скачать книгу бесплатно
– Поверь, дорогая, – Айк обнял Кей. – Я страдаю не меньше тебя, что не могу быть всегда с тобой. Но так надо. Такова жизнь главнокомандующего. Я не принадлежу себе. Я принадлежу Штатам. Это не бравада, Кей. Это мои реалии, – в голосе слышалась тревога.
– Хорошо! Как скажете, господин генерал армии. Тема закрыта.
Айк скривился.
– Еще по стойке смирно стань! Не ерничай. Мы знакомы более двух лет.
– У тебя неприятности, Айк?
– Почему ты это спрашиваешь?
– Чувствую по голосу, по настроению.
– Не знаю. Предчувствие плохое. Сегодня заходил генерал Стронг с докладом. Просмотрели все наши позиции. Готовим наступление. А предчувствие плохое.
– Айк, ты доверяешь Стронгу?
– Почему ты поставила так вопрос? – Эйзенхауэр насторожился, приподнялся с подушки.
– Почему?.. Да потому что он напыщенный гусь. Его машинистки так называют.
– Его не надо любить. Он требовательный и знающий дело генерал. У тебя с ним произошел конфликт?
– Нет, нормально. Просто спросила, – Кей на секунду отвернулась, сглотнула обидный комок, подкативший к горлу. В ирландской свободолюбивой душе кипели обида на Айка и гнев на упыря Стронга. Но она сумела подавить вырывавшиеся эмоции. Идет война. Надо держаться. – Что-то душно. Открой, пожалуйста, балкон.
– Хорошо. Ты в порядке?
– Да, милый, не беспокойся. Со мной все хорошо. Я прежняя Кей.
– Замечательно.
Щелкнули шпингалеты. Сырой декабрьский воздух ворвался в спальню.
«Рано туманы пошли, – подумал генерал. – До Рождества продержатся. Надо поговорить с Теддером, пусть готовит самолетный парк. Самое время… Однако зябко…»
– Будем спать! – генерал нырнул в постель, отвернулся от Кей.
– Спать? Нет, милый генерал. Не спать! – игриво улыбнулась девушка, стянув с него одеяло. Свежий воздух взбодрил ее, отодвинул вглубь душевные переживания. – Я обещала сделать тебе массаж. Ложись на спину.
Кей вскочила на Айка, как лихая амазонка, и сжала бедрами.
– Сегодня ты в моей власти, а не во власти войны. Думаю, это гораздо приятнее, чем общаться с Монтгомери. Кто знает, удастся ли еще вот так свободно быть в роли неформальной жены генерала Эйзенхауэра.
Кей грациозно выгнула спину и обожгла Айка налитыми прохладными сосками…
…Раздался тревожный длительный звонок. Кто-то незамедлительно требовал главнокомандующего. Настырное дребезжание повторилось. Когда телефон зазвонил третий раз, в белоснежной спальне Людовика XIV подняли трубку.
– Генерал Эйзенхауэр, слушаю. Что?.. Когда?.. Немедленно машину в Версаль!..
ГЛАВА 2 3 декабря 1944 года. Бад-Наухайм. Земля Гессен. Германия. Штаб Западного фронта. Совещание Гитлера
Сечет колючий декабрьский дождь. Дворники вездехода исступленно сбивают ледяные струи. Второй час, попав в непогоду, машина с номерами генштаба сухопутных сил пробивается на юго-запад в сторону Бад-Наухайма.
Рядом с водителем «Хорьха» старший лейтенант вермахта. Воротник приподнят, фуражка заломана. Взгляд жесткий, сосредоточенный. Он ссутулился из-за высокого роста, прижался к холодной двери. В руках офицера карта дорог земли Гессен.
Приземистый унтер-фельдфебель с залихватским чубом уверенно крутит баранку. Время от времени искоса поглядывает на офицера. Заговорить боится. Ганс Клебер – новый адъютант, не любит беззаботной болтовни.
«Дорога утомительная, напряженная, а словом переброситься не с кем, – вздыхает Криволапов, размышляя в пути. – Командир на заднем сидении беседует с генералом. А этот, – Степан вновь скосил взгляд на адъютанта, – немецкий глист, как сыч сидит. Хоть бы слово сказал, подбодрил. Тычет носом в карту, словно дятел. Он ему сразу не понравился. Долговязый, суровый. Почти не говорит. Тоска. Ну и погодка, ешкин кот, – Степан ладонью провел по запотевшему стеклу. – Когда дождь закончится? В Тамбове, наверное, настоящая зима. Снег лежит. Сугробы. Красота… Бежит время, как эта дорога. Скоро Новый год. Четвертый год войны. Страшно подумать, наступает 45-й… – Степан зевнул. Слипаются глаза. Мысли плывут беспорядочно. – …Сколько лиха хлебнул, а живой… Тройка русская с бубенцами. Обязательно прокачу Николет… Как она там, зазноба моя? Говорили, американцы в Ницце хозяйничают. Ни письма написать, ни ответа получить. Мы еще скинем их в Адриатику. Адриатика? Вот подумал, что это такое?.. Какая девушка! Какая грудь – сдобные булочки. Француженка, а по отцу русская. Я сразу разгадал нашу кровь. А как целуется!» – Криволапов на секунду прикрыл глаза, рот растянулся. Тут же получил толчок в бок.
– Не спать, сержант, не спать.
«Не нравится новый адъютант, ох, не нравится, – заиграли желваки на скулах. Пальцы впиваются в баранку. Нога притапливает газ. – Бля… поворот!»
Глаза по яблоку. Визжат тормоза… Занос… Машина, как волчок, закрутилась на трассе.
– Тормоза отпускай. Тормоза! Влево выворачивай! Влево, говнюк! – бас Михаила, словно из иерихонских труб, разнесся над головой водителя.
– Что? – Степан оцепенел. Сердце не бьется. Руки и ноги не повинуются. Вездеход несется в сторону глубокого кювета.
Клебер мгновенно оценил ситуацию. Бросился на Степана, перехватил руль. На последнем витке машина замирает перед рвом…
Сзади не поняли, что произошло. Секундная тишина. Замешательство.
– Вон из машины! Отдышись! Во-ди-тель! – цыкнул Михаил, хладнокровно вытолкнув Степана наружу. Вышел за ним. – Прогуляйся до кустов, унтер-фельдфебель, полезно.
Вздыбился броневик охраны.
– Что случилось, господин оберлейтенант? Помощь нужна? – крикнул на бегу молоденький лейтенант. Глаза напуганы.
Клебер нервно щелкнул зажигалкой. Пальцы подрагивают. Косой хлесткий дождь сбивает пламя. Закурить не удается. Посмотрел на офицера.
– Все нормально, лейтенант. Возвращайтесь назад. Остановка на пять минут. Сейчас поедем.
– Есть, – четко ответил офицер, убежал.
Помощник фюрера, не надевая фуражку, вылез из «Хорьха». Ледяные капли плетью секут упитанное чистое лицо, стекают за воротник. Офицер морщится, багровеет, из уст вылетает брань:
– Клебер, что за цирк вы устроили с водителем? Что случилось?
– Занесло, господин подполковник. Степан задумался, – Миша без сожаления выбросил нераскуренную сигарету.
– Я не об этом. Сержант свое получит. Вы кричали на русском языке. Генерал за пистолет схватился.
– Вот вы о чем! – лицо Михаила потемнело. Он глянул в сторону удаляющегося офицера охраны. Выше приподнял ворот шинели. – Мой прокол. Не буду отпираться. Но я не напрашивался к вам в адъютанты. Это распоряжение центра. Мне поручено знать события от первого лица.
– Ваша несдержанность может дорого обойтись, стоить вам жизни.
– Поехали, господин подполковник. Вон Криволапов ползет, наверное, обгадился, – Миша усмехнулся, представив картинку. – Дождь заливает. Вымокнем, Франц. Генералу придумайте сами, что сказать.
– Черт знает, что творится, – Ольбрихт сплюнул. – Поехали! – хлопнул дверью.
Заскочил мокрый Криволапов. На лице глуповатая улыбка, глаза хлопают.
– Виноват, господин подполковник, больше не повторится.
– В карцер сядешь в следующий раз за такие шутки. Заводи.
– Я не знаю, как получилось. Задумался. Проскочил поворот, – Степан испуганно бросал взгляды то на Ольбрихта, то на Клебера. – Дорога скользкая. Машина закрутилась.
– Скользкая дорога? – в голосе зазвучал металл. – Так следи за дорогой лучше. Не хватало нам валяться в кювете. Заводи машину, я сказал. Чего ждешь? На совещание опоздаем.
– Зазнался русский танкист, – снисходительно вступил в разговор Вейдлинг, придя в себя. – Отдай мне его, Франц. Мне танковые асы нужны. Он же прирожденный танкист: невысокий, юркий, жилистый. Водителя другого подберешь.
Франц вытер платком мокрое лицо. Уселся лучше.
– Привык к нему, господин генерал. Почти как родные. С 41-го года знаю. А что накричал, так это за дело. Он не обижается, когда наказываю за дело, – Франц взглянул на бритый затылок Степана. Глаза потеплели. – Замены ему нет. Сержант проверен во всех отношениях. На него можно положиться. Не подведет, живота не пожалеет за меня. Я его один раз от смерти спас, а он много раз. Это мой Санчо Панса. Оставьте эту мысль, дядя Гельмут.
– Хорошо, хорошо, – Вейдлинг похлопал Франца по руке, – согласен, не обижайся. А твой адъютант тоже русский?
– Нет, он немец, – соврал Франц. Щеки офицера покрылись легким румянцем. – Что-то не так, дядя Гельмут?
– Больно прыток. По-русски бегло говорит. Странный офицер. Ты ему доверяешь? – внимательные серые глаза смотрели на Франца.
Франц не смутился, ответил:
– Ганс Клебер – находка для меня. Он фронтовик, сапер, имеет ранение. Прекрасно знает русский язык. Он долгое время жил с родителями в Советах. Русского водителя проучил русским матом. Для убедительности.
– Мда, – недоверчиво промычал генерал. – Я больше не вмешиваюсь. Тебе с ним работать. Лишь бы на пользу нации.
– Через него мне легче общаться с русским десантом. Скоро операция, дядя Гельмут. Подготовка идет полным ходом. Нам Бастонь нужно брать во что бы то ни стало. Без этого города не взять мосты через Маас. Клебер занимается их подготовкой.
В голове Франца что-то щелкнуло. Он потер висок: «Спасибо, Клаус».
– Будет жесткая рубка с американцами 101-й воздушно-десантной дивизии. Только русские смогут выполнить эту задачу.
– Понятно. Дальше не продолжай, – Вейдлинг скривился. – Печень что-то расшалилась. Устал.
– Дядя Гельмут, осторожнее с коньяком, подорвете здоровье.
– Завязал. Подготовка к наступлению требует ясной головы.
– Успеваете? Бригады укомплектованы?
– По личному составу комплект. По бронетехнике – на восемьдесят пять процентов. Недополучили тяжелые «Тигры». Но Гудериан обещал до конца месяца все поставить. Средними танками Pz-IV с длиной ствола пятьдесят калибров бригады укомплектованы полностью. Вся техника поступила с заводов, выкрашена в белый цвет. Сейчас идет боевое слаживание частей и подразделений. Ждем условного сигнала.
– Времени у вас не так много. Будьте готовы выступить через две-три недели.
– Что-то поменялось?
– Да. Операция начнется раньше на три дня, с приходом первых туманов. Дополнительные три дня без американской авиации многое значат для наступления. Сегодня в закрытой части совещания фюрер объявит дату. Операция держится в глубочайшем секрете. Тем не менее я убедил фюрера довести план заранее до командиров дивизий включительно. Они должны успеть подготовиться. Генерал Хассо фон Мантойфель вовремя подсуетился. Был недавно с фельдмаршалом Моделем на приеме. Легко убедил фюрера перенести время операции с восьми на пять утра. Я согласился с ним. Фюрер принял предложение без дебатов. Вашей армии, дядя Гельмут, отводится исключительная роль. Рождество вы должны встретить за мостами реки Маас. Готовьте шампанское и звездочку на погоны.
– Быстрее бы. Нервы ни к черту – струны, глядишь, лопнут. Еще печень подводит, – Вейдлинг приложил руку к животу. – Мантойфель, смотрю, новый фаворит у Гитлера.
– Нет, не фаворит. После летнего покушения Гитлер с опаской смотрит на всех генералов вермахта. Но к нему проникся доверием. Ему ближе по духу генерал-полковник войск СС Зепп Дитрих. В 6-ю танковую армию стянуты танковые дивизии CC. Хотя история показывает, что они воюют хуже танкистов вермахта. Фюрер сегодня перекроит всю расстановку сил. План здесь, – Франц постучал по голове пальцем. – И в этом портфеле, – он любовно погладил шероховатую черную кожу.
– Это он помогает?
– Да. Без капитана спецназа Клауса Виттмана, его знаний новую историю не написать, – разведчик почувствовал, как волна благодарности из правого полушария хлынула к сердцу. От удовольствия расслабился, улыбнулся.
– Посмотрим, как переварят твою кашу американцы, – подвел итог Вейдлинг. – Дай бог, чтобы подавились… Что, Отто Скорцени готов? – генерал уклонился от дальнейшего разговора по вопросам стратегии операции. Не место.
– А-а, – усмехнулся Франц, открыв глаза. – Чувствую, мало будет толку. Моя помощь мизерная. Остро не хватает американских танков. Патруль раскусит быстро камуфляжные танки. Но кое-что посоветовал. Основное – избегать встреч с патрулем. Если он малочисленный – ликвидировать. Пробиваться вглубь, обходя блокпосты. Всем диверсантам знать наизусть название штатов и их столиц. Уточнить лучшие команды по баскетболу и регби. В общем, всякую чушь надо знать во время проверки. Хотя, что стукнет в голову рядовому из Луизианы, разве узнаешь? Это сводит на нет подготовку. Но шуму будет много.
– Ладно, оставим эту тему. Помолчим, – генерал отвернулся. Откинул голову на маленькую подушечку. Дождь слабел. Впереди набегали светлые облачка. – Мы не опаздываем, Франц?
– Клебер, вы следите за дорогой?
– Так точно, господин подполковник. Идем по графику. Через пятьдесят километров Бад-Наухайм. На выезде из КПП нас встретит патрульная машина и сопроводит до штаба. К семнадцати мы будем на месте. До совещания у вас останется один час.
– Хорошо, Клебер. Продолжайте в этом духе. Оставьте только в покое русский жаргон. Многим это может показаться странным…
– Я думаю, не более чем появление наших танков в Париже? – Михаил засмеялся.
– Это будет катастрофой для Эйзенхауэра, – засмеялся и Ольбрихт.
– Мы же этого и добиваемся, господин подполковник.
– Я ценю ваш тонкий юмор, Клебер. Но пока нам не до шуток. Вы сами прекрасно это понимаете.
– Да, пока не до шуток, – Миша отвернулся. Брошенный на дорогу взгляд был жестким и решительным…
Темно-серый «Хорьх», как по расписанию, подкатил к КПП штаба Западного фронта. Дальше требовалось идти пешком. Степан, чувствуя за собой вину, ласточкой вылетел из машины. Шефу открыл дверь с должным подобострастием. Взгляд робкий, лилейный.
Франц оперся об руку Криволапова. Сощурился. Лучи заходящего солнца били в глаза. Погода прояснилась. В Бад-Наухайме дождя не было.
– Степан, ты не в обиде на меня?
– Какая обида, господин подполковник? Все по делу.
– Молодец, что самокритичен. В другой раз будь внимательнее на дороге. Ты отвечаешь за наши жизни. А они нынче в очень большой цене. Понял?
– Так точно, понял, господин подполковник. Ваша бесценная жизнь будет находиться под моей надежной охраной, – глаза Степана озорно засверкали.
– Ну-ну, буду надеяться.
– Разрешите, господин генерал? – суетился Криволапов, помогая вылезти из машины Вейдлингу. У того затекли ноги. Выглядел командующий разбитым и больным.
Одновременно с Криволаповым ступил на брусчатку адъютант Ганс Клебер. Он усмехнулся, глядя на ретивость водителя, подумал: «Покрутись, покрутись, холуйская морда. Придет и твой черед держать ответ перед Родиной».
