скачать книгу бесплатно
и потому я в нём стою босой,
наколотый на иглы из молчанья.
Из треска додревесного его
я, вынутый рукою деревянной,
теперь лишь света стою одного
и свету заслонённому неравен.
(01/2016)
«Сад возьмёт твой след…»
Сад возьмёт твой след
и пойдёт, как кошка, сквозь тень —
человечек, что спит в середине,
поёт целый день.
День лежит в середине его
и прекрасен внутри,
как ключи, что из скважин
звенят, словно кошки когтьми,
и царапками сны
в животах надувных их скрипят,
где следы, как птенцы,
то умрут, то сады воскресят.
(21/01/2016)
«Бессмертник – ксерокопий наблюдатель…»
Бессмертник – ксерокопий наблюдатель,
отцвёл и ты, как конская коса
воды, что спит внутри у готовален,
когда внутри её течёт оса,
и чертит волдыри и полукруги
в немыслимом, как смерть, поводыре,
и лошади похожие на дуги
кусают отражения в дыре
твоей, бессмертник, но скорее данник
последних отражений – слепота
бумагу обнимает и светает,
как циркуль неба изнутри ведра.
(21/01/16)
«Метель, почти синица, чепуха …»
Метель, почти синица, чепуха —
пурга словесная на столике портвейна
плывёт по небу плотному песка,
чья приоткрыта ангелам всем дверца.
Плывут по небу ангелы мои,
чья плоть небрежна, непреодолима,
чей куст всегда пылает изнутри —
пока здесь плоть на хлеб с вином делима,
и смотрят вслед за музыкой моей
той, что плывёт по небу всякой плоти
по воздуху, зажатому рукой,
и с ключиком глагола в повороте.
(22/01/2016)
Воронка
Постепенные как рыбы
ходят, плачут между нас
снега вьющиеся глыбы,
как воронка или лаз,
но едва начнётся ветер
из пернатой тишины —
рыбы высохнут, как дети,
на песке своём черны.
И, когда в прозрачной сети,
ты здесь плачешь за меня,
распрямляя камни – светит
чёрно-белая земля,
где рукой своею рыбной
разломивши черноту,
рыбная душа, просветы
вертит взглядом, как черту.
(20—23/01/2016)
«Немолодая пара тишины…»
Немолодая пара тишины,
которой даже ангелы слышны,
переступает человечий слух
и невозможно более вздохнуть,
чем тройка, что по дому на санях
себя продлит в приподнятых снегах,
в морозе, в шапке волчьей, в рукаве
у лошадей неназванных кровей,
у твёрдой, молодой ещё, воды,
где бабочкой просверлены ходы
записаны как будто человек
побуквенно минует выдох, век
своих не размыкая, слепоту
жуя, как смех или мороз, во рту.
(24/01/2016)
«Удивительна ненависть и фонограммы…»
Удивительна ненависть и фонограммы
света, в котором нам шлёт телеграммы
каменный пёс, что из кадра ушёл —
в смысле музыку отсюда увёл.
дом ли скрипит, ощущая прорехи
эти подземные и извлекая
воды свои многоплодные – эти
воспоминания почвы и рая,
где непонятная стая твердеет
окоченев под просмотренным снегом,
после бежит через пропуски неба
или [точнее] становится гневом,
но удивлённым, как только собаки
это умеют, открывшие двери
для мертвецов, что за бок их хватают,
воспоминая отсутствие веры.
Скрипнет оконце чужой фонограммы —
некто его утирает от влаги
с той стороны, где потьма не бездонна,
но терпеливо растёт в красном маке.
(25/01/2015)
«Жук дождя меня во ртах…»
Жук дождя меня во ртах
своих держит, как сапожник,
из травы связав верстак,
где живой, неосторожный
жук себя со мной проносит
в грозди тающей земли —
от игрушек человечьих
сохрани меня, спаси.
(01/2016)
«Округлый голос голубей…»
Округлый голос голубей
как парус катится сквозь мячик
январский, никому-ничей,
свои края сказав иначе,
чем я его произнесу
холодной мельницей из пота,
в которой птахи на лету
звенят сквозь дерево потопа,
где отражается десант
из веток нищих и прозрачных,
что плавятся в узлах воды,
как бубенцы её двузначны.
(26/01/2016)
«О, бедная моя природа…»
О, бедная моя природа,
ты в слове плачешь надо мной —
пологая вода, погода,
деревья, тёмный перегной,
два-три прохожих, чьи не-лица
сметёт метель под полый снег,
грачи, снегирь или синица
delete чей растирает смех.
Жена и дым, два-три подростка
собака, что запишет двор,
и ангела просвет-заточка,
что колят левое ребро,
и спиртовые неба гвозди,
забитые в мои ключи —
не говори со мной, стрекозья,
теперь – по множеству причин.
