скачать книгу бесплатно
Поработал я здесь очень неплохо. Здесь идеальные условия для работы. Отдельная комната и полная тишина. Закончил повесть[138 - «Звездный билет».], вернее, роман (обнаглел настолько, что назвал ее романом). Вчера получил от машинистки и отдал в редакцию. Страшно волнуюсь. Самому мне она принесла удовлетворение.
Считаю ее шагом вперед после «Коллег». Читали здесь, в Доме творчества, драматург Львовский и поэт Аким. В восторге, но говорят, что трудно проходима. В этом и вся штука. В «Юности» сейчас смутное время. Пока Катаев ушел, а кто будет главным после него – не известно. Сейчас называют две довольно приличные кандидатуры – Михалков и Симонов. Но пока делами вершит С. Н. Преображенский, зам. главного редактора. Ситуация сложная, учитывая постоянные нападки на «Юность» со стороны некоторых весомых органов.
Недавно меня вызывал к себе Георгий Березко, зам. председателя правления Московского отделения СП и предложил подавать в Союз. В конце месяца хочу собрать рекомендации и подать заявление.
Сейчас начал писать сценарий для «Ленфильма». Идет очень туго. Сказывается разрядка после романа. Но все-таки пишу.
Мамочка, в марте ты действительно будешь в Москве? Получается ли что-нибудь у Навроцкого[139 - По-видимому, работник львовского бюро обмена жилплощади.] с двойным обменом?
Как себя чувствуешь сейчас? Как Тонькины успехи?
Я немного отдохнул здесь, но абсолютно недостаточно. Погода слякотная. Зима стояла всего неделю, и в это время я катался на лыжах.
Из «Ленфильма» предлагают место в Д. творчества в Комарово, но куда же поедешь, когда дома такая петрушка[140 - Имеется в виду болезнь Киры.].
Крепко целую.
Твой сын.
Василий Аксенов – Евгении Гинзбург
Дорогая мамочка!
Рад был получить твою открытку. Здесь говорят, что в Риге погода наладилась. У нас два дня более-менее, но на август прогноз тяжелый.
Съемки идут медленно, Зархи[141 - Александр Григорьевич Зархи (1908–1997) – кинорежиссер и сценарист, режиссер фильма «Мой младший брат» по повести Аксенова «Звездный билет».] нервничает. Сегодня весь день торчали на пляже, а сняли всего два дубля. Дело не только в погоде. Группа еще не раскачалась, и обстановка мало располагает, всем хочется бездельничать.
Мне в первую очередь, но все-таки приходится работать. Последний вариант режиссерского сценария ужасающий. Я переписываю каждый эпизод непосредственно перед съемками. Твою остановку здесь можно будет устроить. Телеграфируй перед приездом или позвони палас 117. Звонить лучше утром до 10. Читала ли статью Юрия Бондарева в «Литературке»?[142 - По-видимому, благожелательный отзыв о «Звездном билете».] Я очень рад этому дружественному выступлению. После такого запева плеваться будет труднее, но плеваться все-таки будут. Это точно. Недавно в «ЛиЖи»[143 - «Литература и жизнь» – газета Союза писателей.] Дымшиц[144 - Александр Львович Дымшиц (1910–1975) – советский литературовед, литературный и театральный критик.] мимоходом бросил, что «Аксенов … далек от идейной четкости». Стасик[145 - Станислав Борисович Рассадин (1935–2012) – литературный критик, литературовед.] написал мне, что и в «Литературке» статью Бондарева они пробили с большим трудом.
Сегодня было письмо от Киры. Мой Кит[146 - Домашнее прозвище сына Алексея.] здоров и бодр и день-деньской кричит «га-га-га». Точную дату возвращения в Москву я еще не могу определить. Это будет зависеть от того, когда снимут важнейшие для меня сцены.
Крепко целую тебя.
Твой Вася.
Василий Аксенов – Евгении Гинзбург
Дорогая мамочка.
Прости меня за тот последний вечер перед отъездом. Такое со мной иногда бывает. Но, в общем-то, кажется, я не допустил никаких выходок. Я был очень возбужден, и все. К тому же я знал, к чему я возвращаюсь, и, в общем, музыка, вино и трепотня были мне тогда нужны.
Вернулся я к тому, что и ожидал. Сразу попал в московский барабан, который крутится без остановки. Каждый день работа над сценарием «Звездного билета» и каждый вечер диспуты. Дома очень трудно. Слава Богу, что Лешка с приездом Киры сразу стал поправляться. Писать, разумеется, не могу ни строчки. Вчера сделал объявление о комнате.
10 декабря еду на студию в Ленинград, потом в командировку от «Известий». Сейчас имеются кое-какие благоприятные симптомы, но в личных делах я делаю ошибку за ошибкой. Может быть, в следующем письме расскажу.
Мама, я забыл «Тарусские страницы»[147 - Альманах, изданный в Калуге в 1961 г. под патронажем Константина Паустовского, вызвал резкую критику литературного начальства и партийных органов.] и синюю рубашку. Был бы тебе очень благодарен, если бы ты прислала эти вещи. На премьеру[148 - Постановка по пьесе «Коллеги» (совместно с Ю. Стабовым) в Украинском драматическом театре им. М. Заньковецкой.] во Львов я, конечно, приехать не смогу.
Что нового? Привет всем многочисленным знакомым. Посылку О. Н.[149 - Олег Николаевич Сталинский (1906–1990) – ведущий солист Львовского театра оперы и балета (указано Игорем Введенским).] я передал.
Поцелуй Тоньке.
Твое лекарство сегодня собираюсь заказать. Апельсинов пока не видел.
Крепко целую.
Вася.
Василий Аксенов – Евгении Гинзбург
Дорогая мамочка!
Наконец-то я выбрал свободный час и пишу тебе письмо, что давно уже хотел сделать. Надеюсь, ты не очень на меня сердишься. Ты представляешь, как я закрутился в Москве сразу после возвращения из Львова. Уходил утром, а возвращался поздно ночью. 12 дней подряд мы с Мишей Анчаровым корпели над сценарием «Звездного билета». Чтоб я еще раз ввязался в бодягу по экранизации своей вещи! Дошел уже до того, что соглашался со всеми безумными предложениями Зархи. Приходит, к примеру, он и говорит, что неплохо было бы ввести в фильм тему жены Лумумбы[150 - Патрис Лумумба (1925–1961) – первый премьер-министр Демократической Республики Конго, просоветской ориентации, был убит в результате политической борьбы за власть.]. О’кей, будет вам жена Лумумбы. Ночью звонок – Вася, знаете, пожалуй, лучше будет заменить жену Лумумбы девушкой из Хиросимы. О’кей, завтра будет сделано. Вот такие были дела. Не знаю, запустили ли его в павильонные съемки. Я уехал до этого.
Шли бесконечные встречи и диспуты. Не обошлось и без скандала. Я не приехал в один клуб, вернее, приехал вместо этого в другой. Обиженные написали письмо в Союз. В «Московском литераторе» напечатали это письмо и мой ответ, по поводу которого вся шарага ужасно веселилась.
9-го меня вызвали на «Ленфильм», на худсовет по кинопробам. 3 дня торчал в Ленинграде. Там меня ждал «приятный» сюрприз. Дело в том, что там образовалось творческое объединение, и наша картина попала к новому хозяину. Снова начался разговор о сценарии. Короче, в 1-й декаде января придется снова ехать в Ленинград и торчать там не меньше недели. Может быть, прямо оттуда заскочу во Львов.
В Ленинграде я немного подправил свое угрожающее финансовое положение – подал заявку на новый сценарий. Сорвал аванс. Вернулся из Ленинграда 12-го, а 14-го улетел на Сахалин.
Полет был хороший. Из Москвы до Хабаровска без посадки. На Ту-114 за 8 часов. Здесь я сделал глупость – торчал в Хабаровске 3 дня неизвестно зачем. Это неинтересный провинциальный и морозный город. С 19-го я на Сахалине. Вот здесь очень интересно. Жалею только, что прилетел зимой и времени мало.
За это время, кроме Южно-Сахалинска, побывал в Корсакове и Холмске. Не знаю, что буду писать для «Известий», но для себя повидал кое-что. Возможно летом приеду сюда на более долгий срок. Лечу обратно через два дня. Наверное, когда ты получишь это письмо, я буду уже в Москве. Очень соскучился по Киту. Мы очень мало видим друг друга. Перед моим отъездом сюда Киту опять не повезло – он схватил воспаление ушей, правда в легкой форме. Кололи его, беднягу, пенициллином. Он стал очень забавным. На вопрос, кого ты любишь, твердо отвечает «папку» <…>.
Рад, что премьера[151 - Постановка «Коллег». См.: предыдущее письмо и прим.] во Львове прошла успешно. Очень позабавил меня роман Тоньки и Андрея, а также роман Марка и Наташи[152 - Андрей, Марк, Наташа – львовские знакомые Е. Гинзбург, сверстники Антонины.]. Какие там еще романы среди знакомых?
Рассказ Марка еще не показывал, что-то не хочется мне его показывать. Но покажу после приезда.
Мамочка, тут за мной пришли, поэтому кончаю. Крепко тебя целую. Поцелуй Тоньке. Привет Олегу Николаевичу, Брендорфу[153 - Львовские друзья Е.Гинзбург: Олег Николаевич Сталинский (см. прим. к предыдущему письму) и Брендорф – врач, живший по соседству (указано И. Введенским).] и всем остальным.
Твой Васька.
Василий Аксенов – Евгении Гинзбург
Дорогая мамочка!
Вот мы уже неделю в Гагре. Прилетели сюда 30/IX. Погода все время была хорошая, но последние три дня облачно. В общем отдыхаем хорошо и даже весело, может быть, слишком весело, т. к. я приехал сюда работать, а работы почти не получается.
Начинаю сейчас пьесу[154 - «Всегда в продаже».] для «Современника», давно ее ждут от меня. Не знаю, что получится, но задумка, по-моему, интересная. Пьеса сатирическая. Кажется, я тебе о ней рассказывал в прошлом году.
Здесь в Доме творчества сейчас полно народа, в основном это юристы и стоматологи, да и еще масса танцоров. По вечерам легкий флирт и беседы о культе личности. По сравнению с прошлым годом в Гагре перемены – ул. Сталина переименована в Курортную, а ул. Джугашвили в Школьную, но бронзовый монумент Дяди Джо все еще возвышается и под ним фотографируются туристы из Нагорного Карабаха.
Будем здесь до 23/Х. Не знаю, удастся ли заехать во Львов. Может быть, но слишком много дел в Москве и Ленинграде. Одно из них переезд на новую квартиру.
За эту неделю очень соскучился по Киту. Берта[155 - Берта Ионовна, теща В. Аксенова.] написала, что он стал совсем большой.
Мамочка, напиши сюда, что у вас нового, все ли в порядке.
Целую тебя.
Твой Вася.
Василий Аксенов – Евгении Гинзбург
Дорогая мамочка!
<…> В ноябре чуть было не попал к тебе во Львов. Меня пригласили венгры на премьеру «Коллег» в Будапешт. На обратном пути хотел остановиться во Львове, но оказалось, что не хватает времени для оформления бумаг (они поздно прислали приглашение), и теперь поездка в Венгрию перенесена на январь.
Через несколько дней я уезжаю в Японию в составе делегации писательской. Это, конечно, тебя удивит, меня самого это удивляет. Летим мы втроем: латышский писатель Лукс[156 - Валдис Лукс (1905–1985) – латвийский советский поэт.], глава делегации, я, член делегации, и Ирина Львовна Иоффе, консультант по Японии на иностранной комиссии. Между прочим, Ирина Львовна вместе с тобой пребывала некоторое время в санатории Эльген[157 - Женский исправительно-трудовой лагерь в Ягоднинском районе Магаданской области.], ее освободили в 42-м году. Может быть, ты ее помнишь? Пробудем мы в Японии, кажется, недели три. Сейчас как будто все уже оформлено, ждут японской визы. Мы сделали уже прививки от холеры и от оспы, потому что летим через Индию. Путь такой – Ташкент, Дели, Бангкок, Гонконг, Токио. Потрясающее путешествие, не правда ли?
Все, кто был в Японии, от нее в восторге.
Уже пару недель мы живем в новой квартире. Сделано у нас все довольно симпатично, моя комната прямо модерн, но, в общем, квартирка довольно тесная, а что будет, когда еще появится домработница? Короче, опять я почти не могу работать дома, да и вообще работать в Москве очень трудно, масса всяких дел, важных и пустяковых, сейчас я стал членом редколлегии «Юности». В Гагре я писал пьесу, а после возвращения оттуда не написал ни одной страницы, а в голове масса задумок. Придется зимой опять уезжать куда-нибудь, чтобы писать.
Апельсинчики[158 - Повесть «Апельсины из Марокко» опубликована в январском номере «Юности» за 1963 год.] сданы в набор, кажется уже преодолены все препоны, и они, должно быть, выйдут в январском номере. Ленинградская картина[159 - «Когда разводят мосты» – художественный фильм по сценарию В. Аксенова режиссеров Виктора Соколова и Семена Деревянского («Ленфильм», 1962).] заканчивается. Видала ли ты «Младшего брата»?[160 - Фильм «Мой младший брат», экранизация «Звездного билета».]
В общем дела как будто неплохи, но самое главное дело – писанина тонет в суете.
Если мы полетим, то еще до конца этого месяца и тогда я пришлю тебе письмо уже из Японии.
Целую тебя крепко и Тоньку.
Привет от наших.
Вася.
Василий Аксенов – Евгении Гинзбург
Дорогая мамочка!
Как-то так нелепо получилось, что я не знал твоего летнего адреса и поэтому не писал тебе. Заезжал на 1 день в Ленинград, заходил к тете Наташе, но не застал ни ее, ни Димку.
Все лето мы сидели в Кейла-Йоа в 40 км от Таллина. Сначала все было отлично и погода сносная, Кит купался, загорал. За неделю до отъезда мы все по очереди заболели каким-то противным гриппом, и конец лета этим был испорчен.
Весь июль я писал как бешеный, написал 5 рассказов[161 - «Дикой», «Местный хулиган Абрамашвили», «Товарищ красивый Фуражкин», «Маленький Кит, лакировщик действительности», «Жаль, что вас не было с нами».], около 6-ти листов. Сейчас отдам их читать в «Новый мир» и в «Юность».
Сейчас сижу в Переделкино, вожусь над сценарием по старым рассказам («Папа, сложи», «Завтраки 43-го года», «На полпути к луне»). Нужно сделать из них единый сценарий[162 - Имеется в виду сценарий фильма «Путешествие» по рассказам Василия Аксенова. В киноновелле «На полпути к Луне» снимался сам автор (указано Андреем Куликом).].
В октябре, должно быть, буду в Одессе. Кажется, я говорил уже тебе о комедийной бригаде под руководством Г. Данелия, в нее входят, кроме меня, В. Ежов[163 - Валентин Иванович Ежов (1921–2004) – сценарист кинофильмов «Баллада о солдате», «Крылья», «Чистое небо».], Ю.Казаков, В. Конецкий[164 - Виктор Викторович Конецкий (1929–2002) – писатель, сценарист.]. Вот мы все, значит, отправимся в Одессу и будем там что-то такое странное созидать. Не знаю, что из этого получится[165 - Сценарий кинокомедии было задумано писать сообща, но вместо работы «сценаристы» ударились в загул. А в какой-то момент осознав это, разъехались в разные стороны.].
Сообщи, будешь ли ты в течение октября во Львове, т. к. я хочу на недельку приехать к вам из Одессы.
Москва полна слухами о твоих мемуарах[166 - Первая часть «Крутого маршрута»; будет отклонена журналами «Новый мир» и «Юность», разойдется колоссальным количеством экз. в самиздате и попадет наконец на Запад, где будет опубликована сначала в Милане, а затем во Франкфурте-на-Майне и многих других издательствах, в том числе в Нью-Йорке. Полный текст книги будет опубликован в Милане в 1979 г., в Советском Союзе – в 1988 г. во время перестройки.]. Все интеллигенты подходят ко мне с просьбами предоставить экземпляр. Те, что читали, очень высокого мнения. Нагибин выразил мне огромное удовольствие от мемуаров и просил тебе передать. Слышно ли что-нибудь из «Нового мира»?
Вчера навестил я Толю Гладилина[167 - Анатолий Тихонович Гладилин (р. 1935) – в шестидесятых годах один из талантливых и перспективных молодых советских писателей.]. Его постигла неудача – на выезде из Риги он вдребезги расколотил свой «Запорожец» и сам только чудом остался жив. Сейчас пришел в себя после страшных ушибов. Передает привет тебе и Тоньке.
Режиссер же мой по имени «Стальная птица»[168 - Шутливое прозвище Владимира Петровича Дьяченко (1934–1998) – режиссера Одесской киностудии.] по дороге из Таллина свалился в Ленинграде в больницу с нервными припадками. Жду его возвращения и вместе с ним денег за сценарий, сижу сейчас абсолютно на мели. Просто даже странно.
Крепко целую, жду письма.
Вася.
Василий Аксенов – Евгении Гинзбург
Дорогая мамочка!
Конечно, опять я себя каждый день корю за лень к переписке и каждый день утешаю себя, что ты, зная мой идиотский образ жизни, не особенно сердишься.
В общем, за это время я все-таки смог немного поработать в Дубултах[169 - Писательский дом творчества в Юрмале.]. Написал довольно большой кусок пьесы[170 - Пьеса «Твой убийца» будет окончена в 1966 г., но не опубликована.] и маленький рассказ под скромным названием «Победа»[171 - Рассказ будет опубликован в июньском номере «Юности» за 1965 год.], об игре в шахматы. Образ жизни вел очень умеренный, совсем не пил, очищался от московской скверны на лыжах под солнцем на заливе и в лесу.
К сожалению, пришлось через 2 недели ехать в Москву, ибо я был делегатом этого исторического съезда[172 - II съезд писателей РСФСР.]. Здесь мы встретились с Женей[173 - Евтушенко.], Витей Конецким, Казаковым и провели несколько дней вместе. Съезд прошел интересно, много было содержательных философских выступлений, ораторы касались сокровенных тайн творчества.
Сейчас безвылазно торчу в театре. Спектакль подходит уже к завершающей фазе. Вчера был первый самый черновой прогон. По-моему, будет занятно. К сожалению, до сих пор не ясна реакция руководства на нашу работу. Все это должно выясниться в ближайшие две недели. Я тебе тогда обязательно сообщу.
Какие новости? Как здоровье? Какую роль репетирует сейчас Тоня?
Да, насчет поездки в Чехословакию пока ничего не ясно, осточертели мне все эти туманности и вся эта жалкая возня вокруг этих т. н. «выездов».
Тут продолжается активный поток приветствий в твой адрес через меня, а в это время я окончательно потерял след третьего экземпляра[174 - Имеется в виду машинопись «Крутого маршрута» (см. письмо из Переделкино от 10.09.64 и прим.).]. Куда он попал?
Как тебе понравился 1-й номер «Нового мира»?[175 - Январский номер «Нового мира» был юбилейным (сорокалетие журнала). В статье А. Твардовского подчеркивалось, что публикуемые в журнале авторы «стремятся следовать правде жизни, а не предвзятым, заранее заданным представлениям о ней». Это являлось открытым вызовом партийному руководству литературой.]
Хороший роман написал Джон Апдайк[176 - Джон Апдайк (1932–2009) – классик американской литературы ХХ века.] под названием «Кентавр», правда?
Итак, целую, обнимаю, надеюсь на скорую встречу на премьере.
Твой Вася.
Василий Аксенов – Евгении Гинзбург
Дорогая мамочка!
Пишу тебе из Новгорода, куда сбежал на несколько дней отдохнуть и успокоить нервы. Весь март я провел в театре, в подготовке к выпуску, измотался окончательно – ночные и утренние репетиции, работа над текстом, алкоголь, трепотня, очаровательная семейная жизнь.
Дважды «прогнали» спектакль в костюмах и с декорациями, первый раз 22-го ночью, второй раз на следующий день утром. На утренний прогон явились начальники из Управления театров, Министерства и МК[177 - МК – Московский городской комитет КПСС.], кроме того, было некоторое количество столичных драматургов и критиков, а также всякая странная публика, всего человек 300.
Не знаю, кто больше трусил, Ефремов или я. Кажется сильнее трусить, чем я, уже нельзя. Первый акт прошел сносно, второй начался тоже сносно, потом на сцене в темноте в самый решающий момент все сломалось. Сломался круг, сломались фурки[178 - Приспособления для перемещения на сцене декораций.], минут десять в темноте творилось что-то совершенно ужасающее и зловонное. Затем начали играть дальше и выяснилось, что самые важные места совершенно неправильно поставлены, сыграны, растянуты, засушены. Кое-как доиграли до конца.
Реакция на этот позорный прогон в Москве противоречива. Драматурги (большинство) шокированы; критики в основном «за» (некоторые говорят всякие слова – «гениально», «новый этап»); начальство еще не сказало своего решающего слова; часть публики ничего не поняла, другая – восхищена. Ефремов ушел в глубокий клинч, я сбежал в Новгород.
Здесь я уже два дня совершенно один. Отсыпаюсь, гуляю, погода отвратительная. Облазил весь Кремль и Ярославово дворище. Конечно, это поразительный город – среди обычного областного быта и строительства белеют церкви XII–XIV веков и всему венец – София, божественное творение, отойти от которой трудно, голова все время поворачивается к ней.
В Кремле замечательный музей с очень хорошей коллекцией древних икон и картин, от Феофана Грека до Петрова-Водкина.
Новгород давно уже как-то притягивал меня, очень рад, что вырвался сюда, а также что проехал на автобусе через Калинин, Торжок, Вышний Волочек, Валдай.
Завтра схожу еще раз в музей и вечером уеду или в Ленинград или в Москву.
В ближайшие дни начальство должно сформулировать свое отношение к нашему спектаклю, и тогда определится срок премьеры, если таковой суждено быть. Предстоит еще литовка[179 - Получение разрешения из органов цензуры, в данном случае – Главного управления по делам литературы и издательств (Главлит).] пьесы, вот какое дело. Никогда еще я не отдавал столько сил постановке своих вещей. Смешно, что не получил еще за это ни гроша, если не считать аванс, полученный 1,5 года назад.
