Прибытие

скачать книгу бесплатно

Прибытие
Алекс Ключевской (Лёха)

Гиблые земли #1
Предупреждение от автора: Это дилогия, эксперимент на стыке нескольких жанров.

Съездили на охоту с дедом, называется. Мир другой, законы другие. Магия ещё, будь она неладна. Кланы какие-то. Только вот знакомые деду старые попадаются, ещё с времен войны. Правда, они при встрече убить друг друга хотят, но это ничего, дело житейское.

Алекс Ключевской (Лёха)

Прибытие

Глава 1

В магнитоле Розенбаум пел про охоту, и про то, чему его учили отец с матерью.

Я посмотрел в зеркало заднего вида. Так и есть, дед задремал, значит, можно сделать потише. Но, только моя рука коснулась регулировки звука на магнитоле, как глаза, некогда бывшие, как и у меня ярко-голубыми, а теперь тусклыми, почти белыми, открылись.

– Ромка, только тронь, получишь палкой по хребту, – сообщил дед и показал мне палку, на которую уже лет пять, как опирался при ходьбе. Ранение, полученное ещё на войне, догнало его уже сейчас, и осколок, застрявший где-то в ноге, давал о себе знать всё чаще и чаще.

– Ты же спал, – возмущённо ответил я, но руку от магнитолы убрал.

– Я песней наслаждался. Пе-с-ней. Это не то, что вы сейчас слушаете, про задницы и муси-пуси, сиси-писи с джага-джагами. Тьфу, срамота, – я промолчал. Объяснять ему, что я не слушаю никакие джаги-джаги бесполезное занятие. Упрямый старый пень как вобьёт себе в башку что-то, то хоть убейся, но никак не переубедишь. – Роман, мы ничего не забыли?

– Нет, дед, ничего мы не забыли. – Я это повторял уже стопятьсотый раз, и мне, если честно, слегка надоело.

– Ты себе разрешение делаешь? Как вернёмся, так сразу ружьё на себя начнёшь оформлять. Всё, последний раз еду, отохотился старый хрыч. Помирать скоро. Жалко будет ружьё, боевое оно у меня. – Это точно. Ружьё у деда зачётное. Подарено едва ли не самим Василевским. Принадлежало какому-то барону и было взято в качестве трофея. Вроде в сталь, из которой ствол сделан, даже серебро вплетено. Немного, но коррозию металла предотвращает. Как? Понятия не имею, я не металлург, в конце концов, в таких вещах разбираюсь слабо.

– Ты себя раньше времени не хорони, ещё на наших похоронах простудишься, – заявил я, снова посмотрев в зеркало, чтобы увидеть покрытое морщинами лицо. Смерть бабушки два года назад сильно его подкосила, но всё равно в свои восемьдесят дед ещё оставался вполне крепким стариком, в своём уме и твёрдой памяти.

– Ну, это мы посмотрим. Если гонять, как кобель, с цепи сорвавшийся, течную суку почуяв, не будешь, глядишь, бог милует, и не побываю раньше срока на твоих похоронах, – я в ответ только поморщился. Снова старые песни о главном, и не надоедает же. – Ты на хрена академию бросил?

– Не всем же в нашей семье офицерами быть, кто-то должен и раздолбаем остаться, – буркнул я, сворачивая с шоссе на просёлочную дорогу.

– Да уж, раздолбай ты и есть, – дед покачал головой и отвернулся к окну, за которым поплыла деревня, в которой он родился и провёл всю свою юность.

Честно говоря, я до смерти не хотел ехать на эту долбанную охоту. Терпеть не могу открытия. А тут даже не с друзьями водку пить и из веников стрелять, а с пенсионером ночь коротать, а потом ещё и утрянку стоять. Но отец приказал деда отвезти, значит, Рома собрал вещи, оформил путёвки и поехал. А куда деваться, меня и так после финта с академией могут в любой момент без содержания оставить. Да и деда, как-никак, обижать неохота.

Отец мой в своё время основал бизнес вместе с друзьями – бывшими офицерами. Армейская выучка и пройденные горячие точки позволили им дать серьёзный отпор бандитам, а корки ветеранов, к которым присовокупил свою корку ветерана Великой Отечественной дед, дали укорот госструктурам, которые в те лихие времена не слишком от бандитов отличались. Так что они выстояли, развились, и я хоть и родился в восьмидесятых, но вполне мог назвать себя мажором.

Мог бы, вот только не в своей семье. Суворовское училище, военное училище, армия, а потом академия генштаба – это был тот минимум, который мне расписали мои отец с дедом. На академии я всё-таки сломался. Ну, не моё это – форму носить, не моё. С тех пор у нас идёт позиционная война, которая непонятно чем в итоге закончится.

– Ромка, не спи, поворот, – я вздрогнул и свернул на совсем уж неприметную дорогу. Хорошо ещё, что мы на внедорожнике, понятия не имею, как на какой-нибудь плоскодонке здесь скакали.

Через пять минут мы выехали на берег реки. Теперь нужно было спустить лодку на воду, и перебраться на остров, на котором всегда, почти каждый год, дед проводил открытие охоты на утку. Я здесь тоже бывал, правда, редко. Всё-таки куда круче проводить подобное времяпрепровождение со сверстниками.

Развернув машину, я принялся загонять прицеп, на котором стояла небольшая моторка, в воду.

Провозился где-то с час. Дед в это время ходил вокруг и только головой качал. Хорошо хоть под руку не лез. Когда мы уже загрузились в лодку, он ехидно посмотрел на меня.

– Да, Ромка, если руки золотые, то неважно, откуда они растут. Пусть хоть из жопы, да ведь?

– Что ещё не так? – я глянул на него раздражённо.

– Ты, друг мой, комаринку с собой взял? – я закрыл глаза и выругался. Ну как можно было забыть нечто столь важное. – Ладно, не ссы. Я взял. Так уж и быть, поделюсь, а то сожрут твою молодую морду, чем перед девками светить будешь? Они ведь прежде всего на внешность смотрят, а потом уже на всё остальное.

– Ну, не скажи, ещё на кошелёк, – я усмехнулся. – Чем он толще, тем больше очков плюсуется к внешности. А некоторые вполне профессионально могут твои возможности прикинуть, по шмоткам, тачке, часам… Это, дед, целая наука.

Хорошо, что развить эту тему не удалось, потому что мы причалили. Пока я вытаскивал лодку, дед перетаскал все вещи на место постоянной стоянки. И ни разу тростью не воспользовался. И куда только хромота делась.

Мы успели и палатку поставить, и спальники заранее расстелить, и костёр развести, как послышался плеск весел.

– Кого это чёрт сюда притащил? – дед поморщился и принялся вглядываться в быстро наступающую темноту, принёсшую с собой холод, несмотря на календарное лето и тучи комаров.

– Сашка, здорова, старый чёрт, – из кустов выскочил, как упомянутый чёрт из табакерки худой старик, одетый в шинель со споротыми пагонами, и кирзовые сапоги. На голове у него красовалась ушанка.

– Серёга, – дед обрадованно вскочил, и они обнялись, похлопывая друг друга по спине. Когда же первые восторги улеглись, он осмотрел Серёгу с ног до головы и, подозрительно прищурившись, спросил. – А ты чего так вырядился? Где твоё ружьё?

– Да ну его, ёптить, внуку ещё в прошлом году отдал, а то проблема целая с продлениями, – Серёга махнул рукой. – У меня вот чего есть, зацени, старый, – и он, приняв горделивую позу, с видом профессионального эксгибициониста, распахнул шинель. Я отвернулся, и зажал рот двумя руками, чтобы не заржать. Потому что одет Серёга был только в белую майку, синие армейские трусы, ну и шинель сверху, из внутреннего кармана которой выглядывала бутылка, наполненная мутным самогоном. – Я как увидел, что вы проехали, так сразу и засобирался. Глаз-то у меня ещё ого-го, я Ромку сразу признал. Недаром снайперил когда-то. Сколько я гниды той фашистской положил, а всё одно кажется, что мало, – он стиснул зубы, но предаваться воспоминаниям ему не дал дед. Он-то был одет в хороший камуфляж, и в отличие от своего фронтового товарища выглядел вполне прилично.

– Ты мне лучше скажи, тебя что Алевтина из дома выгнала? Ты чего в таком виде заявился?

– Дык она меня не пускала, карга старая. Ещё за скалку схватилась, – он почесал затылок. – Ну, я бутыль – хвать, шапку на голову и драть, огородами. А бабка за мной со скалкой. Тьфу на неё, еле убег.

– Молодец, – дед покивал. – Форму держишь. От Алевтины ещё никто не уходил, а ты вот смог.

– Ну так давай выпьем за встречу, а, старлей? – Серёга вытащил бутыль и поставил посредине нашего импровизированного стола, на котором вполне неплохая закусь стояла.

– Рано, сержант. Сейчас на шулюм кого-нибудь стрельнем, вот тогда и отметим: и встречу, и открытие. – Дед поднялся со стула, взял ружьё, которое держал ещё вполне крепко, и пошёл к берегу. Откуда уже была слышна утиная перекличка.

Он не успел отойти от нашего лагеря и десяти шагов, как снова послышался плеск весел, а вскоре мимо нас прошёл рыбак в белой панамке. Возраста он был примерно такого же, что и дед со своим сержантом. Только вот доброжелательным его назвать было трудно.

– Понаехали тут, своими пулемётами всю рыбу распугают, – пробурчал он. У Серёги не только зрение, но и слух оказался отменным. Услышав, что бурчит рыбак, он, как заорёт.

– Шёл бы ты лесом, Яков Панфилыч, если совсем из ума выжил и Сашку Белова не узнаёшь.

– А хоть и узнаю, что с того? Вас обоих ещё в сорок пятом надо было под трибунал отдать, – снова пробурчал Яков Панфилыч. – А то ишь, шуры-муры почти на передовой. – И он, задрав голову в панамке, пошёл дальше.

– Вот же гондон штопанный, – сплюнул дед. – Как был им, так, похоже, и помрёт. Козёл плешивый.

– А кем он был, раз под трибунал вас хотел? – мне стало любопытно, что это за товарищ такой.

– Политрук. Всё в партийные вожаки метил. Да под меня копал, тьфу, – дед опять сплюнул. – Только хер ему, а не трибунал, мы же с Серёгой герои, – он хохотнул.

– И чего он так на вас взъелся? – я посмотрел вслед белой панамке. Надо же, какие страсти на войне творились.

– Да всё из-за врачихи молоденькой. Настеньки. Ух, как он перед ней гоголем ходил, да только она вон, его выбрала, – и Серёга хохотнув, ткнул в моего деда, а я внезапно понял, что это о моей бабушке Насте говорят. – А я вот всегда говорил, что ты намеренно тогда ногу дал себе ранить. Девки-то молоденькие жалеть шибко любят. А тут такой красавец, да молодой и неженатый. И жалеть не пережалеть, – он снова хохотнул, а дед показал ему кулак и снова пошёл к реке.

– Только бы в шляпку эту белую не попасть. Вот ведь до греха доводит, прямо искушает на старости лет. Как был гондоном, так и остался. Пень старый собакам ссать, – ругался дед негромко всё то время, пока шёл к своему старому месту, откуда всегда птицу стрелял.

Я тихо шёл за ним. Не то чтобы надо было его караулить, но, всякое могло приключиться.

Шорох крыльев. В темноте уже ни черта не видно. Плюх, и выстрел. Турпанье крыльев по воде в тишине стремительно наступившей ночи слышно очень отчётливо. Попал. Надо же. Ещё могет старый хрыч, ведь на звук стрелял.

– Ромка, фонарь с собой? – я же тихо шёл, и как он меня услышал?

– С собой, – нехотя ответил я.

– Иди подбери. Крякаш, похоже. На шулюм самое оно. – И дед отошёл чуть в сторону, давая мне раскатать на ноге болотники и, включив фонарь, осматривать воду. Утка, к счастью, лежала недалеко от берега. Ещё немного и её вовсе прибьёт течением.

– А почему ты Соболя с собой не взял? – проворчал я, заходя в воду.

– Да ты что, с ума сошёл? Соболь старый уже, куда ему за утками плавать? – дед даже удивился моей недогадливости.

– А, ну да, Соболь уже старый, а Рома – молодой, Рома сплавает, если надо. Вариант «охотник с собакой», мать вашу.

– Что ты там бурчишь? – с берега спросил дед.

– Ничего, тебе послышалось, – я подобрал утку и вылез на берег.

Скоро варилась похлёбка, а старые приятели предались воспоминаниям. Как бы мне ни хотелось их послушать, но пара стопок мутного пойла меня сморила так, что я залез в спальник и отрубился.

– Рома, вставай, утро уже, – я открыл глаза. Ничего себе утро. Часа четыре, не больше. От воды начал подниматься туман, и холод проникал даже в спальник, заставляя ёжиться.

– Дед, я спал часа три, имей совесть, всё равно раньше пяти не полетят, – я попытался залезть поглубже и снова закрыл глаза, но дед снова потрепал меня за плечо.

– Вставай, говорю. Пока на своё место встанешь, как раз полетят. Да, смотри внимательно, а то одна белая панамка появится в прицеле неожиданно и все характеристики тебе испоганит. Яшка это может, всё поганить. Человек он такой.

Я уже понял, что от деда всё равно не отделаться, принялся выбираться из палатки. Радовало только то, что отстоим утрянку и домой поедем. А там уж я отосплюсь.

Внезапно раздался грохот, да такой, что земля под ногами качнулась. Я не удержался на ногах и упал на колени.

– Это чего такое было? – на земле зашевелился бугор, который при более близком рассмотрении оказался сержантом, спящем прямо на земле, укутавшись в шинель. Я решил, что, если уж его отчество мне никто озвучивать не собирается, буду звать его дед Сергей.

– Не знаю, – я покачал головой, поднимаясь на ноги. Происходящее мне определённо не нравилось. – Землетрясение?

– Какое нахер землетрясение? Это кто-то очень умный рыбу глушить удумал. Ну Яшка, ну, держись у меня. Узнаю, что ты балуешься, то прямо по панамке белой настучу, – зло проговорил вылезший из палатки дед.

– Что-то мне не нравится этот туман, старлей, – тихо проговорил дед Сергей. – Какой-то он не такой. Какой-то неправильный. Как тогда…

– Брось, обычный туман, как всегда в это время года, – махнул рукой дед, но я увидел, что он делает это немного неуверенно. Какая-то безотчётная тревога передалась и мне. Чтобы как-то занять время, я взял ружьё и направился к берегу.

Время шло, а туман и не думал рассеиваться. Да и вдобавок ко всему ни хлопанья крыльев, ни утиных криков слышно не было.

– Что-то, Рома, не везёт нам сегодня, – я вздрогнул, когда из тумана вышел дед.

– Ты меня так не пугай, я чуть не выстрелил.

– Ты ружьё всегда на предохранителе держи, а то не дай бог, чего случится, – дед попытался вглядеться вдаль, но ничего у него не получилось. – Никуда не годиться. Пошли к лагерю. Всё равно в такой туман куда-то ехать равносильно самоубийству. Да ещё нога разболелась, как всегда, не вовремя, – и дед пошёл впереди меня с каждым шагом всё больше и больше хромая.

– Это вы тут творите непотребства? – мы сначала услышали крик, и лишь когда вышли к костру, который развёл дед Сергей, то увидели, как Яков Панфилыч стоит над философски смотрящим на него Сергеем и потрясает кулаком. Всё в нём выражало негодование. Даже белая панамка казалась возмущённой.

– Че ты орёшь? Чего мы, по-твоему, делаем? – дед Сергей помешал остывший за ночь шулюм и только потом повернулся к Якову.

– Утку взрываете, или рыбу глушите. Думаете, я взрыв от чего-то другого не отличу?

– Кто тут рыбу глушит? Ты нас, случайно, с собой не спутал? – дед сел на стул и принялся разминать ногу.

– А кто, кроме вас, бесы вы старые, мог такое устроить?

– Ещё скажи, Яша, что это мы туман напустили, – зло прервал крики бывшего политрука дед.

– А может, и вы, я-то откуда знаю, на что вы вообще способны…

Его вопли прервал тихий всплеск. Затем ещё один, и ещё.

– На вёслах кто-то идёт, – почему-то шёпотом произнёс дед Сергей. – Не к добру это. Да и туман этот. Похожий на тот, помнишь, Саня? В Кёнигсберге. В том проклятом замке. – Снова раздался плеск вёсел. – Ох, не к добру всё это, – повторил он.

– Почему, – поддавшись коллективному бессознательному, прошептал я.

– Да потому что никто в своём уме с добрыми намерениями не пойдёт в такой туман по реке. Кроме того, что легко разбиться, так ещё и заблудиться, как два пальца об асфальт. Вот я и говорю, что не к добру всё это, – Сергей обвёл взглядом землю и подобрал палку. Запахнул шинель и подошёл к деду, который поднял ружьё.

– Рома, встань-ка сзади. К Якову Панфилычу, – тихо проговорил дед.

– Да ты с ума сошёл? Это вы за меня вставайте… – попытался я достучаться до его разума. Я был моложе, реакция у меня была лучше, да и вообще.

– Ты поговори у меня ещё. Делай, что велено. Якова Панфилыча караулить надо, а то он таких дел наворотит, что чертям тошно станет. А я не могу, и Серёга не может, мы его за всё хорошее и прибить можем, а ты просто вразумить сумеешь, – дед говорил, держа ружьё, но я видел, что руки уже не могут его удерживать так долго и начинают дрожать мелкой дрожью. Вот что за упрямый старый баран?

Я встал за спинами стариков, чуть ли не закипая от злости. Яков же стоял тихо, тревожно гладя в сторону звуков. И не собирался делать глупостей. Тем временем в тумане послышались приглушённые шаги, а ещё, вроде бы шелест крыльев над головой раздался. Снова наступила тишина и длилась почти минуту, или что-то около того. Когда нервы натянулись до предела, на поляну вышли два человека. Я опустил ружьё и протёр глаза. Надо бы рецептик спросить у деда Сергея, что он такого забористого в свой самогон кладёт, что такие глюки порождает? А вот дед, наоборот, вскинул свою двустволку, да и дед Сергей крепче сжал палку нахмурившись.

Мужики были в форме, явно военного образца, смутно напоминающую немецкую, времён Второй мировой. Осмотрев нас, они внезапно бросились в сторону деда Сергея, всё ещё кутавшегося в свою старую шинель.

Бах-бах! – явно заигравшиеся в войну мужики рухнули на землю, но, несмотря на то, что дед попал в сердце, судя по тёмным пятнам, расползающимся по кителям, умирать не спешили. Но тут в этом деле им помог дед Сергей, ловко проткнув каждого острой, обожжённой на конце палкой.

Я же перевёл взгляд с одного на другого и растерянно проговорил.

– Вы чего натворили? Дед, какого лешего ты стрелял? Вы же двух человек завалили!

– Тише, Ромка, не шуми, – тихо проговорил дед, озираясь по сторонам. – Что там, Серёга?

Дед Сергей в это время наклонился к трупу и ахнул.

– Саня, это же этот, помнишь? Который драпал от нас в том замке. Мы ещё документину его нашли, которую он выронил по дороге. Ганс фон Вюрт. Только, Саня, он почти не изменился. Таким же молодым, как и тогда, остался.

– Какого дьявола происходит? – процедил дед, вскидывая ружьё, осматривая окрестности.

Я же хотел, продолжал рвать на себе волосы, причитая, что старики каких-то реставраторов завалили, не просив даже, как их звать. И лишь подленькая мыслишка пыталась прорваться сквозь панику, охватившую мозг: они бросились именно на безоружного деда Сергея. Именно на него! Потому что на нём до сих пор надета старая шинель красноармейца Советской армии.

Туман начал рассеиваться. Какой-то отдалённый шум привлёк моё внимание. Я задрал голову вверх и так и остался стоять, приоткрыв рот. Потому что над нами величественно плыл самый настоящий дирижабль. Господи, что происходит? Что происходит, вашу мать?!