Драконы моря

скачать книгу бесплатно


Я сказал ему: «Теперь нетрудно догадаться, по какой причине казначей поставил свой корабль ниже всех остальных по течению, ибо так проще ускользнуть с сокровищами в темноте. И если они сбегут, то золото будет принадлежать, тем кто сможет отнять его и сохранить; ибо таков закон моря. Поначалу они наверняка осторожно спустятся вниз по реке, стараясь не издать лишнего звука, затем когда отойдут подальше, возьмутся за вёсла. Когда начнёт рассветать, они поставят парус и с попутным ветром скоро достигнут устья реки. Неплохо было бы знать, куда они держат путь дальше. Многое здесь требует тщательных раздумий, и я не хочу ничего предпринимать, пока не буду уверен, что решил всё правильно.»

Хальфдан сказал: «Казначей объяснил мне, что мы должны бежать за Крым в Тьмутаракань где мы разделим сокровища, а затем отправимся к хазарам, где сможем укрыться в безопасности от гнева императора; после чего, он посулил, мы будем вольны идти туда, куда захотим. Он сказал такие же слова всем своим людям; но, если поразмыслить, это означает лишь то, что как раз туда он и не собирается. К тому же незадолго до этого, я услышал украдкой разговор казначея со своим отцом, после того как им пришли некие известия. Старик сказал, мол, отрадно для них знать, что великий князь киевский снова начал приживать детей от своих наложниц и перестал благоволить своей законной жене, сестре византийского императора, так что дружба между правителями поубавилась. Поэтому я думаю, что они повезут золото в Киев.»

Я сказал ему: «Хальфдан, ты мудр, хотя и молод, и я думаю, что ты догадался верно. Если они направляются в Киев, то поплывут в том направлении, которое и нам хорошо подходит, ибо оно на полдороге к нашему дому. Когда они достигнут Киева, мы сможем найти там добрых людей, которые помогут нам отнять золото, если нам не хватит своих сил. Но сейчас не следует торопиться, ибо они не должны заподозрить, что их преследуют, иначе они будут настороже и выберут другую дорогу. Но, перед рассветом, пока в нашем лагере всё спят, мы снимемся с якоря, не поднимая шума. Я был сильно удручён, Хальфдан, когда ты оставил меня, но возможно то, что случилось послужит к лучшему и обернётся большей удачей для нас обоих.»

Так говорил я необдуманно; ибо какой бог любит, когда человек хвалится удачей ещё до того, как она придёт к нему? Я спросил его о женщине, которая соблазнила его. Он ответил, что она наскучила казначею, и он заключил её в монастырь, ибо она всегда яростно сопротивлялась, когда он по каким-то причинам пробовал её высечь. Что касалось самого Хальфдана, то она разочаровала его ещё раньше, ибо домогалась и других молодых людей кроме него. Это утешило меня, и я наобещал ему много прекраснейших женщин, которых мы раздобудем, когда вернёмся домой с золотом.

Когда небо перед рассветом начало менять цвет, мы осторожно подняли якорь и отошли от берега, пока наши гребцы спали на скамьях и вёсла были подняты из воды; нам повезло, что никто не проснулся не окликнул нас, и река бесшумно понесла корабль вниз по течению. Когда команда и лучники пробудились ото сна, я поставил им лучшее угощение и выпивку покрепче, чем они обычно обходились; затем я объяснил им, что мы преследуем грабителей, которые сбежали с добычей императора. Но более того, я им ничего не стал говорить. Я не считал, что поступаю бесчестно и краду принадлежащий базилевсу корабль, ибо я желал только одолжить его до того времени, пока мы не достигнем своей цели. Мне это показалось справедливым, тем более, что он сам задолжал мне плату за целый год.

Мы вышли из устья реки и поплыли через море, ещё не будучи уверены в верности своих догадок; но когда мы достигли Днепра, мы заметили рыбаков и узнали от них, что один из императорских багряных кораблей зашел в реку за день до нас. Наш корабль был меньше размером, чем у казначея, но я не опасался, ибо со мной были лезгинские и хазарские лучники искусные в стрельбе, в то время как у Теофила были только люди из его свиты.

Мы с трудом поднимались на вёслах вверх по реке, и когда мои гребцы начинали жаловаться на усталость, я давал им двойную меру вина, утешая себя мыслью, что казначей находится ещё в более трудном положении, ибо его корабль был тяжелее. Я не находил взглядом ни конских табунов на берегах, ни самого присутствия печенегов, чему мы были несказанно рады, ибо когда печенеги выходят на войну или пасут своих коней по берегам Днепра, то они считают и реку и то, что по ней движется своей единоличной собственностью, и в это время ни одному кораблю невозможно безнаказанно пристать к берегу. Они самый заносчивый народ и худшие разбойники, и даже сам император каждый год платит им деньги в залог дружбы.

На четвёртый день мы увидели тела трёх человек плывущие вниз по течению. По рубцам на спинах стало понятно, что это гребцы казначея, которые обессилели от работы на вёслах. Но для нас это был ободряющий знак, что мы можем нагнать его у порогов. На другой день ещё больше тел проплыло мимо нас, но они не принадлежали людям Теофила. Затем мы увидели его опустелый корабль, застрявший на отмели. Я понял, что казначей повстречал местное судно и захватил его, так что теперь он мог продолжить путь быстрее и ему будет проще перетащить его вместе с сокровищами через пороги волоком. Ибо тащить по суше византийское военное судно с килем деяние не из лёгких.

К вечеру восьмого дня мы услышали шум порогов и приблизились к корабельному волоку. Поблизости никого не было, за исключением двух гребцов, которых бросили на берегу умирать, ибо они окончательно изнемогли . Мы дали им вина, чтоб привести их в чувство, и они поведали нам, что казначей этим же днём велел своим людям поставить захваченный корабль на катки для волока. Но они не нашли поблизости ни волов ни лошадей, так что им пришлось тащить судно вручную, что стало тяжким трудом, ибо все они уже совсем обессилели и теперь не могли от нас далеко уйти.

Я и Хальфдан воспрянули духом, когда услышали слова гребцов. Мы захватили с собой наших лучников и отправились по следу оставленным кораблём. Мы догнали их между вторым и третьим порогом Днепра. Как только я их заметил, то велел своим воинам сразу же свернуть от волока, дабы обойти врага стороной. Мы быстро обогнули курганы печенежских вождей возвышавшиеся на берегу и разукрашенные черепами, и обогнав людей казначея, засели впереди в засаде, поджидая, пока они не приблизятся к нам почти вплотную. Я сразу узнал Теофила и его отца в полном вооружении, с обнажёнными мечами, идущих рядом с кораблём. Четырём своим лучникам я приказал взять обоих на прицел, а остальным убить людей, которые следили за гребцами, волочившими корабль.

Зазвенели тетивы, несколько человек упали на землю, и мы обнажив мечи, с воинственным кличем высыпали на дорогу. Увидев нас, гребцы побросали верёвки и разбежались в стороны, всё пришло в смятение; но казначей и его отец остались невредимы, ибо дьявол и их добрая броня смогли их защитить. Захарий, которого оцарапали несколько стрел, помчался от нас быстрее всех, как молодой олень. Но я не обратил особого внимания на старика, ибо больше был занят его сыном. Я увидел, как он обернулся к нам в изумлении, и побелел лицом, когда наши стрелы и боевые вопли настигли его. Но он быстро пришёл в себя и со страшной бранью собрал вокруг себя своих людей, дабы они могли защититься сами и защитить золото, с которым он не имел никакой охоты расставаться. И хорошо, если бы он тогда так и остался на этом месте навечно.

Хальвдан, я и десятник лучников, лезгин по имени Абчар, первыми набросились на врага и сразились людьми защищавшими казначея. Я увидел, как Теофил в ярости оскалил зубы, узнав Хальфдана, но мы никак не могли добраться до него, ибо его воины бились храбро, несмотря на то, что он сам малодушно стоял позади, не вступая в схватку. К нам на подмогу подоспели остальные лучники и мы смогли оттеснить врагов к самому кораблю, но пока мы их одолели, казначей и ещё несколько его людей сумели сбежать.

Уже спускался вечер, и я был в сомнении, что следует предпринять. Десятник лучников был человеком, который всегда действовал, не задавая лишних вопросов; и я приказал ему как можно скорее взять своих людей и преследовать врага до реки, не останавливаясь, пока не наступит ночь. Я сказал ему, что император назначил высокую плату серебром за казначея, и также за его отца, и расплатится сполна с теми, кто принесёт их головы. Итак, Абчар поторопился им вслед со всеми своими лучниками.

Как только Хальфдан и я остались одни, мы бросились на корабль. Там, под палубой, спрятанные за мешками и бочками, в четырех маленьких ларцах и семи кожаных мешках, запечатанные императорской печатью лежали сокровища. Но вид такого богатства принёс мне больше заботы, чем радости его обладанием; было бы нелёгким делом утаить эти сокровища от других людей и преуспеть в том, чтобы привезти золото и серебро домой, не вызывая подозрений.

Хальфдан сказал мне: «Нам надо спрятать это до тех пор, пока не вернулись лучники.»

«Но, где мы найдем такой огромный тайник, чтобы спрятать столько богатств?», удивился я.

«На дне реки», ответил он.

«Ты прав», решил я, и сказав ему, пока оставаться здесь, поспешил к Днепру.

Вскоре я нашёл место, о котором уже тебе рассказал, место над которым пенясь, несутся воды реки. Вместе мы перетащили туда сокровища и тщательно их укрыли, но после некоторых раздумий я всё же оставил два мешка серебра на корабле.

После вернулся Абчар со своими лучниками. Они принесли с собой три отсечённые головы, но не тех людей, которые были мне нужны. Мы подкрепились едой и питьём из корабельных запасов, и я сказал Абчару: «Посмотри, здесь мы нашли два мешка с печатями императора. Это то сокровище, которое похитил казначей Теофил. Но золото ли или серебро это, я не ведаю, ибо никто не смеет сорвать императорские печати. Сейчас же я трудном положении, ибо нам должно как можно скорее вернуть серебро базилевсу, но я также не могу возвратиться без головы казначея. Итак, вот как мы сделаем. Я и мой сын, отправимся вверх по реке на поиски Теофила, пусть даже для этого нам придется достигнуть Киева; и ещё двое из вас кто захочет, могут присоединиться к нам. Ты же должен вернуться с остальными людьми и захваченным сокровищем на мой корабль и приказать оставшейся команде доставить тебя в Миклагард. Мы же четверо вернёмся, когда у нас будет голова казначея.»

Таковы были мои слова и Абчар кивнул и взвесил на руке оставшиеся мешки. Он поговорил со своими людьми, и двое его хазар присоединились к нам. Абчар и оставшиеся с ним люди скоро покинули нас вместе с серебром, и я возрадовался, что всё пока идет как задумано. Лучники мне были нужны, дабы помочь управиться с судном, чтобы случайно не столкнуться на суше с печенегами или возможно с самим казначеем, если он попытается собрать против нас оставшихся у него людей. Я надеялся, что они всё еще убегают от нас, но я ошибался.

Мы были сильно утомлены и ночью я заступил на стражу первый. Затем я приказал одному из хазар сменить меня, но он должно быть заснул, дабы приговор небес над нами мог исполниться. Ибо, пока все мы спали, казначей со своим отцом и четырьмя уцелевшими воинами внезапно напал на нас. Меня разбудил шум от того, что кто-то споткнулся о камни и я тут же вскочил на ноги с обнаженным мечом. Двое человек бросились на меня, и пока мы бились, я увидел, что казначей сразил одного из хазар и развернулся к Хальфдану с занесённым над головой мечом. Хальфдан должно быть спал глубоким сном, ибо он едва ли успел вытащить меч; и я отдал бы свою жизнь и всё золото, лишь бы оказаться между ним и казначеем. Те кто бился со мной, пали, но я даже не заметил этого, ибо всё что я видел, был стоявший с мечом казначей и мой сын лежавший у его ног. Я ударил обеими руками; это был мой последний удар мечом, но он стал самым лучшим. Мой меч рассёк его шлем и кольчужный капюшон и разрубил ему череп так глубоко, что я увидел, как зубы вылетели у него из глотки. Но и он успел перед смертью ударить меня мечом и его лезвие вошло мне в глаз. Я пал на землю, зная что смерть уже идёт за мной, но это не страшило меня, ибо Хальфдан был мёртв, и я успел отомстить за него, а всё остальное уже не имело значения.

Этот рассказ лишает меня последних сил, но немного осталось до его окончания. После я помню только, что я лежал на земле связанный, и меченосец Захарий сидел рядом и смеялся, но его смех не был похож на человеческий. Он поведал мне, как он изувечит меня и всё допытывался о пропавшем золоте. Я плюнул ему в лицо и предложил показать мне свои уши. С ним оставался ещё один человек, и они отсекли мне кисть и прижгли обрубок кипящим маслом, которое они отыскали на корабле, дабы я не умер слишком скоро. Захарий обещал мне лёгкую смерть, если я поведаю ему, где спрятано золото. Но я не был столь уступчив и не боялся пыток, ибо в душе я уже умер. Я сказал ему, что золото на пути обратно к императору, и в конце концов, он поверил мне. Больше мы не разговаривали.

Потом я услышал вскрик, и кто-то рядом застонал и начал хрипеть, а после наступила тишина. Затем я лежал на дне лодки, и кто-то волок её по земле. Меня напоили, но я все ещё ничего не понимал. Затем лодка оказалась на воде, и мне показалось, что я плыву в мире мёртвых. Но человек сидевший на вёслах, болтал без умолку, и я понемногу начал понимать о чём он толкует. Это был второй хазарин. Он пел и насвистывал и был очень весел. Он сумел убежать ночью, когда на нас напали и после пытался найти мой корабль, но тот уже ушёл с лучниками Абчара. Тогда он вернулся, подкрался сзади к людям, что изувечили меня и убил их из лука. Зачем он спас моё полумёртвое тело, я до сих пор не знаю, но может быть, он просто был добрым человеком, а такие нередко встречаются среди хазар. Два местных жителя приплыли на лодке с другого берега, чтобы обобрать трупы, и он подарил им целый корабль казначея со всем содержимым в обмен на их лодчонку и обещание помочь со мной. Так всё должно было случиться; но я знаю об этом лишь с его слов.

Итак, он всё время посмеивался от удовольствия и восхвалял свою удачу, ибо на телах казначея и его сына он нашёл немало золота и серебра, а также брони и оружия, и всё что он забрал себе, было прекрасной работы. Он обобрал и других мертвецов лежавших поблизости, взяв с них серебро и украшения и снял прекрасное золотое кольцо с руки моего сына. Теперь же, он говорил мне, он собирается приобрести коней в Киеве и одну-двух женщин, дабы после вернуться в своё поселение богатым человеком в полном вооружении. Хазарин продолжал заботиться обо мне, но не переставал рассказывать о своих мечтах. Я же мечтал только о том, чтобы вывалиться от него из лодки в воду, но, увы, я был слишком слаб даже для этого.

Он знал, что я и раньше собирался в Киев, и когда он привёз меня в город, то отдал на попечение одним монахам. Я желал вознаградить его, ибо он не притронулся к моему поясу с зашитым серебром, но он не принял ничего. Довольно, он сказал, и так, чем он владеет и кроме того, он уже угодил Богу тем, что заботился обо мне.

Я остался у монахов и они ухаживали за мной до тех пор, пока мне не стало лучше, и я вновь не начал задумываться о сокрытом золоте. Потом люди с севера приходили в гости к монахам и спрашивали меня обо всём. Они поняли, что я желаю добраться до дома и увидели, что у меня есть серебро заплатить за перевоз. Итак, я начал плыть вверх по реке, с одного корабля меня передавали на другой, и так было, пока я не попал на готландское судно, где нашёл меня Орм.

Всё это время меня мучили думы, что я никогда не смогу никому поведать о булгарском золоте и где оно спрятано, даже если чудесным образом, я достигну дома и снова обрету своих родичей. Но благодаря твоей мудрости, священник, я поведал всё, что знаю и могу упокоиться в мире.

Ибо Орм теперь волен делать то, что он хочет. Это великое сокровище достаточное для множества людей, и никто не скажет какова истинная цена ему и сколько крови пролилось ради него. Оно спрятано там, в месте о котором я поведал, и нетрудно будет найти его тому, кто знает, где искать.

Есть и ещё один знак рядом, указующий на это место; кости казначея Теофила и меченосца Захарии обклёванные воронами – да, блуждают их души без прибежища до Страшного Суда и сына моего, Хальфдана, пусть помилует его душу Господь.

Глава 3

Как было решено отыскать сокровище.

Как только Орм узнал про спрятанное золото, он тотчас послал своего человека с весточкой к Токи. «Передай ему», – сказал он, – «что я хотел бы отправиться за золотым кладом на Восток, а он человек, чьё мнение я ценю выше всех, и было бы неплохо, если бы он приехал сюда поскорее.» Токи хватило и этого короткого сообщения, и прежде, чем отец Виллибальд закончил записывать историю Ари, он уже примчался в Гронинг, горя желанием узнать больше об этом деле.

После добрых приветствий Токи принял кубок пива, живо опустошил его и весело произнёс:

Бьётся парус,

скрипят вёсла.

Ждут нас злато,

моря брызги,

киль смолёный.

В ответ Орм промолвил уже не так весело:

Много нам лет с тобою,

мудрости нам хватает.

Только теперь уж в битве,

нам не блистать как раньше.

Дело у нас другое:

как раздобыть украдкой,

золото Гардарики.

«И это сокровище настолько велико», – добавил он, – «что здесь я никак не могу обойтись без дружеского совета, ибо Ильва ничего не хочет советовать мне; она говорит, что я должен всё решить сам без неё, и поверь, такое случается с ней не каждый день. Поэтому я и послал за тобой. Здесь с нами также Олаф Летняя Пташка, который сам был на Востоке и известен своей мудростью. Но три головы лучше, чем две, особенно, если надо решиться на такое рискованное предприятие».