скачать книгу бесплатно
скорее проступает ледокол
с той стороны оконного желудка
напротив мясом мучают щенка
вагонная блядина в форме сутки
блюёт на чистокровную кровать
разносит чай с вагоном-рестораном
что ей осталось? только напевать
и напиваться – потому что рано
(скорее проступает ледокол —
по рвотной маске рыщут в нас менты)
и сдохнуть рано даже от того,
что смерть длиннее всей своей тоски
апрельская стальная лимита
на крыше съехавшей стартует к Армавиру
вагонная блядина умерла и потому не стало легче миру
возьми меня в свой невозвратный мир
и ледяного чая подливая – води меня где я других водил
где мяса в нас от края и до края
где речи в нас на переезд до смерти
где всякий оживает до Сысерти
води меня щенка до Армавира
Апрель. Вагонное депо и смерть.
Спасибо.
– 20-
[НАТЮРМОРТ, ПЕРЕПЛЫВАЯ ПАСТЕРНАК]
а гроза прибудет двадцать второго Второго
часа ночи – это как память
про того
про другого
я стою в темноте – я вижу: собака завоет —
мужик перекрестится сплюнет
попутав —
всё вдвое
вырастает за день когда солнце в тяжёлом «Зените»
ковыряется пальчиком в этом пейзаже и виде
прибывает гроза на меня за тебя за второго
и сказать как не знаю —
полумертвого?
полу-
живого?
– 21-
[НАТЮРМОРТ ИМЕНИ КАЛЬПИДИ]
как ни смотри война воде война
из дыма руки тянутся до дна
на кухне авраам и иафет
застыли ищут старых сигаре
т (в смысле тень) глядит на тень себя
снег – 20 темная пора
картавая как речь моя похмелье
война войне почти что очищенье
почти что ощущение поры
которая несётся вдоль горы
дым вырывает норы из норы
ковчег плывёт но мимо говори
как ни смотри вода воде война
он вынимает тело из огня
и смотрит удивительно двоих
не различая разделяя их
о деревянный стыд веретена
ковчег еще принадлежит корням
почти что ощущение вины
водой сочится из войны страны
как ни смотри – с кузнечьих их колен
но руки – чувствуешь? – проходят мимо стен
ощупывай у матери живот
и изнутри смотри на оборот
я говорю ты говоришь и многорук
последний сон внутри у всех подруг
которые почти (что?) поняли тебя
дым вырывает дыры и с огня
сдувает наших жен как пузыри
они плывут насквозь и вдоль
страны
– 22-
[НАТЮРМОРТ С ИВКИНЫМ]
Вот что-то пытаясь сказать, каждый раз замолкаешь,
лакаешь свой воздух с плеча – комоглину ломаешь.
И всё – отглагольно, и речи не наши и страшно
пред смертью своею с землею своею сойтись в рукопашной
Орёт муэдзин за плечом, и не наша, но вера
сгибает любую лопату (Читай: огород. Это – мера),
и камень угольный сквозь ушко иглы прорастает
наутро проснешься, а снег на дыханье не тает.
К обедне отпели друзья, а к вечере лишь жёны
(и воздух толчён, как дыханье). Перчённый, прожженный
стоишь в прямой речи – по ней соблюдая лишь дыры.
Ну… всё хорошо, потому что живые забыли
вот эти халявные руки, поступки кастрата —
ну что ж, моя тень, не летишь в свою дурь – будто ты виновата?
а смерть – не глагол – существительна сука и прямо
её переходишь уже не живой (только пьяный).
– 23-
[НАТЮРМОРТ-ВОСПОМИНАНИЕ О 80-Х]
Что происходит в твоей стороне – так ли уж важно?
Уж отползает на юг – над озёрами – ветер,
то есть так сносит крышу в казенный загашник,
то есть – промокли грядки и сигареты.
Значит, твердишь, настоящее: значит – значит.
Время замолкнуть – засунуть оное в папиросу,
дунуть как будто – раша восьмидесятых,
слазить в улей, выпаять дулю воску.
Что происходит – старость? – не обернешься,
радость, теперь в ЖЖ – закрывая двери —
несёт мою крышу, закладывает в систёмник —
это я по делу – а не о вере.
Что происходит с моей – где идут санитары =
шеренга мороза свои наполняет шприцы?
Так то неважно – падаешь – не отзовётся
сердце в последний…
земле предОТСТавив мышцы.
– 24-
[НАТЮРМОРТ С МАШАРЫГИНЫМ]
Кошка вскакивает на подоконник. Кружка
алюминиевая падает долго. Долго
Мандельштам лежит в Таганроге или скривленном роге.
Мед вытекает и растекается тонко. Тонко
дышишь ты на плече – короче п*ц и дальше
избавляешься от себя от комков и каши
речевой, дорогой, свинцовый (почти) ребенок.
Кошка трогает тень, а та из поломок
всё пытается, собирает и дочь, и сына —
Всё проживаемо – и от того непростимо
Или все – для того, чтобы ты проходил их кости,
и они скрипели что снег. Одинок в проросте —
Наблюдает или даёт свою смерть котёнок —
Кошка смотрит, как кружка падает вниз
дольше всех потёмок.
– 25-
[НАТЮРМОРТ С ОБОЛИКШТОЙ]
Переплетаясь с тишиной, в шарах летящих слева, с Юга —
ты говорила не со мной. Скрипел упруго
неисчезающий вагон – на всех собаках,
и дворник шёл, и подметал – на автозаках
катились в тишине, в земле сплошные знаки,
варились зеки в козырнОм козЫрном фарте.
Ты, милая, ЧЕГРЕС, ЧЕРМЕТ с голодным словом,
а там за мной приходят шесть, как за уловом
ты ехала по тишине – а я за смертью
под фонарём и на убой… и дворник в третью
закрытую, как дверь, стучал кайлом и пивом,
переплетаясь с тишиной
в шарах и фильмах.
– 26-
[НАТЮРМОРТ С CАННИКОВЫМ]
а ты скажи скажи: еще не завтра
еще посмотрит словно смерть таджик
и холодно вослед халявный бог из кадра
уходит чтобы свет проговорить
а рыба выплывает на ЧГРЭС
из ста китайских чмо один скинует
а из апостолов земле досталось шесть
и только свет не по себе взыскует
и смотрит вслед прощальный героин
ничейный сын стоит во тьме у слова
и комнату переходя за шесть
дощатых метра смерть его
условна
(декабрь 2008 – 2 июня 2009 г., Кыштым)
Рыбалка
