скачать книгу бесплатно
Я толкнул дверь кладовой и увидел в сизом дыму стоящего полковника, он был в каске и бронежелете, рядом стояли наши бойцы в бронекостюмах. Ребята помогли выйти Толику и вытащили Шенон.
– Где Амин? – спросил Федулов.
–Мертвый в спальне.
– Тащите её на выход, Троцкого – к медикам, Назимов, за мной.
Мы побежали по задымленному коридору, винтовку я успел перезарядить в кладовой. Возле спальни лежали ещё двое убитых. Амина нигде не было.
– Куда они могли его унести? – спросил Федулов.
– Скорее всего, в медпункт.
– Давай назад к своим, а мы его найдем, никуда не денется, пойдем по кровавым следам.
Я с двумя бойцами побежал к запасному выходу. Выскочив из этого ада, схватил свежего воздуха. Толик лежал в санитарном уазике, медики делали ему перевязку. Ещё несколько раненых сидело возле колеса. Притащили кого-то убитого. Меня посадили в кузов ЗИЛ-131, где сидели наши ребята, Шенон лежала на матрацах. Бой угасал, были слышны только отдельные очереди. Подкатил с раскаленным пулеметным стволом БТР, мы пересели в него. Заместитель Федулова сел на командирское место, Толика погрузили в салон, он лежал бледный с закрытыми глазами.
– Как ты, брат?
– Вроде всё обошлось, говорят, что важные органы не задеты, сейчас будут делать операцию.
– Ух, сучка! – со злостью закричал Серега на Шенон.
Веревки с неё сняли, руки застегнули наручниками. Её грязное и потемневшее лицо пылало ненавистью, ночная рубашка была вся изодрана, она была почти голая. Я снял тельняшку и надел на неё, при этом она кусалась и дергалась. Сколько злобы было в этой леди, из красавицы она превратилась в ведьму. Руки за спиной, в кровавой тельняшке, с растрепанными волосами, – такой она предстала в лагере аэропорта. Доехали без приключений. Захват города прошел почти без сопротивления, самые сильные бои были во дворцах и в казармах. Местная милиция сдалась без боя. Правительственные здания и коммуникации были взяты почти без сопротивления за десять – пятнадцать минут.
Наша небольшая колонна въехала в лагерь. После проверки БТР повернул к штабу, а санитарная машина направилась в санчасть. Теперь мы в безопасности, задание выполнено. В эту зимнюю ночь я по-новому взглянул на панораму Кабула, меня тошнило от чужбины. Над городом висели серые тяжелые тучи, где-то поднимался дым от пожара, это горели армейские склады, всё было чужое и надоевшее. Хотелось скорее уехать отсюда и забыться. Шел снег, температура опустилась ниже 15 градусов.
Нас встретили тыловики и штабисты. Начались расспросы:
– Как там в городе?
– Взяли его в окружение.
Заместитель Федулова, майор Зимин, снял наручники с Шенон, её отвели в баню, выдали новую полевую форму. Нам налили по полкружки спирта, дали закусить хлебом с салом и чесноком. Спирт выпили залпом, я только сухость во рту почувствовал, а простая русская закуска показалась мне деликатесом. По телу пошло тепло. Свои вещи мы занесли в палатку тыловиков и пошли в санчасть, где Толику делали операцию. Дежурный врач сказал, что все в норме.
В колонне возвратившихся машин были первые жертвы. Убитые лежали в приемном покое, накрытые простынями, пропитанные кровью. Спирт снял с нас напряжение, стрессовое состояние прошло, мы уже ничего не воспринимали. Помылись в бане и переоделись в нашу форму, только ботинки остались афганские.
Тишину разорвали двигатели транспортных самолетов. Высадились два батальона 103-й дивизии воздушно-десантных войск (ВДВ). Солдаты грузились в автомобили и отправлялись в Кабул.
Стали пребывать отдельные машины со штурмовиками «Вымпела». Приехал Федулов, он привез тело Амина и нас вызвали на опознание. Амин лежал на носилках возле медицинского пункта. Было видно входное отверстие пули под глазом. Как потом выяснилось из допросов пленных солдат, майор Феррадж, увидев тело Дженаде, сделал контрольный выстрел из пистолета. Зачем он это сделал, никто не узнает, так как он сам погиб во время захвата.
В этот же день приземлился самолет из Чехословакии, прилетел новый президент и группа врачей из московского госпиталя. Кармаля сопровождали несколько человек в гражданской одежде. Вся группа проследовала в штаб «Вымпела», среди наших военных было несколько генералов, началось формирование командования 40-й армии. После короткого совещания генералы и новый президент убыли в Кабул. Колонну сопровождали БТРы. В этот же день Бабрак Кармаль выступил по местному радио и телевидению. Он объявил о свержении Амина в результате революционного переворота. С помощью дружественного советского народа Кармаль обещал навести порядок, остановить братоубийственную войну, привести страну к процветанию. Командующим 40-й армии был назначен генерал Юрий Тухаринов. Афганская армия пыталась оказать сопротивление, но все расположения воинских частей в Кабуле были блокированы советскими войсками. Попытку взлететь на аэродроме в Бачраме пресекли наши десантники, выкатив на взлетную полосу орудия в готовности расстрелять прямой наводкой самолеты ВВС ДРА.
Лагерь в аэропорту был переполнен военными и техникой. Первым рейсом в Союз отправляли раненых и погибших. Тело Амина, завернутое в ковер, было отправлено семье для захоронения.
Нас тоже отправляли в Союз, Шенон летела с нами одним рейсом. Послеоперационного Толика не могли отправить, он лежал в реанимации. Мы даже не успели с ним попрощаться, сумку с личными вещами оставили медсестре. Врач сказал, что отделался он легко.
Полковник Федулов проводил нас до самолета. Шенон, пристегнутая наручниками к Володе и Сереге, шла, опустив голову.
– Спасибо, сынки, за службу, – сказал на прощание полковник и обнял нас.
– Отправьте к нам поскорее Толика, – попросили мы.
Тела погибших лежали, завернутые в солдатские одеяла, раненые корчились на матрацах, а мы, закутавшись в бушлаты, сидели возле кабины. Еще с нами летела команда из десяти человек в штатской одежде. Шенон зло посмотрела на меня и сказала:
– Недооценила я вас, Алекс, и вашу разведку, обвели меня своей непосредственностью.
– Никто еще не смог обыграть, захватить и уничтожить Святую Русь. Наша сила в братской дружбе и созидании, мы не хотим ничьей земли, а только отстаиваем свои интересы.
– Что будет со мной?
– Передадим в КГБ, они будут встречать.
– Можете меня пристрелить при попытке к бегству или дать яд?
– Яда нет, а стрелять в самолете запрещено, кто нам поверит, что с женщиной не справились. Не провоцируйте меня, раненые или люди в штатском могут знать английский язык. Помочь вам уже никто не сможет, а за Толика стоило отомстить. Не нам вас судить, получите то, что заслужили, знали на что шли, когда отправлялись в Афганистан.
– Когда вы узнали кто я?
– Еще на вилле вас опознал наш атташе.
– С вашей помощью?
– Конечно.
– Будьте вы все прокляты.
– А я вам желаю всего хорошего. Больше ни слова, Элизабет, иначе я не ручаюсь за себя. Выдержка не беспредельна. Ваша пуля могла угодить и в меня. Нет к вам ни малейшего сострадания, обещаю, что попрошу нашего генерала не мучить вас, в обмен на полное сотрудничество. Больше ничем не могу помочь, делаю это только, ценя вас как красивую женщину и сильного противника.
Шенон посчитала такое предложение уместным и молчала всю дорогу. Самолет на большой высоте промерз, мы тоже все замерзли, едва дождались посадки.
На аэродроме им. Чкалова наш борт встречала группа офицеров во главе с генералом Жевакиным, а также люди в штатской одежде. В первую очередь начали грузить раненых в санитарные машины. Возле самолета стоял автомобиль «Урал», в него погрузили погибших. Я доложил Жевакину о прибытии и передал два мешка с документами, захваченных во дворце, которые передал Федулов. Группа людей в штатском окружила Шенон, её пристегнули к двум молодым парням и увезли на черной «Волге». Я спросил у генерала:
– Что с ней будет?
– Нетрудно догадаться, заставят работать на нас, или пустят в расход.
– Так я ей и объяснил.
– Ты чего за неё беспокоишься?
– Обещал в обмен на спокойное поведение.
– Разумно. Садитесь в мою машину, поедем в управление.
По дороге Жевакин расспрашивал о подробностях операции. Когда услышал, как на спичках решали, кому стрелять, оборвал мой рассказ и сделал замечание:
– Ты командир, тебе решать, кому отдать приказ. Детство закончилось, запомни это. Тут не дружба главное, а долг и присяга, пусть бы попробовали отказаться. Никогда не грузи на себя лишнюю кровь, когда есть возможность сбросить на подчиненных. Поймешь со временем, иначе с тебя не получится хорошего командира. Это тебе урок, не назначил – делай сам, хотя в этом случае, может, тебе и на руку. Как погиб Амин, будут спрашивать наверху. Вас всех наградят, это безусловно, и вы войдете в историю этой операции. Тот, кто уничтожил объект, будет взят на заметку, как и командир группы. В данном случае это одно лицо. Ты у меня, Назимов, уже давно на примете. Отдохнете, поговорим о дальнейшей вашей службе. Вы наверняка попадете в служебную струю и быстро пойдете вверх, может, заберу к себе, хотя еще молод для моего отдела. Сделали все как надо, молодцы, выполнили задание с наименьшими потерями.
В диверсионном отделе нас развели по разным кабинетам. Каждый подробно описал ликвидацию президента Афганистана. Дали подписку о неразглашении. Операция по уничтожению объекта «Гур» была засекречена. Нас накормили в офицерской столовой, ночевали мы в штабе. Утром 29 декабря получили документы, зарплату, отпускные билеты на 45 суток и путевки в санаторий. Решили с ребятами отметить возвращение, а потом разъехаться по домам.
Родители уже знали о нашем прибытии, нам разрешили позвонить сразу же. Тогда же Жевакин передал мне предупреждение от Морозова не беспокоить его дочь, так как она выходит замуж. Я не поверил этому, хотя три месяца не было ответов на мои письма. Решил пока не звонить, чтобы не расстраиваться. Сутки роли не сыграют, узнаю все завтра. Это сообщение меня шокировало, не мог уснуть, хотя не спал всю прошлую ночь. Вечером выпили с ребятами бутылку коньяка, которую передал нам Жевакин через адъютанта. Генералу я доверял, он был прост в общении и по-отечески внушал доверие, я чувствовал, что ему приглянулся. При расставании он похлопал меня по плечу:
– Переживешь и это, бывает хуже.
Неужели это правда? Как быстро Ирен забыла меня. Нет, это невозможно. Такая любовь не проходит бесследно. Едва дождался, когда закончатся все формальности. Предложил ребятам поехать в ресторан «Славянский базар», с которым у меня ассоциировалась Ирина.
Позвонил по телефону-автомату, трубку взяла Лидия Семеновна.
– Здравствуйте.
Мой голос она узнала сразу.
– Все-таки решил позвонить? Тебя же предупреждали. Пойми, Ира счастлива с Вадимом. Случайная встреча, любовь и скоро свадьба. Оставь нас в покое, тебе не помогут заслуги в Кабуле, Анатолий Петрович настроен категорически. Послушай моего совета, забудь ее и дорогу к нам.
– Хорошо, но если только это все мне повторит сама Ирина, а пока я её жених и буду бороться за свою любовь. Обещаю, что никаких инцидентов с моей стороны не будет, я вам не верю.
– Ты её не увидишь, и телефонного разговора тоже не будет, поверь мне и не трать зря время.
В трубке послышались гудки.
Хорошо, сейчас поужинаем, ребят провожу, в гостиницу устроюсь, а завтра начну обдумывать свои действия на трезвую голову. Жаль, что оружие сдали, в Кабуле никто о нем не спросил, мы сами о нем заявили, теперь пожалел, что стал инициатором добровольной сдачи. В голову пришла дурная мысль – убрать соперника. Быстро поймал себя на том, что перешёл границу дозволенного, все наши поступки начинаются с помыслов. Если позволил себе в мыслях расправиться с противником, значит, отстал в развитии. Одно дело на войне, совсем другое дело в быту. Ничего не ценится выше человеческой жизни, никакая любовь не может оправдать убийство. Мне надо просто напиться и выспаться. С тяжелыми мыслями, я вошел в ресторан, ребята уже были здесь. Подозвал официанта.
– Нам надо вот тот столик, – показал я на балкон.
– Там занято, подождите немного.
Мы присели в зале за свободный столик возле фонтана.
– Через час они уходят, – сообщил официант.
– Хорошо, дружище, тащи все, что закажем, побыстрее, офицеры гулять будут. Вот тебе 25 рублей за скорость и хлопоты. Вот червонец музыкантам, пусть сыграют песню из кинофильма «Белое солнце пустыни» – «Ваше благородие, госпожа удача»…
Заказали борщ, русские блины с мясом, салаты.
– Что, Саня, с тобой сегодня происходит? Ты ночь не спал, ходил по комнате. Давай колись, что случилось?
– Ирка замуж выходит, вчера Жевакин сообщил, а я сегодня позвонил и убедился. Хоть убейте, но не могу поверить, что так быстро человек может поменяться, никаких проколов с моей стороны небыло.
– Может, это и к лучшему, как в той песне «Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло»? – сказал Володя.
– Саня, она тебя не могла полгода дождаться, как сможешь на неё надеяться, если уедешь на несколько лет?
– Понимаю вас, братцы, вы правы, но это не общий случай. Вы с ней близко знакомы не были, не тот это человек, там душа искренняя.
– Давай выпьем, нас жены дождались, и ты найдешь такую, которая будет верна.
– Ладно, разберусь с этой проблемой. С Амином справился, а с Вадиком тем более.
– Причем тут Вадик? – спросил Володя. – Ведь она во всем виновата.
– Давай за упокой души Амина, – предложил я, – мы всего лишь исполнители, выполняли приказ.
Выпили, молча закусили, на душе полегчало. Ансамбль затянул: «Девять граммов в сердце…».
Наконец-то закончилась наша эпопея в Афганистане, а для кого-то она только начиналась. Сотни тысяч людей пройдут через эту мясорубку, пока не станет ясна безысходность этой восточной кампании.
Ели, пили, веселились. Освободился столик, мы перешли на балкон.
– Вот здесь я прощался с родителями после обмывки звания, строил планы на будущее с Ириной. Как быстро все меняется. Теперь я обстрелянный солдат, потерявший любимую, и вернуть ничего нельзя.
Много пить не стали, ребятам ехать домой, а мне не хотелось. Попрощались возле ресторана. Серега и Вовка уехали на вокзал, а я поехал в гостиницу «Украина». Родное название привлекло моё внимание. Устроился в хорошем номере на третьем этаже, принял душ и завалился спать. Утром не дал себе расслабиться, хотя мог проспать весь день. Вскочил рано, привел себя в порядок, и не завтракая, поехал к Морозовым. «Волга» генерала стояла возле подъезда, я подошел к водителю и адъютанту. Они узнали меня, вышли из машины, поздоровались.
– Как там? Везде ажиотаж, вводятся все новые и новые части. Весь мир трубит об этом?
– Я знаю не больше, чем вы. После штурма сразу уехал, вся информация по ТВ.
– Правда, что у Иры есть жених?
Оба опустили глаза.
– Тебе бы лучше не обострять отношения с Анатолием Петровичем, там все серьёзно, не ходи к ним.
– Кто он?
– Сын генерала, старший лейтенант из московской комендатуры, высокий, красивый, окончил общевойсковое училище.
– Понятно, генеральский сынок, тепло устроился. Вот бы его сейчас в палатки афганские. Все, о чем мечтал генерал, сбылось. Ирина обо мне вспоминает?
– Сразу с языка не сходил, а потом как отрубило. Не узнать её, в сентябре месяце произошла какая-то перемена, она стала совсем другая, о тебе ни слова.
– Спасибо за информацию, поднимусь к ним.
– Тебе виднее, генерал сейчас выйдет.
– Терять мне нечего, звонок в дверь поставит все на место, чего ходить вокруг да около.
Дверь открыл генерал. Я отдал честь и произнес:
– Здравия желаю.
– Входи.
Вышла Лидия Семеновна.
– Позовите Ирину.
Пройти мне не предложили, я стоял в коридоре. Ирина вышла спокойная и уверенная в себе.
