Кухтыль

Александр Шумович

Кухтыль

Паром шёл сквозь туман медленно, то ли подкрадывался к Итурупу, то ли медленно плелся, как буде-то ему лень было добираться сюда.

Блондинка Катя стояла на палубе, зябко кутаясь в сиреневое худи, и смотрела, как море и небо сливаются в одно серое, но не враждебное пространство. Мир был словно акварельным. Аглая сидела на скамейке, прокручивая ленту в телефоне. Сеть то пропадала, то появлялась. Как призрак.

– Ну вот, – сказала Катя, не оборачиваясь. – мы на краю света.

– На краю, на краю – тряхнув каштановыми кудрями согласилась Аглая и сунула телефон в рюкзак.

Туман был густой, как в старом японском фильме, и пах морской солью.

Когда паром пришвартовался, стало очень тихо. Лязг утих, тишина здесь была особенная – вязкая, как шерсть.

Домашний вулкан Курильска – Богдан Хмельницкий – не был видел. Ну ничего, их предупреждали, что погода тут изменчива. Подруги и их небольшая группа загрузились в старенький праворульных микроавтобус с иероглифами на боках, и он повёз их через луга и ржавые вышки, через запах сырости и бензина.

Все здесь было другое. Свое, вроде бы еще знакомое, но уже другое и какое-то особенное. Изогнутые ветром сосенки, курильский стланик, другие странные деревья. Да что там, все деревья были странными!

Гостиница «На краю света» действительно стояла на краю. Небольшое двухэтажное здание на холме, бывшая турбаза, клумбы с щедрыми яркими цветами, луга вокруг, море – всё выглядело так, словно кто-то специально нарисовал эту картину, чтобы городские туристы почувствовали, что наконец-то оказались «там, где всё настоящее». Асфальтовая дорога заканчивалась как раз у отеля.

Светлана Васильевна встретила их группу на крыльце и улыбчиво пригласила располагаться. Высокая и худая, она выглядела как те люди, кто уже всё понял про жизнь, успокоился, но не стал циничным. Она просто оставила свою квартиру в Москве и переехала сюда, управлять гостиницей, выращивать цветы, чтобы жить у моря. В ней читалось умиротворение и уют.

Распределив всех по комнатам, она позвала всех спускать на чай с домашним вареньем из шишечек. Провела инструктаж – в одиночку в лес не ходить, тут медведи в любой момент выходят. На пляж вечером тоже не ходить, тоже медведи. Справа от гостиницы через 800 м – КПП, там погранцы с автоматами, туда тоже не ходить, особенно в туман.

– И вообще, слушайте остров, – под конец сказала она. – Он говорит с тем, кто готов.

Катя посмотрела на Аглаю. Та пожала плечами. В Москве обычно предупреждали о пробках, мошенниках и о том, что доллар снова подорожал. На Итурупе предупреждали, о медведях и о том, что остров разговаривает. Местный контекст сразу наложил отпечаток на привычное расслабленное поведения. Добавило перчинку.

Уже совсем стемнело и туристы постепенно собрались у костра на заднем дворе гостиницы с чаем на травах, чтобы в полголоса обменяться надеждами на завтра и послушать лесные звуки вперемешку с волнами. Легли рано.

***

Утро началось с вулкана. Домашний вулкан – Богдаша, как его звали местные – был хорошо виден с террасы и выглядел как огромный кот, который пока спит, но в любой момент может начать то ли мурчать, то ли рычать. Воздух был волшебно свеж и полон запахами. Утром Светлана Васильевна подала им какао.

Сегодня они поехали к горячим источникам. Посмотрели ржавую электростанцию, слово из фильма Тарковского. Прошли по свежим бетонным ступенькам вниз в ущелье и теперь сидели в природных ваннах и отмокали от всех тревог этого мира. Уходить не хотелось. Пар от воды из ванн поднимался к небу и смешивался с запахом горячего ручья, и Катя подумала, что в этом паре вполне может жить какая-то сущность. Если долго смотреть – кажется, что она улыбается.

– Мы тут как в фильме Миядзаки, – потягиваясь сказала Аглая.

– Только мы в нём играем самих себя, – ответила Катя.

Принесли яйца, сваренные на гейзере, свежую лососевую икру и игристое. Это было божественно. Путешествие сразу приобрело статус «люкс».

Рядом с гостиницей был симпатичный пляж с дюнами, который так и манил прогуляться по нему. Ну конечно, так они и сделали.

Всякую всячину, которую море выносит на берег местные называли «морской привоз». Оказалось, что сбор этой всячины – «бичкомбинг», международный термин. Раньше этим занимались моряки и бедняки, а сейчас – кто угодно. И местные и туристы бродили по пляжу в поисках диковинок. В Японии людей, которые собирают такие штучки, найденные у моря для коллекции называют «бахаку». И Аглая, узнав об этом вчера от Светланы Васильевны, сразу решила что теперь она – убежденная «бахаку».

Слово звучало как заклинание, и Аглая повторяла его про себя, словно проверяя, не вызовет ли оно кого-нибудь. Берег был усеян пемзой странных форм, похожих на фигурки из чужого пантеона. Пористая порода позволяла вглядеться в себя, создавая иллюзии осмысленности. Аглая нашла осколок рыбацкой сети и намотала его на запястье – получилось похоже на браслет шамана.