скачать книгу бесплатно
По вашим стопам, Великие
Александр Анфилов
История четвертая, в которой нужно идти до конца!Путешествие продолжается. Получив сведения из дневника Елены, друзья в поисках секрета происхождения вестников избирают путь на север, однако сначала им придется пересечь просторы Срединного края, которые таят не меньше опасностей. Княжеский дворец, древний город кузнецов и невиданный север ждут героев!Удастся ли авантюристам разобраться в своих чувствах, раскрыть погребенные в веках божественные тайны и исполнить столь неочевидное предназначение героев.
Александр Анфилов
По вашим стопам, Великие
I
Угасающее лето: жнивень месяц
Срединный край
– Как же. Ты. Бесишь! – прокатилось над лесной поляной, окруженной короткими, мшистыми елями.
Дело шло к вечеру. Ее возглас поднялся в глухое аспидное небо, на котором сегодня не выделялись даже облака. Холодный дождь накрапывал еще с ночи.
– Я только-то прошу подсказать с дорогой, – ответил на ходу Рэй, опустив бесполезную в этой глуши карту. – Ты ж сама нас в эти леса завела – c обеда блуждаем, нет бы по гостинцу шли.
– А ты понимаешь, что значит «не знаю»? Я триста лет не была в Срединном. Дороги лесами поросли, а гостинцы переместились.
– Так и не предлагала бы идти напрямик. Лиса! Неужто у тебя нет чувства направления?
– Я же не ясновидящая! Откуда могла знать, что по направлению явится овраг, непригодный для прохода лошадей?
Амадей посмеялся, наблюдая за ставшей столь привычной перепалкой этих двоих.
– Темнеет, уважаемые герои, – дипломатично обратился он, запрокинув голову к небу. Капюшон спал, а он взъерошил мокрые, соломенного цвета волосы – именно такой цвет обрели под ярким солнцем его в обыкновении каштановые пряди за время пути из Умиры до Девичьего Поля, а оттуда в Срединный край. – Давайте здесь привалимся? Смотрите, какая чистая полянка.
Но двое строптивых, шагающих впереди, дипломата даже не слышали.
– Давай-давай, попрекай девушку во плену! Может, еще прикажешь мне, аки верной собаке, пробежаться вокруг да поискать ориентиры?
– А от собаки и то больше проку, – буркнул Рэй.
– Вот Горицвет даже не знал, что это такое – заплутать в лесах. Уж он всегда знал, что делать и куда идти, – Сольвейг обиженно скрестила руки на груди поверх своей неизменной коричневой робы и отвернулась.
– Ага, знал. Отступник, что похищал вещи героев и убивал товарищей. Отличный пример для подражания.
– Он хотя бы не донимал меня бестолковыми вопросами.
– Зато продать тебя за серебро, как диковинного зверя, это ерунда, это он даже молодец.
– Сам-то, тоже мне расчудесный герой. Горе мне с таким спутником!
– Так и бродила б дальше со своим любимым героем. Или он тебя в итоге прогнал за ненадобностью?
Сольвейг впилась в спутника жгучим взглядом.
Пререкались двое каждый божий день. В долгой дороге оно даже и лучше: и себя взбодрить, и друзей повеселить, но оба знали незримые границы, за которыми наступали темы, которых касаться нельзя. И Рэй такую границу только что пересек, забравшись в таинственное прошлое подруги. Впрочем, тут между ними влезла Настя, велев никшнуть обоим!
Она схватила под узду лошадей – Чубу и Ворона, и объявила привал до утра. Когда стрелок посмел возразить, мол, еще и не стемнело, Настя отчитала его нездоровое рвение отдельно.
***
Амадей, восседая перед костром, взыскательно подбирал травы для вечернего чая. Группа, при отсутствии съестных припасов, могла иной раз остаться без ужина, но немыслимо было, чтобы Амадей в дороге не насобирал букет ароматных трав.
Рэй, глядя на него, только диву давался: сколько же белоснежных сорочек в его рюкзаке? Шесть недель в пути, если считать от Умиры, а этот щеголь изо дня в день в безукоризненно белой рубахе, и даже его песочного цвета дорожный кафтан особо не испачкался. Рэй с тоской глянул на свои вытянутые на коленках штаны, стоптанные сапоги с потрескавшейся кожей, до смерти уставший ватный жилет и бурую рубашку, что в начале путешествия тоже была светлой – этой уже и стирка не помогала.
Мелисса с Настей разбирали сумки и расседлывали лошадей. Лагерь строил Рэй. С приближением осени небеса темнели скорее день ото дня.
– А вроде в патриархальном обществе живем, – усмехнулся Амадей, приглядываясь к веточке тимьяна. – Мужчина у нас, конечно, главный. И, как глава, он спокойно принимает решения в соответствии с мнением женщины.
Это Амадей к тому, что Настя привалами распоряжается, понял Рэй. Он кивнул устало, обухом топора забивая в землю прутик для навеса от осадков. Дожди, кажется, вовсе не прекращались с момента, как герои пересекли границу между Северо-Восточным и Срединным.
– Как себя чувствуешь? Каждую ночь ворочаешься. Так и мучают кошмары? – спросил Амадей Рэя, пока девушек не было рядом.
Стрелок молча раскинул брезент и стянул его веревками над одним из спальников.
– Прости, если лезу не в свое дело. Соль порой вредничает, но сегодня ты напрасно на нее взъелся.
– Да не взъелся я, – выдохнул с тоской Рэй, бросив на подругу виноватый взгляд.
Та сидела поодаль, обхватив коленки, и наблюдала за квелым движением на поверхности муравейника, что готовился к холодам. Чуть ниже, под ее робой, мерно гулял пышный лисий хвост, который она уже и не прятала.
– Пусть я навязываюсь, но скажу еще раз. Мы все верим в тебя, бездарный герой, – сказал Амадей, всматриваясь в неохотно взошедший огонек, что заблестел наконец-то под влажным хворостом. – В то, что ты и правда приведешь нас на север в поисках истинного предназначения героев. Поверь и ты в нас.
– Спасибо, дружище. Просто, – Рэй всё не сводил взгляда со спины подруги, – переживаю за нее. Но ты уже сделал больше, чем я вправе был просить.
– И видимо, недостаточно, раз ты так и не можешь рассказать мне о причине своих треволнений. Ваши с Сольвейг души связаны печатью Святобора уже полгода. Но именно сейчас ты обеспокоился тем, что можешь ее потерять. Разве не ты обещал даровать ей свободу от своей души? Ты ведь ушел из Стяготы в поисках вещей Великих Героев как раз для того.
– Так и было.
– Тогда в чём проблема? Всё-таки не хочешь, чтобы она тебя оставила? – лукаво сыграл глазами Амадей. – Почему бы не сказать ей об этом? Глядишь, окажется, что северная лиса не такая уж ледяная.
– Есть обстоятельства, которые вне нашей власти, – задумчиво ответил Рэй. Да и как такое объяснишь
Амадей сказал еще что-то, но Рэй уже не слушал. Не мог он пересилить этот черный страх, что поселился в груди после повторного визита в дом ведьмы, что стоит на поляне кошмарных снов. Ведьмы, которая теперь, после нескольких лун и после сотни верст пути, потребовала плату. Духа северной лисы, обитающего в сердце героя, нужно отдать – таково страшное требование ведьмы.
***
Под пасмурным небом сумерки побороли остатки дня удивительно быстро. Лучник, сидя перед костром, возился с растянувшейся лошадиной подпругой, давно требовавшей замены.
– Соль, передай вон тот нож.
Та сидела рядышком от стрелка, расчесывая щучьим гребешком свои рыжие космы, которые за лето отросли, став еще длиннее и дичее.
– Сам возьми, – буркнула она.
– Почему тебе так трудно быть нормальным человеком?
– Сто раз говорила, я только наполовину человек. Меньше ожидаешь – меньше разочаровываешься. Я не обязана соответствовать твоим представлениям.
Настроения спорить не было. Стрелок поднялся сам и взял короткий кустарный нож. Сольвейг пристально проследила за его движениями и, когда он сел, обидчиво добавила:
– И я ненавижу трогать железо. Мог бы уже запомнить.
– Да, Соль. Прости.
– На дураков обиды нет, – хмыкнула она, надменно вздернув носик. Знакомый жест лисьего великодушия, обозначающий обнуление обид и перемирие.
Амадей с Мелиссой сидели на спальнике неподалеку. Они как раз закончили партию в алжасу, которую бессмертная, конечно, проиграла.
– Ну как ты это делаешь, демонюка в белой рубашке?! А ты точно не применял на мне талант, заставляя проигрывать снова и снова?
Амадей и не напрягался. Во время игры большая часть его внимания была нацелена на перья василиска, доставшиеся в наследство от Ярослава. Волшебные перышки были цветами: от сочно-желтого до багряно-красного, да еще переливчатые – загляденье, какие красивые. Длинные и очень упругие, они явно таили в себе секрет. Еще в подсумке были огненная железа и высушенная печень; Ярослав старательно распотрошил летуна. Амадею эти останки прямо-таки сна не давали, да он так и не смог измыслить, на что их можно применить.
– Пойми же, – пожал плечами Амадей. – Смысл алжасу не в том, чтобы захватить поле противника, пусть это и заявлено как условие победы. Вообще, эта игра пришла из Великого Халифата. А знаешь, что значит слово «алжасу» на языке этой страны? – улыбнулся Амадей, игриво воткнув перо в волосы Мелиссы.
– Нет, – она вынула ярко-оранжевое перо, без интереса осмотрела и швырнула в кучку к остальным. – И не хочу.
– С языка южной империи, – всё равно продолжил знаток, – «алжасус» означает шпион. На доске ты контролируешь не отряд преданных долгу рыцарей, а четырех шпионов, стремясь по пути завербовать шпионов противника. Потому смотреть нужно не только за тем, куда могут пойти вражеские фигуры, но куда пойдут собственные, коли обернутся против тебя.
– Дурацкая игра! – поднялась Мелисса. – Я спать. Ты ведь опять спозаранку начнешь посудой бренчать?
– Всё для тебя, – с ехидством поклонился Амадей.
Мелисса наклонилась, чмокнула его в губы и отправилась к спальнику. Амадей на поцелуй ответил, но потом, продолжая сосредоточенно глядеть на останки василиска, крепко и тревожно задумался – уже вовсе не о перьях.
«С чего это у нас такие нежности?» – вот какая мысль с прохладцей скользнула по сердцу. Ему-то казалось, что они с Мелиссой лишь раз от разу приятно проводят вечера да согреваются в одном спальнике непогожими ночами. Уж не по Тихомиру ль затосковала бессмертная красавица? В общем, нужно поразмыслить.
Тем временем Рэй, набравшись смелости, решился обсудить проблему кошмаров с Сольвейг. Он хлопнул по коленям и поднялся. Глаза его растерянно пробежали по биваку:
– А где?..
– Извини, Рэй, кажется, Сольвейг ушла в лес несколько минут назад, – пояснил Амадей. – Она любит ночные прогулки, вряд ли вернется раньше утра.
Стрелок опустил голову:
– Да, конечно. Ты подежуришь первым?
– Хоть всю ночь, если это позволит тебе выспаться, – оправляя окклюдер, ответил Амадей.
Ворона прошлепала маслено блестящими крыльями, усаживаясь на пухлую еловую ветку. Не мигая, она внимательно оглядела бивак, так и оставшись наблюдателем.
– Пс, Настя, – шепнул Амадей, перехватив девушку на пути к спальнику. Он привлек ее поближе и шепнул на ухо.
Выслушав, Журавлик не без тревоги глянула на стрелка, что закутался в одеяло, отвернувшись от костра.
– Амадей, я не стану навязываться. Сам понимаешь, Рэй и Сольвейг… – она неопределенно обернулась в сторону почерневшего леса.
– Сольвейг, как видишь, здесь нет. Лисичку, похоже, не больно-то заботит рассудок нашего героя. Мелиссу я ему не присоветую, а моя близость ему вряд ли будет приятна. Не прошу ни о чём непристойном, просто побудь с ним. Мне кажется, Рэй спит спокойнее, когда ты рядом.
Настя выдохнула, готовясь согласиться с рациональностью товарища, однако в последний момент одернула себя и вернула на Амадея решительный взгляд:
– Не недооценивай нашего стрелка, он намного сильнее, чем ты думаешь. Если сам не попросил, значит, всё под контролем.
***
Ночью Рэй сидел возле костра. Черная ворона на ветви так и высверкивала то одним глазом, то другим. Тишина. Лес молчалив. Звезд на небе нет.
Голод вдруг разыгрался так, что живот до боли свело. И правда, чего б не перекусить? Он выгреб кучку красных углей, поставил на них походную сковороду, бросил кусок сала. Аппетитно зашкварчало. Тюкнул куриное яйцо о камешек. Вот странность. Не разбилось. Он стукнул чуть сильнее, потом еще раз, вложившись в удар, – появилась трещинка. Надавил большими пальцами, но упрямое яйцо ни в какую не хотело раскрываться, прямо заколдованное.
Голод опять заскреб изнутри. Рэй навалился уж всеми силами – яйцо разломилось пополам, до крови порезав пальцы неправдоподобно острой скорлупой, и на сковородку, которая каким-то образом уже раскалилась докрасна, вывалился, вместо желтка, такой же мягкий, кроваво-красный глаз.
Черный зрачок на красной склере вытаращился в героя, оглушительно стрекоча на раскаленной сковородке! Так громко, что захотелось заткнуть уши. А глаз шипел и трещал. Он звал. И они услышали. Вдали, в черной чащобе опять послышался леденящий вой. Бежать!
И так очередная, нескончаемо долгая, полная кошмарами ночь принялась терзать рассудок героя.
Искаженные тени кошмарных существ без устали преследовали беглеца: то гнали на измор по глухим лесам, то стремились утянуть на дно сырых топей, то пускали блуждать по странным избам без окон, бессмысленные коридоры которых тянулись на вёрсты, не зная выхода. Тут приходилось таиться. Порой по нескольку минут он стоял недвижимо в тёмном закутке, пока рядом, по скрипучим, деревянным половицами цокали копыта и скребли когти. Они искали. Он знал, что найдут.
А после того, как жидкая тьма опять настигла и проглотила целиком, Рэй нашел себя в совсем тёмном, тесном месте. И стеклянный шарик на шее – заветное желание ведьмы, – что всякий раз являлся во снах в форме амулета, был тут как тут. Лишь этот волшебный предмет согревал грудь стрелка, пока остальное тело обдавало сырым холодом.
Он подрагивал, лежа спиной на влажной древесине. Поднял руку – ладонь уперлась в колючий, низкий потолок. «Опять гробу заперла».
Плохо было и то, что кошмары становились длиннее и изощреннее с каждой ночью. Сама его душа будто бы подплывала всё ближе к навному изменению. Всё сложнее становилось отличать кошмары от реальности. Всякий раз заставляли они задуматься, доведется ли ему увидеть рассвет. Он не слышал жутких и складных напевов старухи, как то происходило при личных встречах ранее, однако строчки из ее погребальных песенок сами собой всплывали в памяти.
«Баю-бай да люли, вот и на погост снесли,
Баю-бай, крепко спи, нет пути из-под земли».
Стрелок ударил по доскам, но те отдались твердью. Меж щелями сочились холодные капли. Он уперся коленями и руками в крышку, та с трудом поддалась, сразу осыпав землей. Глубоко.
В дальней части этого закопанного гроба заскребло, словно бы кто-то подбирался ближе, царапая ногтями по трухлявой древесине.
Только двинул ногой, как нечто ухватило ее да с такой силой, что лодыжка заныла от боли. Страх, который невозможно контролировать в этих снах, вновь заметался в сознании. Непроглядная тьма перед глазами пучилась и стрекотала, словно бы тот самый глаз всё еще шкворчал на сковородке где-то рядом. Герой отчаянно отбивался, но нечто неумолимо приближалось; скудное пространство наполнилось гнилостным смрадом.
Из земли под спиной вынырнули ледяные руки и схватили стрелка под запястья. В черной, внезапно оглохшей темноте, над самым лицом протянулся сиплый выдох. И только тьма, что царила на глубине, позволяла не видеть это нечто и благодаря тому сохранить рассудок.
Резкий, беспощадный крик опять вырвал из сна!
Вздрогнув, стрелок очнулся на ночной поляне геройского бивака. К таким пробуждениям он уже привык, не новый фокус, но сердце всё равно колотилось одичало. Дождь уже иссох. Рэй приподнялся, взглянув на безнадежно угасшие угли костра. Ах беспечный Амадей! Опять уснул на посту.
Рэй сильно потер лицо замерзшими пальцами. «Я больше не могу», – с дрожью взмолился усталый разум, но почти тут же поверх закрытых глаз пролетел скоп волшебных искр – свидетельство безупречной работы таланта Амадея, которым тот воспользовался несколько дней назад. «Что бы ни случилось и как бы плохо тебе ни было – не отдавай Сольвейг», – прозвучали в слова, которые Рэй сам приказал себе внушить, когда герои покидали Девичье Поле.
«Не отдам».
Он поднялся, мельком оглядев бивак: товарищи спали на своих местах, спальник лисы пустовал, как и всегда.
