Знак Херувима

Александр Колесников

Знак Херувима

Глава 1. Старуха с косой передаёт привет.

Глава 1. Старуха с косой передаёт привет.

Мой похититель лежал на грязном полу гаража. Я опустился на табурет, не отводя от него взгляда, и устало вытер пот со лба. Что теперь? Уйти? Он скоро очнётся. Если снова придёт за мной – что тогда? Растирая на запястьях следы от верёвки, я тяжело вздохнул. За что мне всё это? Жил, как все: ни лучше, ни хуже – средне. Но стоит лишь один раз умереть, и жизнь летит к чёрту.

Всё началось несколько дней назад.

Жизнь хаотична и непредсказуема – можно выиграть в лотерею, найти клад или встретить любовь всей жизни. А можно умереть – случайно, в самом рассвете сил. Со мной так и произошло.

Зовут меня Серёга, мне двадцать семь. Не Серёженька, не Серый и уж тем более не Сергуня – за такое могу и в глаз дать. Внешность у меня самая заурядная: рост выше среднего, голубые глаза, особых примет нет. Характер – нордический, выдержанный.

В армии я не служил – забраковали. Не за деньги, не по блату, а по закону. Оказывается, так бывает. Никогда бы не подумал. Поступил в университет, отучился на историка. Предмет нравится, но главным аргументом выбора было количество девушек в группе. Историком я так и не стал – не сложилось. Пошёл трудиться в службу доставки грузинского ресторана.

Жизнь текла по накатанной. Пока не сошла с рельсов.

Это был обычный субботний день. Я врубил погромче «Король и Шут», прибрался в квартире, помыл посуду и даже приготовил плов – вот такой я молодец. Потом с чистой совестью залип в сериал. К вечеру, когда жара спала, решил выбраться из дома – а то опять весь день в четырёх стенах. Как отшельник.

На улице было чудесно: палящее солнце утихло, птицы бодро щебетали, а слабый ветерок радовал прохожих прохладой. Вокруг всё яркое и цветущее – настоящий праздник жизни. Я бесцельно бродил по улицам, разглядывая прохожих. Мимо кафе я прошёл, улыбаясь, вдыхая густой дым кальяна и сигарет, смешанный с аппетитными ароматами с кухни.

Гул людских голосов, вкусная еда и хороший алкоголь – такой заманчивый мир был совсем рядом, стоит лишь сделать шаг вперёд. Но я лишний на этом празднике жизни – без компании это совсем не то. Потому прошёл мимо и двигался дальше, куда ноги меня вели. Когда понял, что это в парк, скорректировал маршрут так, чтобы зайти в магазин. Когда мой рюкзак стал чуть тяжелее от нескольких баночек пива, я продолжил путь.

В парке было хорошо, но чересчур людно. Прелесть таких мест в том, что можно остаться с собой один на один – сесть на лавочку подальше от всех, любоваться природой и думать о своём. Или не думать, просто наслаждаться вечером.

Все эти вездесущие мамочки с колясками, шумные компании с беспроводными колонками портят магию места. Наверное, кто-то со мной не согласится, но мне плевать. Это место – это про другое, особенно по вечерам. Влюблённые парочки вдали стирают губы в бесконечных поцелуях, хмельные компании устраивают пикники, собачники – это их вотчина. Есть ещё бегуны, что каждый вечер совершают пробежку несмотря ни на что – это сверхлюди, мне их не понять. Ну и одиночки, как я – для нас тут самое место.

Выбрав лавочку на окраине, я устроился поудобнее и достал холодную баночку. Первый глоток – я зажмурился от удовольствия. Хорошо… Надо было ещё сухариков прикупить, но эта мысль пришла слишком поздно. Так что буду сидеть просто, без излишеств. Главное – пиво есть.

Вечерние сумерки сгущались, народ в парке постепенно редел. Почти уснувший ветерок внезапно ожил и усилился. Над городом нависли мрачные тучи – теперь ясно, почему все разбежались.

Меня этим не напугаешь. Наоборот – хорошо, что жара ушла окончательно. Я невозмутимо бросил в урну опустевшую банку и достал новую. Рассматривать природу надоело, а темнело быстро, поэтому я достал телефон.

Открыв браузер, начал искать книгу на вечер. Меня удивляет, что в наше время их до сих пор пишут. Наверное, писатели XXI века – самые отчаянные романтики, иначе не объяснить. Главное – они есть, слава богу.

Подбирал книгу я долго, придирчиво читая аннотации и комментарии. Наконец нашёл и сразу окунулся в чтение. Выбор был удачный, меня зацепило сразу, с первых же строчек. Но через полчаса я сам не заметил, как задремал. Накопившаяся усталость, пара баночек пива и тишина парка сделали своё дело.

Пробуждение было неприятным. Я в принципе не люблю, когда меня будят. А если же на то нет весомых причин, то виновник не раз пожалеет. В гневе я крайне неприятный человек. Но злиться было не на кого – сон прервал холодный ветер и тяжёлые дождевые капли. Благодать, что царила недавно, рассеялась – на город обрушилась гроза. Без предупреждения и объявления войны, она ворвалась и начала наводить свои порядки.

Когда я встал, раздался глухой удар грома. Вспышка молнии на мгновение осветила всё вокруг, как днём. Хлесткий, беспощадный дождь усиливался, заливая всё потоками холодной воды.

Добраться домой не промокнув было нереально. Бросив в урну банку с остатками пива, быстрым шагом направился к выходу. Мне подумалось – именно так выглядело начало великого потопа. Смотрел на это буйство стихии Ной и спешно заканчивал погрузку на свой ковчег. Кроссовки противно хлюпали, футболка прилипла к телу – оптимизма это не добавляло. Выбрался, значит, в парк, воздухом подышать!

Новый удар грома был сильнее предыдущего, словно тот, кто бьёт в небесный набат, вошёл во вкус. От оглушительного рокота я чуть не оглох.

Под ногами лужи, быстрые ручейки и липкая грязь. Я решил срезать путь по тропинке – хотелось скорее добраться домой, в тепло и уют. Вызывать такси не имело смысла – в такую погоду ждать минимум час. Значит, придётся топать под дождём дальше. Может, зайду в магазин, чтобы перевести дух? Заодно куплю бутылочку настойки – под плов самое то. Согреюсь не только снаружи, но и изнутри. Звучит как план.

Я топал вперёд, предвкушая хороший финал вечера, который даже стихия не испортит. Вот уже впереди выход из парка.

В тот момент, когда я приободрился и ускорил шаг, ночное небо осветила вспышка молнии – такой яркой и сильной, какой я никогда не видел. Не удивительно, ведь ударила она не куда-нибудь, а в меня.

Тьма отступала медленно, неохотно. Открыть глаза удалось не сразу. Слабость в теле была такая, что даже это простое действие требовало усилий. Серо-бежевые стены, белый потолок. Рядом мерно пищало какое-то медицинское оборудование. Голова раскалывалась, а тело ныло так, словно его пропустили через мясорубку. Всё вокруг – как в тумане. Но самое неприятное – трубка во рту.

Вдохнуть не получалось, и я задёргался, словно припадочный. Надо вытащить проклятую трубку. Срочно. Я не могу вдохнуть! Приборы запищали громко и истерично. Я потянул руки к трубке, чтобы выдернуть её, наконец сделать вдох, но не успел.

Дверь открылась, и в палату влетела молодая медсестра.

– Не трогай трубку, – строго велела она, подходя к кровати. – Ты чего задергался?

Ответить я не мог: говорить с трубкой в горле невозможно, а руки крепко удерживала хрупкая на вид медсестра.

Не паникуй. Это не опасно, просто дай машине делать свою работу. Успокоиться было сложно. Каждая клеточка вопила от ужаса, требовала бороться. Несмотря на это, я каким-то чудом расслабил тело и позволил аппарату делать своё дело. Это сработало, и я обмяк.

– Я схожу за врачом, – сообщила медсестра. – Лежи тихо. Тронешь трубку – руки тебе привяжу. Понятно?

Она направилась к выходу, бросила напоследок строгий взгляд и вышла за дверь. Я же просто лежал, смотрел на белый потолок и дышал. Какое же это счастье – просто дышать. Мы начинаем ценить лишь потеряв. Парадокс.

Когда дверь снова распахнулась, я уже расслабился.

В палату зашёл врач. На вид ему лет сорок. Невысокий, кареглазый, с густой трёхдневной щетиной.

– Привет, приятель, – мягко улыбнулся он, бросив внимательный взгляд на приборы. – Добро пожаловать обратно.

Ответить разумеется я не мог. Всё, что мне оставалось, – смотреть сердито и укоризненно.

– Ну что ты хмуришься? – спросил он, подходя к кровати. – Тебе радоваться надо.

Сначала проверка слуха:

– Хорошо меня слышишь? – спросил он, склонившись ближе.

Я кивнул.

– А так? – уточнил он шёпотом.

Ещё один кивок.

Затем проверка реакции:

Достав из кармана халата ручку, он повёл её влево, затем вправо, внимательно следя за реакцией.

– Молодец.

Я кивнул.

– А так? – уточнил он шёпотом.

Ещё один кивок.

– Отлично. Когда очнулся? Была десатурация? – спросил он у медсестры, которая вернулась в палату.

– Несколько минут назад, – ответила она. – Он паниковал сначала из-за ИВЛ, сатурация упала до восьмидесяти. Как успокоился, показатели пришли в норму.

– Хорошо, наблюдаем дальше. Если будет в норме в течение часа – снимем с ИВЛ.

– Хорошо, – кивнула медсестра.

– Увидимся, не скучай, – подмигнул врач и покинул палату. Медсестра задержалась на секунду, глянула на показатели и последовала за ним.

В опустевшей палате было скучно. Мне бы сюда книжку или телефон. Но ничего такого у меня нет. Потому я задумчиво уставился на противоположную стену. Незаметно разум провалился в сон. Размытые, странные образы, что я видел, тревожили. Вернулся в сознание я лишь утром. За окном алел рассвет, решительно набирающий силы. Где-то совсем рядом радостно и бодро щебетали птицы. Лишь смесь больничных ароматов портила это утро: хлорка, спирт и что-то ещё. Холодный и бездушный запах.

Сегодня мне было лучше. Тело ныло слабее. К моему большому удивлению, сильно болели пятки, да так, словно в них вбили несколько гвоздей. Но главное – серая, вязкая хмарь в голове рассеялась. Сонно моргая я пытался понять, что произошло. Как я оказался здесь? Произошедшее в парке казалось бредом, сном. Но если это лишь игры разума – что произошло на самом деле? Яркая, ослепляющая вспышка. Невыносимая, беспощадная боль. Запах гари, привкус металла во рту. Это всё – было?

Вскоре пришла медсестра. Неспешно изучила показания приборов и обратилась ко мне:

– Ну что, больной, как самочувствие?

Трубка во рту никуда не делась, потому мне пришлось использовать пантомиму. Я помахал ладонью, пытаясь сказать "средней паршивости". Затем ткнул указательным пальцем сначала на трубку, потом на запястье, намекая на часы. Ещё и засопел, сердито нахмурив брови. Эта штука не давала говорить, царапала горло и надоела мне до чёртиков.

– Ты мне ещё по возмущайся, – усмехнулась она в ответ. – Когда врач решит, тогда и снимут. Он скоро пойдёт на обход. А ты пока веди себя хорошо, понял?

В ответ я лишь закатил глаза. Медицинский беспредел. И ведь хрен поспоришь, как минимум потому, что я сейчас не оратор, а в крокодила со мной никто играть не будет. Но это – временно. Главное то, что спорить себе дороже. Отечественные врачи суровы, но медперсонал – суров вдвойне. Что остановит людей, что работают за копейки и на износ? Разозлю – рискую испытать репрессии с использованием клизмы. Знаю я циничный медицинский юмор.

Когда наконец пришёл врач, я обрадовался ему, как родному. Всё из-за чертовой трубки – сил моих больше нет!

– Доброе утро! – бодро поздоровался мой посетитель. – Как самочувствие?

Снова немое кино. Сначала про самочувствие, потом про трубку. Если её сейчас не вынут – начну учить морзянку.

– Понимаю, приятного мало, – кивнул врач. – Ну а что делать, ты же не просто так в реанимации, правильно?

Я удивлённо поднял бровь. Затем подумал секунду и начертил пальцем в воздухе знак вопроса. Надеюсь, он поймёт.

– Показатели в норме, – сообщил врач. – Давай проверим, можешь ли ты дышать сам.

Я с радостью кивнул в ответ.

Врач посмотрел на медсестру, но ничего не сказал. Это и не нужно. Она направилась к шкафчику и начала доставать всё необходимое. Эти приготовления меня пугали. Это как в кресле у стоматолога – понимаешь, что так надо, но всё равно некомфортно. Считаешь каждую секунду и думаешь – скорее бы всё уже закончилось.

Несколько минут – и всё готово. Инструменты аккуратно разложены на столике, медсестра молча стоит рядом и ждёт указаний.

Врач подошёл, взял фонендоскоп и прислушался к моему дыханию.

– Глубокий вдох. Сейчас – считай до трёх.

Я попытался вдохнуть как можно глубже.

Он осторожно подсоединил к трубке шприц и медленно спустил воздух из манжеты. Давление в груди чуть ослабло. Не больно, но неприятно.

– Один… два…

На «три» он плавно потянул трубку на себя. Всё внутри сжалось – будто вырвали что-то важное. Горло вспыхнуло, словно прошлись наждаком. Я закашлялся. Медсестра быстро подставила салфетку и помогла надеть маску.

– Всё. Молодец, дышишь сам, – сказал врач. – Сатурация 95. Вот и всё.

Медсестра спокойно убирала использованные материалы в контейнер – для неё это была рутинная процедура. А для меня – долгожданное облегчение.

—Таня, ты можешь идти, – сказал врач.

Девушка не ответила, лишь кивнула и молча удалилась.

– Док, что произошло? – с трудом проговорил я.

Он опустил глаза, потер пальцами переносицу – сам едва верил в происходящее.

– Тебя ударила молния, – ответил он, присев на край кровати. – Повезло, что тебя заметил прохожий и вызвал скорую.

Значит, это был не сон.

– Нашли тебя быстро, машина скорой была неподалёку, – продолжал врач. – Невероятное везение. По дороге сюда твоё сердце остановилось на две минуты.

Он замолчал на секунду.

– Редко так возвращаются, – тихо сказал он. – Тебе повезло.

– Старуха с косой почти забрала тебя… но отпустила.

Вот тут меня накрыло. Пустота и отрешённость – всё, что я чувствовал в тот момент.

– Я мог и не вернуться? – тихо спросил я. – Оттуда.

– Мог, – кивнул врач. – Но тебе очень повезло. Считай, что жизнь дала тебе второй шанс.

– Даже не знаю, что сказать… – прошептал я и зашёлся в приступе кашля.

– Постарайся говорить меньше, – сказал доктор. – Экономь силы. Я пойду, у меня обход.

– Можно… телефон?.. Я сам.

– Конечно. Передам медсестре, чтобы принесла. Это всё?

Я кивнул – провоцировать новый приступ не хотелось.

– Тогда отдыхай, – врач слегка улыбнулся и вышел из палаты.

Оставшись один, я глубоко вздохнул и повернул голову к окну. На наличнике сидел голубь. Там, за стенами больницы – жизнь. Всё зелёное, яркое, полное сил. А я тут. Если бы мне повезло чуть меньше – этот день я бы уже не увидел. Пусть даже из окна реанимации и с кислородной маской на лице. Это не так важно. Главное – я жив. Всё, что беспокоило меня раньше, теперь кажется таким мелким и незначительным. Работа, личная жизнь, сумма на карте – всё это не важно. Просто такова человеческая природа – мы начинаем ценить что-то лишь тогда, когда рискуем потерять. Как же здорово просто жить – здесь и сейчас. Пока сердце бьётся – всё можно исправить, изменить.

Старуха с косой передала привет… и дала отсрочку. Это не второй шанс. Это последнее предупреждение.

Когда медсестра принесла мои вещи стало повеселее. Главное – телефон. Без него современный человек беспомощен, потерян. оторван от мира. Я даже смог уговорить строгую медсестру одолжить мне зарядку. Жизнь налаживается.

Два дня я жил как овощ – ел, пил и спал.

А потом не выдержал и сбежал. Оделся и ускользнул когда на посту никого не было. На крыльце стрельнул сигарету и зажигалку у смолившего санитара. Вообще я не табачу, но иногда могу выкурить сигаретку, под настроение. Сейчас как раз такой случай.

Неспешно шагая по залитому солнечным светом городу я наслаждался. Свобода, чудесное солнечное утро – разве этого мало? Да и самочувствие было ощутимо лучше. Позавтракать я не успел, потому увидел вывеску "Шаурма" не раздумывал ни секунды.

После трапезы тяга к пешим прогулкам исчезла. Я с пол часика посидел на лавочке а после направился на остановку. Автобус приехал быстро. Пришлось потерпеть утреннюю давку, но куда деваться? Пешком лениво а на такси дорого. Наконец -моя остановка. Покинув плотно набитый пассажирами салон я направился домой.

Зайдя в подъезд, я устало потопал по лестнице наверх. Ещё немного и я дома. Можно будет включить музыку, открыть пиво и выдохнуть. Просто уставиться в стену и ни о чём не думать. Конечно, надо бы обмозговать произошедшее, но не сегодня. Завтра, на свежую голову – обязательно. Но не сегодня.

Поднявшись на третий этаж, я принялся искать по карманам ключи. На шаги за спиной я не обратил никакого внимания. А зря. Тупая боль обожгла затылок. Ноги подкосились, и, теряя сознание, я рухнул на холодный бетонный пол.

Приходить в себя было неприятно. Голова раскалывалась от боли, в ушах звенело. Осмотревшись, я напрягся. Место, в котором я находился, похоже на гараж: стены из серого котельца, верстак, инструменты, пыль, грязь, паутина по углам. Я сижу на стуле, связанный по рукам и ногам. Над головой висит лампочка на проводе, тускло освещающая помещение.

Напротив, на табурете – молодой парень, по виду мой ровесник: ёжик чёрных волос, пытливые карие глаза, шрам на щеке. Но главное – взгляд. Насмешливый, злорадный. Что это за клоун? Где я?

– Очухался? – спросил незнакомец. – Молодец. Ну что, Серёга, поговорим?

– Ты кто, нахрен, такой? – хрипло отозвался я. – А главное – что творишь, дятел? Насмотрелся фильмов про девяностые?

– За языком следи, – последовал холодный ответ, – за «дятла» и в нос могу сунуть.

– А ты чего ожидал? – изумился я. – Цветы и шоколад?

– Остряк, – хмыкнул парень. – Ладно, заканчивай балаган. Так совпали звёзды, что ты случайно получил кое-что моё. Я недавно проводил один сложный и старый, как дерьмо мамонта, ритуал. В субботу, если точнее.

– Ты что, сатанист? – ухмыльнулся я в ответ. – Да у тебя фляга протекает, похоже.

Суббота. Это случайно не в тот день, когда меня молния шарахнула?

– Длинный у тебя язык, – нахмурился собеседник. – Ещё раз говорю – кончай уже дурака валять. Так вот, ритуал этот я готовил полгода. А сколько ингредиенты все для него искал – даже говорить не стану. Не поверишь. Суть его в том, чтобы зачерпнуть из Источника силу и поглотить. Только вот промашка вышла – где-то погрешность была. Не смог я ей завладеть, не удержал. Вырвалась она, а потом к тебе перешла.

– Слушай, ты бы к психиатру записался, – крайне серьёзно посоветовал я. – Тебе помощь нужна. Полежишь на кушетке, расскажешь о детстве и всё такое. Ну и таблетки попьёшь – легче станет.

– Как же ты меня достал! – вспылил парень, рывком вскочил с табуретки и подскочил ко мне. Вцепился за волосы, задрал мою голову так, что я взвыл от боли.

– Ну что, клоун? – прошипел он. – Тебе ещё хочется хохмить?

– Ты что творишь, урод? – простонал я. – Вообще с головой не дружишь?

– Дебил, – процедил он в ответ и отпустил волосы. Затем глубоко вздохнул, сплюнул на грязный пол и подошёл к верстаку.

– Молния, которая в тебя ударила, – та самая сила, – уже спокойно пояснил парень. – Я хочу её вернуть.

– Никуда не уходи, – он криво ухмыльнулся и вышел из гаража.

Надо валить. Срочно. Только вот как? Это только в кино герой играючи избавляется от верёвок и показывает всем плохишам, где раки зимуют. А в жизни всё иначе. Я лихорадочно искал хоть что-то, хоть какой вариант вырваться. Ничего. Если бы ноги не были связаны – тогда да. Можно было бы что-то попробовать.

Дверь гаража скрипнула – похититель вернулся, и не с пустыми руками. В одной руке – чаша. Потускневшая, потёртая – этой вещице много, очень много лет. В другой руке – нож. Простой, невзрачный, с длинным широким лезвием и деревянной рукоятью.

– Не знаю, как это произошло, – как ни в чём не бывало вещал этот жуткий тип, положив предметы на верстак и став копошиться в ящиках.

– Почему сила решила перейти к тебе – ума не приложу. Закон подлости. Тот, кто вокруг неё танцы с бубном отплясывает, подход ищет – ей не нужен. А вот какой-то олень, который не понимает, как ему повезло – самое то. Ну как так?

– Ни хрена себе везенье, – с тревогой ответил я, заёрзав на стуле. – Я вообще-то сдох, ты в курсе? Клиническая смерть.

– Бедненький – иронично ответил парень, выкладывая из большой металлической коробки какие-то пакетики, узелки. – Вот если бы тебя Херувимы взяли за жабры – тогда да. Они бы с тобой не церемонились как я. Сожгли бы нафиг и всё.

– Слушай, какая сила, какие херувимы? – взвыл я. – Ты что несёшь? Ты чего задумал, придурок?

– Термин «инквизиция» тебе знаком? – всё так же невозмутимо ответил псих. Достав из коробки маркер, он присел на корточки и начал что-то неторопливо чертить на полу. – Это их последователи, можно сказать, наследники. Они не хотели подчиняться церкви, потому откололись и стали автономны. Для них магия – грех, ересь, которую надо вырывать с корнем. Или выжигать – они это любят. Традиция.

– А ты, стало быть, волшебник?

– Скорее колдун.

– И как ты хочешь эту самую силу вернуть, колдун? – стараясь не сорваться, не закричать от злости, спросил я.

– Слышал про то, что если съесть сердце врага, то можно получить его силу?

– Да ну на хрен, – выдохнул я.

– Так вот, это реально работает, – глянув на меня, улыбнулся парень. – Только есть и другие способы. Я мясо не ем – мне не нравится вкус. А вот кровь пить придётся.

– Ну и на том спасибо, – криво ухмыльнулся я. – Теперь я спокоен, раз ты сердце жрать не будешь!

– Но это не точно, – уточнил псих. – Если крови будет недостаточно – тогда придётся.

Злость копилась во мне, бурлила, клокотала, как лава в вулкане, что вот-вот взорвётся. Какой-то шизофреник меня на запчасти хочет пустить. Просто потому, что так голоса в его голове сказали. Я напрягал руки что было сил, чтобы порвать верёвку. Бесполезно. Бессмысленно. Ну а что делать? Сдаться? Покорно ждать казни? Ну уж нет!

Верёвка впивалась в кожу, въедалась и жгла, но на это было плевать. Меня охватило странно, незнакомое чувство. Это не гнев или ярость. Нечто другое. Где-то в груди словно вспыхнул пожар. С каждой секундой он становился всё сильнее и злее. Кровь что струилась по артериям и венам вдруг стала горящим бензином.

Мне никогда не было так хорошо. Это было лучше чем секс. Круче поездки на байке или алкоголь. Это была сила, уверенность что мне всё по плечу. Нужно лишь захотеть. Сейчас желание было одно – свобода. Я напряг мышцы до предела. Раздался треск – руки оказались свободны.

Псих повернул голову ко мне, но не успел сделать. Я вложив всю ярость в кулак ударил его по лицу. Это был страшный удар.

Я встал над ним, как он недавно стоял над мной и посмотрел сверху вниз.

– Как ощущения, а? Нравится быть привязанным?