Сказание о Прибамбассе

скачать книгу бесплатно

Сказание о Прибамбассе
Александр Левшин

Эта история о неожиданных и ярких событиях, произошедших в очень давние времена, когда не было религий, конституций и других общественных известных нам инструментов. Попытка построить наш мир заново.

Александр Левшин

Сказание о Прибамбассе

От автора

Многие читатели, прочтя мою фамилию на месте автора сего манускрипта, конечно, воскликнут: – Ну, ясно, мол, всю жизнь состоит в рядах Пугачевского бунта на брегах эстрадных рек. И конечно, пишет про свою несравненную Аллочку, ну и так далее. Уважаемые Громадяне! Честное слово, описывал, что снилось, а снилось разное, оно переплелось со всяким другим разным. Так что, про кого эта история определенно не знаю. Одно важно понять: – Искусство выше документа. Засим, предлагаю погрузиться в пучину историй, которые беспокоили по ночам, а потому и приснились.

От автора (вариант второй)

Или страсти во сне стареющего мальчишки

У каждого честного фантазера есть своя отдушина. Отчего? Спросите Вы. Конечно, от нависающей действительности. Хочется перечислить: – от жлобства, цинизма, равнодушия тех, к кому ты не равнодушен. То есть, нависает над психикой все это весьма основательно. И каждый, я имею в виду только фантазеров, спасается, как может. Или прячется в стакан, или еще куда подальше. Есть еще возможность спрятаться, – как бы раздвоить сознание. Это, конечно только у продвинутых. В таком варианте, ты делаешь активный вид, что участвуешь, а на самом деле витаешь в своем придуманном мирке, выныривая оттуда и делая сосредоточенный вид. Здесь требуется, конечно же, настоящая актерская тяжелая работа. Это трудно, особенно без привычки, но очень продлевает время жизни. Хотя, чувствуешь себя этаким хитрецом. Да… Фантазия! Это такая прикольная опция человеческого мозга. Обломов, небось, все себе так напридумал, что с дивана уже и вставать не было необходимости. Но одно главное и приятное свойство этой самой фантазии то, что человек – фантазер живет, как бы это сказать, не в полном контакте с реальностью. То есть, в более безопасном режиме. Никаких тебе зачатий, абортов, разочарований, упреков. Просто, если сгущаются над тобой тучи, перевернись на другой бок (если один). А когда ты в обществе, то зажмурься и оглянись. Все тут же подумают, что ты просек ситуацию. И эти все, конечно, изумятся твоей сообразительности и посчитают тебя вежливым и продвинутым. Вот так! Люди частенько о фантазерах думают весьма пренебрежительно. Типа, Иван-дурак. А вот, если вспомнить сказку про него? Ясно ведь, что Иван этот сделал всех просто-таки по списку. Да…. Это, конечно перебор. Жанр утопии, так сказать. Всякие истории происходят в обществе. Вот взять, например политиков. Они или просто по списку, либо, как чаще, купят себе теплое местечко, ну вы понимаете. И вскоре на всеобщее обозрение выходит фолиант, типа. – Моя жизнь в политике или еще в чем-то. А если понаблюдать и рассмотреть наш драгоценный шоу-бизнес? Есть персонажи в цехе этом просто уникальные. Например, после записи одного какого- либо хита (хит – это полюбившаяся песенка), спевшие это вокалисты мгновенно становятся богами. Ну ладно, может просто полубогами, но не человеками, это точно. Тут же подавай им золотой унитаз и в стакане, чтоб вода с горы Тянь-Шань, или какие еще немыслимые фантазии. А директор этой новоиспеченной звезды обязан все это достать, налить и принести. Да.… А веревочка этих фантазий тянется, прямо как нескончаемая нить. Пример же заразителен. Через какое-то время, директор этой самой звезды начинает задумываться о своем месте на горе Олимп. И частенько, не имея никакого образования, даже трех классов церковно-приходской школы, устав считать гонорары своей звезды, пишет книгу. Да, да. И тема выбирается, типа, – Моя жизнь в искусстве, где описывается, что он такой великий, как айсберг в океане, ну и так далее. В последствии, эти, так сказать фантазии Фарятьева, становятся на полки обескураженных букинистов. Да…. Фантазии бывают разные по качеству и количеству. Одно радует. Историки, как правило, все с образованием, тихие и интеллигентные люди. Они фантазируют себе аккуратненько, никому не мешают. Констатируют, короче. То есть, жизнеописуют. Здесь, в предисловии, приятное для автора место. Потому что в этой когорте лиц с тихим высшим гуманитарным образованием обретаюсь и я. Конечно, в качестве повествователя некоей фантасмагории. И если создается ситуация, когда фантазер может быть честным с окружающим его миром, то это точно про меня. Да, да! И, нахохлившись от важности собственной персоны, я уверен, что имею полное право приступить к описанию жизненных дрязг некоего персонажа в одном приснившемся мне царстве-государстве.

Сказание о двух снах

В царстве Великой Бамбассы изначально жило многочисленное племя прибамбассов. Оно делились на муржилок и бабылок. Никто уже не помнил, откуда они, кто они. Но старики поговаривали, что всех жителей царства откуда-то своровали стражники Великой и Ужасной, якобы на время, но время это было принудительно остановлено, ну а дальше, людям этим надо было обустраиваться…. В общем, стали жить поживать, служить при дворе и заботиться о пропитании. В царстве Бамбассы пропитание, то есть пища была двух видов: – духовная и натуральная. Для обретения смысла жизни, прибамбасские муржилки выращивали растения по названию пыпырки. Эти диковинные штуки были необходимы для поддержания поголовья населения и запутывания мозгов другой части племени, – бабылок, которые употребляли эти самые пыпырки в толченом виде, добавляя в пищу. По-нашему, это получался, как бы генный возбудитель. Его любовно называли Пыпыр. И был он очень полезен для бабылок во всех смыслах. Через 9 бамбассовских месяцев бабылки распухали и делились, вследствие чего образовывались новые прибамбассы. Таким образом, царство Великой и Ужасной пополнялось и укреплялось. Многое из уклада и образа жизни этого чудного народца мы узнаем из дневников одного седого муржилки, которому приснился сон о том, что время заколдовала сама Бамбасса и как оно на самом деле должно было быть, но этот сон, по сути, был крамольным, за него стражники могли бы посадить в изоляторную подземную щель дознания. Муржилка этого очень боялся и до поры никому из сотоварищей сна не открывал. Ждал момент.

Этого муржилку звали Опция, а его бабылку Бердой. Когда сны эти проклятые участились, Опция вошел во вкус и притворился больным, чтобы и Берда, и другие прибамбассы из ближайшего окружения не доставали. А спать с этими снами он любил на природе. На полянке, что около говорящего дуба за поселком. Так, потихоньку сны в его шалой бебешке стали скапливаться и создавать свою стройную систему. Опция балдел от того, как его подневольная головешка умнела ото сна ко сну. Правда он не понимал, как применить в реальном существовании все это и терпел. А терпеть Опция не умел. Он синел, веки начинали подрагивать, ручонки шаловливые что-то крутили. Короче, было ясно, что что-то не так. Его бабылке Берде это все казалось также подозрительным, но она молчала, ведь пыпыр в семье толкла она из семейного поля, а это было главным. Да и в ее пыпыр-ячейке все было спокойно и ладно. Да, все это хорошо, но в воздухе попахивало интригой. Короче, что-то заваривалось в царстве Великой и Ужасной Бамбассы.

Каждое утро в царских покоях начиналось примерно по одному сценарию. Не дай бог, если в покоях задержится какой-нибудь новый не умелый и непосвященный прибамбасс, пришедший для уборки помещений, либо для подогревания воды в ритуальном баке для омовений Великой. Одного ее грозного взгляда, я уже не говорю о рыке, которым Бамбасса владела в совершенстве, было вполне достаточно, чтобы его пыпыр возможности угасли бы на несколько часов. Ну да ладно. Потому что в это утро появились новые мотивы к размышлениям царицы, отвлекающие ее от обычной гав-гав политики поведения с чернью. Ей снился сон. Сон ее смутил и встревожил. Это было так непривычно, что, только открыв глаза, Бамбасса подумала о страшном: – Эх, отпущу-ка я всех нахрен, пущай оне как хотят уже…. И время отпущу, и пожить бы для себя…. Ух…. У нее захватило дух, и вернулась реальность. Щеки окаменели в привычном спазме, и вырвалась обычная ухмылка: – Не дождетесь! Но ощущение, что в родных покоях что-то не так осталось. Эх, если бы знали историки, что надо было описывать в будущих романах именно данный момент, появились бы новые Тушкины, Колстые и Боголи…. Нет, не заметили, не проинтуичили. Да…. В царстве остановившегося времени наметилась тенденция. А собственно, в истории так всегда и случается.

Открыв глаза и вынырнув из глубокого забытья, Опция вздрогнул. Ему показалось, что лицо царицы нависло над ним в виде чеширского кота и тут же, подмигнув, как-то особенно зловеще, растворилось в кронах говорящего дуба. Эх, не к добру, тоскливо подумал муржилка, пора ведь пыпырки засеивать, а то его Берда переживать станет. Вот жизнь. Ну ладно, уговаривал себя Опция, надо сконцентрироваться и тогда…. Но, порой случается, что даже отчаянное тужинье в мозгах не помогает. Ан не выходит, горестно констатировал он и решил в приступе безысходки поговорить с дубом. – Привет тебе, лесная заноза, – крикнул Опция в надежде, что дуб не спит. – Чего орешь, беспутный. – прохрипело где-то сверху. – Что не можешь? – Или ужо того, описался от страха? Для меня это только удобрение. Ха-ха! – Слышь-ка, ветвистый, не знаешь, чего это, мне неймется как-то. Фигово что ли…Может, скинешь шишку, какую такую целебную, для отворота или чего… – Тебе не отворот нужен, а бежать, сверкая пятками. Вляпался ты в историю. Небось, не знаешь, что сны в царстве сём самое страшное преступление, какое ни есть на свете Бамбассовом. А мечтать и надеяться не моги! Эх, недотепа…. Если бы не удобрял мои корни своими аппетитными недоразумениями, так бы и молчал…, ну ладно, помогу, так и быть. Слушай муржилка историю создания этого вашего мирка такого сякого… – А ты не обзывайся, пожалуйста, корень ненасытный, – возмутился Опция, но подумал немного, в бебешке что-то тренькнуло тревожно и понял. – надо слушать и попытаться понять, что вся эта хрень значит. – Эй ты…– Мечта плотника. Ну, валяй, токо не завирайся, а то схожу за пилой. И здесь историки могли бы неподалеку скрипеть своими перьями с пользой для человечества. Ведь интрига нависала над безмятежным процессом засевания пыпырок, хотя вся налаженная жизнь прибамбассов казалась непоколебима.

Говорящий дуб сжалился над Опцией и поведал древнее предание о всяких разных подвигах молодой Бамбассы. Что мол, издевались над ней, юной и хрупкой девушкой циничные и корыстные дядьки в их деревне. И что мол, решила она тадысь, в последствии, конечно, выместить всю свою обиду девичью на тех, кто ей бы напоминал рожей или еще чем этих обаятельных уродов. А когда ее короновали по праву крови, (Ведь отец был старейшиной деревни) то она и придумала все про свое будущее царство, где по суверенной конституции время было ее, население приобреталось в набегах по бывшей империи. Короче, полный жесткач. Ну а тебе, парень, за сны и за отгадки твои, будет крышка или около того. Закончил добрейшим голосом ненадолго подобревший дуб. У Опции возникло ощущение сухости во рту и мокрости далее везде. Ну и жизнь, подумал он и вдруг понял, что необходимо узнать у дуба, ети его, а что же делать то!? И в беспокойном ознобе озвучил вопль своей муржилкинской души…. Но в дубе, что-то крякнуло, и в дереве образовалась зловещая тишина. Опция оглянулся, а уже на землю скатился вечер и в доме его скорей всего ждал скандал. Промелькнуло только одно, – Надо, что-то придумать, а ноги в этот момент несли его от лужайки с дубом навстречу к новым неизведанным беспокойствиям и событиям, которые в последствии, потрясли царство Великой и Ужасной Бамбассы. Смеркалось.

Берда сидела у семейного костра и ждала своего седовласого и забавного муржилку. Руки ее чесались от негодования. И хотелось их развязать, но в бабылкинской голове была полная ясность. Низзя трогать, а то ненароком загубить можно. Мысль эта ей казалась настолько нежной и трогательной, что от ощущения своей неземной доброты млела и улыбалась. Такой и застал ее Опция. Остановившись неподалеку от костра и переведя дух от долгой ходьбы, он изумленно принялся рассматривать непривычно доброе выражение лица Берды. Всё как-то не так, – пронеслось в сознании, но надо было обнаруживаться, и он вошел в свет очага. – Есть хочу, – сдержанно произнес хозяин семейной ячейки. – Не извольте беспокоиться, – прозвучало в ответ. – Ну вот, жизнь налаживается. Главное, после еды поспать без снов, – подумал Опция и улыбнулся. Не знал бедолага, что неизведанная гроза нависла над ним. Как раз, в эту минуту, разъяренная Бамбасса выгнала поваров, грумов и постельничих из дворцовой свиты и решила обновить ближнее окружение вокруг собственного величества. Близился новый рекрут в царстве. Тучи так угрожающе крутились вокруг дворца в ожидании лить и громыхать, что натужно издавали зловещий посвист в ближних слоях небес. Но в этом поселке прибамбассов пока было тихо и спокойно. Люди, после длинного дня укладывались, радуясь заслуженному отдыху. И случилась ночь как ночь.

Если бы в то время съехались на стрелку местные астрологи и ведуны, о,– они бы забили тревогу. Ведь два сна одновременно!? Один сверху, другой снизу. Для непонятливых, – двух социально неравных людей обуял ведунский и вещий сон. Царицу и обычного прибамбасса. Для тех, кто пока не въехал в ситуацию, приоткрою завесу. Муржилке под дубом снилось неприличное действие с ихней царицей. Он, исключительно в глубоком сне делал это. Уже за подобное нахальство можно казнить. А, во сне царицы её терзал по полной какой-то нечесаный и странный простолюдин. В принципе, делал он это со знанием этого самого дела, но, позвольте, такое с царицей, да не спросясь…. Да, такое в природе снов бывает не часто. Но ведуны и астрологи были на жаловании при дворце и работали только по вызову, а посему, они были в нерабочей фазе пьянства и разгула. На шару и уксус, знаете….

Вот в этом и вся закавыка, конечно, в смысле глобальной концепции развития и так далее. Ведь, как правило, всегда, когда необходимо обратиться за помощью, в этот самый момент советчики либо отсутствуют, либо пьяны. А в этих двух снах, совершенно несовместимых и абсолютно разных особей, соединилась в странном сюжетном соответствии одна история, но как бы с разных сторон. Этакий диалог в стиле моветон. Да и по утру, после своих снов, выводы и ощущения у ни были перпендикулярно противоположные. Такой расклад должен был насторожить главного ведуна прибамбассии, но и он был занят. Его с вечера царица также уволила за несоответствие. Это ж надо так не доглядеть за снами своей повелительности! Её в этих снах пользуют в самых разных видах, а ведун даже не защитил честную женщину! Между прочим, не замужнюю. Ну, и в сердцах она приказала освободить апартаменты, где ведун провел в благоденствии и достатке последние 60 лет безоблачного существования в роли главного бездельника при дворе, поедавшего царевы бананы без числа и совести. Да и где, собственно, промурлыкал все это время, засиживаясь в будуаре царицы с видом крайнего умника. Ситуация накалилась. Как выяснилось, царицы на сны тоже обижаются. Даже на свои. Только виноватые, естественно, находятся вне себя любимой. Да кто ж будет обижаться на себя? Оставалось несколько часов до рассвета, и только стражники делали вид, что спят. В ночном царстве Бамбассы отчетливо запахло перестройкой. В смысле репрессиями.

Ровно в 6 утра, не выспавшиеся, угрюмые стражники вывели из царских конюшен породистых коней, пристегнули к телегам, предназначенных для перевозок прибамбасского люда и заняли главную площадь деревни. Главный стражник взял большой рупор и зачитал царское повеление о нововведениях. Если по-простому, то они, стражники значить, будут щупать, осматривать все население и создавать некий реестр претендентов на работу в поднебесных хоромах. И соответственно, по составленному списку выбранные прибамбассы, грузятся в телеги и проезжают через главные ворота на территорию царского дворца. Это сообщение у народа вызвало волнения сродни взрыву бомбы. Как будто в какой- нибудь сектантской деревне сожгли главного секстанта. Народ повалил к телегам, почему-то заорал и даже затанцевал. Воистину, парадоксальны мотивы сии, господи! Создавалось ощущение майского праздника, хотя был голимый сентябрь. Не будем растекаться по древу. Народ был отфильтрован, вымерен, ощупан и посажен на телеги для дальнейшего, так сказать, карьерного роста. Виват, ура и все такое. Только немного грустно и тревожно было отобранным муржилкам и бабылкам, – что их ждет? Ведь всегда немного страшно, а что там за забором…. Ну да ладно, вернемся к нашему герою. Опция попался в качестве опции сего списка в телегу и был напуган так, что говорящему дубу было бы лестно принять исходящее ароматное и пролитое от страха и беспокойства перед неизвестностью. Но к черту физиологию. Телеги тронулись, господа присяжные историки и покатились в таинственную и неизведанную до селе зону роскоши и могущества, где обреталась во всем своем великолепии сама ее величество царица Бамбасса. Вся эта пред-история есть только введение в фабулу данного сказания, ведь сказание о двух снах впереди, но уже, если честно, хочется свалить на безопасное расстояние и где-нибудь в отдалении послушать продолжение истории, запивая, чем-нибудь вкусненьким.

Впервые войти во дворец новая челядь может только через людскую баню, где стражники неистово, антибактериальным порошком оттирали лишнее и подозрительное с тел всех прибамбассов. Работа была тяжелая. Но в результате борьбы за чистоту вскоре шестьдесят блестящих прибамбассов весело

отсвечивали в очереди за придворной формой одежды. Муржилки и бабылки игриво поглядывали друг на друга, и в очереди стоял негромкий гур-гур смешок. Ну, это понятно, столько голых баб и мужиков. Но если серьезно, то для высокой миссии можно и подраздеться. Ничего, не упадет. Опция стоял и балдел. В-первых, все в первый раз. Столько народу голиком, во дворце, ну и вообще…. Картина пути к карьерному росту. Было немного унизительно, но где-то в душе, наперекор здравому осмыслению ситуации, поднималось тщеславие. Вот оно, оказывается, как поднимаются люди через низ, да к верху, – думал он, но мысли путались, заземляясь, где-то в районе кучки голеньких бабылок, стоящих впереди него. Сдерживало только то, что он помнил, что женат. Неожиданно прозвучал колокол, и начали выдавать одежду, соответственно составленному реестру. Опции достался комплект 3-го постельничего, там оказались штаны, рубаха, жилет и берет с пером, прикольно розового цвета. Ну, началось, подумал он. Хотелось есть, и чтобы вся эта галиматья, когда ни будь закончилась. Ведь день прошел очень быстро и как-то тревожно, и было не до того. Да, очень хотелось, есть, писать и спать. Так в последствии и случилось. Стражники развели отмытых прибамбассов по комнатам и выключили свет, так что унитаз и кровать он нашел чисто интуитивно, в чем узрел добрый знак и заснул. Последней мыслью была пронзительная догадка о том, что старое не вернешь, а новое сразу не оденешь.

Бамбассе не спалось. Она, кряхтя, перекладывала свои телеса справа – налево и обратно. Что от скуки и раздражения не сделаешь…. Поменяла шило на мыло. Что они такое? Чего могут, не пахнут ли дурно, сколько заик…. В общем, мысли монотонно обеспечивали угрюмую тихую печаль. В женском сердце сон медленно завоевывал свое место. Под гагачим покрывалом царицу накрывал тот же сюжет сна, – мол, у дуба лежит какой-то прибамбасс и, вот сволочь, также спит и улыбается, соответственно во сне. И мол, ну конечно, тоже во сне, тянутся его наглые, не лишенные привлекательности рученки к ее, значить, царским телесам. Эта сволочуга, нагло трогает своими бессовестными пролетарскими отростками, ее!– божественное тело и, о! Ужас…. Улыбаясь, рассказывает, что-то смешное и она, великая Бамбасса, смеется и радуется! Позор! Стыд! Срам! Так не может быть, потому что не может быть никогда! Перевернувшись, царица рукой отмахнулась, как от мешавшей спать мухи, вдруг, естественно во сне, спрашивает этого милого уже мерзавца, каково это ему трогать божественную плоть, хотя даже во сне становится жутко стыдно.… А этот наглец, не сказав ни слова, еще глубже запускает свои загребущие ручищи в царское тело, и, о боже, Бамбасса начинает чувствовать себя молодой девушкой, с радостным и игривым отзвуком женского сердечка…. И прямо тут же во сне ей стало, бешено приятно и она, простите за подробность, сомлела. Нет, понятно, это только во сне, а то обязательно казнить, да показательно, да на главной площади да за этакое воровство да вероломство.… Но, всё когда-то заканчивается. – Ух, проснулась…. Уже утро? Ну, слава богу, что ли…. Мысли путались. Надо было вставать, собирать себя в кулачек и, отмахнувшись от ночного бреда, хмуро подумала, – а может замуж сходить? За какого не то царя? Ай да ладно. Они все эгоисты и козлы. Мысль закончилась, практически не развившись, и Бамбасса поплелась в ванные комнаты.

В людской звучал шквал разных звуков. Люди сновали взад и вперед, получая в разных комнатах инструкции и обязанности. Вдруг пролетел громогласный крик, – Царица встала, – и пронзил всё порядком истерзанное ожиданием общество и оно, это общество, в сопровождении стражников, устремилось на новое место работы: паять, клепать, стирать, одевать, раздевать… ну и черт с ними, с этими названиями. Короче, служить. Ура! Все прибамбассы для одной Бамбассы!

Опцию ввели в составе двух евнухов, одной косоглазой и подслеповатой уборщицы в апартаменты царицы. У нашего героя перехватило дух от золота и каменьев, выложенных на стенах и мебели. Вот это жизнь, – пронеслось в голове. Даже унитаз в нише за пологом и тот золотой. Интересно, а на нем каково? Но течение его плебейских восторгов было прервано стражником, который почему-то заорал – Смирно! Стоять! Бояться! – Все замерли. И вошла Она. Да, это что-то…. Екатерина вторая у этих в последствии тогда… просто отдыхает. Рюшечки, мушечки, виньетки разные, шикарное платье, не понятно, из чего, кружева, словно из рисовой каши, да…. А глаза, это не глаза, это глазищи вот с такими ресницами…. А уши (прости господи), вот это уши, в смысле серьги…, ну не важно. Она остановилась. Она сказала. – Доброе утро. – У Опции захватило дух и кажется, от чрезвычайного волнения начался понос. Он покраснел, изо всех сил сжал основную часть своего туловища и склонился в поклоне. Но это делать по законам физиологии не следовало. Вот это уровень, вот это да… восхитился новый постельничий. Он выпрямился и робко, но, скованно улыбаясь от восторга, переполнявшего его, взглянул на великую Бамбассу и застыл, как и положено штатному холую. Царица величественно оглядела челядь, дошло дело и до нашего героя. Сверкнула своим острым взором на Опцию, его мерзопакостную улыбку и обомлела. Это стоял Он! Это был тот самый негодяй из сна! Право, что это он тут делает?! Его непотребное поведение во сне, понимаешь, ночью, то есть…, а тут и днем приперся! Ну что тут скажешь. В общем, у нее в душе образовался конфуз. Бамбасса почувствовала, что обычные методы устрашения не годятся и рыкнула, ну так, для царского фасону, на всякий случай (раньше всегда помогало) – Чего лыбишься, подлец? У Опции от такого зычного голоса начались предродовые схватки его, значить, того самого предательского поноса. С медицинской точки зрения вообще то, сдерживаться нельзя. То есть, нонсенс, какой-то получается. Но в реальной жизни чего только не бывает…. И пошел он…. Он, – это запах. Нет, не просто запах пошел, он заблагоухал. Вышел, так сказать, на свободу и зажил самостоятельной жизнью. Бамбасса, услышав носом, сей неприятный воздух, испытала очередной сильнейший конфуз. Прошу вспомнить, за утро она получила уже второй по счету конфуз, и вся эта хренотень была связана с этим вонючкой. В голове один конфуз налез на второй, сон смешался с запахом, и она … раскололась и принялась хохотать. Это ей показалось очень смешно. Она, такая великая и прочая, а этот, пардон, обосрамшись…в тронном зале…Ладно, пусть живет, хрен с ним, подумала обессиленная от хохота царица. – И снится, и обделывается, молодца…. Ведь может! Ха-ха…. А Опция, будучи в этом пикантном физиологическом состоянии, успел только подумать о том, что лучше казнь во сне, чем на виселице и угрюмо произнес: -

– Ваше Величество! Прошу по больше снотворного. Умру тихо, достойно, вот только вымоюсь. – Ну, нет! – Рявкнула сквозь хохот Бамбасса. – Служить мне в любом состоянии, вот ваша судьба и предназначение, сударь только встаньте по дальше, а то замочу. – И снова расхохоталась. Потом, резко повернувшись, величественно вышла из тронного зала, приговаривая сквозь хохот – Подмываться и еще раз подмываться… ха-ха-ха…. Так начались трудовые будни Опции, третьего постельничего её Величества.

Новая жизнь

Берда сидела у домашнего очага и размышляла, как теперь ей существовать. Пыпырок от последнего урожая оставалось месяца на четыре, спасибо, Опция всегда в этом направлении был пунктуальным. Между переживаниями вдруг блеснула свежая мысль. Надо пойти на площадь. Там знакомые бабылки торгуют пивом с раками, уж они-то все знают и чего-нибудь присоветуют. Но вернемся к событиям во владениях Великой и Ужасной Бамбассы Первой и неповторимой. Когда какое-либо великолепие от вас далеко, то кажется, каким-то абстрактным чертогом, где живут ангелы, они не пукают, не какают, а только пьют, танцуют, – кайфуют, короче. Но тут судьба уготовила вариант существования в непосредственной близости к энтой невообразимой красоте, так сказать, взгляд изнутри. Опцию едва не хватил удар от сложившейся ситуации в тронном зале, но обязанностей в роли 3-го постельничего оказалось так много, что, практически, без ног, уже вечером он оказался в своей комнате и, совершенно ошалевший, сраженный переживаниями, просто рухнул на кровать и заснул крепко, впервые без всяких снов. Но не все так просто протекает в данном повествовании. Проведя уже целые сутки, новобранцы стали делиться по профессиям и интересам. Ведь жизнь такая штука, хоть центральный поселок и небольшой и все жители немного знакомы друг с другом, начать новые отношения так и подмывало. Ну, вспомните, если начать с голой очереди в приемнике дворца, все успели рассмотреть чужие прелести. Нда…. И конечно это отразилось на возбужденной психике некоторых прибамбассов весьма своеобразно. Например, та самая косоглазая служанка сильно приглянулась одному здоровенному стражнику, что привел ее в тронный зал для первой уборки. А ей, о боже, приглянулся Опция! Да – да! Все просто. Она в очереди, стояла за ним и в голом виде восхитилась его формой задницы, ну и всего остального, конечно. Уж не знаю, что именно там было прекрасным, просто не надо забывать, что данная бабылка тоже не красавица. И ночью, как только стихли звуки и шаги в дворцовых покоях и людских помещениях, приняв холодный душ, эта бабыленция рванула в комнату нашего героя, чтобы, так сказать, заземлить свои внезапно вспыхнувшие чувства. Но ей по жизни не везло с мужиками никогда. Пока косоглазая кралась по длинным коридорам (бабылок квартировали отдельно в левом крыле, чтобы не смущали, ну и так сказать на всякий пожарный случай), этот самый влюбленный стражник, как на охоте, крадучись, плелся и искал, где приземлилась наша служанка. И как в сказке, они сталкиваются нос к носу у дверей комнаты Опции.… Ну, понимаете, сцена ревности, женской увертливой хитрости.… Не хочется описывать подробности такого странного свидания, но ей тогда отвертеться не удалось. Кстати, прожили они довольно счастливо и долго, и как говорится, умерли в один день, но эта другая история и расписывать

в данный момент это не хочется, ну может попозже.

А царице не спалось. Процесс правления выполнения нудных, порой противных царевых обязанностей накладывает на пафос и суперкомфорт сладкой жизни устойчивый негативный отпечаток. Так что порой не удивительно видеть и слышать рычания и гнев Великой и Ужасной. Да еще в пылу перестройки дворцового уклада жизни царица уволила и главного ведуна. Он уже, куда-то свалил со своими тубусами, заполненными астрологическими картами и прочими алхимическими штучками. Поговаривают, он осел, где-то на южном берегу Махрового залива, чуть ли не у самих каннибалов. – Этот хмырь устроится везде, – подумала Бамбасса, – только как теперь обуздывать народец, втюхивать им всякие байки, прославляющие свою ненаглядную царицу? Не сидеть же самой и корпеть, придумывая всякую эту ерунду? Эх, мма…. Нехватка кадров, преданных вассалов налицо. Да и заноза с историей своих снов и пережитого днем с этим прибамбассом не выходила из ума. – Вот мерзавец. И откуда он появился? Из какого – такого пыпыр – мытыр вылупился? Правда, вонял смешно, но, с другой стороны, это ж надо, в тронном зале и обделаться! В присутствии своей владычицы! Правда, это жутко развеселило. Но, по сути, какой-то пердимонокль получается. Во сне пришел без приглашения, щупал, потом пришел воочию, наделал в штаны…. Да что-то все это весьма странно и подозрительно выглядит. И спросить неукого. Этот проходимец ведун удрал и, главное, в ноги не упал, не дождался, покуда гнев бы сошел. Да, тут глаз, да глаз нужен. Может войска послать и вернуть хмыря непокорного, за бороду приволочь, что б раскаялся? А, да ладно, ну его к лешему, так ему и надо, может там, в новом месте у каннибалов сожрут, да, там точно сожрут. Ну и хрен с ним. – Это все пронеслось в голове у Бамбассы, но от такого обильного умственного процесса сон не шел. Надо бы с этим простолюдином более пристально разобраться. Ну, завтра, например, подумала царица. Вдруг стало легче, как будто что-то свалилось и закончилось. Бамбасса удовлетворенно вздохнула и заснула. Вот так, господа, верьте, не верьте, а сон все-таки пришел, и в опочивальне на этот раз стало тихо и спокойно.

Нашему муржилке Опции по своду обязанностей, также, вменялось взбивание и взрыхливание подушек на царском ложе. От мысли, что ему после пережитого придется нос к носу встречаться с самой Великой и Ужасной, становилось зябко и как-то жутковато. Но под страхом смерти, именно так в своде и было написано, он был обязан беззаветно и преданно взбивать эти царские подушки до остервенения, дабы ее величество могла после многотрудных забот царских прилечь и не огорчиться от качества взрыхливости своего ложа. Иначе все, каюк. Конец карьеры и все в таком же духе. Понимание важности этого момента в обязанностях приводило в тихий ужас, и Опция решил из главных подушек государства непременно сделать что-то очень рыхлое по типу желе. Что это такое он не знал, но звучало гордо и как-то героически. Итак, случилось утро второго дня пребывания 3-го постельничего в главных дворцовых покоях. Кстати, к утру, ошалев от ночного интимного внимания стражника, косоглазая служанка, не приходя в себя, промахнувшись в унитазе, почистив в место зубов щеки рядом,

вперевалку, прихрамывая, поплелась убирать полы и стирать пыль в покоях. Ей не то, что не хотелось думать о муржилках, просто хотелось лечь и умереть. Все болело. Стражник был стражником и вблизи. Он в течение всей остатней ночи объяснил косоглазой, где раки зимуют. И это ее убедило просто-таки наповал. Ну да бог с ней, ведь рассказ о главном, – о совпадении снов и что за это бывает.

Время не зря тратила и Берда. На центральной площади, среди лотков и для гуляк и еще кого хуже, она легко разглядела одну бабылку, с которой иногда после приема пыпырок, засиживались допоздна и умилялись продуманности и органичности жизни бабылкинской. Её знакомая состояла провизором при дворе, но иногда подрабатывала на центральной площади, продавая пиво с раками, за что местные забулдыги ее называли Пиврой. Ну, Пиврой, так Пиврой. Какая разница. Пивра на это не обижалась. Она была бабылкой с весьма легким нравом, и, увидев Берду, обрадовалась. Кстати, для историков опять же, бабылки эти быстро сговорились, поплакали, похихикали, приняли пыпырки, запили пивом, и Пивра пообещала устроить Берду младшим поваром во дворец, короче, жизнь налаживалась и здесь. Мне кажется, стремление её к мужу вполне понятно. Утро во дворце было весьма хмурым. Нет, погода была ничего, ясная, просто приехала делегация из далекой заморской страны кошачеобразных, насчет совместной взаимовыгодной торговли между странами. Никто не понял, когда, но делегация эта как-то умудрилась самым сволочным образом вылизать все окрашенные стены в приемном покое. Ну, понимаете, коты, – они и в Африке, – коты. А кошки…и говорить об этом не хочется. Ясный пень, Бамбассе о такой срамной ситуации тут же доложили, и это весьма огорчило ее величество. Ссориться с волосатиками было политически не дальновидно и ее премьер-министр, старый муржилка по имени Дюшес, принял гостей, специально надушившись валерьянкой. Эффект был сногсшибательный. Встреча прошла неконструктивно, но договор обе стороны скрепили и подписали кошачьими языками и оттиском пыпырки. Короче, случилась дружба народов, правда под допингом…. Хотя кошачий допинг не в счет. А царица, тем временем вынашивала план по выяснению про эти проклятые сны и все, что связано с появлением этого прибамбасса в ее покоях и в спальне. Да что там, в спальне, – в кровати! Было ощущение присутствия, какой-то интимной интриги. Весь этот наворот будоражил сознание Бамбассы. Дама она была решительная и категорически хотела во всем этом разобраться, особенно с наглецом постельничим и немедля. Увидев, что службы потянулись в покои на утреннюю уборку, она спряталась за портьеру и стала ожидать появления засранца. Время, как утверждают историки, летит, но в нашем случае ситуация разыгрывалась как в плохом театре. Зрителей не было, но актерам надо было доиграть пьесу до конца. Наш герой, не ведая подвоха, бодренько направлялся в спальню царицы, кстати, не подозревая ни о чем, ни о том, что у дверей его комнаты произошло ночью, ни что ждало его в будуаре Бамбассы. Ни ухом, ни рылом, как говорят. Вообще то фраза звучит не очень, но довольно образно и понятно. Еще есть фраза про фунт лиха, но это можно применить попозже, в случае сгущения ситуации. Итак, Опция открыл двери спальни и со своими щетками и всякими разными приспособлениями по вздыбливанию подушек, приблизился к ложу царицы

От самого ложа так и пахло и перло (пардон) всякими благовониями, что, вдохнув, Опция от такого концентрата принялся со страшной силой чихать. За портьерой это все вызвало состояние крайнего весёлья. Бамбасса, более не сдерживаясь, вылезла из портьеры, хохоча и плача, вспоминая его вчерашний конфуз, смогла только выдавить из себя, что-то типа, – ну ты и штучка – и без сил завалилась на рядом стоящий диван. Опция, через свой чих, увидел эту сцену, обомлел, но физиология на этот раз героически выстояла. Сказалось некое привыкание к олимпу и потому еще, что с утра, перед выходом на работу, он это уже сделал в безопасном месте. Сознание этого придало ему некое количество уверенности, и он сказал, задрав глаза в раболепном порыве – Славься, Ваше Величество во все времена! Аминь! – Он неожиданно икнул и замолк, застыв в полупоклоне. Увидев это и осознав увиденное и услышанное, Бамбасса затрясла головой и зашлась в гомерическом хохоте. Это была ситуация. Едва окончив хохотать, она бессильно прошептала, – Я теперь знаю, кого приближать. Это кто меня смешить будет. А любовь – это частенько скушное зрелище. Ну да ладно. Слышь-ка? Подь сюда. Как зовут и кто такой! Излагай, только покороче. И без сюрпризов, – ворчливо добавила она. Опция набрал в туловище воздух и громко, как ему показалось, прошелестел – Ваше Величество! Не виноват, не привлекался, грехов, практически не имею. Назначен 3-м постельничим, забрит был, третьего дня, неожиданно, на центральной площади вчера. Вот, собственно, и вся моя автобиография. А эти штуки в руках, так это исключительно для вздыбливания Ваших подушек. – Ты мне зубы не заговаривай! Не успел появиться, как сплошные конфузы учинять стал. Непотребно мне это все. И не придуривайся. Лучше скажи, а зачем ты, негодник ко мне во сны лазаешь! Наглец ты этакий. Во снах моих лапаешь, свою царицу! Это, какого хрена ты все это учиняешь? На дыбу захотел? А? Как на духу, выкладай, недоносок такой сякой и немедля!– Опция совершенно не ожидал такого поворота событий и понял, что его сейчас либо кастрируют, либо еще чего хуже, хотя хуже чего можно было с ним еще сделать, сразу придумать и предположить было сложно. – Ваше Величество! – простонал напуганный вконец муржилка. – Не властен я своими снами управлять. Вот сейчас, при Вас, клянусь Вами же, ничего такого в голове нет, а вот ночью, как накатит, что и мочи нету, сопротивляться. Всякие фантастики снятся и Вы, Ваше Величество, в главной роли. Ну, я и подумал, если царица, то главная во всем,– неуверенно закончил свою речь бедолага.– А как началось и откуда у тебя, простолюдина, такая фантазия царицу лапать, да щупать, негодяй? Ну? – Так на лужайке той и повторяется такая ерунда, с Вашего позволения, сказать, Ваше Величество. – Это на какой такой лужайке? – возмутилась царица. – Ты чего мне бейцалы крутишь, развратник? – Так у дуба говорящего. Его все знают. Я с ним поговорю и сплю. Ну и Вы сразу тут как тут, прости меня господи…– Бамбасса налилась гневом и встала во все свое величие и словами, – Мерзавец! Этакий сказочник фуфлыжный! – гордо подняв царскую голову, величественно вышла из своей спальни. Раздалась неожиданная тишина. Она зловеще разлилась по помещению. Опция понял, что там, за дверью, подписывают указ о его расчленении или как-нибудь еще по-новому, модному. Тьфу, вот вляпался.

И кто будет помогать Берде с пыпырками? И как это все? Он тяжело вздохнул и принялся срывать свой страх на подушках Великой и Ужасной Бамбассы. Подушки взвизгнули от такого неистовства, и, кажется, даже увеличились в размере. Опция никогда не получал такое наслаждение от физического труда, от такого голимого надругательства над нежнейшим местом в опочивальне царицы. Ужас. Ну не ужас, ужас, а ужас просто…. И вот встает вопрос. Что же дальше? Или дальше это уже слово, лишенное всякого смысла? С такими горькими мыслями наш бедолага пришел в людскую столовую подкрепиться, хотя понятно, что перед смертью не наешься. Опция подошел к раздаточному окну и вдруг увидел свою Берду в колпаке повара, активно снующую по кухне, меж плит и стеллажей с посудой. Вот это прикол, вспыхнуло в голове, и он понял, что это просто желанная индульгенция в его сложном положении. А Берда, увидев своего муженька, вся вспыхнула от радости. В общем, что хорошо, то хорошо. Хоть ненадолго, но все-таки хоть реально здесь и сейчас. Пользуясь неожиданной, но приятной возможностью, Опция притащил из своей комнаты целый, заранее собранный мешок пыпырок и в столовой, поедая двойную порцию супа, отдал их жене. Свое отсутствие в семье объяснил временной крайней загрузкой на новой работе, доел суп, поцеловал Берду и пошел к себе. Очень хотелось полежать и подумать о дальнейшем. Сложившуюся ситуацию надо было обдумать, но как лег, так сразу же и заснул. Последняя мысль была тягостной, – и что за жизнь!? Весьма бурно развивалась история и вокруг косоглазой служанки. Как говорят, жизнь котиться и ничего, а то вдруг, бац, и ого – го. Ну, может и не так в точности говорят, но близко по смыслу. На нее,– хроническую брошенку, пришло желанное возмездие. Этот стражник оказался верным парнем, но вскрылось на практике, – он был ещё и сексуальным маньяком! Стоило ей, где нибудь, после очередной уборки в покоях выйти в коридорные лабиринты, как наш влюбленный монстр нападал из-за угла и в любой неприличной позе, делал с ней это, делал бесцеремонно и в довольно грубой форме. Просто-таки антиидиллия, какая-то. Приходят на ум разные мысли, ну типа – каждый получает по заслугам своим. Но в данном случае, за что ей такое счастье свалилось на ее косоглазую задницу? Впрочем, это несколько неделикатно. Ну да бог с ней.

На рассвете, часов в пять или около того, в комнату спящего 3-го постельничего вошла она. Да, да! Это была сама царица Бамбасса! Дело принимало крутой поворот. Она громко приказала проснуться, встать, одеться и следовать за ней. Опция спросонья обомлел и молча безропотно последовал за ней. На улице у входа его ожидало красочное факельное шествие. Кони, люди, личная карета Бамбассы, все это поражало взор, тем более в предрассветной дымке. Просто нереально. Гарцующие, до зубов вооруженные стражники, короче, маразм крепчал. События, тем не менее, развивались стремительно. Факельная змея тронулась. В королевской карете сидели только двое. Она и он. Происходящее все более и более походило, на какой-то очередной сон. Ущипнув себя за мягкое место, Опция понял, что это все всерьез. Царица не смотрела на муржилку. А он опустил глаза, как будто чего-то ждал.

Экипаж вдруг остановился. Бамбасса перевела свой взор на Опцию и ледяным голосом произнесла, – Сон опять был. Надоело. Пришло время разобраться во всем этом. Со мной так, даже во сне поступать негоже! Нехорошо. Ты, мерзавец, такое творил, во сне конечно. – Как-то тоскливо, повернувшись к окну, задумчиво сказала царица, – Когда люди любят друг друга, об этом можно только мечтать, но меня, во сне и кто!? Ты хоть понимаешь, что тебе будет за изнасилование царицы!? – Но это же только сон, – робко произнес Опция дрожащим голосом и закрыл от страха и отчаяния глаза. – Но в каком извращенном виде!? Мерзавец! Со мной такое не делал даже мой первый! Хотя порой он творил, что-то невобразивное, но ты! Тебе не стыдно, наглец маньячный!? – Ваше Величество! – Опция поднял глаза, – Я готов пострадать за мою царицу, если пожелаете. Но знайте, это все не я! – Говори! – Глаза Бамбассы сузились – говори все! – Говорю, как есть. Все это подстроил говорящий дуб. Ведь началась вся эта бредятина со мной ровно месяц назад, когда я, устав от посева пыпырок, прилег под дубом отдохнуть и, случайно заговорил с ним, так, по приколу, но дерево неожиданно заговорило со мной в ответ. А потом сны эти и начались, Ваше Величество. Не знаю как это и почему, только все что происходит выше моего разумения. Если не верите, пойдемте к дубу и спросите. Вы царица, Вы разберетесь, Ваше Величество. – Ох уж эти мне вечные неясности и проблемы в вашем муржилкинском племени. Что большой, что малый, что холуй, а что из благородных. В осадке одна и та же фигня, получается. Приходится самой в итоге разбираться. – Открыла дверцу кареты и приказала, – Выходи, маньяк несчастный. – Оказалось, экипаж уже давно стоял на той самой лужайке у дуба, а войско окружило всю поляну, зажгли костры и угрожающе бряцали оружием. (Прям, как в короле Лире. Опция Шекспира не читал, да и не мог по причине проживания в более раннем исчислении времени. Упоминание про Шекспира от автора. Виноват, не сдержался., но остро чувствовал важность происходящего.) Они вдвоем подошли к дубу. Царица, не глядя на него, спросила. – Ну и как разговаривают у вас маньяков с деревьями? Надо лечь, Ваше Величество. – Что!? Мерзавец! Ты и так весь мой сон на мне лежал! И что не притомился? Сволочена! – Да нет, я в хорошем смысле. Под дубом я тогда прилег и стал смотреть на его кроны. – А ну это меняет дело, – подозрительно сверкнула на него Бамбасса. Эй, вы там! Мое покрывало под дерево, быстро! Нда… – (Короче, вся эта ситуация стала напоминать репетицию во МХАТЕ, типа, по правде. Как там у них, верю, не верю, ну и дальше в таком же духе…. Опять во мне прорвалось другая эпоха. Звиняйте. Но труба зовет, и сюжет накалился сверх меры.) На поляне летали сложные и противоречивые эмоции, но последнее предложение получилось короткое и лаконичное. – Они легли! Вся свита обалдела и стыдливо отвернулась. Стало так тихо, что было слышно, как один стражник посапывал, стоя в оцеплении. Видимо спал стоя и спал давно. Царица тихо и как-то неожиданно застенчиво спросила. – Ну и чего ждешь? Начинай, видимо царскую сущность охватило беспокойство и женская робость. Опция вздохнул и начал свой монолог. Говорил с дубом довольно долго. Спрашивал, потом опять что-то говорил. А в ответ тишина. Царица нетерпеливо заерзала на покрывале и злобно прошипела, – Ты чего, меня дурить вздумал? Немой он, не видишь? Ну, я тебя! Прям на дубу…Эх, ну история… итить тебя некуда…– Вдруг Опцию как ошарашило. – Ваше

Величество! – Что? – вздрогнула она. – Не может он так! – Что не может, как это, прости меня…– Надо бы пописать на его корни. – Ты в своем уме!? Что б я при честном народе и в туалеты ходить!?– Ваше Величество! Ну, я же помню, если хочу диалога, так сказать, штаны скидываю и поливаю его корни. Дуб тут же и начинает отвечать. Видимо, он без дозы не может. – Ох, и сведёшь ты меня раньше срока. Все было, но такого… Ладно, пошли, где у них корни? Царица величественно встала на указанное место, что-то потыкала у себя в платьях руками и присела, прям в указанное место. – Отвернись, похабник. – Ваше Величество, после того, что было между нами…– Нахал, это во сне было…. Впрочем, слушай и запоминай, это журчание самой Бамбассы! – Как только журчание оборвалось и царица, кряхтя, встала, тут, о боже, раздался, откуда-то сверху кашель, потом голос, весьма неприятный по тембру, язвительно произнес, – С облегчением. – Опция вскрикнул, – так я же говорил! – Что говорил? Кто говорил? – испуганно вскрикнула Бамбасса. – Я говорю только с тем, кто помочился на меня, – ворчливо сказало дерево. Чего будите меня? – Царица плюхнулась на покрывало и как-то сдавленно, твердо обратилась к дубу. – Ты чего учинил со мной безобразник? Зачем тебе все это? – Дуб заливисто рассмеялся. – Это можно и так обозвать. Дык скучно мне. И потом, тебе в пользу, обмен веществ улучшается…. Ха, ха…. Но если серьезно, то открылся я, потому что время пришло помочь. Тебе нужна своя религия. Но не простая, а твоя, собственная. И помощника тебе даю. Его Опцией называют. Сделай его главным ведуном. Тот то был прохиндей, а этот верой и правдой, он поспособствует… Я буду тебе помогать, так, издалека. Только просьба, пусть не ты, а опция мочится на меня. Его водичка, хе-хе, для меня полезней получается. Ну, все сказал. Лимит исчерпан. Я ж не прибамбасс, какой-нибудь, а дерево, много говорить не обучен. Думай, решай. Все, – спать буду. Адью. – Дуб кронами зашумел, зевнул и все. Они еще, какое-то время полежали, глядя вверх, потом как-то вместе приподнялись и молча, пошли к карете. – Ты, это значит, Опция говоришь? – задумчиво произнесла царица. Поедешь отдельно, негоже, а то привыкнешь. А то я не выдержу и казню, ненароком, Нда…. А так, может и сгодишься на што и поживешь пока, – грозно сверкнула своими глазами на дуб, на муржилку и отбыла восвояси. Опция сел в повозку со стражниками. В общем, ночка удалась на славу, только мир как-то сразу изменился. За сутки из 3-го постельничего живого и вполне счастливого, в существо с неясной перспективой на дальнейшую биографию, – не у каждого получается. Либо в топку или на виселицу, либо резкий взлет по служебной лестнице. Хотя, у этих великих, да ужасных либо в огонь, либо в полымя. Хрен их разберешь. Простому человеку не понять никогда.

От автора

Но вот ведь вопрос, а что дальше? Если вопрос ко мне, к автору, то так и подмывает встать во фрунт и гаркнуть, как ни будь по наглей: – А вот и не скажу! А если обойтись без нарочитых понтов, скажу только одно, – ясный пень, вся эта история продолжится обязательно. Еще не вечер. Рассказ пребывает в самом своём начале. И как только я в вечеру собрался, остро заточив перья и обмакнув их в химические чернила продолжить повествование, как меня просто-таки шарахнуло. И как я не подумал об этом раньше? И как же всё просто получается…. Если, к примеру, ты живёшь честно и деликатно по отношению к окружающим, то тётка по имени карьера не обращает на тебя никакого внимания. Ей нужен, какой-нибудь сдвиг по фазе. В смысле, что-нибудь этакое неправильное и может даже неприличное. Давно известно, что среди артистов звездою стать может, какой-нибудь ненормальный или псих. В смысле аномалиями всякими произвести яркое впечатление легче. Нормальному артисту надо в роль вживаться и всё такое, а психу сыграть себя самого. Или на худой случай конфуз учинить на глазах общественности. Ведь как раз вследствие конфуза со снами этими, простолюдин взял и поднялся по карьерной лестнице. До посещения лужайки с царицей он мог подвергаться всякими критическими даже саркастическими комментариями от знакомых и друзей. Даже от меня, от автора. Про простых людишек принято говорить несколько уничижительно и колко. Хотя, это конечно не хорошо. Но, став главным ведуном, наш герой может и ответку организовать, между прочим. Задним числом. В жизни часто бывает, как кто-то, например, из грязи в князи переехал, так сразу первым делом и мстить может начать. Если накипело, разумеется. Кто не пускал в эти самые князи или ещё хуже, лживо притворялся другом, а сам крутил и вертел как хотел. И что в остатке? Мне, например, как автору сего повествования не хочется более расписывать о пуках, каках и прочих конфузиях моего героя. Посему прошу мысленно перелистнуть некоторое время, и дать новоиспечённому главному ведуну стать на ноги и превратиться в достойного вельможу. Давайте сделаем вид, что на кухне листики календаря кто-то случайно оборвал, и после зимы началось лето. Это я так образно выразился. И да простят меня доброжелатели всех времён и народов.

Немного о прибамбасской жизни

В каждом царстве, время от времени, случается своя собственная перестройка. Это не революция, ну, не совсем, что ли. Ну, в смысле, что-то перестраивается, а все или почти все сидят на тех же местах и продолжают свое обжитое, почти правое дело. Вот, например, в царстве Великой и Ужасной Бамбассы, год назад в царстве произошел некий конфуз, и случилась перестройка. Ну, про тот самый конфуз говорить было запрещено, иначе стражники будут делать с нарушителями кое-что не хорошее и это, поговаривают в народе, весьма больно и унизительно. Да…. А перестройка вышла и получилась в виде обновления и улучшения качества жизни наших муржилок и бабылок. Да, да, именно так! До перемен всем чего-то не хватало. В смысле счастья и прочего всякого разного…. Но никто даже не мог представить или врубиться, чего конкретно не хватало для жизни. Вроде все было, пыпырки, кров, царица, урожай. Ну и далее по списку. Ан – нет. Как только вся эта удивительная история завертелась, так всем сразу же все это и стало понятно. Конечно только после того, как стражники в рупор на центральной площади объявили популярно главную политическую новость. Безусловно, в виде указа самой Бамбассы. И бац! Всем тут же стало понятно, что и как надо делать, чтобы быть еще счастливее. Людям, наконец, подарили новую идеологию бытия, ну как бы религию. Новую в смысле в первый раз, потому что в этом царстве до селе никаких таких религий не было и подобных слов, и значений народ прибамбасский не знал. А теперь, – ого го!– словарный запас сильно пополнился: – Вера в предсказание Великого Ведуна! – Ритуал откровения! – и еще прочая хрень. Народ со временем, под страхом наказания стал хранить в домах брошюрки и читать всю ночь для пущей показухи и выражения оголтелого патриотизма. В общем, цивилизация понеслась на следующий этап, значить эволюции. Люди стали пугливей, но покорнее. И урожай стал больше, а кто ж будет припрятывать добро от казны, если это повлечет дурные религиозные знаки, знаки потащат за собой еще чего-то. Тьфу, в этом раскладе даже думать о собственном благополучии нехорошо. Вот такая жизнь началась и заладилась, и все стали более счастливыми. Это по писанному, ну а остальные нюансы и коллизии разгребут историки. Так что был хорош или нет, сей конфуз, уже не важно. Время летит быстро. Ведь уже год Великим Ведуном беззаветно служил народу прибамбасскому, отправляя религиозные обряды по назначению, и естественно Великой Бамбассе, бывший муржилка по имени Опция. И величали его уже по-другому. Великий Ведун Опциола! Вот так и не меньше!

Из Опции в Опциолы

Жил и работал он в апартаментах бывшего ведуна, который слинял в те смутные времена начала перестройки при дворе, примерно год назад. Ведун, вообще то, имел свободный график жизни, кроме тех моментов,

когда его требовала к себе царица. А так, по памяти насобирает пыпырок, отдаст своей Берде и все. Остальное, это делание важного вида и супер непреклонного фанатизма новому, значит, течению и стилю правления. А еще он ходит, теперь уже со свитой и охраной стражников на поляну к говорящему дубу и, пописав на его корни, ведет душевные беседы о том, о сем. Правда, обставлялись эти поездки очень торжественно, с факелами, трубами. Ну, это и понятно, народ должен знать, как проходят важные государственные мероприятия. Что эти акции, особо важные. Таинство или еще, как ни будь вроде того. А после всего происшедшего на поляне, Ведун со всем своим окружением въезжал во владения Бамбассы и торжественно шествовал в тронный зал. Там зажигались большие желтые свечи, и его принимала царица. Все изгонялись. Великая расспрашивала об очередной беседе, что дерево новенького поведало и как все прошло. В общем, религия эта и абсолютная власть Бамбассы срослись воедино и на следующий день стражники в рупор на той же площади объясняли народу в непререкаемой форме как жить дальше. Идиллия наступила полная, так сказать, в государственном масштабе. А еще кое-что до придумал сам ведун. Необходимо было грехи копить и потом их за деньги или за пыпырки сдавать в казну. Кажется, образовалась непонятка. И деньги, и грехи отдавали сами люди, а получали, как это сказать, типа, что-то вроде индульгенции. Что мол, какое-то время ты будешь жить более счастливо и делай что хочешь. Ха! Это нововведение или просто элемент реформы, не пойму, как обозвать, очень понравилось одиноким бабылкам. Популярность Ведуна в обществе сильно возросла и это понятно, – делай, чего душа пожелаешь, потом заплати, отдай и опять в пучину, значить, неуемного счастья. Узнав об этом, Бамбасса только хмыкнула, но разрешила. И ведь должна же быть хоть какая ни будь отдушина в существовании. Да, хоть Царица все нововведения и разрешила, но Дюшесу это активно не нравилось. Напоминаю, разговор зашел о нашем премьер-министре, и имя его было Дюшес. Позиция его была весьма понятна, – он слыл ярым консерватором, не любил ничего нового, а к следующему ведуну относился с недоверием. А когда вспоминал про тот самый конфуз, кровь и все остальные жидкости в организме просто-таки закипали. – Как он мог так, не сдержаться и понимаете, пардон, обкакаться перед моей любимой и несравненной Бамбассой!– Да, да! Дюшес всю свою жизнь, тайно и беззаветно любил. Ее! Бамбассу! Хочется спеть чего ни будь, типа, – любовь кольцо, а у кольца… ну и далее в таком же аспекте. Но, правда такова, примерно десять лет назад ему был дан отворот поворот и Дюшес страдал. Нет не так. Он очень страдал. Можно выразиться еще круче, но главное, что свою любовную болячку премьер-министр без остатка перенес на фанатичную службу при дворе любимой. Но праведный гнев, как заноса свербел в душе. Надо же, какой-то засранец появился, напукал на тронный зал в присутствии царицы и после этого стал вторым лицом в государстве! Голимая несправедливость! Но это пол беды. У Царицы за времена правления были разные там всякие адюльтеры и фавориты, так сказать, но этот типчик, был принципиально во всех смыслах слеплен из всех противных душе Дюшеса ингредиентов. Мужлан, плебей, просто говнюк! И надо же такая история!

В общем, это была огромная жизненная драма в виде застарелой занозы премьер-министра. Но мысли и чувства это одно, а в реальной жизни все происходит не по писанному. В общем, возник тонкий и неприятный для Дюшеса момент. Место в религии необходимо было занять, ведь чин обязывает, а душа воротила. Эх, послать бы этого выскочку куда подальше. Но, боясь вызвать гнев Бамбассы, Дюшес официально признал эту самую религию и неукоснительно соблюдал дворцовый этикет. А по ночам, в спальном колпаке и халате, виделось ему как своими холеными руками рвет этого недоноска как грелку. Полный кайф! Да…. Эти видения были отдушиной. Они лечили и смазывали, как будто елеем его истерзанные и нереализованные чувства. Ладно. Оставим на время страдать и обижаться, в принципе незаурядного царедворца и бог с ним до поры.

Вот кто честно кайфовал от жизни на полную катушку, так это Берда, – жена тепереча самого Опциола. Жили они, естестественно, в разных апартаментах, но находиться на всем готовом, да еще копить пыпырки на черный день, это ли не счастье для честной бабылки. Да еще повезло, крепко задружилась с Пиврой. А она такая веселая, да уморная. Правда, была не везучая на любовные похождения. Никак не получалось какого не то муржилку на долго приветить. Сбегали подлецы. Так что всем многообразием своего нового существования Берда была довольна и чувствовала себя просто-таки, какой-то летающей птицей или еще кем ни будь такого же плана. Одно было непонятно, как общаться с мужем, на ты, на вы, на мы, на они, хрен его теперь как называть. Он же теперь не муржилка, какой простой, а что-то другое и этакое…. Тут мысли на эту тему заканчивались, и Берда отгоняла глубокие размышления на потом, мол, позже додумаю. А в остальном, работа на кухне, гулянки, в хорошем смысле с Пиврой, много пыпырок, ну просто чистый кайф. Просто женский рай. Несмотря на создавшуюся, на первый взгляд идиллическую картину жизни во дворце, что-то необъяснимое, неизведанное ходило по умам и душам и жило своей жизнью. Ведь интрига, поселившаяся во владениях Великой и Ужасной, никуда не делась. Ей, интриге, просто некуда было деться. Ничего из ничего, ну ясно…. Но если что есть, то оно, понятное дело, где-то и как-то себя, да проявит. Впору выдать гражданство этой злосчастной интриге. Но пока, это выглядело в виде заморённого беспокойства. И в резонанс неизведанному, например, в душе премьер-министра вся эта нереалка вызывала некое чувство неудовлетворенности ведуном. Хотя, придраться никаких зацепок не появлялось. А у Бамбассы, время от времени, что-то в тяжелых её снах поднималось, беспокоило и что-то также многозначительно опускалось на место…. По утрам в памяти ничего не отпечатывалось, но женская интуиция иногда тревожно позвякивала. Мол, оглянись, осмотрись. Происходили иногда мелкие казусы и в гуще народа. Всякие мелкие стычки, естественно на религиозной почве, мол, кто лучше трактует брошюрки перед сном, у кого длиннее пыпырки, ну и так далее. Да и Ведун был частенько озадачен перспективой и нюансами своего величия. Но в целом, картина жизни была насыщенной и динамически развивающейся. Даже многие из приезжих гостей, ну те, кто из-за рубежа, дивились и восторгались этакой развитой страной. В связи с пафосом государства, пришлось воздвигнуть на центральной площади, исключительно для интуриста, огромную статую царицы Бамбассы, сидящую на троне и внизу, около трона, прикорнувшего Опциола, держащего в одной руке пыпырку, а в другой брошюрку со своей религией. Вокруг центральной композиции была расположена армия, правда живая и в момент экскурсий, грозно бряцала неподалеку своими щитами и мечами.

В последствии, натуральные звуки были заменены проволочной записью, и зазвучало еще зловеще. Просто, к бряцанью добавился ещё скрежет проволоки. Да…. Культура и пафос. Они росли как бактерия на челе не омраченного доселе такими глупостями рядового прибамбасса. А Опциола, он же урожденный Опция, совсем охренел от такой жизни. Теперь создавать и размноживать брошюрки стало обременительно, вследствие того, что религия эта должна как-то обосновывать, почему большой урожай, почему не очень, если, ну типа провинились, также в вопросе посева пыпырок, много объяснений по теме уклада быта, на какой стороне засыпать, левой или правой, как вслух читать брошюрки. Всегда с начала или только с нужной темы? А главное, как надо прославлять божественную теперь царицу, в каких выражениях, в хорошем смысле, конечно. И что желать вслух и что при этом не желать в мыслях, а то грех. Грех тоже возник из ниоткуда, как нависший над носом надоедливый комар. Но комар был государев и пил кровушку прибамбасскую, так сказать с позволения. У Опциолы от всего этого голова шла кругом, и ведун решил создать свою духовную канцелярию. Собрал из дворцовой прислуги активных бабылок и пристроил их в залу для копирования и размножения его, значить, высших теологических размышлений и теорий. Эти бабылки усердно скрипели перьями с огромным удовольствием, это ведь легче, чем мыть, скрести и прочую тяжелую работу исполнять. Ведун их одел в красно-желтые халаты с капюшонами, что б уважали и боялись. Так вот создавалась медленно, но неуклонно могучая духоукрепляющая новая религия. Также бабылкам в халатах вменялось собирать раз в год семена говорящего дуба с поляны, толочь из них порошок и изготавливать по особому рецепту некое вещество для окуривания помещений во время читки брошюр. Бамбассе эти затеи нравилось и иногда, в моменты активного благодушия, она захаживала к ним в залу, чтобы посмотреть, как тщательно зарисовывают ее царевы вензеля на титулах брошюрок. Это было весьма красиво. На обложках эффектно смотрелась тисненая статуя царицы. Да…. В общем, это приятно подогревало тщеславие. – Ишь ты, какой шустрый, – ласково и тепло думала Бамбасса о ведуне. – А может пора сделать его герцогом и жениться!? Хотя на монахе это последнее дело, ведь я ешо ничего себе дамочка…– думала она и довольная уходила далее с экскурсией по собственному дворцу. Хочется вспомнить одну бабылку из того же рекрута на службу во дворец год назад, с которого и началась карьера Опции, косоглазую служанку. Эта похотливая и юркая бабылка говорить и изъяснять свои мысли особо не умела. Просто мыслей в голове её особо не появлялось и не задерживалось. Но, после весьма бурного знакомства со своим увальнем стражником, в ее косых глазах появился еще и блеск удивления и сексуального истощения. Вот такой блеск у бабылок в глазах при избытке интима получается. Бабылка стала пуглива на звуки тяжелых шагов и стала носить пояс верности из чугуна, хотя на встречах со своим стражником он, этот пояс, не спасал. А в остальном жизнь наладилась. Опциола забрал ее к себе в канцелярию помощником- администратором. Короче, на побегушках. Все были счастливы. Она незаметно носилась с поручениями,

а Опциол имел в результате свою тайную почту. В народе бабылку приметили и нарекли прозвищем – Косая Оци. Ей было все равно, а Опциола, узнал об этом и понял, что это звучит не плохо, и всех остальных канцелярских бабылок обозвал Оци-ями. Всех одинаково, только пронумеровал. Соответственно, Косая Оци осталась Косой Оци, а остальные получили имена Оци-1, Оци-2 и так далее. А канцелярия была обозвана канцелярией Оци, в сокращении К-ОЦ. Не подумайте, не П-ОЦ, а К-ОЦ. Это большая разница. Народ тут же обозвал ее коцаной канцелярией. Было немного обидно. Но не графья же какие-то. В общем, тема улеглась и духо – почта К-ОЦ стала весьма заметной в жизни страны.

Дюшесовы страсти

Премьер-министру Дюшесу это модное новшество, также показалось полезным, и в его апартаментах вскоре возник молодой муржилка с быстрыми глазами и неслышными шагами. В последствии, этот юноша возглавит департамент тайной полиции. А звали его Кора-мель. И первое задание Дюшеса для молодого муржилки было следить за ведуном и все записывать в тайную книгу. Премьер потирал свои холеные руки и мечтал о беспощадном компромате. Интрига, это как женская логика. Она, то есть, то ее не видно. Это что бы было удобнее и спокойнее. Короче, на всякий случай. Помните, как там, – Я не виновата, он сам… и что-то в этом духе. Вот так один физиологический казус в тронном зале породил укрепление державы, создание инфраструктуры, так сказать, идеологических и тайных канцелярий. А вы говорите, что пукать принародно всегда моветон. Отнюдь. В данном случае, этот был государственный пук. Да…. Хотя пукай или не пукай, а колесница нарождающихся событий понеслась, и госпожа интрига медленно и неуклонно приближала время своего очередного шоу. Конечно, в меню ожидаемых блюд были косточки Опциолы, но если бы это было так просто. Подойти и сожрать. Нет…. Он же теперь жрец, идеолог, так сказать, отец новой духовной гармонии и ничуть не меньше. Пожирание пророков, в каком-то смысле, это нехорошо. А потом весьма опасно для собственной биографии тех, кто это меню почитывает, поигрывая воображением. А интрига, это нелюдь, просто сущность какая-то и ей, сущности этой, осложнения в пищеварении не опасны совершенно. Жри кого хочешь и все. Баста! А людям, то есть прибабассам нашим это занятие весьма опасно. И рот маловат и выхлоп не тот. Но на земле прибамбасской периодически нарождались герои мученики, так сказать козлы отпущения или, если точнее, просто козлы. А козлы бывают двух видов, – безответственные и дальновидные. В нашем, сложившемся пасьянсе, вообще то нужен был и такой, и сякой. Но не будем забегать вперед. Итак! Помощник Дюшеса, – Кора-мель как-то в вечеру, прибегает с возбужденными глазами и молча кладет свою секретную книгу пред очи премьер-министра. А Дюшес, наш душистый Дюшес, вечером, после шикарного ужина с царицей тихо млел, кайфовал и плавал в фимиамах ощущений и приятных воспоминаний. Его односторонняя любовь к Бамбассе трансформировалась в поклонение и восхищение. Так было удобно ей, так, значит удобно и ему. В конце концов, министерский плотский призыв только причина, а не следствие. Так благодушно созерцал окружающий его мир Дюшес, но увидя запись Кора-меля, сначала удивился, потом вспотел, ну а потом вскочил с кресла и закричал от

восторга, потирая свои холеные руки, – Ура! Наконец-то! Вот ты у меня! – и далее в таком же духе. Кора-мель все это время стоял с тихими довольными глазами, опущенными вниз. В книге, на последней странице находился краткий отчет о последнем посещении Ведуна поляны с говорящим дубом. Юноша переоделся в одежду стражника и смог тайно наблюдать за происходящим. Оказывается, Опциола ездил туда… писать! И не просто, а прямо на корни дерева. Потом залег под кронами и… все! Жаль, но издали было не видать и не слыхать, как и зачем ведун лежал, но как писал, было описано в отчете весьма подробно. – Скандал! – подумал Дюшес. – Вместо священного ритуала, так почитаемого в стране, этот ведун продолжает свои физиологические штучки, маньяк конченый. Писать вместо моления. Ну, ты у меня попляшешь! Двойные стандарты я вскрою и в нужном свете так обрисую моей царице, что … – в этом месте монолога министр задумался. А что, собственно, в результате ему было бы выгодно получить в остатке? Если свалить этого ведуна, то, что дальше? Ага…. Можно позвать старого ведуна и сделать его ручным? А тогда…. У Дюшеса захватил дух. Этот старикашка расскажет и все подхватят о его истинной преданности и любви. Ведун внушит Бамбассе, она расчувствуется и тогда… соединение двух сердец, вечная любовь… ну и так далее…. От этого так далее спина Дюшеса выпрямилась, глаза устремились, куда-то вдаль и министр застыл как изваяние. После нескольких минут такого стояния своего покровителя, Кора-мель тихо кашлянул. Дюшес вздрогнул и вышел из любовного с государственным налетом столбняка, посмотрел невидящим глазом на помощника и отпусти юношу. Да…. Интрига, жирная и нетерпеливая ты бабенка!

Официальная жизнь во дворце разворачивалась не спешно, с размахом. Главный Ведун Опциола с многочисленной вооруженной свитой прошествовал в тронный зал, отпустил всех и ожидал свою царицу. Пока было время, он обдумывал, в каком виде изложить свой последний отчет о разговоре с дубом. Впервые дерево принялось ворчать, кряхтеть и жаловаться на жизнь. Стал требовать охрану. На вопрос- чего ради, ведь даже с птицами был заключен пакт о ненападении. А люди и так его боялись, так что безопасность была гарантирована сама по себе. Но дуб ворчал. Типа, что грядут перемены и что от любой неучтенной эволюции общества, может случиться отрыжка. Монолог говорящего изумил Опциолу и только после того, как ведун обильно помочился на корни, дуб вздохнул и прошелестел мол, – ладно, увидим, поглядим. – Но в этом месте размышления были прерваны. В тронный зал открылись парадные двери, и вошла царица. Она села на свой трон и, сверкнув глазом, спросила. – Ну, чаво в царстве моем, на лужайке чаво, докладай… и зевнула. Погоды стояли переменчивые и она, эта погода тянула к дреме. – Ваше Величество! Приветствую Вас верноподданно! В стране полный ажур. План по пыпыркам в норме, страна Ваша делится и радуется! Весь народ Вас прославляют. Вот и дуб шлет Вам свой искренний деревянный привет, так сказать. – Ты чего так разлился? Чего может не так? – всколыхнулась Бамбасса.-Докладай, по сути, а то я тебе пыпырка разнесчастная покажу фунт лиха, мда.-Опциол понял, что скрывать ничего не умеет и вряд ли когда-либо научится. – Эх, мма…Ваше Величество. Дуб чего-то серчает. Говорит, чего-то ждет, беспокоится, об охране заговорил, быстро проговорил ведун

и затих в поклоне. – Может, случилось чаво? Или ты о чем судачишь? – Вот и для меня вся эта закавыка осталась неясной, Ваше Величество. Дуб рецептов не давал, а как-то грустно серчал и ворчал. Может у него несварение или чего. – Ты мне здесь, в этом зале не напоминай лучше о несварении, а то, как вспомню и осерчаю. Тебе хуже будет. А еще чего говорил? Может, не отметил, что главное. Подробнее давай. – И разлилась обстоятельная государственная беседа обо всех фразах говорящего дуба. В финале разговора царица озаботилась и отпустила ведуна, а сама принялась размышлять, чего ждать от кого и с какой стороны. – Дуб так просто гнать не будет, – решила она. – Ну, я им! – Погрозила в воздух кому-то Бамбасса, и тяжело встав с трона, прошла в опочивальню. Погода тянула и морила в сон, и она решила боле не сопротивляться.

Дюшес был бы не Дюшес, если бы быстро и оперативно не начал свою сверх секретную операцию. Разработана она была в деталях. Доверять нельзя было никому. Обо всех подробностях знал еще только Кора-мель. Ему и было приказано приготовить лошадь и одежду стражника по размеру премьер-министра. Дюшес, надо сказать лошадей не любил, скажу, больше он их боялся. И от общения с ними, с лошадьми, начиналась аллергия, короче чих и пых всякий. Жуть. Но справедливая месть поруганного и оскорбленного сердца создавала в душе министра прилив праведного гнева огромной силы, что приподнимало в нем все, даже смелость и иммунитет. Он дождался ночи, с помощью помощника водрузился на лошадь с кряхтеньем, типа – Ох, чего не сделаешь на благо…– чего на благо он до конца не понимал, но чувствовал, что его влечет неукротимая ручища судьбы. Лошадь поплелась по дороге, словно понимая, – одно неосторожное ее лошадиное движение и почетный гость сверху может оказаться внизу. Зрелище, было, скажу я Вам достаточно ярким в смысле прикольным в темную прибамбасскую ночь. Дюшес ступил на тропу своей войны в полном смысле этого выражения. Конь покорно доставил министра на поляну говорящего дуба. Пристёгнутый к седлу веревкой Кора-мель, выбившийся из сил, помог слезть с лошади Дюшесу. Оба они напоминали отставших от стаи ощипанных и вспотевших от страха щеглов. Одеяние стражника смотрелась на министре как-то нескладно и даже немного гротескно. Но отступать было некуда и Дюшес, выдохнув весь свой воздух, подошел к дубу и… начал мочится на то место, что было указано в отчете. Дерево шумно вздохнуло и крякнуло, – Кто это тут? Ты чего ел, мерзавец? Мне такое удобрение только порчу принесет. Эх, мма…. Ну вот, началось. – И сердито встряхнулся, распугав сидящих птиц на кроне. Звук от всего этого оказался неожиданно громким. Эффект, так сказать, разорвавшейся бомбы. Дело в том, что, когда Кора-мель подглядывал за ведуном, звуков и речей он не слышал, просто далеко находился и только видел. Ну, видел и видел. А Дюшес, услышав этот дикий и неожиданный голос и шум, обомлел. Струя от страха прекратилась, видимо от сильного испуга случилось полное внезапное обезвоживание. Ох… И министр, с опущенными штанами, подпрыгнув, быстро побежал, вспрыгнул на коня и, стукнув чем-то по крупу, галопом поскакал. Юноша с воплем, а это был видимо его первый вопль в жизни, рванул пехом

в том же направлении. Птицы сели обратно на свои насиженные места на дубе том, и тишина опять воцарилась на лужайке. Тишина то воцарилась, но была ли она той же самой? Той тихой и спокойной? Кто знает. Прибыв в свои апартаменты, Дюшес несколько запоздало подтянул штаны на место и молча выпил целый графин крюшона залпом. Все происшедшее надо было обдумать и пережить. Вскоре появился и Кора-мель, с синим лицом бегуна и всю ночь заговорщики шептались о чем-то, иногда пугливо озираясь по сторонам. Понятно, что шепот был на всякий случай, но береженого.… Ну, вы понимаете. Уже к утру, Кора-мель без сна и отдыха побежал в конюшни, там водрузился на лошадь и с толстым конвертом за пазухой, отбыл в тайную заграничную поездку. Но поскольку спать хотелось очень сильно, юноша привязал себя той же самой веревкой к седлу и заснул. Лошадь тронулась и взяла курс на заграницу. Они, в смысле лошади эти, когда без людей, точно знает куда бежать, зачем и почему. Они только при людях придуриваются. Маршрут был взят точно, и секретная миссия поскакала навстречу судьбе по направлению к стране каннибалов, где обретался старый ведун. Кстати, в свое время Дюшес даже приятельствовал с ним и очень надеялся на теплый прием посланника с письмом.

Рассветало. Владения Бамбассы медленно просыпалось и наполнялось разными звуками. Вдруг прозвучал сигнал тревоги. На царских конюшнях не хватало одной лошади. Стражники вооружились и пошли по дворам искать заблудшее животное. Но нигде его не было. Да. В этом месте хотелось побольше описать, ну например, тупые и сердитые мордуленции стражников, испуганных и разбуженных жителей. Прошелестело страшное слово- воровство! Разворачивалась ситуация стремительно. Видимо, давно не хватало каких-либо потрясений, какого ни будь представления, культурной программы. Ну, например, в виде публичной казни, порки на площади или чего еще. Докладывать наверх было страшно, и стражники решили провести расследование и довести дело, так сказать, до полного разоблачения. Над всеми нависла зловещая неопределенность. В истории сего государства воровства в помине не было, и вся эта ситуация создавала какой-то тревожный фон в повседневной жизни. Но с тревогой в сердце жить тоже можно, если надо. Так и получилось. Ажиотаж поутих, стало опять тихо, но заноза тревоги медленно кровоточила в самолюбии стражников. Их сущность жаждала возмездия.

Обычно в сказках частенько пишут мол, где-то в далеко, в 7-м царстве, в 7-м государстве, куда идти надо всю жизнь… ну и далее в таком же духе. А в нашем случае, до царства этих самых каннибалов было пути в один день езды. И пока поиск пропащего коня был в разгаре. Кора-мель благополучно домчал до пункта назначения и сидел уже в людской, около домика ведуна, ожидая аудиенции. Хотелось спать, но его предупреждал, что каннибалам больше всего нравится готовить еду из спящего мяса. Ну, типа кошерно получается. Ведь в таком случае мясо без страха, но не будем растекаться по древу. Письмо свое юноша сдал, ответное получил и, к счастью не съеденный, помчался обратно. А на границе, благополучно был заарестован стражником. Он стоял в дозоре и был страшно зол, потому что служба разлучила с его бабылкой. Да, да. Это был тот самый

муржилка любовник косоглазой Оци. Стражник коня конфисковал, письмо, не вскрывая, вернул взад, все-таки премьер-министру лично, но в докладе подробно все обстоятельства описал. А Кора-мелю, выписал подписку о невыезде из страны на неделю. Лошадь была благополучно возвращена в конюшни к сену и овсу. Наш стражник стал героем, а юноша словно растворился, да и понятно, где он растворился. Мы помним о письме.

Главный Ведун возлежал на диванах в своих апартаментах. Ему делала массаж пяток одна из бабылок его департамента. Мастерица была эта бабылка по всяким таким делам. В общем, хорошо ему было, приятно. Мурлыкал он песню какую то , всплывшую из детства. Вдруг дверь шумно открылась, вбежала косоглазая, но не одна, со своим стражником. Ведун насторожился, но виду не подал. Она подвела своего к Опциолу и буркнула, – Говори!– Стражник достал из планшета протокол и зачитал содержание документа. Всю историю с конем, Кора-мелью, письмом министру и так далее. Ведун понял, что это внештатная ситуация, но марку надо было держать. Он величественно поблагодарил солдата. Отпустил его восвояси и крепко задумался. Выходит, Дюшес перешел к действиям. Говорил же дуб человеческим языком, мда…что начинается. Как узнать о содержании письма и что связывает Дюшеса с прошлым ведуном? Насколько все это опасно? И не успел Опциол сформулировать нахлынувшие на него доводы и сомнения, как сообщили еще одну неприятность. На этот раз от его Берды. Что на кухне утренняя порция порошка для окуривания из желудей говорящего дуба, какой-то невкусный и пахнет дустом и каким-то парфюмом. – Началось! – Опять промелькнула мысль. Ведун немедленно заявился на кухню и арестовал всю последнюю порцию порошка, для тщательного анализа и разбирательства.

Опциол оказался в сложной ситуации. С одной стороны, надо бы упредить Дюшеса и раньше его успеть рассказать Бамбассе обо всем, но, зная ее крутой нрав, он понимал, что закончится это все может по любому.– Нет, Я погожу и пока все скрою. Сделаю вид, что это государственная тайна. Почву подготовить необходимо. Да.… Надо бы организовать что-то этакое, показательное, да на центральной площади, да с религиозной точки зрения, так сказать, возбудить народец. Может это и уведет ситуацию в сторону, а там и посмотрим. И приказал в своей канцелярии изготовить воззвание о приближающем великом празднике, посвященному собиранию пыпырок, дню новых свадеб с точки зрения его религиозных постулатов. Что мол, раз в год зажигается огромный костер. Муржилки с пыпырками наперевес прыгают через огонь, а бабылки крутят хороводы вокруг и поют ритуальные песни о процветании царицы, страны в целом и семейного счастья. Он, Ведун опять будет в центре внимания, царица будет довольна, вот тогда он все и преподнесет Бамбассе как надо. И начав приготовления праздника, напросился на высочайшую аудиенцию к царице, получил благословление на проведение мероприятия и обрадовавшись, целиком окунулся в организацию народного гуляния.

Премьер-министру было приятно, что его старый приятель прошлый ведун не забыл их многолетние теплые отношения. Старик ответил сразу, что приятно, но

письмо было, каким-то пространным и неожиданным по содержанию. Во-первых, была обещана любая поддержка в политическом аспекте, но вражды к новому ведуну, старик явно не испытывал. Напротив, даже излучал некое любопытство к новой религии, обрядам, всяким там хитростям, помогающим сплачивать и укреплять дух прибамбасский. Старый хитрец интересовался, как и что в подробностях. Может и у своих каннибалов, что-нибудь в этом роде можно провернуть. А то они, каннибалы эти, раз в квартал плохих и больных зажаривали на костре и вместе ели. Скучно. Надо бы еще, как ни будь поднять престиж и величие старого ведуна, а то он только и делает, что назначает кто, будет следующей жертвой. Ну что это за работа для такого опытного интригана? И потом, как бы они не решили сильно поумнеть и для этого процесса эволюции сожрать их ведуна? Тоже опасность такая существует, так что интерес к новаторской деятельности Опциолы была. Но поинтриговать на безопасном расстоянии и напомнить о себе Бамбассе в ответном письме также ярко проглядывалась. Дюшес был несколько разочарован. Быстрой мести не получалось, но прослышав про праздник, министр решил зайти с другой стороны и пригласить к себе в гости старую лису и, так сказать, лично, с глазу на глаз.… Одно было страшновато, царица может не одобрить визита отставного ведуна. Но премьер-министр может сделать это тайным до поры? Для пользы Бамбассовского дела? Э, да что там! На войне, как на войне – подумал заносчиво Дюшес, но от этой мысли поежился, вспоминая, как он голой задницей шлепал по коняге на обратной дороге во дворец. От страха ведь и штаны только дома подтянул. Срамота. Убежал с лужайки быстро, да может только это и спасло его от всяких там нежелательных историй.

Народ прибамбасский вовсю готовился к неожиданному, но желанному празднику. В срочном порядке был объявлен месячник семьи. Были выделены средства для закупок провизии, напитков, всякой одноразовой посуды, дров для большого костра, всяких там костюмов и других разных разностей. Готовилось фирменное народное блюдо. Оно раньше готовилось только на больших открытых гуляниях, посвященных собиранию урожая пыпырок. Блюдо это, готовилось в больших чанах на огне. Ловили тушканчиков, вымачивали в местном молодом вине, добавляли имбирь, специи всякие разные, потом мариновали пыпырки, терли их с чесноком и лимоном, и тушили все это часов 5-6. Получалось варево, ну типа нашего хаша, вкуснотеть. Короче, под такой закусь и выпить не грех. А выпивка заготавливалась сразу в гигантских бочках. И пиво тебе, и портвейн. Энтого добра было заготовлено море морское. Опциола сам был из простых и знал, где выпивают, там танцуют. А где танцуют, там весело и хозяев уважают. Ну, прям как у нас. А Опциолу это самое уважение и было надо, что бы религия его была непоколебима и вообще, вся создавшаяся история как-то замялась. Что б праздник вытащил бы его из беды, если расклад в дворцовой войне пошатнется не в его, а Дюшесовскую сторону.

Ведун Каннибальский

А в это же время в стране каннибальской старая лиса, ведун ихний сидел у камина на огромном старинном кресле, украшенным черепами и всякими

жертвенными костями. Видонс этот без привычки должен у входящих вызывать жуткий страх и почтение. Старику вся эта языческая бижутерия сильно надоела. Ведун, по сути, был человеком мирным и любил перинки на диванах, подушечки. Но у людоедов необходимо было держать фасон. По легенде он слыл жестоким и ужасным магом, ел человечину, а из крови своих жертв варил зелье для силы и смелости, которое выдавали воинам перед битвой или каким-либо подвигом. Естественно, у мага крови не было никакой. Все это враки. Что он по ночам бродил и убивал, а днем разливал в чаны и варил. Но без вранья власть существовать не может. А зелье, ведун варил из гуталина с клюквой. Получалось довольно мерзко, но эффект после выпитого у каннибалов выходил ошеломляющий. Они икали, мотали головами и зверели. Видимо от гуталина. А звереть каннибалу было правильно и естественно. Все так и думали. А еще у него была большая палка клюка с изумрудным черепом. Все были уверены, что именно этой клюкой маг и совершает свои мерзкие ритуальные действия. Все это так и выглядело, но ведун думал совершенно о другом. Ему вспоминалась служба у Бамбассы. Никаких тебе ужасов, поеданий, крови и всякой подобной фигни. Ешь себе от пуза, гуляй с бабылками, пей портвейн хоть до упора. Просто рай. А обязанности. – раздай всем поровну эти смешные пыпырки и свободен весь год. Из ничего, значит. Вагон счастья! Эх.… А здесь нужно держать ухо востро. Местные аборигены все на измене. Конечно, если ждешь, когда тебя могут сожрать за любую провинность соплеменники. Эх, не ценишь, что имеешь, горестно подумал старик. И с письмом этим от Дюшеса тоже история не понятная. Понятно, что у министра с новым ведуном не сложилось, но чуйка подсказывала, что торопится вставать на какую-то сторону пока рановато. Надо было придумать, как использовать письмо в собственных интересах. Да и прошел слух по дип. каналам, что Бамбасса приказала праздник какой-то религиозный провести у себя в столице. Вот такой случай можно и использовать. И праздник посетить.… Но с чем поехать? Каменья? Золото всякое? Да этой ерунды у царицы навалом. Не интересно ей. Бамбасса была богаче многих царей и уже давно. Разгадка, где-то находилась рядом. Старый лис даже почувствовал, какое то волнение.– Надо привести с собой,…с собой привести…– заладил он, глядя на огонь в камине.– Чего у нее нет? – ведун хлебнул из бокала портвейна и зажмурился.– Да, есть у нее абсолютно все и давно, но… – Вдруг старика осенило.– У нее нет любви и она не замужем! Вот оно! Ха, ха. Он вскочил и громко захохотал. В залу вбежали дежурные охранники. Что за шум, не война ли? Ведун хохотать бросил и грозно, по привычке рявкнул, ударив оземь клюкой, – Кто не успеет убежать за две секунды, съем прямо щас! – Охранников как ветром сдуло. Хоть они и каннибалы, а жить хотелось. – Вот оно! Я устрою ее женскую судьбу и буду кайфовать на старости лет как следует. Вот ужо я на них, на благородных и отыграюсь. Ха, ха. Если не обращать на довольно карикатурное поведение старика, то следует отметить довольно острый ум и смекалку. И в его то годы. Требуется небольшое разъяснение. Наш хитрец имел в виду сына царева. Сын был как бельмо. Во-первых, он сочинял стихи, во-вторых, презирал грубый образ

жизни каннибалов и вообще, что довольно редкое явление для такой мясной страны, он не ел никакого мяса и был ярым вегетарианцем. Да, да! Именно так! Не ел и все. Отец вначале этих чудачеств сына, пребывал в ярости, потом хотел съесть в назидание потомкам, а потом просто махнул на него рукой. Так что Принц жил как хотел и звали его принц Липердоль. Вот про него старый лис и задумал свою комбинацию. Все лихо получалось. Приезд ведуна приобретал статус государственного посла, то есть становился официальным, сопровождая принца Липердоля. Он, ведун выступает в роли свахи, а с министром можно и поторговаться мол, если свадьба состоится, то его, Дюшеса страсти – мордасти он решит в рабочем порядке. А Опциолу можно сослать, куда ни будь на рудники по добыче чего ни будь вредного. Откуда возврата не бывает. А праздник ихний, как нельзя кстати. И попросту говоря, надоело нюхать это дурацкое вонючее кресло с черепами. Ну и вообще. – Время перемен. – произнес он вслух, допил бокал и пошел в опочивальню. Утро иногда бывает мудренее, проворчал старик, углубляясь в дрему.

Будни Прибамбассии

Бамбассе для праздника шили новое шикарное платье. Открытый лиф с ее впечатляющей грудью символизировал, так сказать, плодородие, узкая талия и широкие бедра отчетливо подчеркивались и указывали на … плодородие. Это не ирония, а восхищение. Так и было задумано. Ведь она, царица такой успешной и так обильно размножающейся страны, где бабылки со своими пыпырками были возведены в политическую доктрину. Ведь массовое размножение, это не шутки. Начинала Бамбасса с довольно небольшого поселения. Но жаба ела. Я бы эту жабу, да и в красную книгу. Вот кто настоящий провокатор прогресса. Итак, жаба. Царице мечталось владеть огромной страной. И что ж, это можно только одним китайцам? Ни фига! А ларчик просто открывался. Размножение, оно приятно и для тех, кто этим должен был заниматься, и для нее, соответственно Бамбассе, царице счастливого народа прибамбасского. Могущество, это количество, а не качество. И хорошо, что она это поняла с юных лет. Итак, платье. Оно получалось роскошным. С каменьями, вышито золотом, с рюшками, всякими невиданными доселе излишествовами. Произведение искусства! После таких творческих удач, надо было бы портных обязательно ослепить! Или сжечь! Что бы не позарился никто заказать копию этого чуда. Но Бамбасса была довольна и пребывала в добром состоянии. Да… Царица была готова стать главным украшением праздника. Ведь если праздник придуман не тобой, возглавь его!

Премьер-министр Дюшес восседал в своем министерском кабинете и читал бумаги. Их утром доставили хмурые военные каннибалы от старого ведуна. Пакет оказался довольно внушительным. Там оказалось личное письмо в конверте с грифом секретно и большая царская грамота от самого наследника каннибальского принца Липердоля о желании посетить невиданный праздник ее Величества и пользуясь случаем, предложить ей, значить Бамбассе, руку и сердце свое, то есть принца Липердоля! В случае такого венценосного брака, страна каннибалов входит в состав новой метрополии, союзное государство с прибамбассами. И в качестве преференции, так сказать, каннибальский народ

обязуется не есть прибамбассов, а наоборот, всячески поощрять их политику

размножения и не мешать этому приятному делу. Так же предложен компромисс в выборе повседневного меню людоедов. Вместо людей каннибалы будут поедать больших животных и преступников. Еще был пункт о вооруженных силах. Две армии, вооруженные боевыми пыпырками со стороны Бамбассы и не знающие пощады длинные клыки каннибалов. Это могучая сила, которая могла бы противостоять всем агрессорам, желающим позарится на благоденствие их, значить. Союза! Ну и в крайнем случае, можно дать солидный отпор вражеским инопланетным всяким гадам. Так что, с какой стороны не посмотри, а сплошная выгода. Прочтя грамоту, Дюшес понял, что весь смысл его жизни рухнул. Его многолетняя страсть к царице. Это ничто по сравнению с его же глупостью и не дальновидностью. Ведь говорят, ты виноват, только когда что делаешь. Не делай ничего и не будешь виноват никогда. Дюшес почувствовал великое разочарование в жизни и в своих умственных способностях. – Эх! Так мне и надо, старому козлу, эх, эх… причитал он, съежившись в кресле министра. И поплакать в жилетку не кому. Да и помощник его после загранпоездки захворал. Пролетел, правда, слушок, что стражники кражи коняги из царевой конюшни не простили. Говорят, напоили парня и пустили на хор. Так что Кора-мель пострадал за идею. Жаль парня. Да и кто он теперь? Парень ли? А если понравилось? Мда… Кто-то шепнул, что опустили куда-то. А куда опускают во время хора, шептать не стали. Эти сплетни не нравились Дюшесу. Бюллетень помощника вызывал раздражение. – Когда нужен, так и нет его, тунеядца, – думал министр и был недалек от истины. Кора-мель в этот момент лежал с забинтованной задницей у себя в комнате, тщательно забаррикадировав дверь изнутри. Историки про этот весьма унизительный во всех смыслах, но малозначительный в глобальном понимании эпизод упомянут, что мол, так, вероятно, и возникло голубое движение. Конокрадство породило сей порок! Я думаю даже, что термин опустить, тоже типа от принудительного процесса спускания с лошади. Да, парня было жаль, но история беспощадна как видно даже к отдельным частям тела.

Главный ведун прибамбасский Опциол накануне праздника решил посетить лужайку говорящего дуба и выяснить, по что он, дуб этот, решил травить население и поставлять вонючие и не ароматные желуди для порошка окуривания в религиозных целях. – Может, стареет? – подумал он тревожно, хотя дубы эти живут, в смысле растут, весьма долго. Короче, не понятная история. И поехал. На лужайке для пущей секретности, после оцепления охраны поставили глухой соломенный забор, за который и вошел Опциол к дубу. Тщательно пописав на корни, ведун расстелил дерюжку и прилег. Дуб вздохнул, крякнул и прошелестел. – Чего так давно не был? Ведун прищурился – Так к празднику готовлюсь. Завтра случится. – А для чего такая суматоха? – Тык для укрепления духа народного и всяческого сплочения. Ты лучше скажи, древесина говорящая, зачем ты две недели назад желуди свои подпортил отравою? Едва перехватил партию. Хорошо, что люди свои везде. В смысле бабылки. – Это не я! Прости, не доглядел. Хмырь какой-то обделался под о мной и убег, мерзавец. – Ты выражения то выбирай. В стране нашей хмырей нет! Лучше колись ветвистый, как выглядел, кто таков? – Двое были. Один старый, в золотом зипуне, он и сходил под меня, а другой молодой тихий, привязан был к лошади веревкой.

Только удрали в разные стороны. – Да… Ведун был озадачен.

– А спрашивали чего? Какой разговор вышел? – Да не поговорили со стариком, – захныкал дуб, – не уважили. Пришлось опосля попеть песни, что б отговориться. – Эх, мма…, задумчиво произнес Опциол и пожелав спокойной старости, встал и направился в обратную сторону. Ехал молча, думая о том, как завтра все пройдет. В воздухе он чуял некий политический кризис, и это беспокоило. Но может и обойдется. Ведун рассчитывал на силу шоу бизнеса, так сказать, и любовь к пьянству у населения. – А этот то, Дюшес, ети его, мальчишку то с правильного пути свернул, был бы муржилкой обычным, а то тут шпиона создал, эх мма.… Ну ладно, если знаешь имя неприятеля, это уже пол победы. Но разгребать всю эту лажу можно и после праздника. Сначала провести мероприятие надо. А тем временем вдали замаячили бойницы дворца, и ведун отвлекся, глядя на красивый закат, обагряющий красным всполохом очертания Бамбассового владения. – Не плохо выбрано место работы, – невольно подумалось в голове муржилки. – красотища, эх, мма…

Праздник

Вся многочисленная прислуга во дворце ненадолго замерла в коротком сне. Сон походил более на анабиоз. Ведь на рассвете уже надо было бежать разжигать печи на кухне, везти свежую снедь на площадь, забивать множество всяких там животных, птиц, резать овощи, зелень, мыть фрукты. Не спали только дежурные повара. Они следили за булькающим супер пыпырочным варевом. Блюдо это, как уже упоминалось ранее, очень ценилось в народе. После одной миски данного супчика у муржилок и бабылок начиналось веселое и весьма легкомысленное влечение друг к другу. Этакий своеобразный допинг для…, ну вы понимаете для чего. Короче, одной дозы вполне хватит на внеочередную совместную интимную глупость. Это в обычной жизни. Но маховик истории обратил свое внимание на сей продукт, как бы в глобальном аспекте. Было где-то там, наверху решено, – эта доза пыпырочного варева будет использована в полном объеме в зарождающей госпоже интриге. Редкий случай, но сама доза становится как бы персонажем грядущих событий. Но не будем забегать вперед. Рассвет уже занимался и необходимо описывать множество деталей и всяких событий, которые начинали происходить в стране Великой и Ужасной Бамбассы.

В больших оркестрах в наши времена для пущей торжественности бьют в литавры. Но в те времена таких инструментов у народа не было. А потребность бить, во что-то громко, ну хоть от радости или зачем еще была. Ну и били. Натягивали кожу от живота носорога. Да, именно носорога. В те времена вместо буйволов, лошадей, волов и быков в сельском хозяйстве для пахотных дел использовали именно носорогов. А убивали их, как только бедные животные переставали таскать по полям телеги с лемехами и плугами, ну типа, не можешь больше, иди в тираж, ну и все. Трудовой народ жалел животину, обижался. Народ серчал, что носороги переставали таскать плуги и прочие пахотные устройства. Тогда переводили этих несчастных носорогов в сферу музыкальной культуры через живодерню, где и лишали их отвратительного характера через убиение. Да, времена были варварские и нравы были простые и жестокие. Вот так в 10 часов утра на площади, в такой носорожий огромный барабан, здоровенный муржилка начал бить изо всех сил. К нему потянулись другие бродячие оркестры с дудками,

колокольцами и прочими шумовыми штучками. Ряженые бабылки стали

образовывать хороводы и петь на центрально – прибамбасском диалекте всякие обрядовые песни куплеты. Простой люд, услышав сию звуковую вакханалию, отрывался от подушек и бежал на площадь. О великая шара! Вся эта кулинарная красотища была выложена на всеобщее обозрение совершенно бесплатно. Можно было есть, пить, брать чего угодно. Так что, когда происходит шара, это и есть настоящий праздник души и тела. Ну и в наши времена шара так же прочно в почете. Когда накрыта поляна, все разворачивается быстрее, чем обычно. На площадь въехало множество телег с бочками спиртного. Их поставили по периметру, и что вокруг них началось! Боже мой! Все население, которое уже скопилось вокруг зазывно пахнущей площади, рвануло к бочкам, хватали, вырывали из рук одноразовые кружки из листьев и миски. А в уже открытых бочках сверкал и благоухал портвейн. Рядом, шипело молодое пиво. Такого количество выпивки не было никогда. Ну, может если только в честь рождения маленькой Бамбассы. Есть известная фраза – пьянству бой! Так вот она, эта фраза была придумана именно в этот день. Нет, конечно, пили люди всегда. Но такой разворачивающей прямо с утра вакханалии, я и не припомню. Всего начинался 11-й час утра. Народ уже пил и вовсю гулял, а надо было продержаться, ну хотя бы до следующего утра, а то, что за праздник. И через костры прыгать приятнее в темноте.

Как бы не было приятно наблюдать и участвовать в каком-то смысле на празднике с самого начала, следует оторваться ненадолго от событий на площади. В это же время, в разных местах было также весьма интересно. В них, в этих местах тоже готовились прибыть на праздничную центральную площадь.

В царской опочивальне, на царицу надевали новое платье. Это было шоу, может похлеще народного легального пьянства. Двадцать портних пытались засунуть царское обильное тело в произведение искусства. Царица брыкалась и даже применяла крепкие выражения. Общеизвестно, когда собираются только дамы, их выражения частенько сильней, чем в припортовом кабаке. Это с виду они ангелочки. Так вот, в этот момент там, на примерке платья ангелочков не было.

Главный Ведун был уже одет в праздничную хламиду и нервно ходил по своим апартаментам. Его помощница косоглазая Оци бегала на площадь и отслеживала ситуацию. Режиссером сего действия был приглашен заморский специалист по большим праздникам, так что чувствовалась крепкая рука независимого от дворцовых интриг профессионала. Кстати, он был не пьющий, да и как пить без пол печени. К его счастью, после 30-и лет беспробудного пьянства случилась операция. Режиссер выжил и стал примерным трезвенником. А они, эти трезвенники злющие аж жуть. Хотя, это качество непьющей души и помогало праздник держать в ежовых рукавицах.

Утром премьер-министр нашел своего помощника Кора-меля Тот уже оклемался, вид был ничего, только появилось что-то неуловимое в походке. Стал ходить этаким винтом. Анализировать его манеры у Дюшеса времени не было. Надо было закончить проверку безопасности на празднике и соблюдении этикета. Министр был очень занят. Одного только побаивался Дюшес в свете недавно

происшедших тайных событий, в связи с перепиской со стариком ведуном страны каннибальской. Но мысли про это вытеснялись большими заботами по организации праздника.

Сватовство из Каннибалии

А в Каннибалии творился переполох. Царь самой мясной страны по имени Конь Небал вышел на крыльцо дворца в окружении своей свирепой охраны, чтобы проводить дорогого сыночка Липердоля в дальнюю дорогу. Ради такого случая царь приказал зажарить в винном соусе самого лоботрясного лоботряса его царства. Им оказался, какой-то крестьянин с областного центра. При жизни о его лени и тупости в округе ходили легенды. Ну и доходились. Зато, как вспоминали в последствии старожилы, получился ведь чертовски вкусным. Принц в сопровождении старого ведуна и 100-а всадников после торжественного обеда на площади тронулся в путь навстречу своей судьбе. Делегация выглядела очень внушительно. Она неслась по лесам и полям, давя случайных прохожих и крестьян. Ведь путь пролегал в страну прибамбасскую в гости к самой царице Бамбассе! Принц был взволнован. Он должен был успеть на вечернюю кульминацию праздника. Путь предстоял не близкий.

Бамбасса, пыпырки и Любовь

Пока принц со своей кавалькадой летел по зову своего каннибальского сердца, стрелки главных курантов в столице прибамбасской уже подбирались к полдню. Это было время первого выхода царицы на большой балкон, что возвышался над центральной площадью. Речь, придуманную ведуном, Бамбасса пробежала глазами и осталась довольна. – А молодца, пишет гладко. Народ мой будет счастлив. Что я такая добрая сегодня и щедрая. – Одно беспокоило царицу. Грудь в платье сильно приподняли, и она могла выскочить на свободу в любой момент. Правда, если сильно наклониться. Но зато при удачном стечении обстоятельств, то есть, не наклоняясь, грудь эта смотрелась неотразимо. История требует жертв, – подумала Бамбасса, – буду осторожна в движениях. На площади появились горнисты и стражники. Гортанно зазвучали фанфары. Забили тремоло в носорожие барабаны. Народ возликовал. На балконе появилась царица в сопровождении премьер-министра и главного ведуна. Народ взревел. Гулко ударили длинным залпом пушки из бойниц, видимо попав в стаю любопытных воробьев. От этих залпов в небе сильно посерело, запахло барбекю из птиц и порохом. Обстановка складывалась как максимально праздничная. К балкону, снизу на большой подставке – ходуле подтащили огромный рупор. Царица подняла руку, и все стихло. Повисла такая тишина, что даже было слышно икание одного бедолаги, уже лежащего под телегой с пивом. – Подданные мои! Любимый мой народ! Вас приветствует ваша царица! – Народ тут же коротенько так взревел и обратился в слух. – Наш праздник посвящен любви, семье, крепости и мощи нашего государства! Такого крепкого, как этот душистый портвейн, который льется рекой для вас, мои дорогие прибамбассы! – Тут народ взорвался оглушающим визгом и неистово захлопал в ладоши. Царица вновь подняла руку и оборвала грохот народной радости. – Праздник разрешаю! Желаю насладиться этим красочным днем. И что бы праздник наполнился главным своим смыслом, перед зажиганием огромных ритуальных костров, приказываю выкатить на площадь чаны с ритуальным варевом из наших бесценных пыпырок и как следует распробовать! Ура! – Негромко, но чувственно крикнула царица и тут, что началось.… Поехали колесницы с факелами, скоморохи забили в бубны, зазвучала музыка из всех углов и Бамбасса величественно, довольная скрылась в дверях балкона.

Праздник разлился по площади и полетел. Да, это фантастическое зрелище, когда всем весело одновременно. А в тронном зале было накрыто много столов. Яства ломились, кубки сверкали. За столами сидел весь двор. При появлении царицы, все вскочили, крикнули- Славсь! – и подняли наполненные бокалы. – Ладно, ладно, – разрешаю я праздник, – улыбнулась Бамбасса. – Вы свои, ешьте, пейте, расслабляйтесь. Вы заслужили. – И удалилась в свои покои поправить прическу и макияж.

Принц каннибальский скакал уже целый день. На коротком привале сожрали одного воина. Он пел во время бешеной скачки, что-то неприличное и тем самым мешал мечтать Липердолю. За это и съели. Да и надо было чем ни будь подкрепиться, ведь впопыхах провизии не взяли. Да ладно. Съели и съели. Дело привычное. Принц рассчитывал к вечеру прибыть в столицу на праздник и торопил свою свиту быстрее дожевать обед. Так что парня не доели и остатки трапезы завернули в попону и взяли на потом. Надо напомнить, Липердоль мяса не ел, да и вообще есть не хотелось. Волновался сильно и как-то незаметно для себя задумчиво сжевал большой пучок укропа. Осознав содеянное, икая специей, запил водой из ручья и приказал всем в седло. Итак, принц со своей многочисленной свитой, громыхая и бряцая оружием, помчался далее, навстречу мечте.

В тронном зале вовсю гулял ближний круг двора. За главным столом, по краям, напротив друг друга восседали Дюшес и Ведун. Все внешне было как бы нормально. Народ выпивал, похохатывал, сдержанно, конечно, не быдло ведь. Кушали яства, заморские деликатесы, пили чудной напиток, откуда-то из далека по названию брага. Вдруг, к министру подбегает сзади Кора-мель и дает записку. Все переглянулись. Дюшес многозначительно посмотрел на Опциола, потом как ни в чем не, бывало, пригубив от бокала портвейн и задумался. Ну, было и было. Опять зазвучало застолье в привычном звуке. Но тут вбегает косая Оци и дает записку ведуну. Опять все затихли. И тут, как в каком то банальном почтамте, записки посыпались то на одного, то на другого. Это стало походить на спортивное состязание. Народ все более и более отвлекался от обжорства и пьянства. Он принялся недоуменно следить за сией мизансценой, позабыв оказывать знаки внимания дамам и попихивать их призывно коленками. Казалось, что в тронном зале сидят два актера, а все остальные просто зрители. Это

походило на некую постановку захолустного театра. Ведун понял, что непонятка

затянулась. Он встал, поднял бокал и произнес тост. – За процветание и

укрепление страны прибамбасской! – Все по вскакивали, зааплодировали и шумно выпили. Ситуация разредилась. За столами опять зазвучали шутки. – А закусить?! – ну и в таком аспекте. Их, закусок этих, было такое множество, что слюни текли

и глаза нежно поглаживали все кулинарные изыски и деликатесы. Да…. Но вернемся к ситуации за главным столом. Министр то не выпил, нахмурился, потом, многозначительно сверкнув глазом, и вдруг громко произнес – Тост!– Все утихли мгновенно и обернули головы теперь в его сторону.– За модернизацию и вечное движение вперед!– победоносно воскликнул Дюшес и залпом выпил свой бокал.– Все закивали и сделали то же. Правда, никто ничего не понял, в чем суть и что такое это процветание. Хмель уже ударил в бебешки, а изобилие на столах отвлекало от всякого за мудреного, практически сразу. Гур – гур возник вновь и дворовые (бедующие дворяне) опять плотно занялись праздником. Ведун сидел и соображал. – Это о чем этот увядающий интриган намекал? Какая такая модернизация? Чего задумал? Вот сволочь. – За царицу и наш прибамбасский патриотизм! – вдруг заорал Опциол, – и что б все недруги трона нашего святого как тараканы, понимаешь! Ясно вам? Соколики! – За Бамбассу и ее Величество! Ура! – протяжно заорали все, что даже Дюшесу пришлось приподняться и крикнуть коротко для галочки – Уря-я…– Тут как всегда внезапно вошла Бамбасса и услышала, что народ кричит в ее честь. – Молодцы. – душевно подумала она. Подумала и дальше, – А может, что ни будь хорошее для них сделать? Все-таки свои, родные, а как терпят, молчат. Да, повезло мне, хорошая прислуга. Да.… Хотя, посмотрим, может и передумаю.… Надо подождать, может, кто и проколется, а тут разлилась в елее. Мда… – Ведун понял, что первый акт у министра он выиграл, но ухо надо было держать востро. А Бамбассе пришло время снова выходить в народ. Уже вечерело и пора бы вывозить перед зажиганием костров чаны с варевом из пыпырок. Царица отдала приказ готовить ее личную колесницу. Кульминация гуляния ожидалась быть ярким и вкусным зрелищем. На кухне дворца, на огромных плитах стояли нереально большие кастрюли, из которых шлангами перекачивали в стоящие на телегах внизу кованые чаны с краниками. Процесс был длительным и весьма трудоемким. Берда в качестве дежурного повара тщательно отслеживала, нет ли какой диверсии, ведь Опция, тьфу, Опциол он нынче, короче оне, велели проследить. Как шел процесс? Да как шел, как положено, а количество сваренного можно было бы долить в высыхающее Аральское море и все были бы счастливы. Мда…. Такого количества варева Берда не видела никогда. Да и концентрация получилась гуще, чем обычно. Тепереча, вместо миски доза до оглупления в смысле чувствования и трепета телесного сократилась до одного глотка. Повариха тайно налила себе кувшинчик и припрятала на потом. Ну, вы понимаете, для чего женщина может припрятать такой допинг. Да, варево становилось все более и более заметной фигурой, я имею в виду конечно в историческом смысле.

А на площади народ кайфовал по полной. Стихийные концерты разных и всяких артистов происходили в нескончаемом режиме. Развернулись лотки из деревень со всякой вкусной снедью, товарами из представителей легкой промышленности, глиняной посудой. Она на празднике приобрела большую популярность, так как одноразовой посуды не хватало и не во что было укладывать закуски и наливать горячительное. А какие украшения продавали с лотков. Для бабылок сегодня был просто-таки рай. Да… Народу все это изобилие жутко нравилось. На площади все пели, танцевали и на удивление вели себя мирно, то есть не дрались и не кусались. Короче, редкий случай. Грудная жаба не ела и не провоцировала слабые к зависти прибамбасские душонки. Мда… Время иногда имеет свойство бежать во всю прыть, но иногда замедляться и дразнить обсасыванием деталей и обстоятельств нервную систему. Сегодня был как раз первый случай. У классика одного помню, типа – маэстро, урежьте вальс…– и все такое. Действительно, казалось, что наше время торопится доехать до какой-то точки поскорей, не взирая на законы мироздания. Но нам то это с высокой горы, мы же только наблюдаем, правда и кайфуем параллельно, конечно. Итак, время. Неотвратимо наступала вечерняя кульминация праздника. Кони в перьях, запряженные в колесницах, надсадно били оземь своими декорированными копытами. Позади них выстраивались шеренги телег с варевом из пыпырок. Рота стражников замыкала цепь вокруг этого великолепия, а народ, чувствуя приближение главного дурмана своей жизни, гудел все более протяжней и значительней. Предвкушение! Вот главное сладострастное слово, которое составляет в основном любую интригу, любое счастье, иногда даже личного свойства. В нынешних начальных школах есть занятия по математике. Там дети решают задачки про А и Б, которые стремятся попасть в точку Ц. И надо выяснить во сколько эти буквы прибудут в пункт назначения. То есть в Ц, а не в Ж. (шутка автора). Часто и в жизни бывают такие совпадения. Пришло время и в тронный зал. Царица со свитой встала с праздничных столов и направилась вниз, к нижнему крыльцу занять почетное заглавное место на золотой открытой карете- ландо в кавалькаде колесниц, телег с варевом и войском прибамбасским. Но время пришло и для принца каннибальского Липердоля. Он несся со своей свитой людоедов во всей опор уже в предместье столицы Бамбассы. Точки приближались и даже дети могли бы ответить своей грозной классручке, что их время прибытия в точку Ц весьма близко друг от друга. Итак, царица Бамбасса отдала приказ к движению своего огромного пахучего обоза. Зазвучали фанфары, загромыхали носорожие барабаны, народ повел ноздрей, что почуял и взревел. Стало очень шумно, даже хуже, чем грохот от рок концертов на красной площади. Царский обоз медленно въехал на периметр праздника по заранее очищенной стражниками тротуарной дорожки, сделав ослепительный и вкусно пахнущий почетный круг вокруг разбушевавшейся стихии гуляния. Телеги с чанами варева останавливались на равных по расстоянию, заранее отведенных местах. Вокруг них мгновенно скапливались очереди с мисками, кружками, стаканами, люди со

странно обострившимися, как бы волевыми движениями и сильно блестящими глазами. Царило зверское веселье. Да и понятно, если начинать гулять с утра, что будет в часов 5-6 вечера. Крыша то уже находится рядом с туловищем и никак они, практически уже не контактируют. А Царица Бамбасса, обогнув огромную площадь на своем золотом ландо, подъехала к крыльцу, взошла на балкон и в рупор, который опять подвезли к ее царственному голосу, произнесла, нет. Не произнесла, а прокричала – Дети мои! Подданные мои! Желаю счастья вам, процветания и размножения! Главное, это хорошо сегодня погулять и потом, хорошо работать во славу мою! – Что тут случилось. Народ охнул, взвыл, потом заорал что-то бессвязное, типа, – Богиня!!! Славься!!! Дай тебе всего!!! – И так далее, в том же аспекте, значить. Бамбасса ликовала. Это был ее триумф! Да и действительно, зрелище и момент соединились в потрясающее событие. Царица оглядывала свой народ и понимала, что только ее приказ отдаляет момент принятия дозы варева. Ведь народ, как только примет дозняк ритуального супер продукта, начнет заниматься, ну, этим самым, причем наиболее честным и беззастенчивым способом. А читающих прошу успокоиться. Это не разгул и порнография, а политика, а значит сплошной позитив. Да, да! Что нужно власти, так обязательно становится положительным и важным в эволюции и развитии, ну и так далее. Только что-то печальное и сентиментальное кольнуло душу Бамбассы. – Ведь вон оно как. У всех значить, счастье. Все балдеть щас будут. Это делать, эх мма, а я…, как же. Давненько я не помню себя в роли гулящей…. – Эх, тяжела кольчужка царская. Мда.… И кто бы знал, какие сны и слезы царевы льются порой, как иногда не сладко и одиноко сидеть на золотом унитазе и мечтать о любви… А хочется в итоге простого женского счастья. Ну ладно, пора отдавать команду о всеобщем разгуле. Пусть хоть народ побалдеет и дала отмашку своей царственной рукой. Зазвучал сигнал фанфар. Загремели залпы пушек. Стали зажигать огромные ритуальные костры. Царица набрала воздух для всеми ожидаемой команды и.…

Любовь и Людоеды

Вдруг сотня вооруженных всадников, прорезая толпу гуляющих, вскочила на площадь и понеслась, словно хирургический скальпель прямо к крыльцу дворца. Закрутилась такая суматоха, – крики, оры! – Людоеды, караул! Нас хотят сожрать! Атас! Война! Спасайся, кто может… Премьер-министр крикнул в рупор, отпихнув Бамбассу за себя, – Стража! В ружье! Опциол поднял вверх свою ритуальную большую пыпырку, оберег все-таки. Стражники сомкнулись в каре и подняли пики. Народ расступился. Всадники подъехали к ощетинившимся стражникам. Остановились и один огромный детина на большом коне, подняв белый флаг, приблизился к старшему стражнику. Они пошептались. Каннибал передал старшине большую грамоту с вензелями и отъехал к своим. Среди прибывших, выделялся в центре группы всадник в красивом сером кожаном плаще с подбоями из меховых вставок. Серая в яблоках, украшенная дорогой сбруей лошадь, также смотрелась безукоризненно. Было понятно, этот всадник главный. Старшина стражников поднялся на балкон и почтительно передал грамоту премьер-министру. Дюшес подошел к царице, раскрыл грамоту перед очи Бамбассы.– Читай – приказала царица. Площадь притихла, хотя вдребезги пьяные муржилки