Угольки в камине

скачать книгу бесплатно


Друг второй: – Я не понял, ты что, тоже, как эти дебилы, празднуешь? Эти гребаные крестоносцы весь календарь перепутали! Ом-мани-рама самасхвали, киндзмараули-ракицители! У всех приличных людей в сентябре Новый год, и в феврале! Я к тебе в сентябре зайду, ты подарок готовь, понял?! Кстати, Машка после того случая родила?

Друг третий: – Ну, не знаю, если в более приличное место не позовут, можно и к тебе. Я, знаешь, тебе позже скажу, числа 30–31-го, под вечер, ладно? Но ты там готовься, ты же помнишь, что я люблю? Только обещай, если приду, про Спартак правду не говорить.

Друг четвертый: – Как?! Ты что, меня в свой дом впустишь? Да ладна! Мы ж поругались вдрызг, я думал, ты меня убить хочешь. Впрочем, спасибо, приду, там и убивай, устал я че-то так жить. Спиртное возьму, а с тебя гриль и остальное трали-вали. Баб не зови, сами придут, они плакать любят, особенно Маша.

Друг пятый: – Да, это я… Простите, кто это? Кто?! Извините, вы видимо ошиблись номером. Что? Я не расслышал, что значит «ошиблись человеком»? Хам! (швыряет трубку).

Друг шестой: – Да, спасибо, обязательно будем! Но не на сам Новый Год, а первого, или второго, как в себя придем. Машка будет? Можно мы гостей своих возьмем? У тебя места дофига, а нам их складывать некуда. Там не много, всего пятеро будет, или семеро, в общем, не унывай, разберемся! Пока-пока!

Друг седьмой: – Привет, конечно, приду! А кто будет кроме Маши? Ладно, чего юлить, спрошу конкретно, Петров будет? Если Петров будет, я точно не приду, ну его. Он в прошлый раз чего творил, ты забыл? Зачем ты его в тот раз с Питюлькиным познакомил? Тот звонит, не знает, как от него отделаться… И смокинг мой зачем ему подарил, пока я зайчиком был?

Друг восьмой: – Алло? Вы дозвонились в администрацию президента. Нет, это уже не Его личный номер. А кто это? Ага, понятно, секундочку… Есть такая фамилия. Тут у меня записано… Ага… Он сказал, что поздравит вас с какой-то Машей по телевизору – моргнет на двести двенадцатой секунде, перед тем как выпить шампанского. У него все моргания расписаны. И вам всего доброго. Вступайте в партию Е….

Опыт

Вот я тебе попытался тут объяснить, почему из ФБ* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ) вышел. Получилось типа маленького неказистого рассказика, ну и ладно, привычка, наверное.

Выйдя из фейсбука* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ), я еще примерно дня три-четыре мысленно размещал фотографии, острил с оппонентами, переписывался, делал язвительные замечания, ставил «лайки», ругался и изрекал «умное», свое и чужое. Зависимость оказалась довольно сильной, наподобие курения хорошего табака, красивой жизни на Рублевке и нюханья кокаина (последнее по слухам). К концу недели начало отпускать, правда руки еще дергались, автоматически нажимая ссылку ФБ* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ) на панели управления, но это я уже отнес к посмертным судорогам и собачьим рефлексам с отделением слюны.

Друзья мои, с прискорбием сообщаю, быстро и безболезненно выйти из ФБ* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ) нельзя. Если вы даже удаляете свой аккаунт, он продолжает существовать внутри вас, словно вирус. И рано или поздно вылезает в неожиданном месте, которое и отрезать нельзя. Ладно мы, хотя бы первую треть жизни прожившие без фейсбука* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ), а дети? Что будет со следующим поколением? Видимо, такая же херня творится с телевизором, книгами, модными телефонами и информацией о погоде. Мы обложены со всех сторон. Даже не верится, что люди когда-то могли жить без всего этого. Хитрое и ленивое человечество постоянно изобретает «костыли», чтобы легче ходить. Одежду от холода, бинокли, чтоб рассматривать не подбегая, выключатели света, чтоб не крутить палочку, машины, чтобы самому не напрягаться, и мощное дальнобойное оружие, чтобы мочить всех одним нажатием кнопки.

Лень и война – двигатели прогресса. В результате наши реальные возможности атрофированы за ненадобностью. Мы уже не верим в Порфирия Иванова и его трусы, согревающие в минус сорок, не умеем драться, не можем сами убить корову, чтобы пожарить бифштекс, и полностью уничтожили в себе телепатию и бытовую магию, то есть пошли по другому, техническому пути развития. Но это ладно.

Попытался понять, что дал мне ФБ* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ) в сухом остатке? Несколько реальных, хоть и виртуальных друзей, которых полюбил всей душой – это правда, хоть и звучит как тавтология. Одно это перевешивает многие минусы. Иллюзию того, что ты не одинок, с тобой постоянно кто-то рядом – в этом вижу гениальность соцсетей, особенно в наше время. Но иллюзия остается иллюзией, потому как дружить по-настоящему люди умеют все меньше и меньше. А так как дружба понятие изначально военное, дело это трудное, требующее внимания, участия, реальных встреч и подтверждений. Как и виртуальная любовь, к примеру.

Что этот ФБ* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ) забрал у меня? Время. Время моей личной и такой короткой жизни. Потому как, если ты занят чем-то одним, то ты в этот момент не делаешь чего-то другого. А значит, просиживая часами в ФБ* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ), я не занимаюсь многими полезными для жизни вещами, которые просто необходимы нормальному человеку.

Было ли мне страшно? Да. Наверное, с такими же мыслями некоторые уходят в пещеры и замуровывают себя в кельях. Но я прекрасно знаю, что борюсь только со своим внутренним драконом. Все мои обретенные в ФБ* (прим. – принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской, деятельность запрещена на территории РФ) друзья прекрасно знают мой телефон, адрес скайпа, электронной почты и номер дома, в конце концов. Некоторые даже поинтересовались, как и ты, жив ли я, за что им и тебе отдельное спасибо. И если хочешь, передай остальным – я не от вас ушел, а от самого себя. И вернусь, естественно, как только почувствую окончательно, что зависимость побеждена.

***

Откровенный разговор продюсера с режиссером.

– Ты что закончил, опыт есть?

– ВГИК…

– Не, нам не надо.

– Но почему?! Давайте я хоть попробую?

– А тебе никто и не даст снимать.

– Почему?

– А вдруг ты лучше сделаешь, чем те, кому сейчас дают?

– Так это же хорошо?

– Кому? Таких, как ты, знаешь сколько? Никто им давать не рискнет.

– Я не понимаю…

– Так те, кому дают, хоть как-то торчат, понимаешь? У меня племянник, такой же, как ты, тоже в жопе сидит.

– Так я и плохо могу, если надо! Жить не на что…

– Нет, дорогой, не получится. Ты думать начнешь, а это не надо. Не рискну. Тем более, ты давно не снимал.

– На велосипеде я тоже давно не ездил.

– Вот-вот. Упадешь еще…

– Выходит, зря я учился…

– Да чему там учиться?

Хучит

Параллельно со мной во ВГИКе, на сценарном факультете, учился монгол, Хучит-Хар. Огромного роста, весь шарообразный, настоящий батыр. Мы с ним были соседи. Делились хлебом, картошкой… Вот из его рассказов:

– Москва большой город. Люди всякие есть. Тут, в общаге, нужно даджа-ламу вызывать, пусть три дня мантры читает – темное место…

…Я шел по улице, смотрю, два мужчины девушку обижают, тащат куда-то. Я им говорю, не нужно девушку обижать. Отпустите. Они начали меня бить. Не сильно. Я терпел, но тут милиция подъехала, две машины. Стали всех бить палками. Восемь человек. На меня сразу четверо набросились. Я их на землю бросил, не бил. Другие тоже набросились. Я им говорю, чего бьете? Это те хулиганы, девушку обижали. А они меня бьют и бьют. Кричат все. Я их тоже положил, с теми. Просто толкал, не бил. Смотрю, девушки нет. Ушла наверное. Милиционеры лежат тихо, разговаривают. Я пошел в парк. Там проститутка стоит. Говорит, давай сто долларов. Откуда у меня? Говорили, говорили, дал ей восемь долларов, больше не было. Она согласилась. Ты маме моей не говори, мне еще нет 22 лет, расстроится…

…Когда в Москву с направлением приехал, только два слова по-русски знал, «спасибо» и «я хороший». Я их Агишеву и сказал, он меня понял и на курс взял, святой человек.

Разговор с Данелией

12 марта 2015 г. Время 11.10

Звонок, снимаю трубку:

– Здравствуйте, Георгий Николаевич!

– Ты как будто ждал моего звонка (смеется).

– Я всегда жду. Тот продюсер по поводу «Хаджи Мурата» молчит пока, что-то со сценарием делают…

– Да ладно, ты же знаешь, как я к этому отношусь… Мне это…

– Ну, я…

– Игорь, я просто так позвонил. Как ты? Как семья?

– (мое бла-бла-бла, потом вопрос: – А вы как? Что со здоровьем?)

– Совсем плохо. Не понимаю, что происходит. Там, наверное, переоценка какая-то была, или списки меняли, в общем, пропустили меня или из списка вычеркнули, за недостойное, теперь помереть никак не могу. Видимо, в новые списки поставили. Опять в очереди стоять надо.

– (Моя попытка пошутить)

– Многие говорят, живите, Данелия, будьте здоровы, как будто это меня радует. А меня это совсем не радует, понимаешь? Нет интереса. Давно уже хочу умереть и не могу.

– (Мои мысли по поводу несправедливости смерти, про детей и молодых людей, а также предположение, что жить надо 140 лет)

– Думаю, что пока мозги работают, можно верить, что там с ними встретимся, да? Как считаешь? Но мне кажется, и шестидесяти достаточно…

– (Мое несогласие, типа 60 это мало, у многих вообще, только начало)

– И что в сто сорок делать такой развалиной? Левая рука не работает, левая нога не работает, правая рука отнимается, кал не работает. Я уже три года из квартиры не выхожу. Дойти до туалета – задыхаюсь.

– (Мое натужное мычание, на тему, что «значит вы еще кому-то сильно нужны»)

– Не думаю, что это так. Я в семьдесят хотел покончить с этим, не получилось. (вспоминаю, как он показывал мне пулю, давшую осечку) Ладно, все равно мы ничего не знаем. Ты звони. Пока.

Из жизни селянина

– Хотите снег в мае, или ураганный ветер в июле? А может, желаете горизонтальный дождь с градом, прямо в лицо или в то место, которое раньше им было? Как же оно теперь называется? Или вам понравятся шаровые молнии, лопающиеся в метре от вас и выжигающие в песке стеклянные воронки? Обращайтесь ко мне.

Будь вы хоть в Непале, в Африке, на Таити или еще на каких кокосовых островах, стоит мне взять в руки лопату или еще какой-нибудь инструмент для ковыряния земли, тут же все это и начнется…

Так любое мое действие по облагораживанию участка или еще какой оставшейся на Земле природы сразу же превращается в катаклизм и подвиг. Сами смотрите, только что светило солнышко, ласково пели птички, мурлыча, терся о штакетину кот, но тут, я, поморгав бессмысленными глазами, беру в руки лопату и, крякнув, делаю первый копок. Бац!.. Хрясь!..

Внезапно поднявшийся ураганный ветер гонит рябью кожу на лице, словно у летчика-истребителя при сверхперегрузках, треплет торчащий из лужи застывшего цемента лом, комкая, рвет, словно бумагу, железные листы на гаражных воротах. Кот, прижимая уши и нарушая все законы гравитации, карабкается к открытой форточке на втором этаже. Цепляется когтями, ползет прямо по вертикальной стене, напоминая Дракулу, размазанного кровавым закатом.

С чмоканьем выдираю лопату из глины, с хряканьем всаживаю ее вновь, вдавливаю штык ногой, и, пожалуйста, – вздрагивает земля, с неба обрушивается ливень, за спиной гавкает гром, и внезапно, в шумовой синкопе, в свистящей тишине и наступившей вдруг невесомости, слышно, как глухо издает рык пробудившийся где-то за пятью горизонтами вулкан Эйяфьядлайёкюдль…

И вновь шарахает гром, бьет наотмашь пощечины мокрыми жесткими ладонями снег и орет прижатый потоком ветра к оконной раме котяра… И поверьте, все это будет продолжаться, пока я не выпущу лопату или тяпку из рук.

Мистика. Видимо, я тайный монгол, и течет в моих венах хитрая, неуловимая, как степной волк, капля монгольской крови, так как все знают (спросите у любого монгола) – великий грех ковырять палкой Землю, и тамошние боги неусыпно следят за нарушителями и жестоко карают их, прям по сусалам.

Про детство и генералиссимуса Суворова

За свою детскую школьную жизнь я поменял несколько школ. Так уж вышло, родители постоянно ссорились, разводились, снова друг на друге женились и в очередной раз ссорились. При этом они вечно переезжали из города в город. В общем, жили весело и интересно, не чета нынешним правильным занудам типа сегодняшнего меня. А у меня тогдашнего, тем временем, была своя, совсем другая детская жизнь. Она не касалась взрослых, взрослые в ответ не касались меня. Соблюдались лишь формальности.

В школе, начиная с четвертого класса, мы постоянно дрались. Всей толпой, бледные от ужаса предстоящего, собирались за школой, там, где нас никто не увидит, и, как говорится, выясняли отношения. Поводы были разные. Кто-то кого-то обозвал. Кто-то с кем-то дружить не хочет, кто-то кого-то еще чего-то, ну, в общем, убедительные были поводы.

«Дрались» обычно один на один. Остальные стояли вокруг и орали изо всех своих дурацких сил. Почему я пишу слово «дрались» в кавычках? Потому что тогда, в четвертом классе мы еще не достигли того первого уровня, который достигается в старших классах, когда дерутся «по-настоящему», и того, второго, после-школьного и после-армейского, когда уже не дерутся, а просто убивают, потому что умеют и знают как.

Мы были просто детьми, которые учились быть суровыми «как взрослые». Когда на крики появлялись взрослые, например уборщица – берсерк тетя Клава, или Темный-Физрук, которому Директриса велела, «чтобы было тихо, а то сам знаешь чё», мы разбегались.

Разбегались стремительно и мгновенно, как мальки на отмели, когда бросишь туда камушек. Физрук, кстати, грозился тем из нас, кого поймает, вставить свистки в одно место, «чтоб вместо пуканья свист по всей школе разносился», и мы ему верили. Он и правда мог – на его шее висела целая связка этих свистков.

Там же, за школой, у большого дерева, выяснялось, кто первый по силе, а кто не первый, а только думал так про себя и честно врал об этом окружающим. Больше всего мы ненавидели подставы. Это когда двое стоят друг напротив друга, а третий подкрадывается сзади и встает на четвереньки за одним из мальчиков.

То есть, вы понимаете, теперь стоит этого мальчика только легонечко толкнуть, и он летит верх тормашками. Как ни странно, но делать это мы не мешали, потому что интересно и бесплатное шоу, но таких «подставлял» мы потом ловили в туалетах и тихо лупили всем скопом. Законы честного боя на них не распространялись.

Сами наши «драки» были не просто тычками, царапаньем и нелепыми зуботычинами, а сложносоставными мероприятиями. Прежде чем начать «драться» нужно было измордовать противника словами, унизить и растоптать его морально. Здесь тоже был простор для этого подвида боевых искусств.

Думаю, даже в Шаолине такого не преподают. Поэтому, скорее всего, любой наш мало-мальски опытный российский драчун легко уделает шаолиньского монаха. Ни один монах не выдержит тех обидных слов, что есть в запасе наших школьных хулиганов. Если он не Будда, конечно. А Будда, как известно, туда просто не придет, у него свое дерево.

Так, словно в волчьей стае, вырабатывалась в школе иерархия наших отношений. Очень редко, но бывало, что член стаи изменял свой статус, поднимался выше, но это стоило ему великих сил и самоотверженности. Это я знаю по себе, так как в шестом классе сумел из «третьего по силе» подняться во «вторые».

А поспособствовал этому, как ни странно, мой любимый генералиссимус Суворов, который сказал (и я до сих пор уверен, что сказал он это мне, лично) что «побеждает тот, кто меньше себя жалеет».

Пройти дальше по этой лестнице ни сил, ни времени тогда не хватило, грянул апокалипсис в виде моего отчисления, и еще сразу же наступили каникулы.

Так что эта школа и этот квест для меня закончились, и я переехал в другой город, где творился полный беспредел, где драться можно было «вдесятером на одного» и подставы только приветствовались, но это уже другая история…

Сериал

Смотрю сейчас сериал, коллеги порекомендовали. Обычно я на это не покупаюсь, но тут дал слабину. А все потому, что тот сериал, который я смотрел до этого, на очередном сезоне испустил дух и в страшных муках закончился. Не сразу, конечно, еще сезончик он конвульсировал, но уже и без доктора всё было ясно. Эта синяя пена изо рта, выпученные глаза и торчащий из груди осиновый кол как бы намекали опытному зрителю, что делу каюк.

Так вот.

Если абстрагироваться от всяких форматных категорий, то мысль, заложенная в том, что я увидел в этом веселом сериале, весьма оригинальная. Я не буду спойлерить и рассказывать вам, в чем там дело и кого играл один из трех братьев Чадовых, расскажу так, что вы не угадаете.

Короче, там один актер играет некого актера, играющего оперативника в неком сериале про оперативника. Удалось переварить? Тогда дальше.

По сюжету в какой-то момент режиссер того сериала в сериале замечает, что он начинает лажать (халтурить, гнать фуфло, говорить неправду, путать рамсы и тексты). И тогда мудрое руководство в приказном порядке отправляет его «в ссылку». А надо добавить, что мудрое то руководство ориентируется исключительно на письма неравнодушных зрителей того же сериала. Что значит «в ссылку»? Очень просто.

Его отправляют на стажировку в полицейское отделение, где полицию тоже играют актеры. Но, по замыслу авторов, тот актер как бы не догадывается, что идет повышать свое мастерство к другим, более крутым актерам. И, участвуя в приключениях тех артистов, он постоянно сталкивается с тем, что во время пребывания в той ссылке его постоянно узнают жители того маленького городка, где происходит сие действо. Ну, еще бы не узнать, свои люди, чего там, в одну кассу который год стоим.