скачать книгу бесплатно
Крик
Антонов Виктор Акимович
Виктор Антонов
КРИК
Москва
2015
Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайя.
В. К. Тредиаковский «Тилемахиада»
– Володьку Макаровского арестовали.
Я не верила своим ушам. Я даже взглянула для верности на мобильник. Никаких сомнений, это звонила Алька, только голос у нее какой-то глухой и со всхлипами. Я молчала и не знала, что ответить.
– Ты с ума сошла, – наконец закричала я, или мне по казалось, что кричу. Потому что я постоянно оглядывалась по сторонам, но люди идут нормально, на меня не смотрят, а я же вроде кричу.
– Арестовали, арестовали. Только что арестовали, – раздавался в трубке голос Альки. Слушай внимательно, слушай внимательно! – кричала она. – Ты меня слышишь? Слышишь?
– Слышу, слышу, – вопила я. – Да слышу я тебя, слышу.
– Надо встретиться. Я подъеду к Красным воротам. Помнишь, тот бульвар в сторону Новой Басманной. Стой там и жди.
– Может в офис? – кричала я.
– В офис нельзя. Я потом все объясню.
Почему нельзя в офис? Там очень удобно – все бы и обсудили. И от непонятности ситуации мне стало еще страшнее.
Наверное, надо сказать, с чего это я дрожу от ужаса. В общем, на нашу Нефтяную компанию наехала генеральная прокуратура всей РФ. Все кричат, что это политический заказ. Но заказ это, или еще что, нам от этого не легче. Взяли нашего олигарха, и он, вот уже почти год, сидит в Матросской Тишине, а нашу НК (я далее буду так говорить, это удобно, да и во всех документах мы так пишем) лихорадит, как во время чумы. Вместе с ним арестовали председателя нашего банка Журавлева. Но про того почему-то молчат, а кричат в основном о нашем хозяине. Да вы, наверное, по телеку это смотрели, и без меня все знаете.
Володьку Макаровского – генерального директора одной из фирм нашей НК – сегодня вызвали на допрос. Его уже вызывали трижды. Но тогда все было нормально. Он рассказывал, что спрашивали о том, каков состав семьи, каким имуществом он владеет, но в основном, конечно, спрашивали о фирме. Причем вопросы, как он сказал, носили общий характер – когда регистрировали, кто учредитель? С какого времени он генеральный директор? Как производилось подписание договоров? Причем он говорил, что допрашивают спокойно, без всяких там грубостей. Физического или психологического воздействия никакого. Все вежливо, все согласно закону. Каждый раз при нем был адвокат. В общем, Володька чувствовал себя совершенно спокойно. Более того, его после первых допросов отпустили на Кипр в отпуск на недельку. Тут мы все вообще успокоились. Вернулся он дня три назад и его сразу вызвали. Причем не по повестке, а позвонили и, почти по дружески, будто старые корешки, просили навестить их. Он еще смеялся:
– Соскучились, мол, за меня.
Вот тебе и соскучились. И опять же, его после допроса отпустили домой, обязав прийти сегодня утром. Ему и адвокат говорил:
– Не волнуйся, мол, все идет как надо, Владимир Данилович.
Мы этого адвоката изредка видели в ЦБК – пожилой такой, важный. Всегда в костюмчике, ну так баксов на тысячу, не меньше. Он, когда приходил в ЦБК, о чем-то беседовал с нашими бухгалтерами. А от них мы слышали, что еще до того, как Чайка (это наш вице-президент по финансам) сбежала в туманный Лондон, и к ней заходил запросто. Причем заходил и не раз, и не два. Мне это Елена Федоровна рассказывала, главный бухгалтер моей фирмы. Мы все были уверены, что Володька с этим адвокатом как за каменной стеной. А теперь что выходит… Стены не помогают.
Состояние у меня стало таким, каким было тогда, когда покончил с собой Игорь. Он прыгнул с крыши. Был обыкновенный вечер, я сидела, смотрела телевизор, Степка тут копошился. Игорь вышел в коридор подъезда покурить. Он всегда выходил курить в коридор. И вдруг звонок в дверь. Отец пошел открыть. Потом входит в нашу комнату и с порога говорит:
– Мне сказали, что там, внизу, Игорь разбился, – я в испуге вскочила. – Под машину попал.
Мы вместе ринулись вниз. Когда выбежали на улицу, то увидели группу людей вокруг человека, лежащего на асфальте. Одежда, фигура – это был Игорь. Он лежал недалеко от подъезда лицом вниз. Мы с отцом перевернули его. Он, наверное, ударился головой, все лицо в крови, отталкивающее, будто не его, окровавленная челюсть вперед выдвинута. И вдруг кто-то сказал:
– Он, наверное, сверху упал.
– Да, мы на третьем, – говорит отец.
– А дом-то девятиэтажный.
И тут до меня дошло, я сразу все поняла. И мне стало вдруг почему-то до ужаса неприятно. И этот вечер, и эти люди, которых становилось все больше и больше, и изуродованное от удара лицо Игоря. Рядом оказался Сергей Сергеевич, наш сосед по этажу. Он взял меня под руку, поднял от Игоря и говорит:
– Тебе не надо сейчас тут быть. Иди к Степке. Успокой его, а то он уже кричит. Идем, идем. Здесь все сделают.
Он в квартире позвонил по телефону в скорую помощь, а я сидела на краешке дивана в отупении, даже плакать не могла. Сергей Сергеевич с испугом смотрел на меня. Потом сказал:
– Ты не выходи. Сиди здесь. Мы все сделаем.
И вот сейчас тот же парализующий ужас… Ведь если Макаровского арестовали, то следующими можем быть и мы – такие же, как он, генеральные директора дочек НК.
2
Я быстро добралась до Красных ворот и вышла на бульвар. И только остановилась у места, где Алька меня обычно подбирала, как подкатила она, но не на своем задрипанном Опеле, а на не менее задрипанном БМВ Макаровского.
– Быстрее, быстрее, – торопила она меня.
Я плюхнулась на переднее сиденье. И она быстро рванула вперед, стараясь проскочить на желтый.
– Ты что, как полоумная?
– Наружка, – выдохнула она.
– Какая наружка? – не поняла я.
– Да за мной наружка.
Я стала оглядываться. Потом посмотрела на заднее сиденье. Я, грешным делом, подумала, что это ее собака. Но вспомнила, что Алька не держит ни собак, ни кошек.
– Нет никакой наружки. У тебя в машине вообще никого нет.
– Да не в машине, балда. За мной хвост из автомашины с наружкой. А, кстати, где же хвост? – она стала оглядываться. – Где же он? Он ко мне прямо с Технического прилип. Я его у метро «Бауманская» еще заприметила. И он все время за мной ехал. Правда, что-то не видно. Девятка такая, серая. Может на светофоре отстал. Мы же почти на красный проскочили, – оглядывалась она.
– А что за наружка?
– Ты что, сериалы про ментов не смотришь? Там как кто на подозрении, так за ним сразу посылают наружку.
– Собака, что ли, такая?
– Какая собака, балда. Это мужики, как правило. Ну, оперативники.
– Да я эти сериалы не все смотрю. Этот, наверное, пропустила.
– Ну, последний вот, не смотрела? Опера, специально подготовленные. Неужели не смотрела? Черт, забыла со страху название. Ладно, потом вспомню.
– А ты-то при чем? – никак не могла я понять.
– Я же с Володькой поехала на Технический на его машине. Он меня просил. Так, на всякий случай. У него на душе было неспокойно. Наверное, чувствовал уже что-нибудь. Он мне портфель с документами по фирме оставил и ключи от БМВ. Я там часа два сидела в машине, ждала его, пока он не позвонил. Они же легко могли меня вычислить. Они же, наверняка, его машину пробили. Могли подумать, что он что-то там оставил. Могут задержать и обыскать. Если его задержали, значит, он уже подозреваемый. Я это по уголовно-процессуальному кодексу проходила.
Алька у нас училась в юридическом, уже на последнем курсе.
– Так ты меня прихватила, чтобы запутать эту наружку что ли? Я же водить автомашину не умею…
– Да не волнуйся ты. Володька просил меня по телефону съездить к его жене и все рассказать. Он не хотел, почему-то, звонить ей оттуда. Ну а я одна боюсь. Вдвоем все-таки легче.
– Ну, а куда же адвокат смотрел? Как он позволил его арестовать?
– А что адвокат может сделать?
– Не позволить. Вот и все. А тогда, зачем он нужен? Деньги на него переводить… Что он тогда может?
– Жалобу написать. Сейчас адвокат должен писать в суд жалобу, чтобы освободили.
– И, думаешь, поможет?
– Кто ее знает…
Когда мы подъезжали к дому Макаровского, Алька приказала мне внимательно оглядеться по сторонам, не привязалась ли к нам эта самая наружка. Я глядела, глядела, ничего не обнаружила. Ну, едут машины разные за нами, но как узнаешь, что это та самая наружка.
– Слушай, Алька, а на каких машинах ездят эти самые наружки?
– На самых обыкновенных, чтобы незаметными быть.
– На «жигулях» что ли?
– Бывают и на «жигулях».
– Да они же на «жигулях» ни за кем не угонятся.
– А у них специальные моторы стоят. Повышенной мощности.
Я высматривала эту чертову наружку, чуть шею не свернула, но ничего подозрительного не обнаружила.
– Да нет никого, чего ты волнуешься. К тому же, сама говоришь, они незаметны среди других машин. А если так, чего я головой кручу? Как дура.
– А тебе надо закрыть глаза и ждать, когда сзади раздастся: «Пройдемте, гражданка!»
– Ты же сама говоришь, что они специально обучены. Их все равно не узнаешь.
– Ну да.
– Тогда чего я головой верчу?
– Ну ладно, – согласилась Алька.
Тут мы подъехали к дому Макаровского и Алька, тяжело вздохнув, говорит:
– Ну, пойдем уже, подруга.
3
Поднимаясь на лифте к квартире Макаровского, мы обсуждали, с чего начать разговор с его женой – Ириной. Мы раньше бывали у них в гостях и знали ее. Конечно, мы уже готовы были плакать вместе с ней, но это оказалось излишним. По ее заплаканному лицу и убитому виду мы поняли, что ей уже все известно.
– Мне Сергей Иванович, адвокат, уже звонил, – пояснила она свое состояние. – Да вы проходите. Посидите немного, а то мне одной тяжело. Проходите.
Квартира Макаровского досталась ему еще от отца, который был каким-то научным работником. Вроде, даже, заведовал кафедрой в институте. Квартира хорошая – три изолированные комнаты, кухня большая. Как обычно, мы прошли на кухню. Там на столе стояла початая бутылка коньяка и легкая закуска.
– Это я уже слегка приняла, – пояснила Ирина. – Тяжело очень. Он все надеялся, что его не тронут. Очень надеялся. И вот надо же…
Мы выпили по рюмке. Потом еще. Я обычно немного выпиваю, а тут разохотилась. Тревожно что-то было и муторно.
– Ты же за рулем? – удивилась я Альке, которая не отставала от нас.
–Так я же БМВ здесь оставлю. Вам не надо ее куда-нибудь отгонять? – спросила она у Ирины.
– Не беспокойтесь. Алексей придет и отгонит.
Я как-то не понимала, ну как можно арестовывать такого человека как Володька. Он что убийца какой, грабитель, с ножом и пистолетом ходит? У него семья. Жена вот слезами обливается. Жили как все нормальные люди и вдруг на тебе – носи передачи в этот гребаный изолятор. А дети? Алексею двадцать, в институте учится, приятелей у него полным полно, девушка, наверное, есть. И вдруг – отец в тюрьме. Не вор, не грабитель – и в тюрьме. Ну как ему на других ребят смотреть? С ума можно сойти. Про девчонку даже не говорю. Та вообще в ужасном положении. Как она в школе все это объяснит? Жили нормальные люди, как все, и вдруг – в тюряге. Я как подумаю, что со мной такое же случится – волосы на голове шевелятся. Вот Степка узнает, что мама в тюряге. Ужас. Просто ужас.
– Ребята знают? – спросила Алька.
– Еще нет. Боюсь. Не знаю, что им говорить, когда придут. Ну как это все объяснишь? Ну ладно бы в роскоши купались, а то и денег – лишь детям на учебу, да на питание. Раз в год в Турцию или Египет слетаешь – вот и все доходы. Ну, что хозяина привлекли, это как-то можно объяснить. У него – миллиарды. А у нас в народе принято говорить, что честным трудом миллиарды не наживешь. Ну а Макаровский-то при чем здесь? Или вы, например?
Тут мы вспомнили, что мы тоже генеральные. И в комнате наступила какая-то нехорошая тишина. И до Ирины дошло, что мы такие же генеральные как Макаровский.
– Что это я говорю, – опомнилась она. – Вы уж меня извините. Совсем от горя голову потеряла. У вас-то как?
Алька махнула рукой.
– Что у нас? Ничего пока не знаем. Может, загремим, как Володька. Дрожим от страха, и на кого надеяться, и на что надеяться – не знаем. Нам руководство твердило: «Адвокатов вам предоставим, лучших в России». А выходит, надежды на этих адвокатов никакой.
– Ну, Владимир мне говорил, что у него адвокат вроде разбирается в ваших вопросах. И связи у него имеются. Он меня, когда сейчас звонил по телефону, успокаивал: «Мол, предпримем все меры. Володя ни в чем не виноват. Действия следствия незаконны» Сказал, что напишет жалобу, какую-то там кассационную, – она вздохнула. – Может что получится. Он сказал, что Володю должны обязательно выпустить. Он все меры примет.
4
Новость о том, что Макаровского арестовали, со скоростью электронной почты пронеслась по всей нашей НК, и когда я на следующий день вошла в офис на Гусарский, о ней уже знали все. И охрана на входе, и сотрудники, с которыми я поднималась в лифте, и встречные, когда шла по коридору в наш кабинет. Ведь с того момента, когда нашего олигарха арестовали, все в НК только и жили этими новостями, а на нас – генеральных директоров дочек НК, смотрели как на обреченных. Мы и сами себя считали таковыми, хотя, как обычно бывает, не очень в это верили. Но арест Макаровского окончательно лишил нас иллюзий.
Когда арестовали нашего олигарха и начали шерстить всю НК, руководство приняло решение не увольнять нас, а тех, кто хотел с испугу уйти, уговаривали остаться. Алька сразу раскусила их стратегию. Если бы пришли новые директора – неизвестно, как бы они себя повели в сложившейся ситуации. Не дай бог стали бы помогать следствию, ведь новенькие не отвечали за прошлые прегрешения. За это нам обещали прибавить зарплату, и тут же прибавили наполовину, а в конце всех этих дел обещали заплатить по пятьдесят тысяч долларов. Мы с Алькой думали, думали, потом решили: от того, что сделано, никуда не денешься и бежать нам некуда, а тут прибавка и вознаграждение. Где еще такие деньги заработаешь? А заниматься махинациями в такой обстановке, как сейчас, никто из руководства не решится.
Нас по одному стали вызывать к руководству и инструктировать, как себя вести в сложившейся ситуации, какие давать показания, если будут вызывать в прокуратуру. Инструктировали, естественно, не сами руководители, а адвокаты различных контор, которые в великом множестве были наняты руководством за счет, конечно, фирм НК. Свои миллиарды и миллионы руководство на эти цели не расходовало. Берегло для семьи, для ближних. Мы же должны были: первое – в ситуациях, когда следователи и опера появлялись в офисе – вмиг рассыпаться по закоулкам и углам, как мыши, чтобы не дай бог не столкнуться с ними лбами. Мы, конечно, и сами этого не хотели. Здесь наши интересы совпадали целиком и полностью. Второе: – если вызовут к следователям, то обязательно быть с адвокатом. Здесь наши интересы тоже совпадали. Тем более, что у самих у нас денег на адвокатов не было. К тому же, нас заверяли, что адвокаты нас вытянут. Потому что это лучшие адвокаты Москвы, а может быть и всей России. Не Падвы, не Резники, но тем не менее. И третье: – отвечать на вопросы по той схеме, которую нам адвокаты наработают. И, если мы будем вести себя, как надо, давать правильные показания, то, когда все это закончится, получим премии по пятьдесят тысяч зеленых. Ну, об этом я уже говорила. В том, что нашего олигарха, в конце концов, освободят ни у кого не было сомнений. За ним могучей стеной стоят наши продвинутые либералы, все наши и западные СМИ, да и вся международная общественность. Руководство страны никуда не денется, и пойдет на попятную. Ведь так уже было с Березовским и Гусинским. И те благополучно, со своими миллиардами и семьями перекочевали на Запад.
Наш кабинет находится на пятом этаже. Вообще-то, моя фирма зарегистрирована в Мордовии, в Саранске. Там даже имеется комнатушка под офис на улице Ленина, это юридический адрес фирмы. В этой комнатушке, два стола и три стула, которые находятся у фирмы на балансе. Я же все эти три года нахожусь на Гусарском. Здесь в каком-либо кабинете мне выделяются стол и стул. Я сообщаю в ЦБК свое местонахождение, и мне приносят сюда договоры, контракты и другие документы, на которых уже стоят положенные визы высшего руководства, бухгалтерии, юристов. На каждый документ утвержденное количество виз. В бумаги я не вникаю, потому что ничего в них не понимаю, да и смысла нет понимать, потому что везде уже стоят визы, уже все решено. Тех, с кем подписывались договора и контракты, я в глаза не видела. Всю бухгалтерию ведет ЦБК, они же делают баланс и отсылают его в налоговую. У меня в моем столе нет ни одной бумажки. Иногда в связи с перестановками в офисе, меня переводят за другой стол и дают другой стул, но это не очень часто. В этот занюханный и цветущий Саранск я ни разу не ездила.
Печать и учредительные документы находятся в ЦБК. Но с того времени, когда на нашу НК наехали, печать и учредительные документы передали мне, выделив небольшой металлический ящик. И за такую работу я получала неплохие деньги, в настоящее время нам всем со страху прибавили вполовину (сколько – по финансовым соображениям – не могу сказать), а на финише обещали по пятьдесят тысяч зеленых. Ну, про это я уже говорила.
