скачать книгу бесплатно
И я не в силах была ответить, задыхаясь от его объятий и своих чувств.
– Я никуда не отпущу тебя сегодня, – повелевал мой побежденный. – Где твой сын?
– У отца, – лгала я.
Мы оба уснули без сил. Как нежно он обнимал меня, как бережно прижимал к себе всю ночь напролет, как целовал, вдруг коснувшись моего тела губами, как, проснувшись среди ночи, снова загорался страстью, как шептал сквозь сон:
– Если ты меня бросишь или обманешь, это будет нонсенс.
Утром крепко обнял меня, на что я притворно с детским недовольством проурчала, встал, покурил и ушел. И оставил меня дремать в своей роскошной постели. Победа!
В девять утра я тихо вошла домой, прислушалась к тишине субботнего утра, вылавливая мирное сопение Илюшки, и мое сердце сжалось от вины. Он послушно вчера помыл посуду после ужина, наспех мной приготовленного перед уходом, накормил домашнего крысенка и даже ни разу не позвонил мне, чтобы упрекнуть в том, что я не с ним, не рядом. Раньше его удивляло и беспокоило мое отсутствие по вечерам, а теперь он к этому привык. Он доверяет мне, своей маме, и думает, что такая жизнь тоже возможна и правильна.
Через пару часов, когда я не успела еще соскучиться по моему Монстру, пришла смс-ка:
“Ты такая хорошая! Мы с тобой одно целое”.
Сердце мое ликовало от счастья. Значит, зацепила. Значит, получается быть интересной. Молодец! Так держать!
А за что же я борюсь? Чего хочу? Денег? Подобные мысли ни разу меня не посетили. Мужа? Я послушно приняла его слова о преданности детям и никогда не мечтала его взгляды нарушить. А потом, ведь и мне с мужем должно быть комфортно, спокойно и уютно. Мой же избранник как мотылек неуловим, его в ладонях не удержишь. А еще (сравнения так и просятся в мою вдохновленную от любви голову) я назвала бы его огнем, который вечно гореть не будет. За его тепло нужно неустанно бороться. Для любовных отношений это годится и даже интересно, но для семейной жизни – катастрофично.
Да я просто хочу любви! Мне не нужны его деньги и положение. Мне нужен он сам, даже если станет бедным и сверженным. Такой некрасивый и телонепривлекательный (новое слово) для Микеланжел(ов) всех столетий. Но самый любимый и желанный, и других не предлагайте!
Я боюсь сказать ему “люблю”, боюсь разом стать покоренной. Но мои чувства безудержно несутся к нему, превращенные в стихотворные строчки. Я стесняюсь читать их вслух и в качестве сюрприза отправляю телефонически (еще новое слово) или телефонно (посоветуйте, как литературней).
Я так хочу тебе поверить,
Оплакав прежние потери,
Без страха тайной наслаждаться,
Без осторожности отдаться,
В запрет бесстыдно окунуться,
Без покаяния проснуться,
Без дум упасть в объятия ночи,
Без сна дойти с тобой до точек,
Ожить, горячий яд испив,
Грешить, дыханье затаив!
Не поверите, позвонил уже на следующий день после свидания, и мы ехали с прогулки, и его рука сжимала мои пальцы. Я поднесла ладонь мужчины к губам и поцеловала. В этом поцелуе было все: нежность, благодарность, поклонение. А потом положила голову на его плечо. Вечером того же дня пришло послание, которое я хранила долго – долго:
“Хорошая моя, спасибо тебе за все. Целую нежно. Мне тебя постоянно не хватает”.
Андрей… Нет, не могу себе позволить так его называть. Никак не получается. Андрей Константинович стал всюду брать меня с собой, не боясь, а возможно, стараясь показать нашу связь. Видя это, я решила открыть маме имя своего поклонника. И хотя минуты на две она лишилась дара речи, речь все же не о ней. Мама к слову … Слово мамы позже пригодится. Я стараюсь шутить с Вами, читатель, чтобы смягчить свою боль, которой потом будет много.
Глава 5
О подарке ко дню его рождения я думала уже сейчас, в начале весны. Это должно быть нечто удивительное, нет, ошеломительное, чтобы никакая другая женщина не смогла мой сюрприз повторить! Просто не оказалась способна. И я ломала голову над данным вопросом. Впрочем, с вдохновением. Мне помог случай.
В мой магазин пришла покупательница и спросила фильм “Ритм танца”. Я обрадовалась: фильм стоял на полке. Отрадно, когда предложение способно удовлетворить спрос. Она обрадовалась тоже: нашла желаемое только у нас.
– Танго, поставленное специально для этого фильма, признано лучшим за всю историю танцевальных кинематографических сцен, – осведомила нас женщина.
Меня заинтересовали ее слова. Из ушедшего детства словно прорвавшимся потоком хлынула неосуществленная мечта научиться танцевать. Я вспомнила, как ребенком припадала к экрану телевизора, сходя с ума от феерической красоты человеческих движений.
С разрешения покупательницы я распечатала диск и поставила в видеопроигрыватель. Мы нашли нужную сцену. Важно сказать, что у нас и только у нас под потолком размещался проектор, нацеленный на экран в полстены. Эта маркетинговая роскошь здорово привлекала покупателей. Я как завороженная всматривалась в эффектные па и понимала, что желание с детством не прошло и сильно по-прежнему. В голове созрел план.
Я наняла инструктора по танцам для индивидуальных занятий. Выложила ей наличность и свою мечту, и она приступила к обдумыванию постановки. Дело оставалось за малым: найти партнера. Когда я озвучила сумму, обещанную таковому, таковой быстро нашелся.
Я никогда раньше не занималась данным видом искусства, а потому даже учительница мало верила в освоение мной сложного танца. Однако желание и рвения мои были настолько велики, что всего через пару занятий она изменила свое мнение. Я не только усердно повторяла движения десятки раз дома или в закрытом вечером магазине, но и прокручивала их в памяти жест за жестом, па за па, занимаясь при этом другими делами. И даже во сне я продолжала танцевать, перестав вскоре различать границу реальности.
На четвертом занятии я вдруг затанцевала так, словно всю жизнь посвятила только танго и ничему и никому больше. Потрясены были все, партнер, наставница и даже я сама. Меня словно вела и кружила какая-то неведомая сила, управляла мной и наполняла огненной энергией. Этот огонь бушевал во мне, расплескивая всю меня фейерверками молекул, едва не поднимая над полом. Я с сомнением отношусь к мистическим историям в реальности, но со мной случилось именно чудо. Волшебница, да и только! Как только я остановилась, у меня закружилась голова и кружилась до самой ночи. Я осторожно довела машину до дома, бросила ее прямо у подъезда и свалилась ниц.
В одном из ателье приняли заказ на платье. Ткань мы купили дорогую, струящуюся, черного цвета. Платье было длинное, с потайными застежками, а точнее отстежками, потому что в нужный момент юбка отстегивалась для придачи танцу большей страсти. Кроме платья сшили одну перчатку и бархатную маску на глаза для партнера. Ему предстояла роль соблазнителя – инкогнито. Пришлось купить также и туфельки для танца.
Приближался май. В конце мая и находился значимый день (прошу прощения, в сумме составляющий число ДЕВЯТЬ). Неожиданно в доме культуры произошел пожар, и пока здание реставрировали, мы танцевали в моем магазине, добавляя в танец все больше сложных па и даже акробатики. После закрытия сдвигали витрины, и да здравствуют ритм танца и любовь! После репетиции сдвигали все обратно. И так почти каждый день. Какой драйв, какое бурление крови, какая вспышка жизни!
Стали мы думать, где организовать выступление. Посетили пару ресторанов, примеряя к их интерьеру эскиз следующего сценария: сидим, значит, с именинником за столиком. Музыка, вино… Появляется коварный соблазнитель, увлекает меня за собой (“Можно вашу даму пригласить?”), ну и мы выдаем наше детище. А потом в микрофон объявляют, что сие – подарок и поздравляют гостя с днем Рождения. Как будто сценарий ничего себе. Правда, что делать, если именинник обидится и сгинет в момент танца, одолеваемый ревностью? Или вообще не пойдет ни в какой ресторан, поскольку не испытывает желания пиариться по оным со мной?
И придумала я такое! Впрочем, в причудах собственной фантазии я не сомневалась.
Пригласила операторов с местного телевидения. Подумала о возможности возникновения у них желания заработать вне рабочего времени. И угадала. Наши желания совпали. Мы встретились. Двое мужчин и женщина отнеслись к моей идее с восторгом, что еще больше меня вдохновило. Сюжет фильма я придумала сама. Ровно сутки оставались до значимого дня. Медлить было нельзя. Начали с утра. До самого вечера снимали на природе, потом спешно я отправилась в парикмахерскую, а остальные участники принялись украшать холл во дворце культуры. Хозяйка заведения оказалась очень радушной и позволила работать до глубокой ночи. Я переоделась из милого сарафана в эффектное черное платье. В парикмахерской длинные волосы подкололи, придав им изящную лаконичность.
Съемки проходили очень весело и активно. Пришлось долго очищать от белого пуха черный костюм моего искусителя, потому что утром он носился по одуванчиковому полю и всех смешил неуместным позированием.
В общем, костюм был чист, в многочисленных канделябрах горели свечи, камеры были расставлены. Все затаили дыхание…
Полночь. Устали, но доброй результативной усталостью. Прическа моя рассыпалась на один бок. Болтая ногами, сижу на аппаратном столе, начитываю в микрофон свои стихи. Воспроизводим, слушаем. Получилось хорошо.
Все буквально попадали в машины. Пленка поехала к монтажистке. Женщина будет работать всю ночь над съемкой, накладывать музыку, изготавливать оформление. К полдню работа должна быть завершена.
Я всю ночь кружилась в танце, но проснулась отдохнувшей и воодушевленной. С благодарностью вспоминаю победоносный взгляд женщины, ее искреннюю нежность к результату творчества. Она вся светилась, когда извлекала диск из роскошного футляра.
Не буду больше вас дразнить. Садитесь поудобнее и …
Студия “Диез” (выстукивает по буквам) представляет. Звучит романтическая музыка. На одуванчиковом поле рисуется название фильма алыми буквами “Танго”. Среди бело-зеленой красоты гуляю я в легком полупрозрачном сарафанчике. Собираю цветы (какие-то желтенькие, майские), переплетаю их в венок. За кадром благозвучно льются мои новые стихи:
Я в ваш день Рожденья не с вами.
Я – тайна, что прячут от всех.
И в жизни, что вы созидали,
Я – хрупкий живой оберег.
В открытой ладони задорно
Зажгусь, но не стану ценней
Того, что трудами мощёно,
Длиною в судьбу и прочней.
Пусть так, мне достаточно снова
Ладони тепло ощутить.
Я ради той искры готова
Надолго о солнце забыть!
Солнце сверкает в моих волосах, а еще охотно ловится в объектив, улыбчиво расплывается в кадре, игрится (новое слово) в верхушках деревьев и голубизне неба (эффект перемещения объектива).
В следующем кадре – заросший пруд. Настоящий. Мы обнаружили его случайно в плотном кольце деревьев. Я как Аленушка преклонила колени на его бережок. Уголочек сарафана купается в темной водице. Сказочный вид! Рукой скольжу по уснувшей глади. Пленка нарочно замедляет бег кадров, когда “озерцо” высыпается из опрокинутой ладошки. Мутное зеркальце разбивается на осколки брызг. Поправляю венок, рассеиваю непослушно набегающие на плечи волосы, и камера ловит в воде моё отражение.
Лубочная картинка сменяется залитой солнцем рощицей, и я плыву по этой рощице, обнимая тонкие березки. У векового дерева останавливаюсь, любуюсь его высокой неохватной мудростью, прислонившись к стволу (ух ты, теплому как живому, наверное, прицелившимся солнышком нагретому). Закрываю глаза… Затаите дыхание. Объектив обещающе скользит вдоль Алёнушкиной руки, достигает пальчиков, и (ах!) неожиданно их накрывает мужская ладонь. Начинается сказка.
Дерево превращается в мраморную колонну, сарафан – в черное блестящее платье, венок – в диадему, роща – в бальную залу, освещённую десятками свеч. Открываю глаза, делаю изумленное лицо. Из полумрака, не охваченного призрачным светом, выходит таинственный незнакомец, ведет меня в центр зала. Звучит мелодия в ритме танго. Красавец ловко разворачивает меня к себе спиной, обнимая за талию. Мы на секунду замираем в точке, откуда начинается танец. Мистический соблазнитель
(что хорош, то хорош) плавно увлекает меня за собой, завораживая красотой движений, опрокидывает в манере танго, кружит по залу, отпускает, ловит. Камера ныряет в зеркала, где наши фигуры танцуют вместе с огнем свеч в канделябрах. Тяжелым золотом лоснятся держатели у подножия зеркал.
Прекрасный незнакомец (зовут его, кстати, Алексей) так правдоподобно охвачен страстью, что можно ненароком влюбиться, а виновника всей этой затеи оставить с носом. Вид сверху: искуситель расстегивает фрак (пусть пиджак назовется фраком) и красивым жестом откидывает прочь. Я ловким движением отстегиваю юбку, превращая в шлейф. Теперь мы оба слегка раздеты. Соблазнитель увлекает меня в свои объятия. И раз! Моя ножка обхватывает его бедра (па, присуще только танго). Держись, именинник! Красавец – инкогнито, устремляет ладонь под мою коленку, и я взмываю в его руках невесомая (в килограммах – в прямом смысле). Художественно кружимся (по проекту от счастья обладания), некасаемо касаясь друг друга губами. От наших движений плескаются огни синхронно со своими зеркальными собратьями. Шлейф моего платья черным шелком парит в воздухе, как крыло огромной сказочной птицы. Эффектные повороты тел в стремительных парных движениях! Партнер отпускает меня, и я скольжу по инерции прочь от него. И вдруг, опомнившись, он ловит меня за руку, словно страстно желая вернуть. Бесстрашно падаю в сильные руки наугад, потому что спиной. Долго училась этому бесстрашию. Мы обнимаемся еще раз (перед рискованным полетом). Алексей преклоняет одно колено, поддерживая меня за талию (страхует). И вот я прыгаю коленями на колено партнера, отталкиваюсь, и парю в небо. Итак, прыжок, поворот в воздухе, и я приземляюсь на одно колено в ту же позу, что и партнер. Приземление должно было состояться точно на последний аккорд, и я успеваю полетать в воздухе до этого аккорда. Мы склоняем головы на плечи друг друга и замираем.
Прежняя романтическая мелодия возвращается. Поднимаемся с колен, держась за руки. И вдруг … незнакомец исчезает, тают огни, колонны, зеркала… И снова роща, венок, сарафан… Я в том самом месте, где забывшись утонула в грезах. Открываю глаза, гадаю, сон это или явь? И вдруг вижу: на руке-то осталась перчатка! Я улыбаюсь, бережно укладывая тайну в голове. На экран набегает надпись: “С днем рождения, Андрей!” Конец.
Вечером я отправляю ребятам послание: “Спасибо. Мне было очень приятно с вами работать”.
Придет ответ: “Спасибо вам. Мы давно не были так увлечены”.
В пять мой небожитель закончил трудовой день. Я позвонила ему сама. Мы встретились, говоря современным языком, пересеклись (ждет мама, ждут дети поздравить именинника). Я вручила ему подарок. Он не стал задавать вопросов, только сказал спасибо. Я не спала всю ночь, волновалась утром следующего дня. Ответа не было. Долго я гадала, какое впечатление произвел мой подарок, ведь это был поступок ради НЕГО, да так и не узнала. Не знаю и по сей день. И никогда не спрашивала об этом.
Первый читатель моей рукописи, главный редактор газеты, в которой я работала, упрекнул героиню за чрезмерное преклонение перед мужчиной. Так, мол, не бывает, люди в наше время неромантичны, особенно имеющие свое дело. Ничего важнее прибыли и независимости для них нет.
Уважаемый мой, нет, дорогой мой редактор, вы, вероятно не любили. Не любили так, что земля уходит из-под ног, что никаким увлечением невозможно заменить, и никаким здравым смыслом нельзя остановить это чувство! И страшно долгое время требуется, чтобы избавить от него сердце, если разум его не приемлет! Такое отношение к любимому человеку в наше неромантичное время – не изъян, а чудо. А любовь – лишь в последнюю очередь выгода, а в первую – желание сделать дорогого человека счастливей всех других!
Смогла ли я (героиня) своим подарком сделать мужчину счастливей, не знаю, но я очень этого желала. Что ж, заверим себя, мужчины не щедры на похвалу и выражать чувства не спешат или даже не отваживаются.
Зато я заслужила целую ночь рядом с ним. Когда я прибыла в его обитель, он колдовал над мангалом, дразня ароматным запахом шашлыка. Стол в беседке хвастал фруктами, конфетами, игристым вином. У меня подпрыгнуло настроение, как всегда в момент встречи с объектом моих чувств. Может быть, когда оно зашкаливало, я испытывала страх перед его предстоящим падением с колоссальной высоты в одиночество. Но не нужно ли наслаждаться настоящим, в которое грустное будущее еще не заглянуло?
В этот вечер, казалось, между нами коренится новое чувство. Чувство родства. Мы проговорили полночи, словно не могли наговориться. А потом я увлекла его новой игрой с названием “две истории” (берите на вооружение). Условием игры было рассказать одну историю правдивую, а другую – выдуманную. И непременно – из собственной жизни. А собеседник должен был отличить правду от вымысла. Меня очень веселило, когда любимый попадался в ловушки. Правдивую историю я выбирала невероятную, подчас каверзную, чтобы трудно было в нее поверить. А выдумывала так колоритно, что захочешь, а изъяна не найдешь. Однако мой противник хоть и угождал в ловушки, но сдаваться был не намерен. Так живописал, будто сказку на ночь рассказывал: да с выходом, да с расстановкой! Я заслушалась историями про детство Андрюши. А потом никак не могла выбрать нужную. Оказалось, обе правдивы. Комедиант обвел меня вокруг пальца. Я капризно заегозила (осмелела от выпитого вина) и угодила в объятья развеселившегося “живописца”. Все загладил искупительный поцелуй.
За окном застыла строгая ночь, а на нашем ложе страсть все не угасала, и утоляющая жажду ожидаемого, и очерченная тайнами… Я не стану раскрывать их. Они мои.
От усталости у нас не хватило сил даже набросить скомканное в ногах одеяло.
– Послушай, я тебе сейчас кое-что скажу, – совершенно обессиленным голосом прошептал герой-любовник.
– Да, да, еще про маленького Андрюшу, пожалуйста, – не поднимая отяжелевших век, еле слышно просила я.
Он полусонно хохотнул и дошептал уже замирающими губами:
– Только не обольщайся, хорошо? Я позволяю тебе то, что никогда не позволял другим …
Вот такое, друзья, признание. А вы чего ждали?
Глава 6
Я только делала вид, что сладко сплю ранним утром, а сама чутко ловила каждое его движение. Вот он зашевелился, зевнул. Наклонился за сигаретами. Закурил. Я почти не дышу. Безумно хочется доказательств присутствия его чувств. Пусть погладит меня по волосам, пусть коснется тела губами, пусть хоть как-то проявит радость оттого, что я рядом. Затушил сигарету в пепельнице. Встал. Не помню, взглянул ли хоть однажды … Я бы почувствовала. После ванны бойко одевается: с его слов спешит к маме. Придется держать ответ, почему провел ночь не дома. После развода единственный сын угодил под строгий контроль матери. Для нее по-прежнему ближайшие родственники – сноха и внучки. Никаких последующих его женщин она не признавала, о личных планах слышать не хотела. С его слов…
Высвобожу ножку, будто во сне повернувшись. Может быть, это вызовет у него умиление? Неужели камертоны нашей недавней идиллии слышу только я? Уходит. Ушел.
А, по-моему, я придираюсь. Мое счастье и без его утренней нежности велико!
Нужно и мне собираться. Нет, я никуда не спешу. Сын – у мужа. Вообще-то мне не очень нравятся его многочасовые игры у экрана (я столько времени тратить на бездушную технику не позволяю), и я настойчиво рекомендую “электронному” мальчику книги. Ну что такое эти жалкие рекомендации без собственных примеров? Вчера ребенок, наверное, был приятно удивлен смене приоритетов. Я стала слаба и непоследовательна. Но с другой стороны, разве плохо, что всем хорошо?
Итак, мне некуда спешить, но оставаться в доме Монстра мне неловко: я чувствую себя только гостем. Грустно, что это не наш дом, не наша постель. Грустно и трогательно больно. Приникаю щекой к подушке, хранящей его запах, уютно нежусь в мечтах еще недолго и с неохотой покидаю ласковую купальню воспоминаний. Босыми ногами ступаю по мягкому натуральному меху. Интересно, достаточно ли хорош мой новенький комплект белья от Pierre Cardin? А вдруг для вкуса Монстра не так уж и хорош?
Послышалась знакомая трель. Но не моя, вернее, не моего телефона. Ах, незадача! Монстр забыл один из трех своих аппаратов. Я взяла его в руки. Пищал будильник. Нужной кнопкой угомонила. Вот он, маленький свидетель закрытой от меня жизни. Несколько секунд я маялась, борясь с соблазном проникнуть в лазейку. Наконец, с трудом справилась … с привитыми хорошими манерами. Лучше пожалеть о сделанном, чем о не сделанном. Народная мудрость.
Блуждаю по кнопкам. В кончиках пальцев поднялась температура. Кстати, а может быть такое? Или тут уместно выражение “горят руки” (народное?)? Вхожу в раздел сообщений. Исходящие: пусто. Входящие: несколько, и все почему-то от женщин. Вот какая-то Ледова Марина запечатлела свой визит. Открываю. Читаю: “Солнышко мое, я скучаю. Люблю и хочу”.
У меня остановилось сердце. Дрожащими пальцами срываюсь на следующее: “Как жаль, что теперь я далеко, но наши ночи храню в сердце!” И снова Ледова Марина: “Моя постель все еще хранит твой запах. Люблю!” И снова она: “Спокойной ночи, Солнышко!” И снова…И снова… Душа моя закричала. Громко, оглушая рассудок … Я откинула телефон на смятую постель. Мысли путались, сердце жгло. Через минуту прорвалась смутная догадка. Я вновь схватила телефон. Он был страшно горячий, будто уголек. Вернулась туда, откуда бежать хотелось со всех ног. Пыталась найти дату посланий. Пожалуйста, пусть эта папка окажется ларцом сохраненных писем до меня! И жестокий вердикт: с пятого по двадцатое мая. Я опустилась на кровать, ноги не держали. Ничего не хочу более писать. Вы и без слов чувствуете то же, что и я.
Я положила телефон на прежнее место, застелила кровать, вышла в хмурое утро. За моей машиной закрылись ворота. Этот день я не прожила, а с трудом отдышала. Мой шок прошел, наступила усталая печаль. Мне все было безразлично. К вечеру, казалось, сердце так отяжелело, что перестало умещаться в груди. Я не выдержала. Мое горе воскрылилось, и воспелось, и понеслось к идолу:
Я Вас услышала в ненастье,
Когда все боги замолчали.
Я шла куда-то мимо счастья
С обузой знаний за плечами.
Я знала, как бывает больно,
Как разбиваются иконы,
Как стала я рабой безвольной,
Когда остался шаг до трона,
Как жизнь взласкав наотмашь била,
