скачать книгу бесплатно
А потом придет осень, моментально меняя цвета. Я бросаю окурок вниз и смотрю на полянку, что простирается под моими окнами. Тут сплошь заросли кустов и людей, как и всегда, нет. Даже в детстве, кидая пакет с водой, я очень расстраивался, что под моими окнами никто не ходит. У Женьки оживленный тротуар и сбрасывать всякую пакость было весело. У меня не так. У меня можно любоваться красивым небом, в каком виде бы оно ни предстало.
Звонок в домофон застал меня, когда я с трудом выбирался с балкона. Изрядно окосев от первой за день сигареты. Я лениво подошел и взял трубку. На часах было двенадцать.
– Да?
– Доставка.
– Ага… восьмой этаж.
Никто ничего больше не ответил. В трубке хрипели помехи и слышно было, как хлопают двери. Лифт загудел, передавая вибрации через бетон, и выиграл мне минуту, чтобы я оделся.
Минута – это мягко сказано. Ребята тащили коробки с деревом довольно долго, задерживая лифт на приличное время. Начали слышаться ругательства и шаги, что семенили по ступеням.
«Да ну и плевать», – думал я о тех нетерпеливых, что сыпали проклятья. Подумаешь, пройтись пешком. Не вверх же. С другой стороны, у тех, кто поднимался вверх, не было сил ругаться. Они пытались отдышаться, радуясь, что добрались.
Два здоровых мужика быстро занесли в квартиру восемь увесистых коробок и протянули мне бумагу.
– Распишитесь. Вот тут, – здоровяк ткнул пальцем в лист. – И тут.
– Без проблем, – ответил я и поставил две синие закорючки в накладной.
Ребята аккуратно свернули листок и удалились, считая ногами ступени до лифта.
– Спасибо! – крикнул я, но ответа не последовало. Они то ли не услышали, то ли им было без разницы.
Я оглядел коробки и начал волочить их на кухню.
«Это меня жизнь так наказывает. За то, что я сделал позавчера со спортсменом», – гудело в голове. Так вот опять же: «Не я же спортсмена-то бил. Так, пошутил. Кто ж знал-то, что он вспыльчивый такой. И вообще, он первый начал!»
Пока я оправдывался – коробки нехотя и лениво перемещались на выделенное им место. Я даже забыл умыться и почистить зубы, так увлекся, что мало того – перетащил все, так еще и распаковал.
В доме никогда не было мужчины. Не было ни отца, ни отчимов, как у многих. Я взял отвертку и шестигранник и принялся читать инструкции. Все просто и предельно понятно. Откладывая одни элементы кухни в сторону, я принялся собирать другие. Время шло, и это маленькое дело захватило меня целиком. Я никогда не думал о том, что не должен таким заниматься. Позиция нахлебника в доме хоть и была мне ближе, но не до такой же степени. Мать всегда говорила: «Саш, будь ты, блядь, мужиком», и я пытался им быть.
Она хорошая. Мать моя. Она одна меня вырастила. Не искала всяких уродов, чтобы облегчить свою ношу. Растила, работала, воспитывала. Я очень благодарен ей, и пусть порой она бывает невыносима, но все же – благодарен. Я собрал один шкаф и придвинул его к стене. Пора собирать второй.
Я вот собираю это все, и гордость берет. Я в своей жизни хотя бы уже ящик собрать смог. Кто-то и таким не наделен. Мать придет и увидит, что все готово. И скажет «Спасибо». Скажет, потому что опять придет уставшая от своей сестры, которая ни детей воспитать не может, ни ремонт в доме сделать. Во всем ей нужна помощь. А я? А мать? А мы всегда как-то сами… Как-то справлялись.
Мне это от нее досталось. Эта самодостаточность.
Вот так всегда. Я сегодня расскажу Женьке, что собрал целую кухню, а он завоет: «А че меня не позвал?». Ну не позвал и не позвал. А зачем? Я тут и один хорошо справляюсь. А с Женькой вышло бы дольше. Если бы вообще вышло. Он бы по-любому вскочил посреди дня и умчался бы в магазин за пивом или еще какой гадостью. Ни поработать, ни побухать толком.
Завибрировал телефон, и я моментально подхватил его. Мать звонит.
– Да? – приложил я это старье к уху.
– А ты че не в школе? – ошарашенно спросила меня мама.
– Кухню собираю.
– Уже?
– Ага…
– Ну ладно, давай, не буду мешать!
Я хлопнул крышкой телефона и в очередной раз удивился. Если бы не кухня, то мне бы опять устроили лекцию. А так… Странно она отреагировала, конечно, ну да и ладно.
К школе у нее хоть и серьезное отношение, но долгие годы упорных попыток привить мне такое же отношение не увенчались успехом. Когда я был в восьмом классе, она вдруг осознала, что если я не хочу, то и впихнуть в меня знания не выйдет. И с тех пор я учился сам. Да и она уже не могла мне помочь. Программа становилась сложнее, и решать квадратные уравнения и дифференциалы ей давалось еще с большим трудом, чем мне.
Телефон вновь зазвонил.
«Забыла что-то?» – подумал я и не глядя взял трубку.
– Ты че вчера не пришел, а? – раздался знакомый голос. – Сука ты эдакая!
– Романова, ты? Ты где мой номер взяла?
– Твой рыжий опездал дал. Поймала его, пока терся в курилке. Ты в курсе, что тебя ищут?
Нет, ну так-то логично. Мы обидели пацана. Теперь и он хочет обидеть нас. Ну тут уж скорее – меня. Я не смог быстро придумать какую-то язвительную шутку и просто захлопнул свой телефон.
К тому моменту, как она позвонила вновь, я уже вовсю дырявил перфоратором стены, чтобы повесить антресоль.
Кухню я собрал в этот же день.
Вышло криво.
Глава 5
Аксаков и вальс
Парты были отодвинуты к самым стенам и сложены штабелями в два ряда. Места в классе оказалось очень много. Я всегда старался участвовать в жизни окружающих меня людей. Даже сейчас я пришел, зная, что на меня повесят подготовку к последнему звонку.
– Танец, да? – пытался переварить услышанное. – Ты же знаешь, что я не танцую.
– Саш, ты тоже меня пойми. Все парни разбрелись, – мялась Юля, староста класса. Невысокая, худая, совсем непримечательная девушка. Я часто смотрел на нее, и мне становилось ее жаль. Казалось, будто она прикладывает все свои силы, чтобы оставаться на учебном плаву. Я не прикладывал, но и тонуть особо не приходилось.
– Сколько нас будет? Парней, я имею в виду.
– Пока что три. Ты, Саша Тропиков и Ваня.
– Так ты меня уже записала, да?
– Прости…
– Ладно. Я попробую что-нибудь придумать. Еще двоих хватит?
– Думаю – да.
Мне-то долго думать не пришлось. Я спустился вниз, перепрыгнул турникет и вышел на улицу. Шаг вправо, шаг влево, и я в курилке. Лестница, что вела на крышу бассейна, всегда была открыта, и я поднялся наверх.
– О! Сак-Сак! – встрепенулся Юрец. Он всегда тут сидел, ведь дома ему курить не разрешали. Он перевалился через отбортовку и протянул мне руку. – Здарова. Ты че только к концу дня пришел?
– Ага. Автошкола. Водил сегодня впервые, – я пожал ему руку. – А Димон че вялый такой?
– Че я вялый, спрашиваешь… – Димасик процедил слюну и уронил ее на асфальт под зданием бассейна. – Это долгая история, братан…
– Ну тогда не надо. Юрец, пошли со мной.
– Куда?
– А главное – зачем! Подготовим номер к последнему звонку.
– Да больно надо. Я домой ща попрусь, – Юрец кинул окурок вниз и встал.
– И че ты там делать будешь? Дрочить?
– Угадал. Уж всяко лучше, чем заниматься танцевальной хуйней.
– Да ну тебя. Давай без этой фигни. Я не готовил убедительную речь.
– Готовь на ходу.
– Ну бля… Тебе это зачтется. Закроют плохие отметки в аттестате немного завышенным баллом.
Юрец помотал головой.
– Вообще насрать.
– Бля, Юрец, ну ты ведь ждешь, когда я тебя уговорю. Ну так ведь?
– Ну допустим…
– Ладно. Слушай! – Я присел на отбортовку и закурил. – Как ты думаешь, почему одиннадцатый «А» всегда ставит танец? Из поколения в поколение…
Бедолага уже было открыл рот, не учитывая, что я спросил лишь риторически.
– Да все просто, Юрец! Это традиция! А знаешь, на чем она основана? – я в этот раз постарался не давать ему паузу для раздумий, да он вроде уже и думать-то бросил. – Да в том-то и дело, что за всем этим стоит школьная легенда. Говорят, что те, кто будет танцевать, – останутся со своим партнером надолго. Работает, конечно, не в ста процентах случаев, но в пятидесяти точно. Ты хоть представляешь, сколько пар женились после этого танца впоследствии?
Димас молча встал и пошел к выходу. Мы с Юрцом еле заметили его безжизненные движения.
– Димас! – хором крикнули ему мы вслед. – Ты че, куда?
– Танцевать…
Бедолага прогремел ботинками по железной лестнице и скрылся за поворотом.
– Сак, ты ведь напиздел?
– Ага.
– Ладно, пошли. Че делать-то? – Юрец поднял свой потертый пакетик с тетрадкой и ручкой и потопал к выходу.
– Юр, ты вот скажи мне: ты за Димона переживал или ты просто гнида компанейская?
– Гнида компанейская. Че танцевать-то будем?
– Пока не знаю, ща староста введет в курс дела, – я внезапно остановился. – Я вот все время забываю, что Димон-то не из нашего класса.
– Он, видать, тоже.
И вот мы почти все в сборе. Сидим, раскинувшись на старых стульях, посреди просторного кабинета. Юрец залипает в свой новенький «четыре эс», что батя привез ему из Америки, а Димас пускает слюни, глядя на старосту.
– Так… – растерянно начала староста класса Юля. – Думаю, нам стоит разделиться.
– Да, староста, – добавляю я. – Давай, дели.
– Угу… – подумала она и начала разглядывать присутствующих. – Так… Саша Тропиков с Настей… Юра, ты с Женей. Ваня… Ваня, давай ты с Эллой. Тогда, Дим, будешь со мной?
– Буду, – словно принял предложение, ответил Димон. Вот дебил.
Вообще, неудивительно, что староста оставила меня напоследок. Я тут не фаворит, и порой кажется, что все они меня избегают. С тех пор как сформировали наш класс, я ни с кем толком-то и не общался. Староста так вообще меня побаивается, честно говоря. И если бы ситуация позволяла, то она точно отстранилась бы на «вы».
– Так. Стоп, а я?
– Аня сейчас подойдет.
«Аня… Аня… В нашем классе всего одна Аня, и та Романова», – вдруг осознал я.
– Я совсем забыл, староста, – не обращая внимания на открывшуюся дверь, я продолжаю готовить план отступления. – У меня сегодня экзамен в автошколе.
– Ой! Тогда…
– Да пиздит он! – с порога заявила Романова. – Он от силы месяц туда ходит. Могла бы и догадаться.
Юля тут же сжалась от такого напора. Видимо, не с одним мной она хотела бы перейти на «вы», а в идеале – вообще сбежать.
– Ань, ну нельзя же так! Не выражайся такими словами, – в испуге сказала староста.
– К нему иначе нельзя! – Аня посмотрела на покрасневшего от блаженства Димасика. – А этот еблан че тут делает? Он вообще не из нашего класса.
– Дефицит, – развел я руками. – Выбирать нынче не приходится.
– Он хоть не бухой?
– Димас, ты бухой?
– Нет, – твердо и четко ответил он. Иначе я бы сам его выгнал, чтоб не позориться. Странно, что спросить это догадался лишь сейчас. Хотя бухой – это еще нормально. Он мог быть и под чем похуже.
