скачать книгу бесплатно
– Немного мал размер, но это не проблема, придётся разобрать манекен и собрать по другим частям.
Не сводя взгляда с одетого манекена, он присвистнул и добавил:
– Миниатюрную же девушку вы себе подобрали в невесты!
Чёрные линии, которые теперь были скрыты платьем Эмбер, оказались разъёмами, позволяющими разобрать и сконструировать манекен из других конечностей деревянных тел, большего или меньшего размера.
Выхватив бутылку и доливая остатки уже самостоятельно, Виллиам слегка опьяневшим, но, тем не менее, твёрдым голосом сказал:
– За свою жизнь я пошил множество костюмов и платьев, изысканных и простых. Моя жизнь подходит к своему концу. Каждый мастер должен оставить след своего мастерства, сияющий в истории этого мира. Я – Виллиам Вуд. И я создам платье достойное вашей невесты! Сами небеса усыпанные брызгами звёзд выглянут из-под одеяла северного сияния и будут с завистью смотреть на него!
Вытянув грудь и поставив со стуком, опустевшую бутылку русского коньяка на один из столов, задумавшись на мгновение, он сказал:
– Дело с вами закончено, и более вы мне не нужны. На улице стемнело, наступила ночь, а вы и я пьяны. Не ехать же вам домой в таком состоянии? Требую остаться на ночь у нас. Отказы не принимаются!
Пол-литра коньяка булькало в голодном животе, я ничего не ел всю дорогу до Питтсбурга, ноги подкашивались, голова кружилась ещё с момента наблюдений за вальсом тканей из Конструкта. И я вынужден был принять приглашение.
Пошатываясь, мы выбрались наверх из мастерской и, расположив меня на диване в гостиной, Виллиам ушёл. Я же, едва коснувшись головой подушки – потерял контроль над своим сознанием. И опустив одну ногу стопой на пол, как учили моряки для борьбы со штормом в голове, утонул во сне.
В ту ночь, мне снился сон. Будь то влияние алкоголя или увиденное мной в подвале, я с уверенностью сказать не смогу, но этот сон запомнился мне на всю жизнь.
Мне снился старый мастер. Стоя бестелесным наблюдателем в Конструкте я наблюдал за ним из-за спины. Как волшебник-дирижёр он взмахивал руками, направляя силу сотворённых заклинаний и оживляя механизм. Вращая кистями своих рук, он творил гений. Колёса гонялись по рельсам, воспламеняя свои подшипники, оставляя следы дыма. Шестерни свирепствовали с треском разлетающихся щепок и нагревались докрасна от трения. Ссыпалась ржавчина с оживших и шипящих, словно змеи рельс. Канаты рвались и на их концах вырастали новые, как хвосты у саламандр, отрастали как отрубленные головы гидр. Виллиам стоял в центре комнаты. Держа в руках гримуар, он шептал заклинания. С каждым новым заклинанием стёкла светильников разлетались на осколки, из них вырывалось пламя. Комната вспыхивала, покрывая стены и потолок огнём. Обои нещадно сжигались. Падая, их куски визжали от полученных ожогов. Они спадали вниз и замолкали, покрывая прахом зарастающую трещинами поверхность пола. Рассекая воздух с диким свистом, в ревущем водовороте красок, ткани летали по комнате, магия вливала в них жизнь и, облетая мастера вокруг, они, свирепствуя, истошно кричали: «нас!», «возьми нас!», «используй нас!».
Но мастер был непреклонен, не обращая внимания на голоса, крепко сжимая гримуар одной рукой и вращая второй – он создавал чудо, он оставлял свой след в истории.
Преодолевая адский шабаш из огней и тканей, великий мастер выронил загоревшуюся чёрным огнём книгу на пол и в последнем усилии поднял руки вверх, сжав кулаки и соединив их вместе. Преодолевая чудовищную силу, вздымая созданный валун магии, он удерживал его над головой.
Замок двери был сломан, полотно разлетелось на сотни мелких осколков. Из глубины тёмного коридора выглядывали ожившие манекены, безногие лежали на полу, цепляясь за порог, безрукие молча стояли позади. Мастера больше не защищал затвор, магический барьер двери пал. И манекены, покрытые чёрными татуировками крича, скрипя, как мёртвая деревянная армия, толкаясь и сваливаясь в устрашающую кучу, забирались в комнату. Татуировки на их телах и лицах от жара полыхающего огня расплавлялись и стекали, оставляя следы чёрной крови. Манекены возгорались и кричали от боли, но словно безумные марионетки всё равно медленно направлялись к мастеру, царапая своими безногими телами пол.
Огонь овладевал комнатой и поджигал одежды колдуна, края его мантии начинали возгораться. Седые волосы становились чёрными от копоти и сажи, покрываясь голубым огнём.
Рой тканей тысячи цветов, притяженью вопреки, соединялся в сияющий образ волшебства. Слетаясь из вопящих кусков, в центре комнаты паря под потолком, появлялось платье.
Пол перед мастером обвалился. Из этой дыры выплёскивались волны изумрудного цвета и словно сооружение из иного мира, расталкивая волшебную жидкость, поднималась огромная швейная машинка в виде наковальни.
Преодолевая жар, окружённый горящими манекенами, что цеплялись за мантию и взбирались по ней вверх, в последнем надрыве мастер размахом ударил по наковальне. Ураган разлетелся в стороны, затушив пожарище, раскидав умолкшие ткани и обезумевших марионеток. Конструкт замер, наступила тьма, в ней была слышна только дрожь дыхания создателя и нарастающий звон. Исходя из центра комнаты, этот звон создавал светящийся шар. Почти незаметно, нарастая, шар увеличивался в размерах, пока в одно мгновение не взорвался вспышкой умирающей звезды, озарив всю комнату магическим сиянием и осколками волшебства, ослепляя гордо стоящего мастера.
В центре вспышки, словно живое существо парило неземной красоты платье.
Не обладая силой колдовства, не защищён его заклятьем, я был ослеплён. Превозмогая боль, закрыв рукой свои глаза, я старался рассмотреть итог работы великого мага, но сон предательски закончился, оставляя всё самое интересное нераскрытым.
Рассвет разбудил меня похмельем и онемевшей до бесчувствия ногой, я просыпался с поднятой над лицом рукой. Свет солнца слепил сквозь окно.
– Доброе утро, Арчибальд. Виллиам заперся в своей мастерской и попросил меня проводить вас в дорогу, кажется, у вас, помимо посещения нашего жилища ещё большой список дел?
Маргарет стояла рядом со мной и держала в руках кружку, с источающим лечебный от похмелья аромат, кофе.
Похрипывая, я силился вернуть остатки разума под мой контроль, но поняв, что без помощи напитка в кружке мне не справится, пробормотал:
– Прошу прощения если стеснил вас, оставшись до утра. Вчерашняя ночь была очень напряжённой и слишком продуктивной, чтоб прерывать её скорым уездом.
Поднявшись с дивана и забрав кружку с кофе, я уселся, согревая руки.
– Виллиам просил передать вам это.
Марго протягивала конверт, аккуратно замкнутый печатью из красного сургуча с формой герба и буквами WW на нём.
Раскрыв конверт, я прочитал краткое письмо:
– Дорогой Арчибальд! Уже очень давно я отошёл от дел, но ваша история с желанием устроить свадьбу на голой скале расположенной средь ледяных ветров и выпитый, прошу учесть, без толики сожаления с моей и, надеюсь, с вашей, стороны, коньяк – вдохновили меня вновь взять иглу в руки! Прошу вас не беспокоиться, о сроках. Платье будет готово через 10 дней, однако, вынужден обратиться к финансовому вопросу. Я обследовал склад и выяснил, что некоторых материалов мне явно не хватает.
Далее шёл список, дотошно перечисляющий недостающее. От ниток с описанием их толщины, типов материала и цветов до иголок, а так же деталей для швейных машин. Список был немал и занимал почти весь лист до самого конца. Завершала его черта, подводящая к цифре в двести шестьдесят долларов с мелочью. И ещё одна пометка, постскриптум.
– Прожив жизнь скромного человека, я собираюсь оставаться таковым и до самой смерти. Посему, прошу вас вложить в данный конверт сумму, которую вы посчитаете достойной оплаты моего труда, простив мне аванс неизвестности результата.
Платье будет надлежащим образом упаковано и доставлено в центральный почтамт Рейкьявика через десять дней без учёта времени в пути, на имя Арчибальда до востребования.
Удачного вам пути и свадьбы, Арчибальд!
С уважением, Виллиам Вуд.
Допив остывший за время чтения письма кофе одним глотком, я встал с дивана и подошёл к висевшему на вешалке пальто, без раздумий достал из кошелька две тысячи долларов и вложил их в конверт.
Передав письмо Маргарет, и распрощавшись с её ошеломлённым этим действием взглядом, я покинул дом Вудов. Проходя по дорожке от входной двери до улицы, я заметил почтовый ящик, поблёкшая надпись на нём гласила – Виллиам и Маргарет Вуд.
Визитка всё ещё лежала в моём кармане. Достав её, на месте стёртой годами фамилии, я дописал – Вуд.
Положив обновлённую моим действием визитку обратно в карман с мыслями, что, возможно, когда-нибудь, передам её другому человеку, я двинулся пешком в сторону вокзала. Утро было свежим и солнечным, хотелось прогуляться и развеять остатки похмелья, в преддверии предстоящего пути до Рейкьявика.
Тепло конца сентября настигало прохладу утра, подгоняя её поскорее покинуть улицы Питтсбурга. Вместе с ним Питтсбург покидал и я. Покидал ещё более окрылённый и, похоже что, даже более счастливый, чем на пути сюда. Через час поезд до Нью-Йорка постукивал колёсами и на этот раз в вагоне ехал только я один.
Вокзал Нью-Йорка. Перекус в бистро. Знакомый порт. Билет до Рейкьявика в кармане. Впереди четыре дня пути при спокойной воде, пять при бурной.
Корабль прибыл по расписанию. Загрузившись и разложив свои незначительные пожитки, выбираюсь на палубу. Нью-Йорк медленно удаляется на рандеву с горизонтом. Позавидовав этой компании, я слегка затосковал стоя на борту корабля один.
Все мои последние плавания были с Эмбер.
Часть пятая – К удаче по ступеням.
Поддельная командировка уже преодолела середину отведённых ей дней. Путь предстоял долгий, по прогнозам надвигался шторм, и корабль шёл в обход. Четыре дня пути превращались в пять. Но отдавать их на растерзание штормам я не собирался, и было решено потратить эти дни на разработку плана по убеждению мэрии Рейкьявика по поводу моего визита на Холлоу Бей. Учитывая обратный путь до буровой, на решение всех вопросов в Исландии у меня остаётся дней двенадцать при лучшем раскладе, не более. В связи с этим пришлось устроить перебор вариантов, чем убедить руководство Рейкьявика. Мои рассуждения в голове не заняли много времени и быстро материализовались в реальный план. И он был таков.
Путевой остров не приносит большой прибыли, и, не смотря на то, что свет маяка помогает кораблям обходить трудные участки с рифами и мелководьем, он всё равно, почти всегда, остаётся в последних пунктах бухгалтерских отчётов или не попадает туда вовсе. Высока вероятность, что на Холлоу Бей всё обстоит именно таким образом. Если всё действительно так, то можно попытаться убедить мэрию дать разрешение на свадьбу, если предложу им вложиться, так скажем, в ремонт дома смотрителя или самого маяка, может быть освещения на пирсе парома, да чего угодно! Прямое предложение дать денег для одобрения, явно не принесёт успеха по вине всё тех же злополучных бухгалтерских отчётов. Как объяснить, откуда взялись лишние цифры? Бухгалтерия не любит неточностей не только в недостаток.
Потратив весь пятидневный путь разработку плана «Б», на случай, если в предложении ремонта будет отказано и, не придумав ничего лучше, я оставил свой замысел без страховки. Этот факт, объединившись с неспокойными волнами, раскачивал моё сознание и нервы весь путь. Шторм свирепствовал вдалеке по правому борту, мы шли по его краю.
Прибыв в порт Рейкьявика к началу ланча, мной было принято решение сразу направиться в мэрию. Мой разум, перегруженный поездками и планированием деталей, всё глубже увязал в трясине усталости, ноги передвигались сами, без его контроля, но всё же несли меня по верному пути. Через полчаса пешей ходьбы я подходил ко входу в большое белое здание с мраморными ступенями и белыми колоннами, подпирающими массивную треугольную крышу. Обед был в разгаре и состоял из полуденных походов в кафе и разговоров за чашкой кофе жителями города.
Среди них были и работники мэрии.
Стоя на мраморных ступеньках входа, курил охранник. Опустив свой взгляд и с не скрытым недовольством, он наблюдал за мной, пока я поднимался вверх.
Не дойдя пары ступеней до входа и почти поравнявшись с ним, я был остановлен его обращением. Не отходя от перил широкой лестницы и продолжая опираться на них, он хриплым голосом сказал:
– Сейчас обед и многих работников в мэрии не будет ещё не меньше получаса, а вход только по приглашению или по предварительной записи. Я вас здесь вижу в первый раз, на пятницу послеобеденных записей нет. С вашего разрешения я докурю, и мы пройдём внутрь к стойке администратора, чтобы вас записали. К кому конкретно вы хотели попасть на приём?
Закончив, он без удовольствия затянулся и выдул дым в сторону через перила, пряча его тем самым, в ветвях ели.
К кому бы я хотел попасть я и сам не знал. Не такая я уж важная или известная персона, чтобы попасть напрямую к мэру, да и вопрос мой нужно начать решать с кого-нибудь рангом пониже. Я задумался и тем самым вызвал ещё больший недовольный взгляд охранника, заставив его своим молчанием не дожидаться моего ответа.
– Послушайте, уважаемый, если вы не знаете к кому вам нужно попасть, то либо я вам подскажу, либо администратор у стойки. Но, прошу вас учесть, что тётка она ещё менее сговорчивая, чем я. У неё вот телевизор есть, а у меня нет! Сижу целыми днями пялюсь то в газету, то в одинаковые картинки с камер в мониторах. И не могу не заметить, что вы с долгой дороги.
Моя потрёпанная сумка и вновь покрывшееся солёными пятнами пальто выдавали меня с потрохами. Наступаю на те же грабли дважды. Пожалуй, стоило привести себя в порядок перед визитом в государственное учреждение. Здесь не ювелирный, косыми взглядами могу не отделаться.
Охранник, затушив сигарету об скрытую от взглядов поднимающихся боковую часть перил, выкинул его в стоявшую рядом урну и потянулся через поручень. Большой живот мешал это сделать, но приподняв его и мастерски используя поверхность перил, как опору, он всё же дотянулся до еловой ветки и сорвал кусочек. Размяв добычу, слегка позеленевшими от сока пальцами, он закинул получившуюся массу в рот и начал жевать. Причавкивая он продолжал:
– Рассказывайте, зачем пришли? Может быть, ваша история будет поинтереснее сюжетов местных газет.
Я всё ещё молчал, но теперь уже поглощённый увиденным действием, смысл которого мне был непонятен, пусть и лежал на поверхности.
– Ой, ну перестаньте так смотреть. Вы, что, в детстве никогда от предков не скрывали запах сигарет, жуя еловые ветки? Администраторша ругается, что от меня вечно воняет табаком.
Удивившись его изобретательностью, я подошёл ближе и, наконец, заговорил:
– Я не курю, а родителей у меня нет.
Такая обыденная для меня информация, похоже, прозвучала для старого охранника не так привычно, как для меня. Его недовольное лицо смягчилось, слегка опираясь рукой об поручень и используя её, как домкрат он приподнялся и теперь стоял прямо. Сплюнув зелёную массу, он откашлялся и начал приносить свои извинения, но я прервал его, махнув рукой:
– Прошу вас. Я никогда их не терял, так что живу без сожалений. Лучше перейдём к делу. Разрешите воспользоваться вашим предложением, и рассказать вам историю, которая будет интереснее сюжетов местных газет. Так что можете доставать ещё одну сигарету, это займёт какое-то время.
Поведав ему свой план, не углубляясь в детали и акцентируя внимание на доступе к Холлоу Бей, я закончил и ожидал реакции. Сигарета в его руках истлела, будучи ни разу не прикуренной. Ель позади охранника, шатая ветвями, безмолвно благодарила за своё спасение.
На душе было стойкое, обманчивое ощущение, что почему-то только этот человек способен мне помочь, не смотря на очевидное отсутствие таковых полномочий.
Присвистнув от удивления, охранник выкинул в урну второй окурок:
– Вот это у вас идеи в голове. По вашему рассказу не стыдно будет и книгу написать! Знаете что? К мэру вам с этими идеями лучше не лезть, он человек у нас старой закалки, и такие предложения точно не поймёт. Но есть у него заместитель, вот он мужик народный, эксцентричный весьма правда, но это вам даже в плюс. Он такие рассказы точно оценит. Скоро все работники будут возвращаться с обеда, после него он всегда со мной курит одну-другую, если есть о чём поговорить. А сегодня поговорить о чём, точно будет!
Стоя выше меня на две ступени, охранник всё ещё был ниже ростом и, поднявшись на носки, он посмотрел поверх моей головы на примыкающую к лестнице площадь. Я обернулся и увидел группу мужчин идущих поперёк.
– Так, смотрите… как вас зовут?
– Арчибальд.
– Смотрите, значит, Арчибальд. Мужчина с красным галстуком – Кристиан. Он то нам и нужен, ну, то есть, вам. Вот они идут через площадь, и меньше чем через минуту будут подниматься.
Ускоряя темп своей речи, он добавил:
– Как я уже сказал, человек он эксцентричный, немного вспыльчивый, но всякие необычности любит. Мы всегда, пока курим, обсуждаем что-нибудь из местных газет. Терпеть не любит, когда в разговоре упоминают спортивные термины. Поэтому постарайтесь без них обойтись. Завидев меня в вашей компании, он может не подойти покурить, но я об этом позабочусь. Ждите здесь.
Бросив последние слова через плечо, он забежал внутрь здания.
Мужчины подходили ближе, времени оставалось мало, охранника не было не больше двадцати секунд, но я начинал нервничать, боясь, что он не успеет вернуться. Я потратил это время, тщетно пытаясь отряхнуть своё пальто от белёсых пятен соли и не сводя взгляда с мужчины с красным галстуком. Едва он вступил на первую ступень лестницы, как дверь входа отворилась и оттуда буквально выскочив, появился охранник. Он показательно держал в руках перед собой две длинные сигары:
– Приманка готова.
Ехидно улыбаясь, он подмигнул мне.
Приближаясь, Кристиан увидел следующую картину. Растрёпанный и побитый штормом, в засаленном и покрытом солевыми пятнами пальто, с небольшой чёрной сумкой в руках стоит незнакомец. А рядом с ним, в широкой улыбке, стоит знакомый охранник с дорогими, по виду, сигарами в руках.
Оценив это зрелище, сначала недоверчивым, но потом, сменившимся на заинтересованный, взглядом, Кристиан распрощался с коллегами и, поправляя свой галстук, подошёл к нам.
Сердце застучало, я нервничал и, похоже, что даже вспотел. Вот он, этот момент, когда весь план либо канет в небытие, либо будет реализован. Вот он, этот человек, от которого сейчас всё зависит. Ещё одна, но не менее важная, ступенька на пути к финалу моей задумки со свадьбой.
За полшага до нас он вскинул руки и, улыбаясь, громко заговорил с охранником, не обращая на меня никакого внимания, словно я был второй елью, по соседством с первой, сильно оборванной по краям.
– Магнус! Экий ты толстеющий пройдоха! Знаешь, чем меня подкупить, да ещё и в пятницу. Бьюсь об заклад, попросить что-то хочешь. Телевизор не поставлю, даже не думай, а то будешь не за порядком по камерам смотреть, а очередной телемагазин.
Подойдя ближе и всё ещё не удостоив меня, даже взглядом, он широким размахом выхватил одну сигару из рук Магнуса, и очевидно привычным движением чуть подался вперед, чтоб подкурить об уже подготовленную заранее и тотчас зажжённую бензиновую зажигалку охранника. Закурив, закатывая глаза и одновременно закрывая их, он замолчал, выпуская дым вверх над нашим трио.
Охранник закурил и сделал так же. Густой белый дым издавал кисло-сладкий запах и смешивался в маленькое белое облако, постепенно растворяясь, оно медленно поднималось вверх, дожидаясь рождения своих новых собратьев снизу.
– Кристиан, сегодня никаких газет! Прошу вас, выслушайте рассказ и историю этого человека, она будет точно интересней последних недельных новостей! Мы знакомы не больше получаса, но он производит впечатление порядочного мужика, а в определении порядочности, я то уж точно разбираюсь, не зря охранником работаю, у меня глаз-то намётан на это дело.
Не вытаскивая сигары изо рта, заместитель резким и уверенным движением подал мне правую руку. Я подал свою и ощутил, как он крепко её сжал. В свои, на вид, сорок с чем-то лет, он был крепко сложён. Это не только ощущалось моей рукой, но и было заметно по плотно сидящей на нём одежде. Натягиваясь, его рубашка закрывала округлую грудь, слегка поджимая узко затянутый красный галстук, уходящий на половину в ювелирно подогнанное пальто из синего сукна. Не отпуская мою руку, он представился:
– Кристиан. Управляющий делами и заместитель мэра Рейкьявика.
– Арчибальд. Главный инженер буровой платформы Найервик.
Стоя напротив друг друга на одной ступени мы сжимали руки. Наша конституция была почти идентичной, а рост и вовсе одинаков. По его взгляду и манере общения было видно, что он многое повидал. Две разных судьбы встретились в тот полдень, их гранит был испещрён затёсами ветров десятков испытаний. Один из нас был с иголочки одет и держал в своих руках не только мою руку, но и власть, возможности. Другой же стоял в грязном пальто и с недельной щетиной, не имея в руках ни власти, ни возможностей, а только цель.
Похоже, что Провидение осталось довольно такой разносторонней и одновременно до интереса необычной встречей, и, махнув своими крыльями пролетая над нами, направило дуновение удачи в мою сторону.
Разжав и опустив руки, Кристиан ухмыльнулся и сказал:
– Ну, чтож, Арчибальд – главный инженер, в моих руках дымит отличная сигара из Кубинского сушёного табачного листа. Понятия не имею, откуда Магнус её взял, но меня устраивает вкус этого незнания. Я человек занятой, но раз наш общий друг раскошелился такой наживкой для меня, то мне, пожалуй, действительно стоит клюнуть и уделить вам время. Пройдёмте к скамейкам на площади, и, надеюсь, я буду удостоен рассказа не менее удивительного на вкус, чем эта сигара.
Развернувшись и выпуская струю белого дыма, засунув одну руку в карман пальто, а второй держа сигару, он начал спуск вниз по ступеням. За ним последовал и я.
Оставив Магнуса позади, с каждой пройденной ступеней я оставлял на них и свою тревожность. Сойдя с последней мраморной ступени и ступив на бетонную поверхность площади, я был спокоен. В море волнений моей души настал штиль.
Мы расположились на скамье в углу площади, позади нас была линия зелёных елей, а выше, на ступенях, окружённый белыми клубами дыма, стоял довольный охранник.
Будучи маленьким человеком, маленьким винтиком в большой машине государства, он сыграл значительную, неподвластную многим правителям этого мира, роль.
Пусть Провидение оплатит мой долг сполна, пролетая над тобой. Спасибо тебе, Магнус!
Первым заговорил Кристиан:
