Портрет

скачать книгу бесплатно

Портрет
Александр Деворс

Всё началось с неё…Всегда кажется, что твоя жизнь, даже как простого небогатого художника, может быть тусклой. Я – портретист, популярный лишь в определенных кругах своего общения. Работы лишь на заказ немногим друзьям, пока в один день не появляется та, что одновременно кажется солнечным лучом и лучшей музой, но что-то внутри говорит – что-то здесь не так.Тревога сковывает сердце. Предчувствие неминуемой беды.

Александр Деворс

Портрет

Всё началось с неё…

– Мистер Карей, доброго дня! – Юная похожая на цветок леди впорхнула в мастерскую. Колокольчик над дверью звякнул, отвлекая меня от завершающих мазков на полотне. Полотне из тех немногих, что я рисовал по наитию, и обычно прятал за ширмой или в своей комнате наверху, где никто не мог бы увидеть безликие танцующие фигуры, смазанные силуэты, пиршество вдохновения, но недопустимое для современного искусства отражение реальности. Не вида, а сущности вещей.

Она осторожно прикрыла дверь, пока я убрал с мольберта холст, нарочито быстро, отвернув его к стене. Блондинка с выбившимися кудрями из-под широкополой шляпки, которую она придерживала хрупкими пальчиками, проследила молчаливо за моими движениями. – Мистер Карей, мне сказали, что вы прекраснейший из художников в этом городе. То есть, талантливейший, – она смущённо опустила взгляд и мило порозовела. – Я хочу, чтобы вы написали для меня картину!

Я отложил на столик палитру, вытер тканью руки от краски, сделал шаг навстречу этому воздушному созданию, в недоумении пытаясь понять, кто же пустил обо мне столь лестный слух. Я был малоизвестен, и мастерская держалась лишь на моём энтузиазме и неподдельной тяге к искусству.

Да сам вид мастерской об этом говорил: мольберт в углу большой комнаты, за которым стояли чистые холсты, закрытые тканью, несколько полупустых банок с краской. Бутыль в которой также заканчивался растворитель – скоро ожидается большой поход по лавчонкам совсем не художественного квартала, собирающийся ударить по моему кошельку – увы! Завершённые же картины висели на стене, совершенно не привлекая своей мрачностью редких посетителей. Далеко не все люди могут оценить реализм по достоинству. А манерная и напыщенная красивость меня никогда не привлекали.

– Добрый день, мисс… – я запнулся.

– Мисс Анабель Барлоу. – назвалась девушка, одарив меня странным лучезарным взглядом. Если бы я был романтиком, то сравнил бы его с последним закатным лучом, который окрашивает небо в непредсказуемо прекрасный оттенок.

– Мисс Барлоу, – мысленно зафиксировал я, достал маленькую тетрадь с пожухлыми страницами и коротко вписал, – вы хотите, чтобы я написал ваш портрет?

– Разумеется! – Выдохнула девушка, опираясь ручками в кружевных перчатках на край стола. Пленительная улыбка играла на ярких губах.

– Тогда я должен вас предупредить о стоимости, – впервые мне совершенно не хотелось говорить о столь приземлённых вещах, – для создания достойного вас полотна, мне придётся приобрести более качественные краски и холст. И всё это дорого…

– О, не беспокойтесь об этом! Отец не ограничивает меня в средствах, – Она достала из маленькой сумочки, прикреплённой к поясу, кошелёк и аккуратно опустила на свободное место между карандашных набросков, которыми тут же заинтересовалась. – Это кто? Тётушка Арни, что торгует цветами на входе в парк! А это набережная… угольщики на телегах…

Анабель напоминала беззаботного ребёнка, который добрался до запретной книжки с картинками. И теперь наслаждалась видами. Никто и никогда не восхищался моим художеством с таким незамутнённым восторгом.

Удивительная, странная, искренняя девушка, совершенно не похожая на других. После нескольких минут общения с нею, я уже не смог бы отказать в столь незначительной просьбе, как портрет, даже если бы вынужден был отдать за него свои последние гроши.

* * *

С тех пор она приходила почти ежедневно. Её прекрасные, тонкие черты лица, легко выписывались на картине, но всё равно я желал большего. Я ощутил невиданный наплыв вдохновения, подстёгивающий меня трудиться над портретом всё время, прерываясь лишь на краткие перекусы, даже когда моя муза не позировала. А она приходила лишь на краткие несколько часов, извиняясь за занятость.

Слышать из её уст похвалу в сторону моих работ было непривычно приятно. Я позволил ей даже увидеть несколько скрытых полотен, но о них она осторожно сказала:

– От фигур веет тревогой. Я чувствую от этих картин печаль и горесть. Неужели это отражение ваших чувств, мистер Карей? Как жаль, если это так. Стало быть, вы несчастны глубоко в душе. Если бы я могла подарить вам щепотку счастья в эти пасмурные дни.

Она осматривала мастерскую, и я ей не препятствовал в этом деле. Сейчас она смотрела на полотно с безликой балериной, вскинувший руки вверх. Этот образ был навеян одним выступлением, на которое мне добрый друг достал билет. Я думал, это будет одна из тех картин, которые останутся лишь в моей памяти.

Пару раз, когда она задерживалась в мастерской, за ней приходил слуга их дома, мягко, но настойчиво прося вернуться в поместье. Несколько раз она в ответ просила меня приехать к ней, чтобы продолжать работу, но я видел, как на меня смотрели слуги, будто подозревали во всех смертных грехах. Так обычно смотрят на бродягу или нищего: с презрением и укором.

Я никогда не побирался, но и купить что-либо достойное, дабы ступить на порог крупного землевладельца позволить себе не мог. Да и какая приличная одежда у бедного художника без статуса и положения?

– Не так давно матушка отвезла меня в столичную галерею с множеством картин известных мастеров. Но ни одна из них не была столь живой, какие я вижу в вашей мастерской. С них смотрели на меня множество глаз. Множество пустых и безразличных глаз, и это было жутко!

– Увы, – улыбнулся я грустно, – многим художникам приходится выбирать между душой и наградой за свой труд. Многие выбирают второе, и я их прекрасно понимаю. Ведь это путь к славе. Путь к известности и хорошему состоянию. Моих картин никогда не будет в подобных галереях. – Я провёл рукой по волосам, откидывая пряди со лба. – Вы смотрите на меня с таким недоумением, но я действительно не нуждаюсь в таком признании. Пусть обо мне знают лишь мои клиенты, их довольные улыбки – высшая награда за работу.

Анабель покачала головой, но улыбнулась, что-то пробормотав себе под нос. И яркой бабочкой выпорхнула за порог.

Работа поглотила меня с головой. На меня смотрели изумрудные глаза, спокойные, яркие, заглядывали в душу, преследовали во сне. Девушка стояла в летнем ярком платье у пруда с кувшинками. И глупые золотые рыбки выпрыгивали из воды, стараясь привлечь её внимание. Только она смотрела прямо на зрителя открыто и весело, совсем так, как модель.

Аромат её духов витал в воздухе мастерской, создавая ощущение, будто краски потеряли свой реальный запах, и нарисованная девушка переняла эту амброзию. Можно ли было это назвать юношеской влюблённостью? Возможно. Только я уже давно перешагнул нежный возраст. И прекрасно отдавал себе отчёт в том, что моя страсть отличалась от неё.

В моих эмоциях не было ничего низменного и животного. Мне нравился этот чувственный образ, лёгкость и наивность, они манили взгляд, как лучи солнца, но я не хотел никакого порока, мне было достаточно лишь смотреть на неё. Так антиквар или истинный ценитель смотрит на творение великого зодчего, имя которому Бог. Очарование, восхищение, восторг, даже духовное перерождение, когда хочется жить для того, чтобы созерцать совершенство.