скачать книгу бесплатно
– Не знаю, – Мишка протянул руку в сторону участкового и по-детски раскрыл ладонь, жестом требуя этот предмет.
– Ильич все колдует, – усмехнулась Тоня.
– Жить будет? – улыбаясь, спросил Сергей, протягивая девушке кольцо.
– Ссадины не глубокие, а вот на голове хороший порез, но главное чтоб не загноился и воспаление не пошло, а то и температуру нагонит. Зайдешь потом ко мне за порошками, объясню чего и как делать, – девушка сурово скомандовала грубым голосом.
Мишка, соглашаясь кивнул, потом осторожно пощупал пальцами голову около раны, сморщился.
– Руками грязными не лезь! – одернула Тоня, – Точно гадость занесешь, хоть бери да бинтуй.
– Не, не надо. Как Щорс буду.
– Я тебе руки забинтую тогда, чтоб не лезли, куда не попадя.
– Ты на что намекаешь? – парень сделал серьезное выражение и пользуясь уходом участкового более свободно продолжил с Антониной, – Куда я лез?
– Не горячись, я же до тебя у Аньки побывала. Она разговорчивей тебя, – Тоня скривила гримасу отвращения, – Эх, пацаны, и что у вас только в голове?
Мишка суетливо встал, сдернул вою рубашку со стула, ломаными движениями влез в рукава, попытался свести полы и застегнуть часть оставшихся пуговок.
– Колечко верни! – Мишка протянул руку и выставил открытую ладонь перед лицом девушки.
– Это? – Тоня повертела в пальцах золотистое соломенное кольцо и положила его в карман платья, – Потом, ответишь правильно на мои вопросы, отдам.
– Не сломай только, ладно? – Мишка проговорил с некоторой обидой в голосе и опустил руку.
– Пошли меня проводишь до дома, а я тебе порошки дам, рану на голове промоешь. Не нравится она мне, как бы не загноилась и температуры не было.
– А Серега меня отпустит?
– Да нужен ты был ему. Ему сейчас нытье Шурки выслушивать, тут ты теперь у нас потерпевшая сторона. Голова не кружится, не тошнит? Пить не хочется? Во рту не сушит?
– Да нормально все, – Мишка ответил капризным тоном, свел брови и с обидой посмотрел на Тоню.
– Идем, происшествие ходячее! – Антонина шутливо подтолкнула парня в спину огромными чемоданом и положила руку на плече, – Не спеши только, у вас тут с Ильичом так просто не выйдешь.
– Я только туда и обратно, деда, – Мишка, выжимая из себя улыбку, сообщил Ильичу, сидевшему на крыльце у дома.
– Да не торопись, все равно через полчаса по поселку свет отключат, профилактика. Поутру за работу примемся, чтоб как штык был, и ранения твои не причина филонить, – дед улыбнулся по-доброму, легко, во все усы, всем лицом, как он умел, искренне, что Мишку чуть не пробрала слеза.
– Понял, буду при любом раскладе! – парень шутливо вскинул руку к голове, но тут же осекся и опустил ее.
– К пустой, да и без того с дыркой с боку, не прикладывают! – Ильич расхохотался в голос, Тоня тоже не сдержалась и подхватила, – Идите, пока Шурку снова не накрыло, и она все банки не поколотила о тебя.
За выгоном, там, где дорожка поднялась чуть выше над поселком было еще тепло, теплый воздух из поля медленно сползал к домам, остывая и стелясь за кустами у поля, в ложбинках и впадинах. Солнце уже пряталось где-то за посадками на другом конце поля, разливаясь странными лучами желто-оранжевой жидкости, стекающей вниз, в овраг. В такой момент, совершенно непонятно по какой причине, вдруг все замолкает вокруг, птица, насекомые, ветер, все звуки становятся тише и мягче, не слышно листвы, далеких отзвуков машин или железнодорожной станции, изредка лишь что-то щелкнет или взвизгнет где-то вдалеке, но тут же растворится, что не разобрать, откуда звук.
В груди равномерно бахало, хлюпало и казалось, что тоже растворяется в этом вечернем бархатном воздухе, лишь в большой фельдшерской сумке что-то периодически поскрипывало, булькало и трещало.
– Ну давай я понесу сумку, – упрашивая, поднывал Мишка.
– Иди ты, тебя потом самого хоть неси, – Тоня строго отмахивалась даже не глядя на парня, – Ты мне лучше расскажи, чего на самом деле было?
– Да я все уже рассказал.
– Мишка… – девушка остановилась на месте и парень не успев ее обойти уткнулся в плече, развернутое на его пути, качнулся и застыл на месте, – Миш, ты же не ребенок, уже пора понимать некоторые вещи.
– А чего я не понимал?
– Что было там на сарае? Ты хоть догадывался, чем могло все закончиться и для Аньки, и для вас всех?
– Чем? – Мишка потупил взгляд, его рука незаметно перехватила сумку, и Тоня пятясь назад уже без нее, сделало еще более суровое лицо.
– Давай сейчас с тобой условимся, ты мне все расскажешь, а я обещаю, что этот разговор останется между нами, даже дед не узнает…
– А.. – парень попытался перебить Тоню.
– Серега тем боле не узнает, – закончила она
– На что такого интересного может быть в моей версии, если Анька тебе все выдала?
– Ну, судя по тому, что ее слегка трясло в рассказе, многим вещам я бы не верила. Расскажешь?
– Мне не трудно. – Мишка перекинул сумку в другую руку, перекосил левую бровь выше правой, выдохнул, и начал с вопроса, – С чего начинать?
– Как было все, так и начинай.
Мысли спутано и красочно носились в голове, что-то изнутри подтрунивало, что-то успокаивало и твердило о мелких деталях. О необходимости о них не забыть. Поставить в нужном месте с нужной интонацией, сделать паузы там, где надо, дать возможность Тоньке вставить свой вопрос, на который уже были заготовлены четыре варианта ответов, а вокруг стояла свистящая тишина, сквозь которую отбивало ритм его сердце, а иногда, в некоторых моментах рассказа, Мишка слышал, как даже ускоряется ритм у Антонины, как она переводит дыхание и тихо-тихо, едва заметно, после задержки, продолжает дышать, сливаясь с окружающей тишиной.
Солнце палило с самого утра, малышня, резвящаяся в реке чуть выше по течению, поднимала муть в воде, заливисто хохотала, визжала. За мостом, с обрыва было видно, как небрежные всполохи мути растворялись в течение, оседали, делая воду чуть прозрачнее.
– Ну все, накупались, – Юрка снял с головы потертую бейсболку и бросил ее на траву, – Пошли занырнем и партейку еще на четверых распишем.
– И охота вам по такому пеклу в сарае торчать? – Мишка встал, стряхнул с ног прилипшую траву и подошел к краю обрыва, – Я поплаваю, все равно вас там и без меня больше четырех. Только засядем играть, а мне на мастерскую к деду, опять заноете, что партию не доиграли.
– Ага, давай, ищи отговорки, – Игорь, собирая вещи, толкнул плечом Мишку.
В ответ на толчок последовал обратный, потом на траву посыпались вещи, в мгновенье все переросло в странного характера спарринг, с толчками и захватами, попытками выбить ногу или завести руку за спину.
– Стой! Стой! – Юрка заколотил без разбору по груде сцепившихся тел, – Кто такая? – он стоял боком, выворачивая голову назад и из-под руки, тыча пальцем на дорогу.
В одиночестве, неспешно, но едва не подскакивая, по дорог шла девушка, что-то вертела в руках, в бежевом купальнике, который явно был ей маловат, в силу закономерностей роста, невысокая, но с выраженными деталями женской фигуры, характерным ее возрасту, наверняка всем шестнадцати годам или близким к тому. Она дошла до моста, остановилась, посмотрела в сторону песчаной косы, где купалась малышня, кивнула в их сторону, что-то ответила и махнула рукой, повернулась и деловито зашагала в сторону ребят.
– Это Анька. Романовых, – Максим приподнял голову, вытащил изо рта соломинку и потянулся к пачке сигарет, которая торчала из кармана его рубашки, – Ей и шестнадцати нет, я бы не глазел. Дадут больше чем весит.
– Ща посмотрим, – Юрка не глядя пнул Игоря, – Садись, пообщаемся.
Девушка подошла смелыми шагами к обрыву, заглянула за его край, развернулась и остановилась, выбирая место на берегу.
– Привет! – Игорь выкрикнул из-за плеча, почти в самое ухо Мишке, что аж зазвенело в голове.
Она сделала вид, что это ее не касалось, сняла обувь и положила сверху цветок, который вертела в руках.
– А тут глубоко? – Словно не слыша приветствия, начала она.
– Не очень, смотря какой у вас рост, – едва закончив фразу дико расхохотался Игорь.
– Я маленькая, мне везде глубоко, – девушка ответила уверенно и сдерживая эмоции.
– А как такую маленькую зовут? – ехидным тоном влез Юрка.
– Аня.
– А меня…
– Я вас всех знаю, – перебила она, – Кто вас тут не знает? – она улыбнулась и пренебрежительно хихикнула.
– Вот он кто? – Игорь схватил Мишку за руку и поднял ее над головой.
Мишка отдернул руку, неуклюже уперся в Игоря плечом и столкнул его в растущие рядом колючки. Ребята раскатисто захохотали над тем, как Игорь подскакивал с ноги на ногу, смешно ойкал и недоговаривал матерные слова, делая вид, что смущен девушкой, даже прикрывая рот рукой и опуская взгляд.
– Внук Ильича, того, что телеги ремонтирует, кажется Миша. Он наш сосед по огородам. Ты его брат, – Аня указала на Максима, который уже подкурил сигарету и суетливо пытался выплюнуть табак, попавший в рот, – Вы, – девушка указала на Юрку и Игоря, – Вроде тоже братья, даже по линии моей бабушки и нам родственниками доводитесь, а тот, что спит, – она кивнула в сторону лежавшего на траве парня, – Это Иван, его дед на ферме зоотехником работает.
– А вон тот? – Максим, выпустив густое облако табачного дыма ткнул пальцем в сплошную зелень луга, туда, где по узкой серой полоске в сторону моста, приближалась худощавая фигурка смуглого паренька со светлой, соломенно-серой, топорщащейся шевелюрой.
– Это Юркин сосед, Леха, – Анька расплылась в улыбке, – Он прошлым летом за моей сестрой Иркой бегал, а она его терпеть не может.
Спустя уже пару минут после разговора, девушка неловкими движениями спускалась к воде с обрыва по земляным ступенькам, отрытым в крутой стене берега, а ребята, усевшись у края, молча глазели за ее одиноким купанием.
– Купальник явно детский, – Игорь нарушил молчание негромким заявлением.
– Ты Ирку в ее возрасте помнишь? – Леха тяжело и показательно выдохнул с уханьем.
– Слюни пускаете, ну точно бабы, – Максим сплюнул и ловким щелчком пальцев избавился от окурка, пустив его искрящейся ракетой в колючки.
– Михон, че за соседкой не присматриваешь? Деваха вон какая, а мы на совхоз катались, – Игорь подсел рядом и положил руку парню на шею.
– Тебе то какая разница? Ни там, ни тут, ни че не светит, только языком треплешь, – Мишка шутливо толкнул парня в бок, скидывая с шеи его руку, – О, дойку запустили, мне после нее к деду, работы подкинули вчера. Окунусь и буду собираться.
Мишка юркнул по ступенькам вниз под куст, без шума влез в воду и легкими размашистыми движениями доплыл до середины реки. Ребята на берегу затрещали, посмеиваясь, бормоча и странно жестикулируя.
– А остальные чего не купаются? – спросила Аня, неожиданно оказавшись за спиной у парня.
– Мы с самого утра тут, наплавались уже. Это мне скоро уходить, пацаны тут остаются, еще залезут, опять часа на два.
Потом повисла странная пауза и они остались рядом, кружась друг напротив друга.
– А что на той стороне? – девушка кивнула в направлении противоположного берега, сломав идиотское молчание.
– Луг и кусты. Нет ни чего.
– А почему вы там не купаетесь?
– Как не купаемся? – Мишка удивился, сам не зная ответа.
– Ну, в воду заходите с берега на обрыве, так не удобно же.
– Так у нас, на нашей стороне, – он уже посчитал этого объяснения достаточным, но понял, что Аньке это объяснение ни чего не скажет, – Вон и сарай,и мы там собираемся, а по той стороне луг, колючки и кусты, и в воде у берега ил и грязь. Да и с Дмитровки народ приходит, лишний повод задираться. Оно нам надо?
Мишка замолчал. Ему не давалась беседа, но у девушки было все больше и больше вопросов, разных, немного странных, где-то глупых и смешных, и отвечать на них было немного смешно или неловко. Она явно хотела поговорить, но конкретная и устойчивая, интересная обоим тема для разговора не находилась. Мишку стесняло то, что она младше на целых два года, а то и больше того, и казалась смешной, что-то не давало ему воспринимать ее серьезно, она все равно казалась ему маленькой девочкой, играющей в куклы, такой, с которыми, как он себе представлял, разговаривать ему не о чем.
– Я замерзла, – Аня сообщила неожиданно, дослушав ответ на вопрос о песне, про которую ей когда-то рассказывала старшая сестра, некогда слышавшая ее в Мишкином исполнении.
– Иди, грейся, ребята уже в карты засели рубиться в сарае, а я еще поплаваю.
– А ты не играешь?
– Иногда играю. Не люблю.
– Я выйду и дождусь тебя, потом к ним вместе пойдем. А я бы поиграла.
Мишка без остановки, показательно проплыл несколько раз до противоположного берега и обратно, потом остановился на середине реки и проводил ее взглядом по скользким ступенькам, снова ломая какие-то собственные схемы у себя в сознании, видя перед собой юное стройное тело, уже не девочки с куклой, а интересную, привлекательную девушку.
Аня сидела над обрывом и что-то теребила в руках и приветливо улыбалась, периодически поднимая голову, словно наблюдала за парнем. На мелководье стало тихо, звонкая малышня разбежалась по домам, в послеобеденное время воздух переполнился солнцем, сладковато- горьким на вкус, с ароматом пыли и пересохшего сена, разогревшихся сосен и их вязкой смолы, стекавшей с могучих и причудливо изогнутых ветвей. От этого запаха щекотало в носу, глаза от яркого света вытягивались в узкую щель, и нежно тянуло в сон.
– Ты долго еще? – не выдержала девушка.
– Выхожу.
Когда он выскочил на берег, Анька уже ловко заправляла соломинку в петельку, затягивая ее с тугое колечко, Мишка улыбнулся и кивнул с одобрением.
– А я такие же из стружек в детстве делал. Пошли, там уже игра кипит, по крикам слышу.
В деревянном сарае, оставшемся от старой фермы, в самом центре небольшого помещения без окон, но со щелями в стенах, сквозь которые пробивался свет, стоял стол, сколоченный из круглого щита от катушки кабеля, вокруг него были расставлены скамейки, две из них крепились к стенам сарая, а над ними, как в вагоне плацкарта висели еще два щита, напоминавшие громоздкие полки.
В пыльном помещение было душно, но не так жарко, не так палило обеденное солнце, полумрак живительным спокойствием для глаз поглощал все в пелену серого и пастельного, с нечеткими линиями.
– А вещи мои где? – Мишка крикнул недовольно, стараясь отвлечь ребят от игры.
– За ширмой, на шифер переложили, – кто-то нехотя оторвался от карточных баталий.
Слева от входа, перед столом, перекрывая вход в «красный уголок» бывшей фермы, висела выцветшая холстина, с затертым рисунком на тему передовых надоев, плотная и пыльная, Мишка откинул ее и нырнул в темноту, через мгновение вернулся, уже застегивая джинсы и волоча на босых ногах стоптанные кеды.
– Я помчал, опаздываю! Вечером чего, как?
– Дойка же еще гудит, – вмешался Максим.
– Дед просил пораньше.
