скачать книгу бесплатно
Сенатор
Александр Альберт
Библиотека журнала «Российский колокол»
Это и остросюжетный детектив, и политический памфлет, да и лирическим отношениям героев в нем находится место. Этот роман буквально пропитан болью за наше отечество, страдающее от временщиков и бессовестных политиканов. Это необычайно смелое произведение. Это книга о гибели России. Но и о поиске путей для её спасения.
Андрей Щербак-Жуков
Александр Альберт
Сенатор
© Александр Альберт, 2019
© Интернациональный Союз писателей, 2019
***
Залетаев Альберт Вениаминович (литературный псевдоним Александр Альберт), во время оккупации находился в селе Дегонка Барятинского района Калужской области, там же в шесть лет пошёл в школу. В 1950 году вместе с родителями переехал в г. Киров Калужской области. По окончании 8-го класса школы № 2 поступил в Ростовское мореходное училище, которое окончил в 1958 году, и был направлен на работу в Управление экспедиционного лова г. Риги Латвийской ССР. Работал матросом, боцманом, вторым помощником капитана. После тяжёлой болезни вынужден был уволиться и переехал в г. Ростов-на-Дону. Работал на СРЗ «Красный Дон», тогда же поступил на судомеханический факультет Одесского института инженеров морского флота. В связи с Карибским кризисом в 1962 году был призван на службу в ВМФ, в г. Севастополь, демобилизован в 1966 году. Старший лейтенант запаса. С 1969 по 1985 год работал в Ростовском ЦПКБ Министерства морского флота ведущим конструктором, завотделом. С 1985 по 1992 год – в НПО «ДОН», начальником ОПКБ с ОП. Изобретатель СССР, имею около 50 авторских свидетельств на изобретения.
***
Посвящаю брату, А. М. Б.
Глава 1
– Ну и рожа! И как можно с такой рожей к людям выходить? – Сенатор Брянцев с ненавистью глядел в зеркало, откуда на него смотрело вполне приличное лицо пожилого человека, слегка обрюзгшее, слегка с мешками под глазами, с не совсем свежей кожей и слегка нездоровым румянцем.
Сенатор умылся, потрогал суточную щетинку, но бриться не стал: нынче в моде быть заросшим. Снова вгляделся в своё отражение – сойдёт!
На кухне тренькнул дебильник (так сенатор окрестил мобильный телефон сразу после его появления в широкой продаже). Брянцев поднял старенькую надёжную «но-кию», нажал кнопку приёма, прислонил к уху.
– Алло! Александр Михалыч?
Началось! Сенатор узнал задыхающийся голос Димы Жукова.
– Слушаю тебя, Дмитрий. Что случилось?
– Александр Михалыч, дорогой, выручайте! Скопинцев заболел, а без него моё ток-шоу накроется.
– Ну и как я его заменю? Ты же знаешь, он в другом комитете работает, мы не пересекаемся.
Скопинцев, коллега, руководил комитетом по финансам, а он, Брянцев, работал в комитете по транспорту.
– Александр Михалыч, дорогой, я же знаю, вы любой вопрос поднять можете. Я ещё по ходу немного скорректирую. Очень прошу, Александр Михалыч!
– Ладно, Дмитрий, буду. Всё как обычно?
– Да, конечно, спасибо огромное! – Он хотел сказать что-то ещё, но сенатор не стал слушать, выключив игрушку.
Ежедневные толковища – сенатор придал им некую русскость, называя «ток-вшоу», – стали модными на всех каналах; слушателям и зрителям изо всех сил внушалось, что происходящее на них волшебным образом влияет на жизнь страны.
На 10.00 назначено заседание; он просмотрел листок с программой сегодняшнего дня – его вопросов нет, следовательно, и готовиться к нему не надо. А может, отпроситься? Позвонить в секретариат? Нет, не стоит, совестно не ходить на это за такие деньги!
Он тяжело вздохнул и принялся облачаться по протоколу.
Сенатором он стал недавно, четыре месяца тому назад, о причине перемещения мог только подозревать, но догадываться не хотел: само когда-нибудь всплывёт.
За это время он успел познакомиться только с половиной членов верхней палаты парламента и сделал вывод, что многие из этих знакомых оказались здесь так же, как и он, внезапно. Но никто из них – ни разу! – даже не намекнул на причину.
Размышляя, он спустился к подъезду правительственной гостиницы, где жил в ожидании квартиры, сел в поданный автомобиль с мигалкой и поехал по запруженной транспортом улице справлять конституционные обязанности.
В самом начале он пытался отказаться от машины, доказывая, что вполне и даже быстрее мог бы добираться на метро, например, но получил вежливый нагоняй от секретаря и категорический запрет на вольности в перемещениях.
Заседание прошло буднично, без сбоев, вопросы решались быстро, за пять-восемь минут, без споров и разногласий. Его поначалу коробила эта будничность, и он пытался оживить процесс принятия решений, как это делал раньше в своей деятельности, но смирился, получив настойчивый запрет на самостоятельность. Под предлогом, кстати, государственной важности решаемых вопросов.
Обед по смешным ценам, небольшой отдых и продолжение заседания.
По окончании заседания на выходе из зала его ждал помощник:
– Александр Михайлович, вас просит подойти Ольга Валерьевна, она вас примет через пять минут у себя.
– А в чём дело, Алексей Иванович? Вы что-нибудь знаете?
– Нет, Александр Михайлович, не в курсе. – Алексей Иванович Чадов, один из трёх его помощников, для убедительности развёл руки в стороны.
– Хорошо, я уже пошёл, спасибо! Хотя стойте, у меня для вас троих задание: найдите мне расширенную номенклатуру выпускаемой нашими предприятиями продукции.
Чадов на мгновение задумался, осмысливая сказанное ему, потом поднял глаза:
– А СП включать?
– Да, включайте, только отдельным списком.
– Ясно, понял. Я сам дам задания своим товарищам, Александр Михайлович? Или вы?
– Нет-нет, не надо! Вы же не назначенный старший, – улыбнулся Брянцев, – вот и командуйте.
Чадов ответно улыбнулся.
– А срок?
– Недели хватит?
– Думаю, вполне.
– Ну, тогда до встречи через неделю.
Брянцев секунду смотрел на удалявшегося помощника, осмысливая его приглашение к спикеру. Редкое, кстати.
Секретарь в приёмной встала, увидев его:
– Вас уже ждут, Александр Михайлович, проходите, – и открыла дверь кабинета.
– Александр Михайлович, дорогой, извините, – радушно приветствовала Седлецкая, выходя из-за стола, – давно хотела поговорить с вами накоротке, да всё некогда было! Дела да дела! Как вы обустроились? Квартиру получили?
– Пока нет, Ольга Валерьевна, не беда, подожду. Вы что-то хотели?
– Хотела и хочу, Александр Михайлович, просто пообщаться с вами, таким красавцем, украсившим нашу палату. – Она подошла совсем близко и протянула руку.
Брянцев ответно пожал ладонь, оказавшуюся холодной: – Вы меня смущаете, право, Ольга Валерьевна!
Следующая пара минут никчемного разговора, и вопрос:
– Вы сегодня к Жукову приглашены, как мне сказали?
– Да, Ольга Валерьевна, – слегка опешил Брянцев (кто сказал?), – Дмитрий Игоревич пригласил.
– Но это же не ваша тема, так?
– Так, – всё ещё недоумевая, ответил Брянцев, – Жуков слёзно просил выручить, и я дал согласие.
(Брянцев хотел добавить: «Или что-то не так?», но это прозвучало бы как вызов, и он не стал это делать.)
– Александр Михайлович, дорогой, вы ещё совсем юный сенатор, – она улыбнулась, – и не знаете наших обычаев. Вам известно, почему Скопинцев отказался участвовать? Вижу, неизвестно, да?
Брянцев кивнул.
– Потому что тема стала острой! – Седлецкая стала серьёзной, и сразу выявились все косметические ухищрения сделать её монументальной: она была пожилой женщиной. – Я, безусловно, прошу отнестись к этому шоу очень серьёзно, – она помолчала, – и, главное, ответственно.
И, прощаясь, протянула руку.
Брянцев в задумчивости прошёл в свой кабинет. В приёмной помощников не было – молодцы, уже на задании, – секретарь встала:
– Добрый день, Александр Михайлович! Почту заберёте?
– День добрый, Лика, а почту давайте. Как здоровье, настроение? – Привычно спрашивая, Брянцев открыл протянутую папку и наскоро просмотрел бумаги.
– Всё нормально, Александр Михайлович.
Лику, Анжелику Михайловну Воронцову, Брянцев встретил случайно, сразу по приезде в Москву: она работала у него в отделе «Совфрахта»; лучшего кандидата в секретари не было, и он был рад, когда она согласилась на его предложение. Он с большим трудом преодолел упорное сопротивление секретариата, обладавшего приоритетом при подборе сотрудников; Александру Михайловичу пришлось подключать оставшиеся здесь связи.
– Вопросы есть? – Брянцев посмотрел на секретаря.
– У матросов нет вопросов, Александр Михайлович! – лихо доложила Лика, улыбаясь. (Пару раз вначале она пыталась приложить раскрытую ладонь к виску, отдавая честь, но Брянцев прекратил эти попытки, потому как к пустой голове руку не прикладывают.)
– Вот и прекрасно, значит, будем работать! – И в хорошем настроении он прошёл в кабинет.
Он снова просмотрел бумаги в папке: ничего нового, рутина – закрыл её и отложил в сторону. Прикрыл глаза, вспомнил весь разговор.
Главный вопрос: кто это – те, которые сообщили о его согласии участвовать в вечернем ток-вшоу? Дима отпадает: ему нет смысла докладывать спикеру, у него есть своё начальство, следящее за чистотой нравов этих вшоу. Не следует ли простое решение: тебя, дорогой Александр Михайлович, элементарно прослушивают?
А второе, насчёт остроты финансовой сферы? Конечно, острота есть, но ведь бюджет профицитный, лишних денег вполне достаточно для решения любых острых проблем! Неужели это тот сюжет, случайно попавший в Интернет, про горячечное выступление на каком-то банкете председателя комитета по бюджету и финансам нижней палаты Макаркина об острой финансовой несостоятельности большинства регионов страны? И сколько народу его посмотрело, пока не удалили? Несколько сотен тысяч? Копейки по нашим временам!
«А какой вывод, сенатор? – спросил себя Брянцев. И сам себе ответил: – Простой: держать ушки на макушке!»
Он не замечал раньше, на предыдущих местах работы, каких-либо признаков слежения за собой, его деятельность была абсолютно открытой, направленной на пользу предприятию; скрывать что-либо ему было незачем. Смешно, но он неукоснительно следовал принципам своей старенькой бабушки Пелагеи Васильевны, одним из которых был «не укради!». И лихое время, выпавшее на расцвет его профессионального роста, которое ломало судьбы, казалось бы, вполне добросовестных, честных людей, не поколебало его.
Сейчас же он впервые не совсем понимает, что ему нужно делать; подспудное чувство – работать на благо страны, но как конкретно?
Первое, что он сделал, когда законодательное собрание Романовской области выбрало его депутатом верхней палаты парламента, – завёл красивую тетрадку, скорее блокнот, куда начал записывать главное, по его мнению, что происходило на заседаниях, и делать пометки, характеризующие принятые решения; это зачастую не совпадало с официозом.
Ясно, что блокнот должен быть недоступен для посторонних; но если его прослушивают, то скоро будут и досматривать? Или уже?
Он подумал, что хорошо бы убедиться в этом и определиться.
Второе, что лишь слегка касалось его нынешней деятельности, – это ощущение, что страна становится (или уже стала?) неполноценной, многие традиционные изделия перестали производить на просторах родины. Он вспомнил, как обнаружил в супермаркете обыкновенную деревянную вешалку на три колышка, произведённую в соседнем Китае. И точно из нашей древесины! В Китае запрещено рубить деревья. Какой идиот закупил их и привёз за тысячи километров в столицу, попутно убив местную артель?
Он захотел знать о проблеме в целом; его новое положение позволило сегодня отправить помощников собирать материалы по теме. Неужели будет сопротивление? Было бы очень смешно!
Размышления прервал звонок из приёмной:
– Александр Михайлович, Чадов просит соединить с вами.
– Давай Чадова, Лика.
Щелчок, в трубке деловой голос Алексея:
– Александр Михайлович, я у статистов, они говорят, что эти сведения – для служебного пользования, моего удостоверения вашего помощника недостаточно для их получения.
– А что им нужно?
– Ваш официальный запрос.
– Хорошо, Алексей, возьмите у них болванку запроса и приезжайте. А где остальные?
– Инга Сергеевна в Минпромторге, а Юра – по магазинам.
– Свяжитесь с Ингой, возможно, ей тоже понадобится такой же запрос.
– Инге не нужно: она же там работала, обойдётся.
– Вы так думаете?
– Уверен, Александр Михайлович! Вы же помните: блат выше наркома!
– Хорошо, Алексей! До завтра!
Юра – Юрий Иванович Перепадья – был менеджером в крупной торговой фирме, остался без работы в связи с её ликвидацией. Брянцев торгашей не любил и долго сопротивлялся его назначению в свои помощники; только двукратная беседа с соискателем сломила недоверие. И, кажется, он не ошибся.
