Янтарный заяц

Александр Шумович

Янтарный заяц

Янтарный заяц

Стук клавиатуры угас в тишине пустого офиса. Валдис закрыл файл корректуры – очередной роман о несчастной любви, который он вычитал так тщательно, что слова распались на набор безжизненных символов. Под конец дня это стало сложновато. Впрочем, работа в этом небольшом рижском издательстве полностью его устраивала.

Валдис потянулся, и кости хрустнули в такт этому движению – такой же части его вечернего ритуала, как паста на ужин и одинокий телевизор.

Дорога домой была сном наяву. Трамвай скрипя на поворотах, укачивал его своим монотонным гудением. Он смотрел в запотевшее стекло, на расплывающиеся огни города. Вот мелькнул знакомый фасад с каменными сфинксами, их загадочные ухмылки стерлись под струями дождя. Вот мимо проплыли часы «Лайма» – их стрелки замерли на семи вечера, как будто время и впрямь решило отдохнуть от своей беготни.

Он вышел на своей остановке в Пардаугаве. Воздух здесь пах чуть иначе, чем в центре – не каменной пылью истории, а влажным деревом, дымом из труб и далеким, соленым дыханием моря. Его дом притулился в глубине квартала, старый, деревянный, двухэтажный, с балкончиками, похожими на птичьи гнезда. Во дворе-колодце уже лежала глубокая тень.

Валдис остановился у подъезда, привычным движением доставая ключи. И замер.

Что-то было не так, странновато.

Он поднял голову. Сквозь прорехи в облаках, над темным контуром крыш, висела луна. Но не та, серебристо-спокойная соседка рижских ночей. Эта была другого цвета. Густого, ядовито-желтого. Как старый, засохший сыр. Как кошачий глаз, взирающий на спящий город.

«Янтарная», – мелькнула у него мысль, но он тут же отогнал ее. В янтаре есть тепло, солнечная память. В этом цвете была только тяжелая, необъяснимая тоска.

Он простоял так, может, минуту, может, пять, впитывая этот неестественный свет. Где-то вдали просигналила машина, и звук показался как крик вороны.

Потом он вздохнул, повернулся и вошел в подъезд. На лестничной площадке ароматно пахло смородиновым чаем. Запах доносился из-за двери соседней квартиры, которая целый год стояла пустой. Сегодня у дверей стояли мужские ботинки, серые, с чуть серебристым отливом.

Валдис не обратил на это особое внимания. Он сказал «Ну что, чао» тишине в прихожей. Посмотрел несколько секунд на желтое пятно репродукции «Поцелуя», Климта, снял пальто и пошел на кухню ставить воду для пасты.

А с неба, сквозь толщу балтийских облаков, доносился тихий, ритмичный, едва уловимый звук. Словно кто-то бил в гигантскую каменную ступу. Раз за разом. Раз за разом.

***

Спагетти оказались переваренными. Валдис смотрел, как они бесформенной массой лежат на тарелке, но сил было мало. Даже телевизор, обычно заполнявший квартиру призраками чужой жизни, сегодня казался назойливым и бессмысленным. Он выключил его одним щелчком пульта, и тишина вползла в комнату, густая и тяжелая.

И тогда он услышал.

Тот самый звук. Не скрип трамвая за окном и не шум ветра в ветвях кленов. Он доносился сверху. Словно кто-то огромный и невидимый методично, с каменным спокойствием, толок что-то в гигантской ступе.

Тук… Тук… Тук…

Ритмично, без перерыва. Звук был негромкий, но обладал странным свойством – он не просто слышался ушами, а ощущался всем телом, вибрировал где-то в районе грудной клетки.

Валдис встал и подошел к балконной двери. Приложил ладонь к холодному стеклу. Стук стал чуть отчетливее. Он открыл балконную дверь.

Октябрьский воздух обдал лицо холодом. Желтая луна, теперь еще более яркая и насыщенная, висела прямо над крышей соседнего дома, заливая все вокруг своим больным, медовым светом. И звук… звук шел прямо оттуда. С неба. Он вписывался в пространство, заполняя паузы между редкими ночными шумами города, как будто всегда был их частью, и Валдис лишь сейчас обрел способность его слышать.

Тук… Тук… Тук…

Он прислушался к себе. Стук совпадал с ритмичными ударами в его висках. Нет, глубже – с биением собственного сердца. Это осознание стало таким же холодным и твердым, как балконные перила под его пальцами.

Внизу, во дворе, что-то мелькнуло. Небольшой серый комочек, промелькнувший в полосе лунного света и скрывшийся в тени. Заяц? В центре города? Мысль показалась абсурдной, но не более абсурдной, чем желтая луна и стук с неба.