скачать книгу бесплатно
Сказано это было трагическим полушепотом, слова сопровождались гипнотическим завораживающим взглядом, после которого на Жениной памяти еще ни одно живое существо не могло ослушаться Олечки Миловановой, чего бы она ни потребовала, пятерки в четверти по географии или признания в совершенном с особой жестокостью убийстве.
И Женя сдалась.
Но промывка мозгов на этом не закончилась.
– Женя, – строго выговаривала ей Ольга, пока та сидела с намазанной краской головой. – Взгляни на себя. Сколько тебе лет? Двадцать шесть. На кого ты похожа? На заморского попугая? – Последнее замечание заставило Женю недовольно надуть губы. – Тебе когда на работе последний раз предлагали стоящий репортаж подготовить? Или серьезное задание давали?
Последнее замечание породило на гладком Женином лбу несколько морщинок. Тем более что оно перекликалось с ее собственными недавними тревогами. Но, не желая подыгрывать Ольге, она тут же собралась и уверенным голосом сообщила:
– На прошлой неделе я делала самостоятельный репортаж.
– Да? И на какую тему? – скептически приподняла брови Оля.
– На тему нового молодежного клуба.
– А до этого? – не отставала Ольга.
– До этого я рассказывала о неформальном молодежном движении, – самодовольно отчиталась Женя.
– А что-нибудь не связанное с неформальными подростками тебе поручают? А какое-то движение по карьерной лестнице тебе в ближайшее время светит? – продолжала бомбардировать ее Оля неудобными вопросами. – А ведь ты, голубушка, чуть ли не с отличием журфак окончила! Между прочим, престижнейший факультет, это тебе не на сцене кривляться. Люди с таким образованием серьезную карьеру делают, а ты по подвалам интервью у всяких чудиков берешь, потому как ни в одно приличное место тебя просто не пустят и ни один серьезный человек с тобой беседовать не станет. Хватит уже придуриваться, пора за ум браться.
Все сказанное Ольгой было абсолютной правдой. И Женя прекрасно понимала, отчего подруга завела весь этот разговор, потому что Женька обожала театральную богему, а когда-то и сама мечтала о подмостках. Там же, в театральной тусовке, она приобрела все свои вредные привязки-пристрастия: курение, матерщину и предателя Владика, исправно пившего ее кровь и мотавшего нервы на протяжении шести лет.
– У меня есть хороший психотерапевт, если сама не справишься, обратимся за помощью к нему, пора кончать с этой театрально-корыткинской зависимостью и браться за ум. Завтра же прилично оденешься и отправишься к главному редактору просить собственную тему для журналистского расследования. Лучше что-нибудь криминальное или медицинское, например глубинные причины преступлений на бытовой почве или заражение граждан СПИДом в медицинских учреждениях. Мы с Лизкой тебе поможем.
– Ну уж нет. Хватит с меня криминала, – испуганно шарахнулась Женя, совершенно потерявшаяся от Ольгиного напора. – Я теперь полиции больше, чем хулиганов, боюсь.
– Вот дуреха. Да все наоборот обстоит. У тебя, можно сказать, теперь связи в следственном комитете. Найдешь тему поинтереснее и вперед с журналисткой коркой наперевес, – бодро наставляла ее Ольга.
– Нет уж. Хватило с меня одного раза. Больше никаких убийств-самоубийств, – решительно потрясла головой Женя.
– А зря. Тема самоубийств сейчас могла бы быть актуальна. Судя по сводкам, именно женские самоубийства приобрели сейчас особенную популярность, – резонно заметила Оля.
– Нет. Лучше уж медицина, – решила отстаивать право на самоопределение себя как творческой единицы Женька.
– Фу, скукотища, – сморщила нос Ольга. – Но впрочем, дело твое. Дерзай. Лишь бы толк был.
Из салона Женька вышла с короткой мальчишеской стрижкой и кардинально черным цветом волос. Кислотно-зеленые кеды были торжественно выброшены Ольгой в ближайшую урну, а на ногах у Женьки красовались простенькие черные ботинки – результат компромисса. Перемена в облике сотрудницы молодежной редакции была разительной.
Глава 3
Женя сидела в курилке и пыталась заставить себя воплотить в жизнь Ольгин победоносный план. И Ольга, и Лиза уже звонили ей с утра и требовали сегодня же отправиться к главному просить собственное задание. Не репортаж, аж журналистское расследование!
Наивные дурочки. Так ей что-то и поручили! И потом, что она сама может предложить в качестве закрутки сюжета? Заражение пациентов СПИДом в стоматологических клиниках? Так Лизка еще вчера от возмущения чуть на визг не перешла. Какое Женя имеет право подозревать честных врачей. А что еще может представлять интерес для зрителей? Внедрение новых технологий? Бред. Женя кивнула выходящим из курилки коллегам и достала следующую сигарету.
Дверь снова хлопнула, и на пороге появилась Марина.
– Ты чего целый день в курилке маешься? – спросила она, доставая пачку «Парламента». – От начальства, что ли, прячешься? – Марина затянулась, выдула густую струю дыма, потом разогнала ее рукой и внимательно уставилась на Женю: – Тю-ю. А где наша Малвина? – Имя Мальвина она произносила как-то манерно, глотая мягкий знак.
– Карабас-Барабас вчера обкорнал и перекрасил, – грустно пояснила Женя, проводя рукой по непривычно гладкой, коротко стриженной голове.
Примерно тот же вопрос в различных формах ей был задан сегодня раз тридцать. Она даже не подозревала, какой фурор произведет смена ею имиджа.
– Слыхала, какую жуть сегодня Настасья рассказывала? – присаживаясь рядом с Женькой, спросила Марина.
– Не-а. Она же не курит, а я тут с утра сижу, – покачала головой Женя.
– Подруга ее, та, что из окна выбросилась, оказывается, ребенка потеряла, а потом ее мужик бросил, а потом у нее бесплодие обнаружили, причем какое-то странное.
– Это как? – без особого интереса спросила Женя.
– Подруга была одинокая, но состоятельная, уже под тридцатник. И вот она забеременела. Жутко радовалась. Очень ребенка хотела. Пошла в платную клинику, записалась на прием к лучшему гинекологу, стала наблюдаться. Но что-то там не так пошло, она ребенка потеряла. Для нее такой стресс был, но кое-как оклемалась. А через год, что ли, еще раз забеременела. Все шло вроде ничего, а потом выяснилось, что это не беременность, а вроде ранний климакс. Любовник ее бросил. Здоровую нашел. У нее депресняк развился, на работу забила, пить начала, начальница ее даже к психиатру направляла.
– В психушку, что ли, сдала? – Женя уже сидела лицом к Марине и слушала ее, раскрыв рот и растопырив уши.
– Нет. В частную клинику направила и вроде как даже за нее платила. Девица эта ценным кадром была. Тьфу ты! Не к психиатру, а к психотерапевту, или к невропатологу? – стряхнула пепел себе на юбку Марина. – Думали, поможет, а она взяла да из окна сиганула. А этаж, между прочим, двенадцатый! Можешь себе представить? В закрытом гробу хоронили!
– Ужас! – покачала головой Женька, туша сигарету и направляясь к двери.
– Эй, ты куда? – удивленно уставилась ей вслед Марина.
– К главному, – бросила на ходу Женька.
– Ты же говорила, что от начальства прячешься? – Но Женьки уже и след простыл.
– Тенгиз Карпович, разрешите? – решительным, не свойственным ей голосом спросила Женя, пытаясь соответствовать новому образу и стремлениям.
– Входите, – не поднимая головы, буркнул главный.
Тенгиз Карпович Трупп, главный редактор Тринадцатого телеканала, счастливым образом сочетал в себе основные черты национальностей, которым принадлежали его предки. От немцев ему достались дотошность, переходящая в скрупулезность, пунктуальность, переходящая в фанатизм, маниакальная любовь к порядку и дисциплине, требовательность к подчиненным. От грузин – темперамент, переходящий временами в бешенство, тонкий художественный вкус, иногда отдающий придирками, и любовь к женщинам и винам. От украинцев Тенгизу Карповичу достались бережливость, переходящая в жадность, лукавство, переходящее в изворотливость, и подозрительность ко всему новому, не переходящая ни во что. Пробить у начальства новый проект было равносильно подвигу.
И вот у этого типа Жене предстояло выбить, выманить, выклянчить, выудить разрешение на собственное журналистское расследование, а потом соответственно на время в эфире, в одной из рейтинговых социально острых программ. Девушка трусливо попятилась.
– Ну что вы там топчетесь? – не отрывая глаз от бумаг, спросил Трупп.
Женя замерла.
– Ну.
– Город накрыла волна самоубийств, – выпалила Женя.
– Та-ак, – поднимая крупную, чернявую, с лысеющей макушкой голову, протянул грозно Тенгиз Карпович.
– Гибнут молодые успешные женщины. Надо разобраться, – решительно зажмурившись, выдала Женя.
– Гм. – Серо-голубые глаза Тенгиза Карповича были невыразительно туповаты, что обычно ставило собеседника в затруднительное положение.
– Я сама была свидетельницей. Шла по мосту, а там девица за перилами. Я хотела спасти, но не успела, она раньше прыгнула, а потом меня полиция две недели на допросы таскала. Подозревали, что это я ее столкнула, – торопливо, взволнованно говорила Женя, опасаясь, что с минуты на минуту ее попросят за дверь. – А у Насти Чеботаревой подруга из окна выбросилась, двенадцатый этаж! В закрытом гробу хоронили! Тридцати еще не было.
– Та-ак. – Трупп уже стоял возле нее, расправив могучие плечи и поставив кривые, облаченные в модные узкие брюки ноги на ширину плеч. Поговаривали, что в молодости Тенгиз Карпович серьезно занимался вольной борьбой и даже входил в какую-то сборную. Ростом он был с Женю. – А вы кто? – задал он барышне короткий, полный значения вопрос.
Ну, вот и оно. Я начальник – ты дурак. Сиди не высовывайся, уныло подумала Женя, но вслух ответила:
– Сотрудница ваша. Потапова Евгения Викторовна. Из молодежной редакции.
– Та-ак. Потапова? Не помню, – хмуря густую широкую бровь, проговорил Трупп.
– У меня раньше синяя голова была, а теперь я подстриглась, – решила помочь ему Женя, рискуя потерять всякую надежду на самостоятельное задание.
– Си-ня-я, – по слогам проговорил Трупп и внимательно оглядел сотрудницу Потапову. – Синяя, – уже более твердо повторил он, и, отвернувшись, шагнул назад к столу и приземлился на него пятой точкой. – Значит, рисковать не боитесь, – сделал он неожиданный вывод. – Полиции в убийстве не признались. Так?
– Так, – кивнула совсем обалдевшая от такого развития событий Женька.
– Значит, крепкий орешек, – продолжил Тенгиз Карпович.
– А еще у меня есть связи в прокуратуре и стоматологии, – сообразив наконец, куда гнет шеф, поспешила добавить Женька.
– Прокуратура – это хорошо. Ты передачу «Пусть говорят» смотришь? – неожиданно сменил тему шеф.
– Нет. Времени нет.
– Зря. Посмотри. Скандалы, драки, взаимные оскорбления, побольше грязного белья и пикантных подробностей, вот залог успешного шоу, – наставительно проговорил Тенгиз Карпович. – Вот на них и налегай. Полицейский произвол, наркоманы, коррупция, любовники и любовницы, отравления, покушения, грязный секс. В общем, не мне тебя учить. Ты профессионал, вот и дерзай.
– Так, значит, можно? – не веря собственному счастью, переспросила Женька.
– Нужно. Срок четыре недели, потом эфир. Материал будешь представлять сама. Сразу же пробей, кого можно будет запустить в эфир из свидетелей. Не забывай, нам нужны скандалы и сенсации. Свободна. – И Тенгиз Карпович, вернувшись на место, снова уткнулся в бумаги, будто ее тут и не было.
– Лосева Анна Антоновна, – диктовала Жене данные погибшей женщины Настя. – Двадцать девять лет. Работала начальником кредитного отдела в банке. Сама она не питерская, приехала из Ярославля. Так что когда все случилось, никого из близких рядом не было.
– Интересно, а моя Коваленко была местной? – задумчиво спросила Женя, делая себе пометку в блокноте. Как здорово, что в полиции во время допросов ей в числе прочих задавали вопрос, когда она последний раз виделась с Ириной Александровной, на Женин вопрос «а кто это?», они благожелательно пояснили: «Погибшая Коваленко». Так Женя узнала имя и фамилию утопленницы.
Женя недавно вернулась от главреда и, не теряя времени, пылая энтузиазмом, взялась за дело. В первую очередь она отыскала Настю и сейчас проводила допрос с пристрастием.
– А на похороны родственники приехали? – задала следующий вопрос Женя.
– Мать с сестрой. Но они сами не знают подробностей случившегося. Лучше всего тебе с ее начальницей побеседовать. Аллой Дмитриевной. Она больше всех Ане помогала. Она и похороны организовывала, и вообще. Только подготовься сперва к встрече. Она баба суровая и властная, может и послать, – посоветовала Настя.
– А у тебя ее телефон есть?
– Да нет, откуда. Ты в справочнике посмотри, там наверняка есть. Рабочий, во всяком случае. А родственники сейчас у Аньки в квартире живут, у нее однушка на Пионерской, Аня ее три года назад купила. Если хочешь, телефон могу дать.
С работы Женя в этот день уходила последней. Она раздобыла рабочий телефон начальницы погибшей Ани Лосевой и договорилась с ней о встрече. Нашла в «ВКонтакте» и «Фейсбуке» страницы обеих погибших девушек. И покопалась в них, выделив наиболее активных респондентов, созвонилась с родными Ани Лосевой и пообещала заехать завтра вечером.
Домой Женя вернулась в начале десятого и тут же увидела полные укора и тоски глаза попугая Сильвера. Но вопреки привычке, она не стала причитать и извиняться, а, подбодрив пернатого друга, направилась в комнату, весело тараторя на ходу. Попугай заковылял следом.
– Ох, Сильвер, если бы ты знал, как нам повезло! – насыпая попугаю корм, делилась новостями Женя. – У меня собственное расследование, и если я справлюсь, материал пойдет в эфир!
Сильвер, большой серый попугай породы жако, был подарен Жене ее дядей-капитаном. Дядя жил на Дальнем Востоке, виделись они редко, но каждая встреча помнилась долго. Так, например, последний раз дядя Леша приезжал в их город лет восемь назад. Женя как раз окончила школу, в подарок она получила Сильвера.
Дядя клялся, что попугаю сто лет и что он привез его из Пуэрто-Рико. Попугай действительно знал несколько иностранных слов. Возможно, даже испанских. Но Женя была уверена, что дядя ради шутки сам его научил. Попугай оказался общительным, болтливым и, к безмерному удивлению Жениной семьи, умудрился подружиться даже с Матвеем, огромным вредным котом, считавшим себя единоличным властителем всего Жениного семейства. Но вот Матвей умер, и Сильвер ужасно страдал от одиночества и скучал по другу. А она, Женька, целый день пропадала неизвестно где.
– Ну, угощайся! – позвала попугая Женя, убирая пакет с кормом в шкаф.
Но Сильвер даже не шевельнулся. Он стоял в уголке за диваном, уткнувшись клювом в щель, всячески демонстрируя обиду. Пришлось Жене весь вечер его ублажать и заискивать.
Глава 4
Алла Дмитриевна Субботина, крупная, даже, можно сказать, могучая красавица блондинка пятидесяти лет сидела за своим рабочим столом, олицетворяя собой новую судьбу российской женщины. Она не была ни шпалоукладчицей, ни швеей-мотористкой, а директором крупного банковского филиала. Под ее началом трудился большой, профессиональный, в основном мужской коллектив. Но руководящие посты в филиале почему-то занимали исключительно женщины. Вот и Анечка Лосева была одной из выдвиженок Аллы Дмитриевны.
– Она к нам еще студенткой на практику пришла, – закуривая сигарету, произнесла Алла Дмитриевна, глядя мимо своей собеседницы на висящий на стене эстамп. – Девочка была отличницей, а наш банк принимает на практику только таких. Она мне понравилась. Я тогда завподразделением работала, и когда Аня пришла к нам по окончании вуза устраиваться на работу, я с удовольствием взяла ее к себе в отдел.
Алла Дмитриевна взглянула на замершую в кресле напротив журналистку. Молоденькая, тощая, глазищи огромные, и наряд этот немыслимый, юбка какая-то дурацкая, ярко-розовая. Аня была не такой.
– Аня всегда прежде всего о работе думала, она была карьеристкой в хорошем смысле слова, – проговорила она вслух. – Серьезная, ответственная, поэтому у нее на личную жизнь времени и не оставалось. А она очень семью хотела, детей, – печально заметила Алла Дмитриевна, туша в пепельнице недокуренную сигарету. – Я это потом уже поняла, когда у Ани первый выкидыш случился.
Женя сидела напротив Субботиной с диктофоном в руках и радовалась собственной удаче. Алла Дмитриевна, несмотря на грозный вид – при встрече с ней у Жени поджилки затряслись, – оказалась очень доброжелательной, открытой, простой в общении теткой. До сих пор Жене приходилось работать совсем с иным контингентом, и первые несколько минут общения с Аллой Дмитриевной она едва могла два слова связать. Хорошо хоть Субботина взяла инициативу в свои руки.
Как оказалось, Женина идея провести расследование Аниной гибели и смерти других молодых, вполне успешных женщин, решивших добровольно уйти из жизни, ей очень понравилась, и Субботина почти сразу же предложила личное участие в телепередаче, если руководство канала решит такую передачу выпустить. И вот теперь Алла Дмитриевна сидела и не спеша рассказывала историю их с Аней Лосевой знакомства и впоследствии дружбы.
– Сама я не замужем. Была когда-то, но давно развелась, о чем совершенно не горюю. У меня есть взрослый сын, но его воспитанием занимались в основном мои родители. И меня такое положение вещей вполне устраивает. Вероятно, во мне сильно мужское начало. А вот Аня оказалась другой. Потом мне рассказали, что она пыталась несколько раз построить отношения, но ничего не выходило, а после она забеременела. Ходила, просто светилась вся. – Алла Дмитриевна невесело улыбнулась. – Ее тогда как раз начальником отдела назначили, и я ей так по-дружески посоветовала не спешить с ребенком, закрепиться на достигнутом рубеже. Аня так меня отбрила, почти грубо, я в ней такой горячности не ожидала. И потом, она обещала со всем справиться, няню взять. Она ведь совсем одна была. Родственники в другом городе, мужа нет. Все сама. Квартиру незадолго до беременности купила, мы ей льготную ипотеку оформили, как сотруднику. А потом случился выкидыш.
– Неужели такая деловая, самостоятельная женщина так переживала из-за потери ребенка? Ведь ей еще не было тридцати. Могла еще забеременеть и родить. – Жене очень хотелось нащупать хоть какой-то конфликт в истории Ани Лосевой, потому как пока что получалась этакая розовая история о несчастной, интеллигентной, нежной, слабой девушке, не выжившей в этом мире. Такой сюжет редакцию заинтересовать не может. Труппу подавай конфликты, скандалы, сенсации.
– Да нет, – махнула рукой Алла Дмитриевна. – После выкидыша она, конечно, расстроилась, но быстро отошла. Вот только идея обзаведения потомством приобрела у нее несколько гипертрофированный характер. Даже ее парень, мы были с ним знакомы, – пояснила Алла Дмитриевна, – начал волноваться.
– А в чем это проявлялось? – совсем скисла Женя.
– Она постоянно бегала к своему гинекологу, делала анализы и обследования. Я думаю, клиника на Ане просто озолотилась, – возмущенно покачала головой женщина. – Аня своим поведением, можно сказать, сама натолкнула их на мысль.
– На какую мысль? – нахмурилась Женя.
– На имитацию беременности, – вздохнула Алла Дмитриевна.
– Что-то я плохо понимаю, – почесала нос Женя, этот жест возникал у нее непроизвольно, когда дело начинало пахнуть жареным. – Вы извините, я не очень разбираюсь в этом вопросе, вы не могли бы подробнее объяснить, что именно произошло? Как можно имитировать беременность? Я понимаю, когда женщина сама ее имитирует, но наоборот…
– Я сама не специалист, но насколько я понимаю, калечить – не лечить. Обкололи Аню какими-то гормонами. У нее возникла полнейшая иллюзия беременности и токсикоза. И даже живот начал расти. Именно этот фактор и помог все выявить. Живот рос слишком быстро. И хотя врачиха продолжала уверять Аню, что все в порядке, та все же запаниковала и обратилась за консультацией к другому врачу. Тут-то все и выплыло. – Алла Дмитриевна снова полезла за сигаретой. – Вы извините, обычно я столько не курю. Вообще пытаюсь бросить, но сейчас просто удержаться не могу. Как вспомню эту историю, хочется пойти, найти эту врачиху и самой ее придушить, стерву.
– Ничего, ничего, я сама курю, – поспешила успокоить ее Женя, боясь, как бы Алла Дмитриевна не сбилась с мысли, ибо наконец-то потянуло скандалом.
– Тогда ладно, – кивнула Субботина и продолжила: – Сделали Ане УЗИ, анализы, и говорят, у вас, девушка, не беременность, а ранний климакс в очень тяжелой форме, и врач, который вас наблюдает, этого не мог не знать. И вообще, зачем вы столько гормонов принимали? Кто вам их назначил? Аня в происходящее поверить не могла. Побежала к своему гинекологу, та в отпуске, Аня снова на обследования, мол, как же ей быть, что делать? А у нее уже и почки, и печень, и сосуды, весь организм поплыл от такого вмешательства. Положили беднягу в больницу, подлечили немного, но резюме одно. Бесплодие. Превратилась молодая здоровая женщина в больную старуху, в развалину.
– Жуть. И что дальше было?
– Ничего хорошего. У Ани депрессия началась. Пришлось мне ее в отпуск отправить. Не помогло. Даже хуже стало. Она пить начала, парень ее бросил. У них и так отношения были какие-то неопределенные, а когда у Ани беда случилась, он вообще повел себя как последняя сволочь. Мало того, что сбежал, так еще и другую себе тут же завел. Из Анькиного отдела.
– Он тоже у вас работал? – уточнила для протокола Женя.
– Нет, к сожалению. А не то я его в порошок бы стерла, – сверкнула густо подведенными глазами Алла Дмитриевна. – Но девица с работы со свистом вылетела. Мерзавка сопливая! Видела ведь, какое у человека горе, и так наподличала. – Алла Дмитриевна от избытка чувств стукнула крупным пухлым кулаком по дорогой столешнице.
