скачать книгу бесплатно
И башни, и стены безлики.
Над берегом диким плывут облака,
И в море впадает простая река,
И волны о камни бьют тысячи лет…
И небо всё выше, и времени нет.
Над Невою низки облака…
Мы живём на поверхности жизни,
Глубина тает в наших глазах,
Мы – артисты, маги, туристы
В мегаполисах джунглей, лесах.
Мы проходим по краю надежды
И не ищем иного пути,
Наши праздны и ярки одежды,
Мы и дети, и старики.
Нам с тобою осталось, осталось
Слишком много от счастья минут…
И бульваров осенних усталость,
Выстрел пушки, гранита уют.
Истина и правда
(отвечая на письмо)
До истины три шага или два…
Что истина? История? Молва?
До истины хотим ли мы дойти…
Как лучше, врозь или вдвоём идти?
Но истина-то с правдою разнится,
У правды зримые, особенные лица,
В глаза мы смотрим, душу не тая,
И правда тихо шепчет: «Я – твоя!»
Пусть истину и не рождает спор,
Но дорог сердцу дружбы уговор.
Белая башня
В Белой башне из кости жил Читатель.
Он остался один на планете.
Остальные – поэты, писатели
На него молились, как дети,
И просили: «Спустись
Или вниз посмотри,
Мы стоим у стены на коленях,
Ты прости нас, прости
И хоть строчку прочти
Из моих, не его, сочинений!»
Непреклонен Читатель:
«Терпите, друзья,
Я отныне уже не читаю,
А пишу, и пишу только сам для себя,
На вопросы свои отвечая.»
Отчаяние
(письмо после ночного просмотра
экранизациии романа Анри-Пьера Роше
«Жюль и Джим»)
Отчаяние – как форма
существования материи Духа.
Это не осколок Солнца.
Это не кусок льда от спутника Юпитера.
Это оскал тигра, оборотная сторона Умиротворения.
Отчаяние – если от него невозможно убежать, что остается?
Остается покориться и поклониться этому новому Божеству.
Его нельзя полюбить, а раз так:
его надо простить, ему надо просто предаться,
раствориться в нем,
отвернувшись от всего.
Отныне мы одно,
одно целое,
одно целое
с новым именем:
Совершенство.
Мой ангел
Мой ангел, ты рядом?
Мой ангел, ты где?
Вчера ветер волны гонял по Неве
И льдины хрустели, тревожа гранит.
Мой ангел, ты жив или просто забыт…
Я верю, что близко, я знаю, да-да,
Нам светит негласно Солнце-звезда.
Мы мчимся, плывём на Земле-корабле,
Ты рядом всегда и сейчас, в декабре.
Молюсь
(памяти Валеры Пахомова)[3 - – Валерий Фёдорович Пахомов (1945—2023) преподавал математику в ФМШ №18 при МГУ с 1967 по 1989 год, но и потом не потерял связь со своими учениками. И через 50 лет он оставался для нас учителем и другом.]
Валера,
белые слова,
простые, милые до боли,
ты жизнь любил и, нас любя,
дарил нам светлый праздник воли.
С тобой нам было хорошо,
ты был учителем и другом,
и в детство нас порой несло,
когда сидели тесным кругом.
Валера,
памяти моей
не потерять тех славных дней,
прости нас, Господи, помилуй,
скорблю, молю:
покойся с миром.
«Зима была…»
Зима была
И вновь пропала…
Война, Война – ты не устала?
А я, а мы, а вы – ну как?
Спасибо – друг, простите – враг.
Ах, Солнце, светишь ты не зря?
Война, война, зима, зима…
Надейтесь…
Невозможность простых совсем слов,
Наберите при радостном свете
И прочтите: Любовь,
Дым Отечества, Солнце и Дети.
Напишите, пожалуй, «Друзья»,
И «Враги» напишите, а как же,
Это общая с нами Земля,
Кто-то вспомнит об этом однажды.
А пока это просто пишите
На бумаге, на небе, в граните.
И читайте, читайте, читайте,
И надейтесь, и ожидайте…
В Е С Н А
За окошком солнца мало, но так нежно,
так печально, земля, охнув, задышала…
Весна в снегу
Пришла весна,
В снегах печальны ели.
Вид из окна:
Метут, метут метели.
Прошу прости
За горькие слова
В них груз любви,
Надежда и Весна.
И я, и мы
Одной живём судьбой,
Раздробленной
И миром, и войной.
На тропинке
Я иду по тропинке к тебе,
Нет дороги быстрее и шире,
По скрипучим снегам,
По шуршащей траве,
Сквозь туман и сверкающий иней.
Я смотрю на потоки машин
И обрывки прозрачного неба,
Будто всё неживое, и жив я один,
Потребитель духовного хлеба.
Я пишу к Вам письмо, собирая слова
По сусекам прошлого века,
«Я люблю Вас!», Вы скажете —
Может быть – да, как и всякого человека…
И застыло время…
И застыло время на моих губах,
Вечность светит в темя, блики на руках
Прожитого счастья золотых минут,
Сброшены несчастья в обмелевший пруд.
И стоит у входа бледная, как смерть,
Новая свобода от мирских утех.
Я, пожалуй, выпью принятых сто грамм
И скажу свободам: я не нужен вам.
Надо мною плавает льдина
