скачать книгу бесплатно
Счастливые, шаг вперёд! Остальных расстрелять!
Александр Мирошниченко
В самом конце XXI века, устав от распрей, войн и катаклизмов, жители планеты создали глобальное, общепланетарное государство. Решить все проблемы и сделать человечество счастливым – это ли не благородная цель, достижения которой стремились люди с начала времён.Как жить в сообществе, где быть счастливым – это не удача, а обязанность всех граждан, рассказывается в этой книге на примере отдельной семьи.
Александр Мирошниченко
Счастливые, шаг вперёд! Остальных расстрелять!
I
Электронный календарь пискнул, напоминая: завтра четвёртое апреля. В последнее время ежедневно в восемь утра он сообщал, сколько осталось до ожидаемого события.
Игнат и так не забыл бы об этой дате, именно поэтому сегодня, несмотря на раннее утро и собственный выходной, он оказался в конторе. В зоне отдыха, где стояла кофемашина с бесплатными напитками, Игнат нашёл кого искал, – Анжелу. Судя по виду, спала женщина плохо, и даже очень дорогая косметика, которую она себе могла позволить, не скрывала её состояние.
– Привет, – откликнулась Анжела на приветствие, не оборачиваясь, и напомнила: – Ты выходные на сегодня и завтра заказывал ещё полгода назад.
– Вот так тянет на работу, – ответил с улыбкой Игнат и на скептический взгляд руководителя отдела планирования добавил громким шёпотом: – На самом деле меня тянет исключительно к тебе.
– Ой, Потапов, даже не начинай, – махнула рукой женщина, не отвлекаясь от чашки, куда набирался бодрящий напиток. – Тебя вообще ни к чему не тянет, кроме как к дочечкам влиятельных политиков, а точнее, к власти, которую может дать удачный брак.
– Отчего такой скепсис в адрес твоего самого горячего поклонника? – уже тихо проговорил Игнат, целуя Анжелу в шею.
Та приняла поцелуй как должное и обернулась.
– Что надо? – спросила Анжела, отодвигая Игната подальше чашкой горячего кофе. – Ты же без цели или выгоды шага лишнего не сделаешь.
– Мне? От тебя? Ничего. Кроме внимания и понимания моего к тебе отношения как к самой красивой, умной и доброй женщине на этой планете, – ответил он, глядя ей в глаза со всей возможной искренностью.
– Наглец, – не выдержала взгляда Анжела. – Ведь знаю же: лжец, наглец и циник, а покупаюсь каждый раз. Ну, колись, зачем пожаловал?
– Кто завтра проверяет Ковалёвых? – спросил Игнат.
– Захотел бывшую наказать? – усмехнулась планировщица. – Или, наоборот, отмазать? Можешь не переживать. Из большой Академии наук рекомендательные письма на главу семьи прислали. У них всё будет нормально.
– А кто проверяет? – повторил вопрос Игнат.
– Коль Колич. Ты же знаешь, если ему начальство только намекнёт, он поймёт и индекс счастья поднимает на недостижимую высоту даже бездомным, безработным и бродягам, – успокоила Анжела.
– Да, ну и фиг с ними, – отмахнулся как от чего-то малозначимого Игнат. – Скажи лучше, когда мы наши жаркие встречи вспомним?
Анжела засмеялась. Она понимала – бывший любовник ей льстит, но часто человеку лестно даже то, что он достоин лести.
– Как никого не найду на ночь, тебе позвоню. Ты же помнишь, я большая трусиха и боюсь спать одна.
Тут женщина не кривила душой. Одна она не спала никогда. Временами у неё имелся постоянный партнёр, в основном кто-нибудь из инспекторов, только начинающих работать в конторе. А когда у Анжелы не было постоянного хранителя спокойного сна, она могла глянуть в график и, найдя свободного пару дней холостяка, звонила ему и приглашала к себе обсудить график дежурств на следующий год. А кто не понимал намёка, тот весь следующий год проводил в командировке где-нибудь в тьмутаракани, проклиная стервозность Анжелы и собственную несообразительность.
Когда-то у Игната была с ней непродолжительная интрижка. Но партнеры сразу же поняли – по части цинизма они друг друга стоят, и потеряли взаимный интерес, оставаясь приятелями настолько, насколько возможно приятельствовать, будучи такими циниками.
– Ладно, буду с нетерпением ждать твоего звонка, – сказал Игнат, собираясь уходить.
– Считай, уже поверила, – ответила Анжела. – А зачем тебе Ковалёвы? Ну не взыграли же старые чувства. Как я понимаю, у тебя в плане брака запросы куда выше. Вон у первого зама нашей конторы дочка на выданье. И не уродина.
– Да просто спросил. Я у Ковалёва в университете учился. Ничего больше.
– Расскажешь, как всё прошло, – бросила уже в спину уходящему Анжела, и Игнат, не поворачиваясь, махнул рукой, и это могло значить и «само собой», и «не представляю, о чём ты».
Если проверку семьи Ковалёва поручили Коль Количу, значит, на того поступил заказ и Служба обязана обеспечить конкретный результат: или положительный, или отрицательный. Ковалёв-старший хоть и простой профессор, но всё же персона публичная – часто выступает в различных СМИ в качестве ведущего эксперта по вторичному использованию энергии. Тема, в том числе и его стараниями, стала в последнее время популярной, и профессора наперебой приглашали на прямые эфиры. А раз человек публичный, то отрицательный результат проверки нужно готовить заранее. Публикации критические, слухи мерзкие и прочие соответствующие мелочи обычно предшествуют такому ходу событий.
Игнат внимательно отслеживал информационное поле и ничего подобного ни разу не встретил. Значит, Коль Количу заказали положительный итог. Но не сам результат волновал Игната.
II
Коль Колич считался в региональном управлении Службы человеком легендарным. Он начинал карьеру одновременно с теми, кто сейчас находился на самом-самом верху, а руководитель регионального управления в своё время даже стажировался у него.
Среди коллег ходили разные слухи, почему Коль Колич до сих пор трудится рядовым инспектором. Предполагались и личные мотивы, не исключали и особый статус агента внутри службы.
Поэтому и старались молодые коллеги избегать общения с ветераном. Но только не Игнат. Он считал хорошие отношения с таким персонажем, как Коль Колич, делом полезным. Хотя, если честно, Игнат верил: любое общение полезно, поскольку превратности жизни и карьеры могут потребовать различных ресурсов. И порой в единый миг обретает важность прежде незначительное, и наоборот. Вот, скажем, в академии однокурсники травили одного студента. Игнат же поддерживал бедолагу. Не из жалости, а так – вдруг пригодится. Так и получилось: через год после выпуска сестра этого однокурсника вышла замуж за племянника очень важной шишки. И Игнат стал вхож в их дом.
Так и с Коль Количем. Как ни подтрунивали коллеги-ровесники над Игнатом, которому приходилось выслушивать по десятому разу истории ветерана, он не обращал на это внимания. Вот и сейчас наш герой готовился терпеть россказни старика. А поскольку они будут выпивать, так и подавно историй будет много и, главное, Коль Колич минимум раза три опишет те исторические события, когда, будучи членом специальной комиссии, спас для мира спиртное.
Нашёл Игнат коллегу в административном помещении, где инспекторы знакомились с материалами предстоящего дела – такова обязательная процедура. Но контролировалось только личное присутствие, и ветеран играл в какую-то старую компьютерную игру. Приветствие застало его врасплох, и он торопливо погасил экран.
– Коль Колич, – приобнял его Игнат, – нужна компания на сегодняшний вечер. Кто, кроме тебя, может дать совет и разделить радость?
– Так я завтра на проверке, – не скрывая расстройства, ответил ветеран.
– Обидно. Но, может, кого порекомендуешь, кто мог бы и посоветовать, и искренне разделил бы радость? – явно переигрывая, говорил Игнат, пока даже не придумав повода для встречи.
Собеседник задумался, но не над тем, кто будет полезен молодому коллеге, а как бы самому поучаствовать в мероприятии, предполагающем выпивку и общение. И, решив, выпить совсем немного и закончить не поздно, сообщил:
– Хорошо, давай встретимся, только ненадолго.
Игнат не сомневался в таком решении, но изобразил величайшее облегчение. Осталось только придумать повод. Но это уже детали.
III
Игнат по меркам их службы недавно окончил Академию контроля, но сообразительностью, коммуникабельностью и умением быть своим в любой компании быстро заработал авторитет у коллег-инспекторов, имеющих куда более солидный стаж работы, хотя было это не так-то просто в конторе, где личные амбиции и желание сделать карьеру создавали недружественную, а иногда и враждебную, атмосферу.
Тут следует упомянуть – служба контроля, несмотря на средний административный статус в системе глобального управления, располагала собственной академией, в то время как даже иные министерства своего учебного заведения не имели. Оно и понятно: рядовой инспектор службы очень часто проверял совсем не рядовых граждан глобального государства, а это требовало и подготовки, и, само собой, статуса.
Коль Колич ждал Игната в ресторане, куда захаживали все инспекторы, поскольку считалось – здесь клиентов не прослушивают
– Ну, делись. Я весь внимание, – начал разговор опытный коллега, и Игнат вспомнил – он ещё не придумал «причину».
Не скажешь же ему об истинных намерениях? Планирую, мол, напоить и пойти на проверку вместо тебя.
В общем, нужна причина, не вызывающая подозрений и не имеющая последствий.
– На трезвую как-то не получается рассказать, – смутился Игнат, потянулся к запотевшему графину и плеснул в стопку ледяной водки. Стопки своим микроскопическим размером указывали на отсутствие опасности сильно напиться, поскольку в столь малых дозах, казалось, алкоголь не может быть вреден. Коль Колич так всё и понял, сглотнул слюну и кивнул, давая добро на начало застолья.
– Но я только чуть-чуть, для аппетита, – успокоил себя ветеран, – у меня же завтра проверка.
– Да? – «удивился» Игнат. – Может, перенесём мероприятие?
Но Коль Колич уже держал в руке стопку и отказывать себе в небольшом удовольствии не собирался.
– За что пьём? – спросил он, желая узнать причину встречи.
– Давай за настоящих друзей, к которым мы можем обратиться за советом, – предложил Игнат. – За тебя, Коль Колич.
Коротко коснувшись друг с друга, уже запотевшие от холодной водки стопки расстались со своим содержимым.
«Сейчас, как всегда, прозвучит первый монолог о долге и службе», – подумал Игнат, потянувшись за графином, но Коль Колич прикрыл ладошкой стопку, показывая пример самодисциплины, поскольку завтра на службу, а он должен соответствовать высокому званию инспектора.
– Вот нас принято называть «рядовыми инспекторами», – сказал ветеран, глядя на младшего коллегу, – а это же в корне неверно – называть «рядовыми» тех, на ком вообще-то держится глобальное государство. Даже не государство. Вся наша цивилизация держится на таких, как мы с тобой, Игнат.
«Как-то быстро старик захмелел, – мелькнула у Игната мысль, но потом уже с тревогой подумал: – А вдруг он искренен?»
А Коль Колич меж тем продолжал:
– Мы же с тобой, как атланты, держим на себе государство, а значит, и весь мир…
– Тогда мы просто не имеем права не выпить за Службу, – перебил Игнат, настойчиво отвёл руку, которой коллега закрывал свою стопку, и плеснул туда порцию водки.
Ветеран кивнул:
– Да, отказ выпить за Службу, как говорил мой первый наставник, приравнивается к предательству. – И, подняв стопку, добавил: – За Службу, за нас, рядовых инспекторов…
– За Службу! – снова перебил Игнат и, выпив, добавил: – За нас – это уже следующий тост. – И, наливая ещё по одной, произнёс: – Хороший тост, друг. Тебе слово.
Коль Колич посерьёзнел, даже подтянулся, как будто на месте Игната оказался кто-то из высшего руководства.
– Вот какова глобальная цель нашего с тобой служения и вообще всей Службы? – вопросил старый инспектор и, не дав собеседнику ответить, заявил: – Счастье. Счастье каждого человека, каждого гражданина. Мы, столь часто используя это слово, затёрли его, как очень старую монету. У той уже и номинала не видно, и ценность её вызывает сомнение, поэтому мы стараемся от неё избавиться при любом удобном случае. Так и слово «счастье» мы употребляем в ни к чему не обязывающих поздравлениях, тостах, пожеланиях. В результате то, что должно быть смыслом нашего существования, превращается в пустой звук. В пшик. И так бывает всегда, когда нет установленного порядка. А осчастливить всех можно, только если будет порядок. Здоровое общество состоит только из счастливых людей. А потому нужно всех несчастливых из общества изымать. – Ветеран Службы изобразил жест, показывающий, как вырывают сорную траву. – Несчастливые люди бесполезны. Даже вредны. Избавляться от них – это так же естественно, как удалять инфекцию из организма, когда исцеляешь его. Мы же не переживаем за убитый нами, допустим, вирус гриппа? Так зачем расстраиваться, если от общества изолируют какого-нибудь несчастного? По-настоящему человек может быть счастлив, только если его окружают счастливые люди. Так, значит, стоит пожертвовать единицами, когда нужно сделать счастливыми тысячи? Это даже не высшая математика. Это арифметика.
Игнат держал стопку и смотрел прямо в глаза Коль Количу, который не говорил, а вещал, и нужно было соответствовать его пафосу.
– За нашу Службу, которая делает общество счастливее! – закончил тостующий и выпил.
Игнат знал наизусть все дальнейшие речи ветерана. Но это нужное застолье, поэтому он настроился потерпеть. Дальше Коль Колич произнесёт ещё пару монологов о важности Службы и о месте его самого в ней. И, как обычно, за речью о счастье должен последовать пересказ легенды, как именно он, Коль Колич, спас алкоголь для потомков, поскольку состоял в комиссии, принимавшей решение о влиянии алкоголя на счастье граждан.
Игнат не ошибся. Коль Колич, закусив, показал глазами на свою пустую стопку, а после того, как собеседник её наполнил, посмотрел внимательно на содержимое и сказал:
– Сейчас, на пороге двадцать второго века, сложно поверить, но будущее водки когда-то висело на волоске и зависело от решения комиссии, членом которой являлся и я.
Ветеран с явным удовольствием вспоминал легенду, рассказанную им уже сто, а может, и тысячу раз. Слова, интонации, мимика отработаны, и теперь можно наслаждаться своей значимостью и ролью в истории.
– Тогда только приняли новую редакцию Положения о всеобщем обязательном счастье. И для реализации, не побоюсь этого слова, революционного документа создавались специальные комиссии. И меня включили в комиссию по определению влияния алкоголя на статус счастья. И я тебе должен сказать: ждёт эта тема талантливого писателя…
– Так и ты рассказчик хоть куда, – попытался Игнат вклиниться с целью хоть чуть-чуть сократить рассказ, но это не помогло.
Рассказчика уже подхватил творческий порыв и понёс через воспоминания, которые и так порядком надоели его собеседнику.
– Но реальность в данном случае много увлекательней любого придуманного сюжета. Все ожидали от нашей комиссии отрицательного вердикта и предрекали конец алкоголю. И состав комиссии, и общественное мнение – всё говорило об этом. Только одного они не учли – влияния отдельной личности на принятие исторических решений. И такой личностью оказался ваш покорный слуга. – Коль Колич прервался на секунду, изобразил поклон и продолжил: – Я избрал такую тактику: соглашался со всеми доводами большинства, выражая негативное отношение к предмету обсуждения, но настаивал на доскональном исследовании. А когда кто-то предложил перейти к голосованию, результат которого был предсказуем, я попросил провести эксперимент, дабы нас не обвинили в необъективности. Ну, и поскольку я предложил, мне и поручили этот эксперимент организовать. Даже председатель комиссии вызвался в нём поучаствовать. Я выбрал самый чистый виски, и, само собой, после приёма порции, которая, согласно учебникам, должна вызвать похмельный синдром, у всех появилось хорошее настроение. А на следующее утро все участники эксперимента вопреки ожиданиям оказались свеженькими и здоровенькими…
– За твою мудрость! – прервал Игнат товарища тостом, не спрашивая самое интересное: сколько алкогольное лобби заплатило члену комиссии за его подвиг.
Выпив очередную порцию, ветеран вспомнил – он до сих пор не услышал о причине застолья.
– А звал-то зачем? – спросил Коль Колич. – Никак жениться собрался?
– Да, – подтвердил Игнат.
– Правильно делаешь. Совет ветерана лишним не будет, – обрадовался старший товарищ. – Причина веская, а значит, можно ещё принять. – И сделал знак официанту принести тару побольше. Когда на столе появились нормальные стаканы, Коль Колич сам наполнил их до краёв и спросил:
– Ну, и кто она? В смысле, избранница.
Игнат чокнулся с ветераном и прикончил залпом свою порцию. Он постоянно прикидывал в уме, сколько ещё может выпить без последствий с учётом дозы лекарства, принятого во избежание опьянения.
– Так, когда есть избранница, о чём советоваться? – пожал плечами наш герой. – Я как раз и хотел спросить, как выбирать спутницу.
Такой подход растрогал старого инспектора, и тот чуть не прослезился.
– Это ты правильно сделал, – проговорил он, наливая себе ещё.
Через некоторое время Игнат позвонил в диспетчерскую и зачитал на автоответчик:
– Сообщаю об обращении инспектора Колосова Николая Николаевича о его плохом самочувствии. Ввиду невозможности найти замену в установленном порядке, беру на себя выполнение его работы по проверке семьи Ковалёвых завтра, четвертого апреля. Инспектор Потапов, третье апреля, две тысячи девяносто девятого года, двадцать два часа пятнадцать минут.
IV
Профессор Ковалёв Михаил Иванович считался, и не без основания, авторитетом в области вторичного использования энергии. В своё время диплом он защитил по изобретению устройства, которое вырабатывало оставшуюся энергию из непригодных, вышедших из строя аккумуляторов. Эту же работу после небольших правок аттестационная комиссия засчитала за диссертацию. Так Михаил Иванович в одночасье стал самым молодым доктором физики. И с тех пор он работал в родном университете, совмещая научную деятельность с преподавательской. Коллеги Ковалёва уважали, начальство ценило и даже вполне заслуженно прочили его в академики.
Но в молодости Михаил Иванович в числе других видных учёных подписал экспертное заключение о возможных негативных последствиях принятия Положения о всеобщем и обязательном счастье. Авторы письма не ставили под сомнение цели этого документа, они лишь выразили озабоченность негативными последствиями его применения при определённых обстоятельствах. Учитель Ковалёва называл этот документ «Счастливые, шаг вперёд, остальных – расстрелять».
Соответствующие службы провели беседы с авторами письма, и этим дело ограничилось. Но карьеры у подписантов не сложились. Вот и Михаила Ивановича, ведущего специалиста в своей области, имеющего непререкаемый авторитет в научном сообществе, до сих пор не произвели в академики.
Кроме работы, у доктора Ковалёва была семья: жена Елизавета Петровна и двое взрослых детей – дочь-студентка и сын-старшеклассник.
И можно бы даже назвать эту семью счастливой, но так говорить в описываемые времена стало непринято, ибо быть счастливым – это не право, а обязанность гражданина, согласно положению, о котором мы уже знаем. К тому же исполнение этой обязанности регулярно проверялось службой контроля. Хоть и проводилась такая проверка исключительно в интересах граждан, ее те же самые граждане побаивались. Но говорить о своих опасениях никто не решался, поскольку страх перед проверкой инспектор мог счесть фактором, отрицательно влияющим на индекс личного, следовательно, и семейного счастья. В случае если результат оказывался ниже минимального предела, следовали организационные выводы с целью повысить индекс счастья сомневающихся граждан или удалить их, как мешающих остальным счастьем наслаждаться.
Это и тревожило профессора Ковалёва. По его подсчётам, индекс счастья его семьи должен быть в норме. Пусть и на самой минимальной границе, но не ниже. И если не будет никаких непредвиденных обстоятельств, если учтут рекомендательные письма, которые обещали написать в университете, если сын не начнёт со своей юношеской горячностью спорить с инспектором о справедливости глобального государства, как на предыдущей проверке, то всё будет хорошо. Но профессор поговорит с сыном, и не повторится та ситуация, когда семья лишилась некоторых льгот, положенных учёному. Этим всё тогда и ограничилось, но в то время дочь Светлана училась в Академии контроля, и это приняли во внимание при подведении итогов проверки. Теперь такой страховки у семьи не осталось. Светлана перевелась в другой институт и отказалась обсуждать причины.
– Иначе, – объяснила она родным, – в противном случае на следующей проверке придётся врать не только мне.
День проверки службой контроля являлся для всей семьи выходным. Но Михаил Иванович с утра отправился на работу, где важный эксперимент близился к завершению. По дороге домой он наслаждался погодой – зима окончательно отступила, и солнце светило ярко, обещая только хорошее. А перед самым домом Михаил Иванович увидел радугу. Громадную, в полнеба.
Елизавета Петровна всю жизнь работала педагогом на два фронта: в школе воспитывала чужих детей, а дома – своих. Какая из этих двух работ сложнее, вряд ли можно сказать. Да и не бывает в педагогике простой работы, настолько высока ответственность за результат. Исключительно из этих соображений, отработав положенные двадцать пять лет, Елизавета Петровна приняла решение уйти на пенсию и заняться исключительно собственными чадами, на которых, пока работала, времени не хватало.
Теперь же, отдавая всю себя семье, она испытывала настоящее счастье. Конечно, признаться в этом она не могла, поскольку утверждение о теперешнем счастье, означало бы отсутствие такового раньше. А это тянуло на серьёзнейшее правонарушение. Все граждане глобального государства должны испытывать счастье постоянно, и иное не допускается законом. Несчастливый гражданин просто не имеет права на существование. Как раз для выявления таких индивидуумов и проводится регулярная проверка службой контроля. И сегодня такая проверка предстояла семейству Ковалёвых.
