скачать книгу бесплатно
Границы достоинств
Марина Алант
Две девочки-подростка, одна рожденная в браке, другая – ненужный результат несостоявшегося плана матери, не знают о том, что они родные сестры. Тайные манипуляции с момента рождения одной из них приведут к невероятной путанице в судьбах многих людей и шокирующему финалу. Обе вливаются в мегаполис и порознь идут по жизни, обжигаясь и закаляясь в хаосе “девяностых”. Одна из них вовлечена в криминал. Другая овладевает искусством головокружительного успеха.Сестры встретятся и встанут на путь рискованных афер. Все коварней и изощренней будут их выдумки, все сильнее – наслаждение и азарт!
Возможно всё, пока выбор не сделан.
Жако Ван Дормель. Господин Никто
(фильм-лауреат 6-гоВенецианского кинофестиваля)
Мы именно те люди, которые сами определяют свою судьбу! Мы из тех, кто не верит в господство рока или случая! Мы принимаем карты, выданные жизнью, играем ими и срываем наибольшие ставки! Мы укрощаем любую превратность, какой норовистой она ни была бы!
И только одно нам не дано изменить. Куда бы ни несли нас крылья непоколебимой веры в себя, неразлучно пребывает рядом непокорная, невидимая до поры истина, которая заключается в том, что однажды посеянные пороки неизбежно когда-нибудь взойдут.
М.А.
Многие истории, описанные в книге, основаны на реальных событиях.
Глава 1
Сель ползла под ноги ленивой змеёй. Девушка вынырнула из-под козырька автобусной остановки под уставшее плакать небо. Пожалев новые туфли, сняла их и погрузила босые ступни в тёплую жижу. Свернув с дороги на тропу, распустила мокрые волосы. Отдалась жаркому плену солнца. Кузнечики пели знойно, потягивающе. Козы смешно перескакивали с выступа на выступ. Пылал воздух в ковролиновом омуте гор. Вдали игрушечно звенел невидимый родник. Грязь на ступнях высохла и тянула кожу.
– Послушайте!
Она вздрогнула, обернулась. Туфли шлёпнулись в траву.
Незнакомец был чем-то обеспокоен. Волосы слегка взлохмачены и влажны, рубашка застёгнута лишь на нижнюю пуговицу. На открытой груди капли влаги. Под загаром – кожа не южанина.
– Простите, я вас напугал…
Его озабоченность отступила, глаза заблестели, как блестели у каждого, кто ловил взгляд красавицы. Впрочем, она к этому привыкла.
– Я отстал от группы. Теперь не знаю, как добраться до города. Здесь ходят рейсовые автобусы?
Девушка кивнула.
– А где остановка?
Она молча протянула руку, указав в исток тропы.
– Спасибо…
Незнакомец немного потоптался на месте, словно жалея о том, что встреча мимолётна, и медленно вполоборота поплёлся в указанную сторону.
– Автобуса не будет.
– Что?
– До вечера автобус не пойдёт.
– Почему?
– Селевый поток сошёл на дорогу.
Он как будто обрадовался. Вернулся.
– А что же делать?
Девушка пожала плечами, но уйти не смогла. Его – растерянного стало жаль.
– Скажите, здесь где-нибудь можно перекусить? Я плутаю уже полтора часа и очень голоден.
Она поразмыслила.
– Пойдёмте со мной.
Он послушно двинулся за ней следом, молчаливой, черноволосой, диковатой. И лишь когда приблизились к селенью, девушка обернулась.
– Подождите здесь.
– А вы?
– Принесу вам еду.
– А почему нельзя с вами? Я бы с удовольствием…
Он игриво улыбнулся. Но строгая ниточка её губ даже не дрогнула в ответ. Девушка молча удалилась, дав понять, что кокетничать не намерена. И эта странная диковатая скромность незнакомки парня задела. Он с интересом вглядывался в её фигурку, вычерченные влажной тканью линии бёдер. Потом расположился в тени. Время медленно пробиралось сквозь гущу жары…
Она явилась как сон, как видение, вызванное чуженебесным маревом. Он вздрогнул, внезапно почувствовав во сне её присутствие. Открыл глаза. Она стояла недвижимо. В другом платье. С косынкой на голове, прячущей спутанные змейки волос.
– Простите, я уснул.
Она молча поставила перед ним корзину и выпрямилась.
– Зачем вы надели платок? Разве вам не жарко?
Он внимательно смотрел в её глаза. Она присела на корточки, стянула с корзины белую тряпку и принялась извлекать из неё продукты. Незнакомец опустил взгляд на её руки, бронзовые, с шелковистой кожей и длинными пальцами.
– Вы как-то очень молчаливы для девушки. Как вас зовут?
Она чуть помедлила с ответом, но всё же назвалась:
– Белла.
– Белла… Ого! Красиво, как у Лермонтова. А я – Валька. Валентин.
Она ничего не ответила, положила тряпку обратно в пустую корзину, поднялась.
"Невоспитанная", – решил он, но себе не поверил. Глаза у неё достаточно умны. И ещё какая-то таинственная сила в них, манящая. Этакий колдовской огонёк!
– Вы так и будете молчать и смотреть, как я ем? Между прочим, я стеснителен. Вы бы сели… Пожалуйста…
Она опустилась рядом, положила на колени ладони. Во всём её теле чувствовалась напряжённость, не похожая, однако, на неуверенность.
Он попытался представить, не такая ли Белла околдовала Печорина, и помечтал о том, как эта диковатая красавица станет ласкать его, отвечать на поцелуи, улыбаться ему и дрожать в его объятьях. Сладкое возбуждение расслабило тело.
– Вы живёте здесь, Белла? А я живу в Москве. Вы учитесь?
Всё то же молчание и отрицательное покачивание головой.
"Всё ясно. Дитя гор."
– А я учусь в МГУ. Слыхали о таком?
Она, словно задумавшись, наклонила головку в монашеской косынке, дразняще укрывающей от него чёрное крыло волос.
– Слыхала, – вдруг отозвалась, – это где-то в тайге…
Не глядя на него, она поласкала ладонью иголочки травы.
– Почему это в тайге? – его лицо слегка перекосилось, голос стал стыдливо тихим. Он почувствовал, что краснеет.
– Потому что это медвежий государственный угол, – невозмутимо ответили губы, а ресницы на секунду позже раскрыли тёмные, как глубокие пещеры, зрачки.
Он скривил рот. А девушка усмехнулась и отвернула головку, подставив под его жадный взгляд тонкий, чуть выкругленный подушечками губ, профиль. Он немедленно понял, что попался на крючок, и засмеялся. Почувствовал нарастающее покалывающее волнение.
– Вы меня провели, Белла.
Ему захотелось получше рассмотреть в ней что-то, чего не было в других. Что-то завуалированное, недоступное. Взгляд получился долгим, без обмана несущим его внутреннее состояние. Интересно, видит ли она в нём ловеласа? Других это притягивало, а с ней собственная гордость за это "звание" показалась неуместной.
Он почувствовал, что всё больше теряет возможность одержать верх, что уверенность уплывает от него капля за каплей, изменяя. Что ж из этого? Возможно, он видит странную девушку в первый и последний раз. Почему бы целиком не отдаться едва ли повторимому моменту, скрытому от других глаз. Никто не узнает… В омут с головой! В полёт за наслаждением!
И неожиданно для себя, не успев даже задуматься над следующим шагом, он медленно наклонился к её ногам и коснулся губами бронзовой щиколотки. А затем поднимался всё выше и выше, не спеша, словно наслаждаясь собственной сдержанностью.
Таких откровенных и будто хорошо отработанных трюков в его арсенале было достаточно. Восемнадцатилетний мальчишка вовсе не обладал хорошим опытом, хотя все прелести любви вкусил еще в шестнадцать. Он тайком от родителей вычитывал любовные сцены из книг домашней библиотеки и жадно впитывал интересующие его знания.
Дойдя до бархатистого от волосков колена, он поднял глаза. А она чуть заметно вздрогнула, но не отстранилась. Смотрела на него с интересом. И ни капли испуга, смущения, наигранного или нет волнения. Ничего, что привык он видеть в других. В ответ всё тот же колдовской свет глаз. И этот, новый в любовном опыте юноши, эпизод, не отдалил его от неё, а неожиданно сблизил, сроднил, как роднятся двое на безлюдном острове, погружённые в среду безморальности.
Лишь только он отстранился, южаночка обожгла его взглядом, соединившим пронзительную укоризну с какой-то непокорной таинственностью. Потянулась за корзинкой. Но он, поймав её ладонь, прижал к своей открытой груди. Девушка выдержала паузу, вдруг погладила едва покрытую шёлком начала зрелости мужскую грудь и медленно оттолкнула ее.
– Приходи завтра сюда! Придёшь? – он не сдержался, без остатка обнажив своё желание. – Я буду ждать у родника!
Она не ответила.
– Кому еду носила? – Руфина, даже покрываясь каплями пота от несносной жары, не снимала платка.
– Дяде Гиви. Его сын опять не пришёл.
– Как его ноги?
– Он уже из дома не выходит, боится лестницы.
– А я хотела старые ботинки твоего отца ему отдать. Стало быть, теперь не понадобятся?
– Не понадобятся…
Взгляд Беллы украдкой скользил по стеклу настольного зеркала, время от времени с опаской устремляясь в сторону матери: вдруг заметит…Девушка приспустила косынку. Вот что видел незнакомец: горящие глаза, тёмные брови, припухшие от мужского любопытства губы, лицо в черни волос, как луна в ночном небе. Белла даже облизала губы.
– Платок покрой, – Руфина взглянула на дочь с укоризной, – пора столы накрывать.
Минут через сорок, проковыляв по грунтовой сельской дороге, подошёл автобус. Экскурсанты высыпали разморённые, кто в помятых шортах, кто прямо в купальных костюмах.
Мать считала одежду отдыхающих бесстыдной, так и не сумев привыкнуть к ней за много лет, и не позволяла в присутствии чужих появляться дочери простоволосой. Однако прибывших на отдых каждый раз встречала дружелюбно, с вежливой улыбкой приглашая к столу.
Еще будучи здоровым человеком, отец Беллы, подписав договор с несколькими пансионатами, смастерил рядом с домом навесы и столы, чтобы, возвращаясь с минерального источника, экскурсанты могли утолить голод. Для этой цели разводилась форель. Была и пасека, но после того, как муж Руфины тяжело заболел и слёг, женщина продала её соседям.
Дни экскурсий Белла в тайне ненавидела. Если она не находилась на дежурстве, её сладкий утренний сон прерывался в половине шестого. Приходилось, засучив рукава, замачивать мясо для шашлыков, лепить и печь хлеб, отсортировывать форель, выгоняя в специальный бассейн крупную. К полудню воздух в доме буквально плавился.
Помногу раз выполняя привычную работу, девушка в мечтах переносилась в большой город, в прохладные комнаты квартиры, где не будет целыми днями работать печь, как здесь – в доме матери, где можно будет выспаться по выходным и носить что угодно, даже оголять коленки, если хочется, не боясь укоров матери. А сюда она будет приезжать только как гостья. И пусть Руфина, если нужно, наймёт себе работницу, а с неё, Беллы, хватит! Скоро, скоро, немного осталось терпеть!
Звонкоголосые, разодетые сверстницы прошли мимо калитки, подались в город на танцы. У них впереди музыка, мальчишки и много впечатлений, а у Беллы – большой чан с грязной посудой и надоевшая бесконечными укорами и неизлечимым консерватизмом мать.
С трудом выдержав два роковых часа, она напрасно себя уверяла, что сегодня всё закончится. Она не станет испытывать судьбу и на встречу с Валькой больше не пойдёт.
Прошёл дождь, и так лучезарно от солнца засветилась зелень, что Белле показалось, ещё минута, и она упустит что-то важное, мимолётное, невозвратимое. Она немедленно скинула белый халат и, в который раз за последние полчаса доверив зеркалу свою безупречную красоту, выскочила из ординаторской. Ноги не слушались разума, почти бежали. Опомнись, Белла, к чему лишние волнения, к чему интрижки, ведь остался всего месяц! Но сердце отказывалось стучать в унисон с разумом. А вдруг это последний шанс… на шанс?
Сердце оборвалось. Она опоздала, он ушёл. А может быть, и не приходил вовсе. С болью гаснет надежда, сжимая сердце.
"Да, так будет лучше", – с грустью подумала она. Её ждёт прекрасное будущее. Такое, о каком мечтает едва ли не каждая девушка в посёлке. Ей завидуют, она это знает. Что же ещё?
Странное предчувствие обожгло сердце. Белла обернулась. Валька улыбался родной, с ума сводящей улыбкой. Он подошёл совсем близко. Так близко, что ощутил, как участилось её дыхание, хотя оставалось при этом предельно тихим. Парень потянулся к её плечам, а она, безумно желая броситься в его объятья, отчего-то отпрянула, и в её взгляде читалось настороженность, даже угроза.
– Тише, дикарка моя, это всего лишь подарок, – прошептал искуситель, скрепляя на смуглой шее девушки концы нити жемчуга.
– Не возражай, – предупредил Валька её отказ немного строгим тоном, – подумай сама, не понесу же я это обратно в магазин. И перестань носить старушечьи бусы. Для кого же ещё созданы украшения, если не для такой красотки, как ты?
Он вдруг опустился и расположился на траве по-турецки. Оценивающе посмотрел на девушку снизу-вверх.
– Красавица!
Несколько секунд с улыбкой любовался.
– Скажи, ты читала новеллы Брюсова? В одной из них двое сумасшедших влюблённых, отвергнутых обществом, нашли свой рай в развалинах древнего замка. Не правда ли, мы на них похожи?
– Возможно, это место и кажется тебе раем, а я вижу его каждый день. Жить в этих краях довольно скучно. Я бы уехала отсюда.
– А уехала бы со мной? В Москву. Ну, скажи, разве не мечтала ты когда-нибудь о Москве? Не качай головой. Глаза-то твои не лгут, Белла.
Белла молчала, ласково поглаживала ладонью жемчужины. Валька безумно нравится ей, плюс хочет увезти её Москву. Искренне ли? Слишком хорошо, чтобы сбыться. Но как хочется этому поверить!
