего полезного, ничего хорошего, за что он мог бы мною гордиться. И теперь также бездарно должен закончить свой век…
…А в это время в чайном домике, где наши друзья со страхом и восторгом слушали историю принца Дунь-Дуня, почти стемнело. Но никто этого даже не заметил, так внимательно все слушали увлекательный рассказ маленького, но смелого мышонка. На улицах зажглись фонари, и под окнами были слышны осторожные шаги одиноких прохожих.
– Ах, как интересно вы все это рассказываете! – сказала Красавица Ли со слезами в голосе. – Но что было дальше? Как вам удалось выбраться из западни?
И все вокруг, захваченные необычным рассказом Дунь-Дуня, стали его просить: ну, пожалуйста, ну что же там было дальше, мы очень хотим знать, чем все закончилось! И Дунь-Дунь продолжал.
– Его Высочество уже совсем отчаялся, но тут в соседнем углу он услышал легкое шуршание.
– Кто там? – прошептал он испуганно.
На свет из темноты показалась маленькая мышка-полевка.
– Ой, бедный, глупый мышонок, – пискнула она, – как тебя угораздило попасть в мышеловку? А если бы я не пробегала тут за едой для моих деток, кто бы тебя нашел? В этом старом доме не живет ни одна живая душа! Дом давно выселили, и его готовят к сносу. Эх вы, ребятенки, ребятенки, бедные ваши мамы. Вечно вы суете нос туда, куда не надо. То в розетку, то в мышеловку. Ну, ладно, потерпи-ка, сейчас я попробую тебя вызволить.
Она сбегала в угол, отыскала большой железный гвоздь, вставила его в пружину мышеловки и поднажала изо всех сил. Старая, ржавая пружина заскрипела, и щеколда, придавившая Дунь-Дуня, ослабла. Едва живой, он выскользнул из плена. Отдышавшись, хотел было поблагодарить свою избавительницу, но ее уже и след простыл. Даже ничего не попросила за помощь, подумал Дунь-Дунь с удивлением.
А Феликс говорит, что за все в нашей жизни надо платить. Значит, не за все? Потирая бока, охая и хромая, Дунь-Дунь вышел на улицу из злополучного дома и поплелся искать лаз в подземельное царство. Тут он увидел хромую лошадь.
– И чем я теперь лучше ее? Как же непросто жить, когда у тебя хромая нога!
Лошадь стояла над горкой сена, но есть не могла, потому что одна нога у нее была короче другой и когда она наклоняла голову, ее начинало шатать, и ей приходилось выпрямляться, чтобы не упасть. Так и стояла, голодная, несчастная, забытая всеми. Недалеко от входа лежала груда щебня для ремонта старой мостовой. Немного поразмыслив, Дунь-Дунь стал подкатывать камешки под хромую лошадиную ногу – один камешек за другим. Скоро их образовалась целая горка!
– Если вы поставите на эту горку ногу, вам будет легче, – сказал Дунь- Дунь.
Он страшно устал, даже взмок. Никогда в жизни он не трудился так много и так долго.
– Ну, спасибо тебе, мальчик, – сказала лошадь. Она поставила хромую ногу на каменную горку и сразу обрела равновесие. Теперь она могла дотянуться до сена и наесться вволю! – Ты очень добрый и трудолюбивый.
– Да не очень, – ответил усталый Дунь-Дунь, но все же ему было приятно это слышать.
Он попрощался с хромой лошадью и отправился дальше. Дойдя до конца улицы, увидел знакомую слепую свинью в грязной луже. Она все так же лежала и всхлипывала, жалуясь на свою несчастную жизнь.
– Да ладно вам, не надо так печалиться, – сказал Дунь-Дунь. – Попробуем найти вашего хозяина! Знаете, я ведь тоже поступил по-свински, сбежав из дворца без спросу. Хотя папочка был так добр ко мне. Но я этого совсем не ценил. Теперь вот тоже раскаиваюсь.
Он влез в лужу и едва не захлебнулся, такая она была глубокая. С трудом, но все-таки дотянулся до поводка и вывел свинью на сухое место. Зачерпнул воды и промыл ей глаза, после чего они вместе пошли искать бродячий цирк, из которого сбежала свинья. Долго шли, и вот на окраине города показался шатер в разноцветных лентах. Заволновалась свинья, захрюкала от радости. На ее хрюканье выбежал из шатра клоун и всплеснул руками.
– Моя любимая свинка! – закричал он радостно. – Где же ты была так долго, моя красавица!
