скачать книгу бесплатно
Ланьхуа прислушивалась к болтовне девушек. Некоторые владелицы изящно украшенных повозок кичились знатностью, другие красотой, третьи заискивали, четвертые тосковали по родным, пятые тихо плакали от страха, усталости и одиночества.
Ланьхуа не желала ни с кем разговаривать. Она вспоминала просторы монгольской степи, ветер, напоенный ароматами трав, прогулки верхом. И еще юношу с золотистыми глазами по имени Жунлу. Если бы не выбор императора, возможно, они бы поженились. Мысли Ланьхуа уносились все дальше, и, наконец, она уснула, прислонившись головой к жесткой стенке повозки. В шаге от этого величественного дворца ей снились скромные покои отцовского дома, лица братьев и сестер и еще золотоглазый Жунлу, который скачет к ней в лучах восходящего солнца.
– Проснитесь, госпожа! Проснитесь! – услышала она сквозь сон.
В повозку заглядывал один из дворцовых евнухов. Бедняжкам принесли умыться и поесть – что ж, спасибо и на том. Вчера они уснули голодными, во всяком случае, те, кто, как Ланьхуа, не догадался взять хоть что-нибудь на ужин. Но прошло утро, успел забыться скудный завтрак, а ожидание все тянулось, как будто соперничало с этим надоедливым моросящим дождем.
Ланьхуа, кажется, задремала и проснулась, только когда волна напряжения захлестнула площадь, сообщая, что главное, ради чего они прибыли во дворец, вот-вот произойдет.
Ворота распахнулись, и главный евнух в богато расшитом платье склонился перед дамами в поклоне и пригласил их следовать во дворец. Девушки покинули повозки и в сопровождении дворцовых евнухов направились через двор к внутренним воротам, именуемым воротами Высшей гармонии. Путь к ним пролегал по одному из пяти мраморных мостов, перекинутых через Золотую реку – Нэйцзиньшуй. Мосты символизировали пять добродетелей.
Сердце Ланьхуа билось, как пойманная в силки птица. Она с трудом могла различить высокие ступени, темную позолоту тронного зала, замысловатую резьбу колонн. Единственное, что она видела, – возвышавшийся посреди залы трон. На трон поднялся юноша в золотых одеждах. Все существо Ланьхуа замерло, и все ее молитвы сейчас были об одном – чтобы он заметил ее среди сотен других девушек. Она изо всех сил старалась поймать его взгляд, запомниться, произвести впечатление.
Главный евнух упал на колени и что-то говорил императору, разворачивал перед ним свитки, но Ланьхуа ничего не замечала и не слышала – она не сводила глаз с того, кто должен был сегодня определить ее судьбу. И вот, о чудо, он медленно повернул голову, скользнул глазами по нескольким рядам претенденток и задержался на ней. Ланьхуа постаралась вложить в ответный взгляд весь пыл души, все свои надежды. Император отвернулся.
До чего же он тонок и слаб. Ланьхуа была разочарована. И все же от него зависит счастье каждого жителя Поднебесной. И ее, Ланьхуа, счастье тоже.
Церемония представления закончилась, и император, покинув трон, спустился, чтобы внимательнее рассмотреть претенденток.
Прибывшие во дворец девушки уже прошли строгий отбор придворных евнухов. Помимо происхождения, важную роль здесь играл характер каждой из них. Сейчас перед императором будущие наложницы должны были продемонстрировать любезность, обходительность и скромность. Вдобавок ко всему они должны были знать, как вести себя при дворе. Чтобы не отвлекать монарха своим нарядом, им было велено не надевать слишком яркую одежду: платье следовало выбирать простое, со скромной вышивкой по подолу.
А ведь обычно маньчжурскую одежду украшали от души. Богатой вышивкой отделывали не только ворот и манжеты, но и все платье. Туфли на деревянной платформе высотой четырнадцать сантиметров требовали безупречной осанки. На голове красавицы носили веерообразные прически, по виду нечто среднее между короной и сторожевой башней, с вплетенными в волосы драгоценными камнями и цветами, когда того требовал случай. Чтобы выдержать подобное украшение, требовалась крепкая шея.
Ланьхуа попыталась вложить в улыбку всю нежность, на которую только была способна, а взгляду придала восхищение и страсть.
Император неспешно двигался вдоль рядов, с тоской разглядывая первых красавиц Поднебесной. Вот он приблизился к Ланьхуа и чуть задержал на ней взгляд. Его величество Сяньфэн обнаружил симпатию к этой претендентке, и придворный евнух придержал анкету с ее персональными данными. Ланьхуа провела во дворце еще один день, прошла последнюю, самую тщательную проверку и вернулась домой.
На 26 июня 1852 года был назначен переезд Ланьхуа в ее новый дом.
Увы, мечта юной Орхидеи не сбылась: она не стала императрицей. Ее зачислили в наложницы и присвоили самую низшую категорию, шестую.
Ланьхуа была подавлена. Разве об этом она мечтала? Разве не отметил ее сам император?
Ах, как жаль, что выбор императрицы зависел не от него. Жену для сына выбрала его мать, а ей Ланьхуа не понравилась. Императрицей стала Чжен. Не первая красавица, зато покладистая, приветливая, умеющая управляться с большим числом слуг. А еще она была слишком худа, и Ланьхуа уже шепнули, что император за глаза называет супругу Тощим фениксом. Разумеется, сплетни, не стоит их и слушать.
Ланьхуа поселили в гареме – запертом для посторонних квартале внутри дворцового комплекса. Здесь не было той пышности, что в парадной части дворца, предназначенной для мужчин. Зато здесь цвели деревья и кусты и повсюду были разбиты клумбы с декоративными каменными горками. Гарем, с его щебетом птиц и цветочным благоуханием, был подобен райскому саду. В саду звучала музыка, и сотни красавиц изо дня в день ждали, когда же Сын неба обратит на них свой божественный взор. Иногда в ожидании проходила вся жизнь.
Императрица занимала целый дворец, а наложницам полагались отдельные домики. Их украшали расшитым шелком и обставляли резной мебелью, но любую демонстрацию личного вкуса обитательницы здесь считали излишней. Домик Ланьхуа ничем не отличался от тех, что занимали ее соседки.
Потекли дни, недели, месяцы – однообразные, заполненные ожиданием. Император ни разу не вспомнил о своей наложнице по имени Лань.
Ланьхуа часто бродила по садам гарема и видела престарелых наложниц покойного императора. Некоторые из них вошли во дворец совсем юными девушками, но так никогда и не видели своего повелителя. Они прожили пустую бессмысленную жизнь – ни детей, ни мужа, увяли, так и не познав цветения. Такая участь могла ожидать Ланьхуа.
Ее тяготили однообразно текущие дни, наполненные пустой болтовней с соседками, мелкими ссорами, вышиванием и прогулками по саду.
Дворцовые евнухи склонялись перед ней в поклоне, у нее была богатая одежда и целых четыре служанки – и все же она чувствовала себя в золотой клетке. Ланьхуа томилась в неволе.
Теплый ветер едва колыхал занавеску, в комнате царил привычный полумрак. Ланьхуа сидела за любимым полированным столиком и выводила кисточкой иероглиф «безмятежность». Рука двигалась легко и точно – сказывались часы упражнений.
Но, хотя рука двигалась уверенно, в душе Ланьхуа никакой безмятежности не было.
Невозможно сидеть и ждать, когда император вспомнит о тебе. Да и быть причисленной к рангу «драгоценных людей», иначе говоря, к низшей категории наложниц – вовсе не достижение. Но ведь ей совершенно некому помочь.
Ланьхуа с раздражением услышала, как за стеной снова хнычет Кианг, ее соседка. Эта дуреха дни и ночи напролет ревела, портя цвет лица, – а все потому, видите ли, что тосковала по семье и любимому дому. Но что толку горевать? Разве от этого что-то изменится?
Ланьхуа отложила кисточку и прошлась по комнате. Подошла к шкатулке, куда складывала жалованье, приходящее из казны, и пересчитала монеты. Кажется, у нее появилась идея. Она позвала своего доверенного евнуха, вручила ему несколько монет и попросила пригласить придворного ювелира.
Да, ей давно пора придумать, как выбраться из этого богом забытого угла. В эту глухую часть сада никто никогда не заглядывает, и уж тем более император.
– Ань Дэхай, я хочу посадить перед окнами орхидеи, ведь здесь так тоскливо. Пригласи завтра садовника. Я желаю, чтобы цветы цвели круглый год.
Пусть она живет в глухом углу, но его можно сделать таким прекрасным, чтобы император сам пожелал посетить его.
Глава 3
2016 год
– Алиса Викторовна! Новый заказчик звонит, кажется, крупный. На кого переключить? – Секретарша Олечка говорила взволнованным шепотом, словно боялась, что заказчик на другой линии может их подслушать.
– Давай на меня, – устало распорядилась Алиса.
По большому счету поговорить могли Олег или Наталья, но раз заказчик крупный, лучше не рисковать. Все же на дворе кризис, а строительство загородных домов и ремонт помещений – это скорее роскошь, а не первостепенная необходимость. Стоит ли удивляться, что число заказов в их фирме резко сократилось.
– Добрый день, слушаю вас, – энергично поприветствовала Алиса незнакомца. Даже улыбку на лицо натянула для пущей убедительности, хотя собеседник и не мог ее видеть.
– Здравствуйте. Меня зовут Лаврентьев Кирилл Алексеевич, я представляю интересы китайского торгового дома. Наша компания выкупила особняк в центре города, и теперь мы ищем надежную строительную фирму, которая сможет произвести необходимый ремонт.
У Алисы даже слюнки потекли. Ремонт целого здания, да еще в центре! Таких серьезных заказов у них еще не было. Эх, жаль, Ильи нет на месте. Вдруг этот Кирилл станет задавать специальные вопросы – придется выкручиваться.
Илья Терехин был мужем Алисы и совладельцем фирмы. Именно он, инженер-строитель, в свое время создал фирму и развивал ее. Потом уже Алиса оставила свою филологическую работу, окончила курсы дизайнеров и влилась в коллектив. Как-то незаметно она перетянула на себя все организационные и управленческие дела, оставив мужу сугубо профессиональную сферу.
Сейчас Илья находился на объекте под Выборгом. Вряд ли он вернется раньше вечера. Придется выкручиваться самой.
– Вашу фирму мне порекомендовали знакомые. Вы строили им дом несколько лет назад, отзывы были положительные, и я решил к вам обратиться. Считаю своим долгом предупредить: мы ведем переговоры сразу с несколькими компаниями, и выбор остается за китайской стороной.
– Что ж, Кирилл Алексеевич, спасибо, что обратились к нам. Мы с удовольствием представим вам наши предложения, но для начала хотелось бы осмотреть объект. Мы должны оценить масштаб работ и узнать требования и пожелания заказчика.
– Разумеется. Мы с вами можем встретиться прямо на объекте. Например, завтра во второй половине дня вас устроит?
– Минуту, – протянула Алиса, делая вид, что проверяет завтрашний график. И после небольшой паузы решительно произнесла: – Да, вторая половина дня нас устроит. Записываю адрес.
– Петроградская сторона…
Алиса попрощалась, положила трубку на стол и снова уставилась на стену. Нужно звонить Илье, предупреждать о встрече с заказчиком – без него на объекте делать нечего. Но звонить мужу не хотелось, разговаривать с ним – тем более. Энтузиазм улетучился, а в голову полезли невеселые мысли.
Как им дальше работать вместе? Что делать с фирмой? Поделить? Бред. Делить нечего, кроме столов и компьютеров. Может, ей вернуться на кафедру, если, конечно, возьмут? Предоставить Илье полную свободу действий и настоять на своей доле прибыли с каждого заказа? В конце концов, это и ее фирма, она немало потрудилась ради ее репутации и не обязана жертвовать собственным благополучием только потому, что муженек переспал с какой-то шваброй. Возможно, и не раз.
Да, ее муж, ее родной и горячо любимый Илья Терехин взял и изменил ей.
Подло, мерзко, неумело – Алиса в два счета его раскусила. Этот идиот сказал ей, что поехал на встречу с заказчиком, а заказчик позвонил в фирму договориться с Ильей о встрече на следующей неделе.
Алиса до сих пор без стыда не может вспомнить тот разговор.
А потом она слушала, как муж неумело выкручивается, а потом проследила за ним и увидела, как он обедает с какой-то девицей. Дальше он повез девицу домой. К ним домой!
Алиса была жгучей брюнеткой с длинными прямыми волосами, бледной кожей и тонкими чертами лица. Девица тоже оказалась брюнеткой, невысокой, чуть более упитанной. Вульгарные манеры, пухлые сочные губы. Что в ней привлекло Илью, кроме этих губ, было не ясно. Ладно бы она оказалась блондинкой или рыжей, тогда еще можно списать все на жажду разнообразия. А так, выходит, просто похоть?
Дрожь омерзения в очередной раз охватила Алису, когда она представила, как ее муж целует чужую девицу. И не только целует! Об этом думать было совсем мерзко, и Алиса постаралась отогнать ужасную картину. Муж с посторонней женщиной занимаются сексом в их спальне!
Алиса застала их в кульминационный момент, когда они стонали и охали друг у друга в объятиях, а девица в экстазе еще и выкрикивала всякие скабрезности. Какая мерзость!
Она вскочила с места и заходила по кабинету, пытаясь избавиться от навязчивых видений. На глаза навернулись слезы от обиды и жалости. К себе.
Почему она такая несчастная? И как он мог ее так предать? Так подло, так унизительно!
Алиса вспоминала, как муж заметил ее и, все еще сидя верхом на девице, принялся лепетать что-то в свое оправдание. Потом он бежал за ней по квартире, голый, в одной простыне, а эта мерзавка даже не потрудилась простыню натянуть – вероятно, чтобы Алисе было лучше ее видно.
Боже, какая гадость. Алиса убежала из дома, Илья потом искал ее у подруг, звонил родителям, даже бабуле. Пришлось объяснять всем, почему они поссорились и почему она не желает с ним мириться. Ни о каком примирении, естественно, не могло быть и речи. Родители ее поддерживали. Свекровь нет.
Жили они оба по-прежнему в своей квартире: он в спальне, она в гостиной. Илья уже несколько раз делал попытку помириться, но Алиса держалась как кремень, хотя на развод почему-то не подавала. На работе было еще труднее: то и дело возникали ситуации, требующие обсуждения.
Да, как ни крути, из фирмы придется уходить. Алиса вздохнула и вернулась за стол. Обидно. Она уже втянулась в новое дело, сдружилась со всеми. Да и руководить ей нравилось намного больше, чем принимать зачеты у студентов. И еще за последние полгода ей удалось воплотить два собственных дизайнерских проекта. Да, очень жаль. Может, попробовать устроиться в другую строительную фирму? Хотя кто ее возьмет на работу в разгар кризиса?
Она крутилась в кресле, предаваясь раздумьям, когда ожил мобильный.
– Алиса, деточка… – Мамин голос звучал так, что Алиса немедленно выпрямилась, перестала вертеться и приготовилась принять очередной удар судьбы.
– Что случилось? Папа? Бабушка?
– Нет, детка, – всхлипнула мама. – Лизу убили!.. Тетя Люда в реанимации, дядя Юра звонил.
Алиса онемела от ужаса. Лиза была ее троюродной сестрой и лучшей подругой. Они росли как родные сестры, их родители дружили с детства, и они знали друг друга с рождения. И вдруг убили?..
– Когда? Как? – Онемевшие губы шевелились с трудом.
– Вчера вечером тетя Люда с дядей Юрой с дачи вернулись, а она … – мама заплакала навзрыд. – Мне сейчас Юра звонил. Вчера не смог: Люду в больницу увезли, следователь приехал… Сейчас к ним поеду. Ты сможешь с работы уйти?
– Конечно. Сиди дома, я тебя заберу, и вместе поедем.
Алиса вскочила с места, схватила сумку, попыталась сообразить, что еще нужно взять или сделать.
Лизу убили. Не распускаться – ей сейчас за рулем сидеть. Лизу убили. Нет, только не реветь. И разревелась. Плюхнулась обратно в кресло – не выходить же к сотрудникам с заплаканным лицом – и дала волю чувствам.
Все самые счастливые воспоминания детства у нее были связаны с Лизой. Они вместе ходили в детский сад, в школу, вместе отдыхали на даче, один месяц с Лизиной мамой, другой – с Алисиной. Вместе ездили на море и ходили в театры. Вместе увлекались гимнастикой, только у Алисы пошло лучше и ее взяли в спортшколу, а Лиза занялась фигурным катанием. А еще они влюблялись, поверяли друг другу тайны, ходили друг к дружке на свидания для подстраховки, вместе пробовали курить и прикрывали одна другую перед родителями. Да, Лиза была для нее всем. Как она теперь будет жить?
В голове крутились сотни трогательных, смешных и грустных воспоминаний. Слезы постепенно высохли, приступ слабости прошел. Высморкавшись и утерев последнюю слезу, Алиса взглянула в зеркало. Лицо распухло, нос красный. Но ехать нужно, и, надев большие темные очки, она поспешила к маме. Перспективный заказчик, разумеется, уже вылетел у нее из головы.
– Бабуля, как ты думаешь, найдут Лизиного убийцу?
Алиса сидела с ногами на диване и наблюдала, как бабушка раскладывает пасьянс.
С бабушкой Валерией Константиновной они очень дружили. Даже больше, чем с мамой. С бабулей Алиса могла поделиться любым секретом. Им нравились одни и те же фильмы и книги, они часто сходились в оценке людей и событий. Даже профессию выбрали одну – обе окончили филологический. Единственное, чего не разделяла Алиса, так это легкомысленного отношения бабушки к мужчинам. Валерия Константиновна после развода с дедом побывала замужем четырежды. И это не считая легких увлечений.
Алисина личная жизнь была гораздо скромнее, тут она пошла в маму. По маминой линии все было чинно и благопристойно: и мама, и бабушка, и прабабушка, и, кажется, даже прапрабабушка выходили замуж один раз и на всю жизнь. И доживали со своими избранниками до самой старости. Алиса такая же. Хотя нет, такой она была до измены мужа. Теперь-то что загадывать?
– Не знаю, детка, – покачала головой Валерия Константиновна. – Карты говорят, что найдут, а жизненный опыт – что нет, не выйдет. Не верю я в нашу сегодняшнюю полицию, увы. Какие-то они стали равнодушные, беспринципные. Положа руку на сердце, я даже не уверена, что они попытаются хоть что-то предпринять.
Бабушкины слова звучали здраво, но Алисе хотелось возразить.
– Но ведь это ненормально! Такое зверское преступление не может остаться безнаказанным. Я не знаю, как мне пережить Лизину смерть. Но, понимаешь, сознание того, что человек, совершив злодеяние, продолжает наслаждаться жизнью, просто непереносимо. Меня от ненависти и жажды мести просто наизнанку выворачивает! – Алиса поднялась с дивана, подошла к ломберному столику в эркере, за которым бабушка раскладывала пасьянс. – А ты разве не считаешь, что любое злодеяние должно быть наказано?
Бабушка проживала в огромной четырехкомнатной квартире на Большой Конюшенной, в самом центре Петербурга. Но дело было даже не в размерах. Эта квартира досталась бабушке от второго мужа. Его отец был известным реставратором, работал в Эрмитаже, помогал восстанавливать Петергоф, и его собственная квартира в стиле модерн была не отремонтирована, а именно отреставрирована и обставлена с большим вкусом. Второй бабушкин муж тоже был реставратором, пусть и не таким известным. И хотя к моменту его смерти в середине 1990-х они были уже лет пятнадцать как разведены, все имущество он оставил именно ей.
Бабушка и раньше жила в хорошей трехкомнатной квартире в доме на Московском проспекте. Она досталась ей от третьего мужа, который эмигрировал в Израиль. Получив в собственность квартиру на Большой Конюшенной, бабуля тут же переехала. Сейчас она сдавала в аренду квартиру на Московском проспекте и еще двухкомнатную на Васильевском острове, в которой жила с Алисиным дедушкой до их развода. Этот доход, плюс пенсия и зарплата (бабуля продолжала преподавать в университете) позволяли ей держать домработницу и жить на широкую ногу.
От четвертого мужа бабушке совсем недавно досталась чудесная дача в Комарове, двухэтажный каменный особняк со всеми удобствами, и роскошная квартира в новом доме на Петроградской стороне. Бедняга четвертый муж был бодр и полон сил, продолжал работать в союзе журналистов, но сердечная недостаточность в один миг перенесла его в лучший мир. Родственники, понятно, были крайне недовольны покойным. Особенно сыну от первого брака не понравилось, что все самое ценное имущество досталось по завещанию последней жене, с которой его отец и прожил-то не больше семи лет.
– Конечно, любое преступление должно быть наказано. – Бабушка отложила в сторону колоду карт. – Но, знаешь, с возрастом учишься все принимать спокойнее. Нет, не то. Просто появляется уверенность, что если не люди, то бог или судьба, природа, называй как знаешь, покарают злодея. Гармония будет восстановлена, даже если мы об этом не узнаем.
– Меня такой расклад не устраивает, – решительно возразила Алиса. – Я хочу, чтобы его покарали сейчас, и как можно жестче. Знаешь, я сейчас даже жалею, что в нашей стране отменили смертную казнь. По мне, так есть преступления, за которые просто необходимо расстреливать. Если бы это было возможно, то не один, а пять раз!
Алиса снова устроилась на диване, бабушка вернулась к пасьянсу, и в комнате повисла тишина. Но долго молчать в таком состоянии у Алисы не получилось.
– Мама говорит, что это был маньяк. А ты как думаешь?
Бабушка снова откинулась на спинку кресла и устремила взгляд в окно. Темный профиль на фоне светлого июньского неба был безупречен, уложенные завитками седые волосы казались мраморными. Если не брать в расчет седину, бабушка выглядела на редкость молодо – при знакомстве ей можно было дать не больше сорока пяти.
– Маньяк? – Кажется, она размышляла вслух. – Нет, я так не думаю. Насколько я знаю, а я, безусловно, не специалист, маньяк нападает на жертву в местах общедоступных: в парке, в подъезде, в лесу. А Лизин убийца проник к ней в квартиру, и, судя по тому, что ты мне говорила, Лиза сама его впустила. Думаю, он приходил именно к ней. Вопрос только, что этому извергу понадобилось от бедной девочки. – Бабушкин голос впервые дрогнул, и она поспешила отвернуться к окну.
Валерия Константиновна превосходно умела владеть собой. Это качество она считала обязательным для каждого воспитанного человека. «Ты же не провинциальная простушка, чтобы охать и визжать из-за любого пустяка», – наставляла она в детстве внучку, и приподнятая с укоризной бабушкина бровь была для Алисы важнее родительской похвалы или порицания.
Валерия Константиновна была невысокой, можно даже сказать, миниатюрной женщиной с безупречными манерами и спокойным голосом, но все ее почему-то побаивались: и коллеги, и сын с невесткой, и даже многочисленные мужья. Была в ней очевидная любому внутренняя твердость.
Алиса бабушку не боялась.
– Я тоже не думаю, что это маньяк, – кивнула она. – Вот только интересно, откуда в Лизином окружении мог появиться такой человек? Я знаю всех ее подруг, о ее увлечениях мне тоже известно. Ни разу Лиза не упоминала о ком-то с нездоровой психикой. И вообще о ее неприятностях мне как-то ничего неизвестно. А знаешь, – вдруг переключилась она на другое, – мы же в пятницу утром тоже с ней созванивались. Она предлагала встретиться, не хотела, чтобы я из-за Ильи кисла. Звала к ним на дачу, говорила, что на турбазу в Орешники можем выбраться вдвоем. А я, дура, отказалась. К нам заказчик из Москвы на выходные приезжал, мы ему дом в Зеленогорске достраиваем. Обязательно надо было в офисе появиться, в субботу и воскресенье мы смету на дополнительные работы с ним согласовывали. Представляешь, у меня ни минуты не нашлось, чтобы Лизе позвонить. А ведь если бы я наплевала на все и поехала с ней на дачу, ничего бы не случилось!
Алису накрыла волна раскаяния, слезы градом брызнули из глаз.
– Плачь, плачь, детка, не стесняйся, – тяжело вздохнула бабушка. – Только ни в чем ты не виновата: Лизу убили умышленно, а ваша поездка на дачу просто отсрочила бы это несчастье. Или не отсрочила бы. Или вы бы пострадали обе, не дай бог! В любом случае твоей вины здесь нет. Лиза сделала свой выбор, как каждый из нас, я в этом уверена. Каждый сам выбирает свою судьбу. А кстати, почему она не поехала на дачу?
– Не знаю, дядя Юра не говорил. – Алиса перестала всхлипывать. – Может, у нее была назначена встреча с убийцей? То есть она, конечно, не знала, что это убийца.
– Может быть. Неплохо бы уточнить, как все было, Юру только жаль тревожить.
– Ему сейчас какие-то транквилизаторы назначили, мама тетю Таню по дружбе попросила. Он такой, знаешь, заторможенный, как будто сонный. Думаю, можно позвонить. – Алиса уже суетилась, искала в сумке телефон.
– Дядя Юра, это я, Алиса. А почему Лиза с вами на дачу не поехала? – Она специально спросила вот так в лоб, чтобы не дать ему расстроиться. – Ага, спасибо. Поняла. Как тетя Люда? Можно к ней? Хорошо. Спасибо. До свидания.
