скачать книгу бесплатно
Старик посмотрел на неё долгим взглядом. И понял, что она его не понимает.
Вера пошла на кухню – налить воды в чайник.
Кажется, в субботу она услышала важную новость.
Вбежав в квартиру соседа с двадцать седьмого, она закричала с порога:
– Никита!.. Никита Олегович!
Новость была готова сорваться с её языка, но она встала, как вкопанная. Комната казалась пустой.
– Проходи, Верочка! – закричал ей старик с кухни.
– Где?.. Где?.. – только и повторяла она.
– А, книги? – пенсионер, улыбаясь, вышел из кухни. В его руке был кусочек сахара. – Ты представляешь, ко мне приходил племянник. У него всё хорошо. Говорил, что очень хотел меня видеть.
– Где книги?!.. – только и смогла выдавить из себя женщина.
– Радость-то какая, Верочка! У племянника, представляешь, сын родился! Сын, понимаешь! Так вот: я сделал ему подарок. Отдал оставшиеся книги. Пусть его сынок растёт умным, начитанным…, – старик, улыбнувшись, поднёс сахар ко рту.
– Что ты наделал?! – закричала она и выбила сахар из рук. Рафинад покатился к камину, огонь в котором горел еле-еле. Женщина в отчаянии опустилась на колени.
С минуту она не могла оторвать руки от своего лица. Затем она тихо спросила:
– Постой, откуда здесь племянник?..
– Он служит в Мировом Спасении. Патрулировал этот район, забежал повидаться.
– Будь он неладен, – она поднялась с колен.
– Зачем ты так, Вера? – старик стал серьёзным. – Не переживай, я оставил тебе книг. Их хватит дней на десять. Надеюсь, там наверху ускорятся с решением проблемы.
Женщина просветлела.
– Да, уже ускорились. Через неделю обещали потепление! А это значит…
– Это значит, что ты увидишься с мужем и детьми.
Никита Олегович вздохнул.
– Нет, нет, я рад за тебя, ты не думай…
Вера поняла, что старик вздыхает о своих. Тех, кто не вернётся.
– Стоит жить. Стоит жить ради племянника. Ради его сына.
Старик побрёл на кухню. Повернувшись к ней, он сказал:
– Ты это… Не приходи больше. Я благодарен тебе за всё, Вера. Но теперь за мной уход не нужен. Неделя до жизни. А там… Там, может, и увидимся. Твои книги – в дальнем шкафу.
Он опустил голову и исчез в проёме кухни.
Вечером она с некоторым интересом разглядывала обложки отданных ей книг, больше ради картинок. Имена некоторых авторов она, кажется, слышала. Модные среди молодёжи авторы боевиков, а также эротических и психологических романов. Были здесь и многочисленные брошюры о том, как правильно жить, познавать себя и стремиться к совершенству.
На следующий день Вера Михайловна заболела. Кажется, она отравилась проросшим картофелем. Солонин. Даже кипяток не смог его обезвредить.
Постоянная тошнота, тяжесть в желудке, неравномерный пульс и тяжёлое дыхание – женщине было не до соседа, живущего двумя этажами выше.
– Справится. Консервы есть. Сырьё для огня тоже имеется…
На его столе она однажды заметила пачку тетрадей. Заглянув в одну, женщина увидела исписанные мелким неровным почерком страницы. Но содержание написанного её мало интересовало. Что-то о любви. Может, письма погибшей жене и детям?
За пару дней до потепления – а радио вещало о его наступлении постоянно как о победе человечества над безжалостной природой – она, наконец, поправилась.
Выжить в такой ситуации было непросто, но Вера Михайловна смогла. Скоро вернётся её семья. Паша, Лена, муж Анатолий.
Приятные тёплые мысли согревали её лучше любого огня. Она приготовила уху из кильки. Как хорошо, что у Никиты Олеговича было столько припасов. Пора навестить и его самого.
Отворив дверь, соседка сразу почувствовала тревогу.
– Никита Олегович?! Это я, Вера.
В квартире было темно и страшно холодно. Оставив уху у входной двери, женщина вбежала в комнату. Фонарик выхватил обрывки страниц из тетрадей, щепки от разрубленного стола и… потухший камин.
Она схватилась за сердце. Ей было тяжело смотреть на бездыханное тело старика в кресле-качалке. Сколько она уже видела таких замёрзших, скрюченных тел, но именно сейчас ей было больнее всего.
Постояв немного, перекрестившись и прошептав короткую молитву, она направилась к выходу, как вдруг фонарик выпал из её продрогших рук.
Луч фонаря зацепил край стальной тумбочки, дверца которой была открыта.
Вера Михайловна подошла к этой дверце и открыла её ещё шире.
На замёрзший пол, словно карты из колоды, стали падать старинные книги, вставая кто ребром, кто раскрытым веером.
Женщина не могла поверить своим глазам. Она подбежала к тумбочке, стоящей параллельно первой, и дернула ручку каким-то остервенелым движением.
На неё посыпались книги. Много книг.
– Что же ты… – вырвалось у неё, и она подобрала одно из вывалившихся изданий.
Значит, старик не отдал эти книги племяннику? Почему он обманул её? Для чего?
Женщина неожиданного для себя поняла – никакого племянника не было.
Она замёрзшими пальцами открыла первую страницу случайной книги и в слабом свете фонаря прочла:
Ты перед нами, время, не гордись,
Считая всех людей своею тенью.
Немало средь людей таких, чья жизнь
Сама источник твоего свеченья.
Будь благодарно озарявшим нас
Мыслителям, героям и поэтам.
Светилось ты и светишься сейчас
Не собственным, а их великим светом.
Дар
Дар
Лицо толпы не нуждается в маске.
• Станислав Е. Лец
Его маленькая ножка зависла над гладью воды, где отражалось голубое небо. И это небо манило так сильно, что сопротивляться не было сил. Ещё секунда – и он сделает шаг в неизвестность.
Когда она открыла глаза, телевизор показывал непривычную глазу хаотичную битву белых и чёрных точек.
Почему антенна вышла из строя? Светлана, женщина тридцати шести лет, подошла к телевизору, пощёлкала пультом и, разочаровавшись результатом, повернулась к плотно зашторенным занавескам.
Неожиданно раздался грохот и резкий звук, а за ним и свет, который не смогла сдержать тонкая ткань. Молния – вот причина неисправности. Придётся звонить соседу.
Мужа у неё давно не было. С тех самых пор, как родился Сашка. Он тут же её и бросил. Впрочем, неправда, он бросил её на трёх месяцах беременности, когда скрывать стало сложно, а делать аборт она категорически не желала.
Сосед же у Светланы был хороший – Михаил, пятидесяти лет. Мужчина к ней не приставал, хотя и мог бы, ибо тоже разведён. Рукастый: дом себе большой отгрохал, сад вокруг него замечательный. Когда нужна помощь – охотно помогает во всём, но от денег отказывается, что очень смущает Светлану. Она же расплачивается с ним самым ходовым товаром в деревне – водкой.
Почему же она так крепко спала? Не услышала начала грозы? Светлана задумалась. Всё-таки она очень устала сегодня. Завтра у Сашки день рождения. Стукнет семь лет – совсем уже взрослый! Ребёнок может быть и поздний (хотя сейчас и в сорок спокойно рожают), но зато дорогой и единственный.
Да, скоро (уже этой осенью) любимому сыну в школу, и с утра мама готовила всё, чего душе угодно: четыре салата, два пирога – с зелёной фасолью (который обожала Светлана) и лоранский (от которого был в восторге Сашка) – и, конечно же, плов на горячее. Сашкины друзья, Колька и Митька, души не чаяли в этом плове. Называли его мировым. Впрочем, и мама (то есть она) была мировая, по словам друзей сына.
– Сашка, а Сашка… Ты где там, озорник? А ну давай спускайся… Ужинать будем!
Вновь свой яркий хвост показала молния. Ответа со второго этажа дома не последовало.
Опять, небось, музыку на всю громкость в наушниках включил. А учитывая, что Сашка любил отечественный рок, – неудивительно, что он не расслышал грома и не прибежал к маме в гостиную на первый этаж.
– Я поднимаюсь! – крикнула она, потому что уважала личную свободу своего ребёнка, но ответа так и не последовало. Сашки в комнате не было. Сердце забилось быстрее, и Светлана потянулась к телефону. На экране высветилось «Сынок», но долгий дозвон не дал ей желаемого.
Эсэмэска: «Срочно позвони мне!». Затем – один за другим три звонка: родителям Кольки, родителям Митьки и соседу Михаилу. Никто Сашку не видел. Михаил сказал, что зайдёт к ней через пять минут. На часах – почти девять. Снова громыхнуло, и сразу несколько молний разрезало этот и без того тревожный вечер.
– Смотри! Смотри! – Витька, как мог, старался произвести впечатление на Алёнку. В этот раз это была большая раздувающаяся лягушка, которую Витька намеревался пронзить острой веткой. А затем (не без гордости) пожарить на огне. Правда, как разводить огонь, Витька, несмотря на свои десять лет, так до сих пор и не знал. Но, может, Алёнка знает – ей уже было двенадцать, и от любви к ней Витька сох не по-детски.
Однако, увидев бедную лягушку, Алёнка просто фыркнула и сказала: «Айда лучше на озеро! Тут недалеко». Её красивая полуголая спина снова ввергла Витьку в недолгий ступор, и он, отбросив пузатую лягушку в сторону, потопал за своей взрослой музой.
Их путь лежал мимо небольшого разбитого туристами лагеря. Палатки, палатки, палатки… и, конечно же, громкая музыка из радиоприёмника. Проходя мимо последней палатки, Витька резко остановился. На покрывале, на котором лежала панама и ещё какое-то туристическое барахло, он приметил жёлтый спиннер – новое развлечение городских мальчишек. Алёнку, конечно, этим не удивишь, но ему он вполне пригодится, да и похвастать будет чем. Вокруг не было ни души – видимо, горожане массово ушли купаться к озеру. Однако его шуструю руку накрыла другая рука.
– Ты что это делаешь, а?!
– Да вот хотел тебе спиннер подарить. Прикольный, правда? – соврал он Алёнке. Впрочем, если он ей нужен, – это добавит ему веса в её глазах. Пусть забирает себе.
Но возлюбленная его столь юного сердца только нахмурила брови. Не отпуская руку Витки (о, эти сладостные секунды!), Алёнка промолвила:
– А как же восьмая заповедь?
– Что? – не понял Витька.
Алёнка отпустила его руку и отвесила лёгкий подзатыльник.
– Восьмая заповедь. «Не укради, не воруй» и так далее.
Витька почесала затылок, закатил глаза и произнёс: «А, это…». На самом деле он не знал и остальные заповеди, и сколько их вообще существует. Однако он тут же вспомнил, что отец у Алёнки работает звонарём в местной церквушке. Видимо, он её научил этим странным премудростям.
– Ну и Бог с ним, со спиннером, – подумал Витька и улыбнулся собственной шутке. Их путь лежал к озеру.
Завтра в местной церкви будет людно. Светлый праздник Преображения Господня или, как любят называть его русские люди, Яблочный Спас. Пономарь Владимир только что отзвонил в колокола церкви Сергия Радонежского. В приподнятом настроении он прошёл в алтарную часть, чтобы помочь священнику в совершении вечерней службы перед завтрашним торжеством.
– Папа! Папа! – неожиданно раздался голос дочери за его спиной. Алёнка тяжело дышала. – Там! Там!..
За звонарём, который просил подменить себя в предпраздничном служении, Алёнкой и Витькой потянулось несколько зевак.
Вечно озорной и влюблённый Витька был обеспокоен. Что же так встревожило Алёнку? Мыслями он вернулся на двадцать минут назад. Вот они дошли до озера, вот солнечные лучи осветили её прекрасное веснушчатое лицо, и он, поймав этот чудный миг, уставился на ангела своего сердца влюблёнными глазами. И вот она снова хватает его за руку и кричит прямо в ухо: «Скорее бежим! Скорее!». Уже в пути он, задыхаясь (физкультура – нелюбимый предмет, стоит признать), попросил её остановиться и рассказать, в чём же дело? На что она удивлённо ответила: «А ты что, разве не видел?», – и продолжила бег в сторону уже показавшейся церкви.
Светлана не находила себе места. В дверь постучали. На пороге стоял встревоженный Михаил.
– Какие новости? – он сделал движение в её сторону, как будто хотел обнять, но быстро одёрнул руки.
– Пока никаких… Я очень переживаю за сына. Проходи.
На столе Светланы уже стояли две стопки. Она достала из холодильника бутылку «Пять озёр».
– Зачем это? – удивился Михаил.
– Знаешь, это больше для меня, – она быстро разлила холодную водку по ёмкостям. – Садись за стол, сейчас что-нибудь принесу поесть.
– Не нужно, – Михаил присел на табуретку и мгновенно опрокинул жидкость. Затем вытер рот и, помолчав, произнёс: – Что делать-то будем, Свет?..
– Ну, видимо, звонить в полицию… – Светлана подошла к окну, за которым всё ещё сверкали молнии.
– Да, согласен, больше ничего не остаётся. У меня там один хороший знакомый работает – Селезнёв Алексей. Мы его Селезнем, помню, дразнили. Сейчас не подразнишь… – Михаил засмеялся, но вовремя осёкся.
В этот миг единственным желанием Михаила было подойти к Светлане, обнять её за плечи и вдохнуть запах её чёрных волос. Интересно, догадывается ли она о его чувствах к ней? Наверняка. Но Михаил боялся сделать этот первый, кажущийся таким простым, шаг. Вроде и времени после развода прошло достаточно, да и сама Светлана нуждалась в помощи по дому и в отце для ребёнка. Так почему не решался? Боялся отказа и потери её для себя навсегда? Скорее всего, дело было именно в этом. Михаил машинально налил себе ещё водки, но пить не стал.
