скачать книгу бесплатно
– Вас понял, начальник и, по-моему, я знаю, кто крыса. Поехали!
– Ух ты, как глазки-то заблестели. Куда хоть путь держим?
– К Швыдко. Обо всем расскажу по дороге.
Швыдко долго юлить не стал, все оказалось до банального простым. Во-первых, он любил деньги, а во-вторых, эта самая любовь однажды вышла ему боком. Несколько лет назад этот гений экспертизы залетел на липовых заключениях, после чего, собственно, и был взят в оборону самим Петровским. Теперь все стало на свои места, весь секрет хваткости «важняка» был раскрыт двумя ударами в живот его подопечному. Морозов был на высоте, а Максим Игнатьевич скулил, как сучка. Дроздов, в свою очередь, выбрал позицию слушателя.
– Ну, и что мы будем с тобой делать, Максимка, твою мать? Не молчи, падла!
– Алексей Николаевич, дорогой, ну пойми ты меня. Что мне оставалось, на нары ведь никто не хочет. Не губи, по гроб жизни обязан буду.
– Да на кой ты мне нужен, обмудок. Ты лучше скажи, что Петровскому напел?
– Мне надо выпить.
– Выпить ему надо, и нам налей тогда. Сергей Андреевич ты будешь, али как?
– Не откажусь, товарищ подполковник.
Швыдко разлил по стаканам и продолжил.
– Алексей Николаевич, Сергей Андреевич, товарищи! По правде сказать, экспертиза не принесла никаких результатов, а вот химическое исследование, мягко говоря, удивляет. Постарайтесь понять: отразить в акте его показатели я не мог, слишком это все шокирующе.
– Меньше слов, Максим. Давай, ближе к сути.
– Хорошо, саму суть. Костные останки действительно разрушились, что не позволило нам провести экспертизу. Другими словами, кости рассыпались в прах от одного лишь касания, и это странно. Тут налицо необычная химическая обработка. Но это ещё не все. Нам удалось сделать вытяжку из печени и исследовать кровь покойной.
Максим Игнатьевич на мгновение замолчал, перевел дыхание, судорожно сглотнул и, окинув взглядом присутствующих, с плохо скрываемым волнением продолжил.
– Как вам известно, существует всего четыре группы крови. Однако, на самом деле, это не совсем так. Есть такое понятие – «бомбейский феномен». Этот термин применяется к разновидности крови, которая очень похожа на первую группу, но таковой не является. Напомню, что у первой группы крови в эритроцитах нет антигенов или агглютиногенов, но в плазме есть агглютинины a и b. Так вот, у обладателей «бомбейского феномена», помимо a и b агглютинина, есть ещё и третий – h.
– Интересная лекция, но к чему нам эта сенсация?
– К тому, дорогой Алексей Николаевич, что у нашей неизвестной была именно такая группа крови.
– А вот это уже любопытно. Ещё что-нибудь?
– Да, да. Конечно. Вся штука в том, что тут такая же история, как и с первой группой крови, переливать её можно только людям с такой же группой. А процент ее носителей по всему миру весьма незначителен. Соответственно, они все в обязательном порядке являются донорами. Основной контингент это бомбейцы, почему, собственно говоря, феномен так и назвали. Количество таких представителей среди белого населения значительно меньше. Кроме того, я выяснил, что в России таких индивидуумов порядка десяти, и пять из них обитают как раз в нашей столице.
– И что ты из всего этого успел рассказать Петровскому? Хотя можешь не отвечать. Давай, я сам за тебя отвечу. Ты, гнида, рассказал ему все ещё вчера и заключение написал такое, потому что Петровскому это на руку. Так?
– У меня не было другого выхода…
– Выход есть всегда, Максим. Да, видать, не для таких тварей, как ты. Хрен с тобой, живи пока. Но, учти, еще один такой залет, и потом не обессудь.
– Алексей Николаич, прости, Христа ради…
Алексей Николаевич, не прощаясь, направился к выходу. Дальше слушать жалкое нытье этой гниды было выше его сил, еще немного и обязательно «съездил» бы по его фальшивой физиономии, что допускать было никак нельзя. За годы, проведенные на службе, Морозов, в совершенстве овладел умением сдерживать подобные порывы, а в случае с Максимом, почему-то ни один прием не работал.
Морозов и Дроздов покинули здание судмедэкспертизы, чувствую себя вполне удовлетворёнными, хоть и с каким-то неприятным осадком и ощущением досады. В их работе, конечно, встречались подобные кадры, однако до конца принять, что все в нашей стране, да что там, и во всем мире, покупается и продаётся, не могли. Разумеется, они тоже не являлись примером благочестивости и не раз нарушали правила, но потом их изнутри съедало осознание вины. Наверное, эта самая внутренняя борьба их так сблизила. На предательство друг друга они никогда бы не решились.
Визит к Швыдко очередной раз напомнил им о своих прошлых ошибках и ненадолго погрузил в неприятные раздумья. Лишь, когда они сели в машину, все ненужные мысли быстро улетучились. Офицеры полиции почуяли след, и теперь они знали, что делать. Дело, наконец, сдвинулось с мёртвой точки.
– Как ты понимаешь, Николаич, я с утра рву на станцию переливания крови.
– Не распаляйся, боевой товарищ, ишь, как заерзал. У меня есть план получше, едем ко мне.
– Пить не буду, хоть стреляй. Я ещё от вчерашнего не отошёл.
– Слабак, и как таких на службе держат? Расслабься, я тебя не за этим приглашаю.
– А зачем тогда?
– Ты что, правда, полагаешь, что ты нужен своему начальству только для совместного распития крепких напитков? Неблагодарная у тебя натура, Андреич, ох, неблагодарная.
– Да перестань. Но не больше бутылки.
– Совсем другой разговор, конструктивный. А если серьёзно, Серёга, есть у меня на тебя определённые виды.
– Вот сейчас не понял. Требую разъяснений.
– Потерпи. Доберёмся, и все узнаешь.
– Виды у него. Что-то мне это совсем не нравится. Может мне и впрямь уволиться?
– Ты меня шантажировать вздумал, щенок? Пристрелить тебя что ли, в самом деле?
В подобной манере они разговаривали нечасто, как правило, только когда у обоих было гадко на душе. А, как известно, мальчики не взрослеют, вот и стравливали наболевшее, как могли. И пусть, порой, они вели себя как мальчишки, но за годы знакомства они уже так прикипели друг к другу, что даже шутили на одной волне. Со стороны их поведение походило больше на отношения двух братьев. И братские узы, в определенном смысле, их, конечно, связывали, а связь эта, как хороший коньяк, крепла день ото дня.
Добравшись до жилища Морозова и, как водится, расположившись на кухне, беседа перетекла в более серьезное русло. Традиционная бутылка водки, как нельзя лучше, способствовала выбранному направлению разговора по душам. Тон Алексея Николаевича стал непривычно отеческим, что сильно удивило Сергея.
– Сереж, мы нечасто разговариваем на личные темы. Скажи мне, ведь ты уже далеко не пацан, не пора ли тебе подумать о семейной жизни? Не спеши бунтовать, дай мне закончить.
Как никто другой, ты лучше всех знаешь, насколько сильно я изменился после смерти супруги, моей ладушки. Тяжело мне без нее, понимаешь? И, да, я часто был не прав, но она все понимала и от многих ошибок меня удержала. А работенка у нас с тобой та еще. Тебе тоже нужна такая путеводная звезда по жизни, иначе мы обречены, согласен? Таким, как мы, без баб никак, можем оскотиниться. Да вообще никому нельзя идти по дороге жизни одному. Природой все по-другому устроено.
Прости, что напоминаю, но ты ведь совсем один, ни отца, ни матери. Ты мне как сын, которого у меня никогда не было, да, уже и не будет больше. Не дал нам бог с Наденькой испытать такое счастье. Одна племянница осталась, а у тебя еще есть время.
Алексей Николаевич замолчал и изучающе посмотрел на своего оппонента. Тот ответил не сразу, но Морозов наседать не стал, дав время обдумать сказанное. Сначала они выпили по две рюмки, покурили, после чего Сергей решился ответить на эмоциональный монолог своего старшего товарища.
– Твою мать, Николаич, как на экзамене, ей богу. Я, грешным делом, подумал, ты меня сосватать решил.
– А что, если и так?
– Здрасьте, чего не ждали.
Но Морозов не отступал, по взгляду было видно, что он настроен более, чем серьезно.
– Да перестань, тебе то это все зачем, или интерес какой?
– Обидно, право слово. Но интерес и впрямь самый, что ни на есть, настоящий. Внуки мне нужны, брат. Своих уже не будет, так хоть названные появятся. Ведь я, как ты заметил, уже не молод.
Дроздов сначала подумал, не сбрендил ли подполковник на старости лет. Но Морозов лишних слов не говорил, а чутье подсказывало, что именно в этих словах кроется нечто действительно важное для него. К тому же, обижать старого вояку ему не хотелось.
– Хорошо, скажу иначе. Не получается у меня длительных отношений, в быту я не подарок. А семья – это немалый труд, вряд ли из меня выйдет хороший семьянин. Хотя, детишек я люблю.
– Знаю, потому и поднимаю этот вопрос. Пора тебе уже, товарищ, испить из этого колодца. И мне отрада на старости лет.
– Даже не знаю, что тебе сказать. В данный момент тебя ни одним доводом не прошибешь.
– Вот и не надо. А племянница у меня ой как хороша.
– Опять двадцать пять. Как-то это все не по-людски.
– Брось, я же вижу, что ты ей нравишься, и как сам на нее смотришь.
– О чем ты, я знать не знал, что у тебя есть племянница.
– Ну, это как сказать.
– Что за загадки, Николаич? Развел «Санта-Барбару», понимаешь. Не знаю, за каким хреном я продолжаю все это выслушивать.
– Ой ли? Признай, ведь тебе интересно?
– Допустим, но к чему все эти игры?
– Не лишай старика последней отдушины.
– Да что ты заладил, в самом деле. Рано тебе еще помирать.
– Тут ты, брат, не прав. Для мужиков вообще дожить до пятидесяти это уже подвиг.
– Все, я сдаюсь. Знакомь.
– Какой прыткий. Но, как говорится, спокойствие, только спокойствие. Предлагаю выпить за новые начинания.
– Шут с тобой, Николаич. Однако ж, впечатлил ты меня сегодня.
– Погоди, то ли еще будет.
Через полчаса пришла та самая племянница, и изумлению Сергея не было границ. Теперь ему стало понятным необычное поведение старика, ведь той самой единственно оставшейся у него родной кровью оказалась их стажерка Катенька. «Хитер, подлец», – подумал Сергей, до самого последнего скрывал свою родную кровь. Как ему вообще удается сохранять такой юношеский задор в свои-то годы?
– Прошу любить и жаловать – Екатерина, моя племянница, – резво выпалил Морозов.
Катя тут же подхватила, благо у нее есть хороший учитель.
– Ну, здравствуй, Сережа. Вот ты и попался. Теперь ты никуда от меня не денешься. Сейчас же веди меня на свидание.
Сергей, поплыл как юнец. В нем боролись два чувства. С одной стороны, он по-настоящему ее желал, и это было взаимно, что немаловажно, с другой – сам факт, что она от отчаяния воспользовалась влиянием своего дяди, был ему неприятен.
Алексей Николаевич, заметив смущение младшего по званию товарища, с целью стравить давление, стукнул кулаком по столу и, впервые за вечер, в присущей ему манере, попросил всех успокоиться.
– Отставить, намилуетесь еще. На самом деле я вас не для этого здесь собрал.
Желание идти на свидание у Кати тут же пропало. Она резко преобразилась и принялась слушать своего, вдруг ставшего строгим, дядю.
– Коллеги, дабы объяснить свое непонятное поведение, расскажу, почему мы собрались именно здесь в таком составе. Дело, как вы понимаете, у нас не из простых, и желающих его себе заполучить немало. Есть у меня некоторые опасения, что Швыдко не единственный, кто задействован в небезызвестной схеме. А посему, товарищи, работать будем в условиях некоторой секретности. Доверять, по понятным причинам, мне больше не кому. Из этого следует, что все разговоры на данную тему будут проходить на этой самой кухне. Возражений нет? Возражений нет!
Таким образом, план действий будет следующий: в пункт переливания завтра поедешь ты – Катя, тем более, что там трудится твоя однокурсница. По дружбе, так сказать, многое можно выведать. Замотивируешь, мол, нужна помощь, есть возможность устроиться на престижную работу. Обещать, что будешь обязана, только в крайнем случае.
Учитывая, что труп опознать не удалось, твоя задача, Сереж, проверить сводки, провести анализ. Да что я тебя учу, как школьника. Ты в свое время собаку на этом съел. Так что, дерзай, старина, покажи класс. Вечером очередной сбор, сопоставляем всю добытую информацию.
Больше, ребят, нам надеяться не на кого. Если раскрутим это дело и утрем нос Петровскому, Родина нас не забудет. Ну, вы поняли. А потом уж и на свидание можно сходить. Всем все понятно?
Ответом послужило одобрительное молчание. План действий выглядел идеально, и учитывал все аспекты для получения максимально положительного результата. Сергей и Екатерина в тот вечер еще не до конца понимали, насколько их наставник оказался дальновиден. Своим последним решением Алексей Николаевич, фигурально выражаясь, убил двух зайцев: отвел от удара близких ему людей и, одновременно с этим, связал их судьбы воедино.
11 сентября, вторник
Подполковник полиции Морозов Алексей Николаевич имел железное правило никогда не садиться за руль своего авто после алкогольных возлияний накануне, а предпочитал на следующий день ездить на работу в общественном транспорте, либо в метро.
К своим пятидесяти двум годам он сумел сохранить давно забытое многими стремление, хотя бы изредка, быть ближе к народу. Ему доставляло несказанное удовольствие наблюдать за толпой, вычленяя, как меняются повадки в социуме.
После вечернего разговора с Сергеем и Екатериной на следующее утро он, следуя своему правилу, отправился на службу автобусом. Находясь в приятной задумчивости от удовлетворения, что все складывается наилучшим образом, он впервые за последнее время не обращал внимания на окружающих. В этом расслабленном состоянии ему удалось задремать в утренней автобусной тряске, и он не придал особого значения подозрительно резкой боли, вызванной ударом каблука по его правой стопе стоящей рядом весьма миловидной девицы.
По пути от автобусной остановки Алексею Николаевичу становилось все хуже, навалилась невероятная слабость, кружилась голова, он задыхался. Остановившись возле одного из жилых домов, он присел на скамейку и навсегда уснул.
Вокруг сновали люди, не обращая особого внимания на уставшего сотрудника полиции. Экипаж скорой помощи вызвали только, когда мышцы окончательно расслабились, и уже мертвое тело упало на землю. На тот момент Алексею Николаевичу было все равно.
В следственное управление о случившемся сообщили после обеда. Сергей находился в своем кабинете и допечатывал результаты своего задания, Екатерина на тот момент еще не вернулась. Климов постучал и с порога озвучил трагическую новость. Слезы лить было некогда, сразу все как-то завертелось.
Удалось выяснить, что тело доставили в службу к Швыдко, и по предварительной версии причиной смерти является остановка сердца. Но что-то здесь не вязалось. После известных событий с Максимом Игнатьевичем Дроздов решительно настроился на прессинг данного гражданина. И, не дожидаясь Екатерины, улетел по внутреннему зову, на бегу запретив подчиненным сообщать ей о произошедшей трагедии.
Как и следовало ожидать «швыдкий» Максим, как его мысленно окрестил Сергей, все уже разболтал Петровскому, хотя, подобное событие мимо того точно не прошло бы. Вскрытие уже провели, в таком деле медлить было не принято. Диагноз «острая сердечная недостаточность» подтвердился. Но верить в это не хотелось, не мог такой человек уйти подобным образом. В таких условиях наседать на Швыдко не было никакого смысла, а потому Сергей в своем молчаливом горе просто удалился.
Когда он вернулся в управление, Катя уже ждала его. В ее глазах стоял вопрос, каким-то образом она все узнала, но не понимала, почему Сергей ей не сообщил. Уже в его кабинете, она поинтересовалась об этом.
– Почему ты мне не сказал?
– Собирался сказать лично, не по телефону.
– Если бы позвонил, ничего ужасного не произошло. Чему случиться уже случилось.
– Да как такое можно говорить по телефону? Ты же была для него последним дорогим человеком. И вообще, ты как-то слишком спокойна.
– Мне не пять лет, или ты думаешь, я должна заливаться слезами? Не привыкла я показывать свою боль. К тому же я была готова к такому, дядя просил никому не говорить о его проблемах с сердцем.
– Почему он мне ничего не говорил? Хотя это похоже на него. А я-то, идиот, напридумывал себе всякого.
– Что ты хочешь сказать?
