Сто имен

скачать книгу бесплатно


– Ее родные приезжают только по выходным. До нас не так-то легко добраться, вы сами в этом убедились. Но не переживайте, Берди нисколько этим не огорчена. По-моему, ей даже нравится, что ее нечасто беспокоят. Устраивайтесь поудобнее, сейчас я ее приведу.

Она отошла к одной из небольших пристроек. Китти огляделась по сторонам, села и стала ждать. Блокнот она держала наготове, включила диктофон: что за рассказ она сейчас услышит?

Вот и Бриджет. Она шла, опираясь на трость, но двигалась так изящно, что казалась учительницей танцев, а никак не старухой. Аккуратно уложенная седая прическа, волосок к волоску, тронутые светлой помадой губы сложились в приветливую улыбку, в глазах – живой интерес: она издали присматривалась к Китти, пытаясь угадать, кто к ней пришел. Хорошо одета, со вкусом: похоже, потратила немало времени, приводя себя в порядок, хотя и не ждала сегодня посетителей.

Китти поднялась ей навстречу.

– Принесу вам чай. Да, Китти?

Китти поблагодарила Молли кивком и обратилась к Бриджет:

– Бриджет, я так рада, что наконец-то отыскала вас! – И сама удивилась своей искренней, почти детской радости. Но ведь и правда: нашла человека из списка, словно соприкоснулась с Констанс, сможет теперь продолжить тот путь, который ее подруга наметила, да не успела осуществить.

Бриджет улыбнулась с некоторым облегчением.

– Зовите меня Берди. Так мы раньше не встречались? – Это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.

– Нет.

– Я все еще горжусь своей памятью, но она порой меня подводит, – улыбнулась старая женщина, и в ее речи проскользнул легкий акцент графства Корк.

– На этот раз она вас не подвела. Мы с вами не встречались, но у нас есть общая знакомая, с которой вы встречались или по крайней мере говорили по телефону. Это Констанс Дюбуа. – Китти сдвинулась на край скамейки, нетерпение распирало ее. Она ждала, что глаза Берди вспыхнут узнаванием, но этого не произошло, и надежды Китти вновь угасли, как огонь под мокрым одеялом. Она вытащила из сумки «Etcetera» – может быть, при виде журнала старуха вспомнит? – Я работаю в этом журнале. Констанс Дюбуа была нашим главным редактором. Она хотела написать статью и для этой статьи собиралась побеседовать с вами.

– Очень жаль. – Берди сдвинула очки на лоб, подняла глаза от журнала. – Боюсь, вы меня с кем-то спутали. Да еще и заехали в такую даль! Но я никогда не слышала о вашей подруге…

– Констанс.

– Да, Констанс. Нет, она со мной не связывалась. – Она снова глянула на журнал, словно тоже надеялась, что это поможет ей вспомнить. – И журнал я ваш никогда прежде не видела. Вы уж меня извините.

– Констанс никогда к вам не обращалась?

– Боюсь, что нет, дорогая моя.

– Не получали от нее письма, или электронной почты, или еще какого-нибудь сообщения? – Китти не могла скрыть свое отчаяние, свое разочарование, того гляди, поинтересуется, в каком возрасте в семействе Мерфи начинается склероз.

– Нет, дорогая, вы уж извините. Я бы такое не забыла. Я тут уже полгода и точно знаю, что никто не пытался связаться со мной. Разве что тот цербер на входе не впустил ее, требуя предварительной договоренности? – Берди еще раз присмотрелась к журнальной обложке.?– Уж я бы запомнила, если б в кои-то веки у меня попросили интервью для журнала.

Молли принесла чай и поставила чашки, подмигнув при этом Берди. Что-то не чаем от них пахло.

– Мой единственный друг здесь. Остальные сплошь пуритане. – Берди с улыбкой отхлебнула свой бренди.

К разочарованию Китти, ее чай оказался не более не менее как чаем – сейчас бы выпить чего-нибудь покрепче.

– Констанс могла обратиться к вам полгода назад или даже год. Когда вы еще жили в Бомонте.

При упоминании ее прежнего адреса на лице Бриджет выразилось недоумение, и Китти поспешила объяснить:

– Я сегодня заезжала туда. Агнес сказала мне, где вас искать.

– А, так вот почему вы передали мне привет от нее. Агнес Доулинг. Самая несносная старуха, какую я только знала. И самая преданная. Как она?

– Скучает без вас. Новые соседи ей не угодили.

Берди захихикала:

– Мы с Агнес старые товарищи. Сорок лет жили по соседству. Частенько выручали друг друга.

– Она хотела бы вас навестить, но ей так далеко не добраться.

– Да-да, – негромко подтвердила Берди.

Вдруг Китти подумала: ведь, попав сюда, каждый из обитателей дома престарелых навеки распрощался с прежней жизнью. Их навещают, возят на экскурсии, порой берут домой на выходные или на каникулы, но привычный распорядок жизни, люди, которые прежде их окружали, – все ушло. Она вспомнила Сару Макгоуэн, дипломированного бухгалтера, ныне собирающего арбузы на другом краю Земли.

Версия сюжета: расставание с прежней жизнью, принятие новой. Выброшенные из жизни?

Берди занервничала, покосилась на ее заметки. Так всегда: люди напрягаются в разговоре с корреспондентом, боятся сказать что-то не то.

– Мой редактор, моя подруга Констанс умерла две недели тому назад, – пустилась в объяснения Китти. – Она готовила материал для журнала и оставила его мне, однако не успела объяснить, что к чему. Ваше имя стоит в списке тех людей, о ком она хотела написать.

– Мое имя? – удивленно переспросила миссис Мерфи. – Но чем я могла быть ей интересна?

– Вот вы мне и скажите, – не сдавалась Китти. – Было ли в вашей жизни что-то такое, что могло ее заинтересовать? О чем она могла узнать? Что-то, о чем вы говорили публично и она могла увидеть вас по телевизору, услышать от кого-то еще? Или же ваши пути где-то пересекались? Ей было пятьдесят четыре года, она говорила с французским акцентом и взглядом могла прошибить стену. – Китти улыбнулась своему воспоминанию.

– Боже мой, с чего ж начать-то? – растерялась Берди. – Ничего такого я в жизни не совершала, не спасала утопающих, не получала наград… – Она смолкла, потом добавила: – Нет, не знаю, чем я могла ее заинтересовать.

– Вы позволите мне написать о вас? – спросила Китти. – Позволите расспросить вас, выяснить, что привлекло внимание Констанс?

У Берди заалели щечки.

– Господи, я-то собиралась играть в шахматы с Уолтером и думать не думала, что ко мне явится корреспондент из журнала. – Она легко, по-детски, рассмеялась. – Но я с радостью помогу вам. Не знаю только чем.

– Отлично, – сказала Китти, хотя уже не так уверенно. Человек из списка отыскался наконец, но этот человек понятия не имел, в чем дело. Все страньше и страньше[5 - Льюис Кэрролл. Приключения Алисы в Стране чудес. Перевод Н. Демуровой.].

Берди уловила ее замешательство:

– Сколько людей в том списке?

– Всего сто имен.

– Господи! – ахнула она. – И никто не знает, о чем речь идет?

– Пока мне удалось найти только вас.

– Надеюсь, с другими вам больше повезет.

«Я тоже надеюсь». Но этого Китти вслух не произнесла.

Под мягким нажимом Китти Берди – она предпочитала именоваться именно так – выложила всю свою жизнь, начиная с детства и заканчивая нынешним днем. Китти пока не вдавалась в подробности, отмечая по ходу дела, о чем следовало бы расспросить при повторном визите. Сперва Берди стеснялась, как любой человек, когда ему задают чересчур личные вопросы, что-то пропускала, больше говорила о других, чем о себе, но постепенно вошла во вкус, и шестеренки ее памяти стали крутиться все быстрее.

Берди, восьмидесяти четырех лет от роду, выросла в маленьком городке графства Корк на юго-западе Ирландии. Ее отец преподавал в школе и дома был так же строг, как на работе; мать умерла молодой, девочка рано осиротела. У нее были три сестры и брат, а когда Берди исполнилось восемнадцать, она перебралась в Дублин и жила в семье, присматривая за хозяйскими детьми. В тот же год она познакомилась с Нилом, вышла за него замуж, один за другим пошли дети – всего семеро, шестеро парней и девчонка, старшему уже шестьдесят пять, поскребышу сорок шесть – это дочка, она самая младшая, Бриджет родила ее в тридцать восемь. И на том бы не остановилась, но сообразила отселить супруга на диван. Семеро детей росли в Кабре, а потом в Бомонте, в том самом доме, куда Китти пыталась нынче проникнуть. С воспитанием детей помогала в основном Агнес, заменяя отца – муниципального служащего, – который целыми днями пропадал на работе.

Жизнь Берди нельзя было назвать неинтересной, однако и ничего из ряда вон выдающегося Китти не услышала. Под конец Берди и сама смутилась, чуть ли не извинялась за то, что нет ничего позанимательнее, а Китти успокаивала ее, твердя вновь и вновь, что это была замечательная жизнь, что многие женщины могли бы восхищаться Бриджет и брать с нее пример.

На обратном пути Китти перечитала свои записи и с чувством стыда за свой профессиональный цинизм подумала: прекрасная жизнь, огромная семья, но ведь этого недостаточно.

В темном саду зажглись светильники вдоль дорожек и фонари над головой. Берди еще долго сидела на скамье после того, как рассталась с Китти, думая о том, как мало было в ее жизни приключений, – ее простой рассказ ничем не помог этой молодой образованной даме, которая потратила на нее битый час, а ведь Берди изо всех сил старалась выбрать что поинтереснее. Никого, кроме нее самой, эти воспоминания не могли заинтересовать, да и ей порой собственная жизнь становилась неинтересна, и все же это была ее жизнь, и Берди эта жизнь нравилась, она всегда выбирала себе ношу по плечу. Как в такой вечер не отдаться на волю воспоминаний? Она играла всю партию до конца, а вот Уолтер получил шах и мат чуть ли не в самом начале.

На будущей неделе Берди исполнится восемьдесят пять: конечно, у нее есть в запасе сюжеты, есть и секреты, как у любого человека. Но вот который из них имеет смысл рассказать Китти – с которым из них, после стольких лет, Берди готова расстаться?

А Китти снова потратилась на такси и по дороге домой сделала вид, будто не слышит звонка Пита. Невозможно признаться, что нисколько не продвинулась, услышать его снисходительный тон, сомнение, осуждение, которые волей-неволей просачиваются в каждое слово начальника. Китти отключила звук, а в результате пропустила другой звонок, когда же стала прослушивать голосовую почту, женский голос завопил в трубке так, что водитель сердито оглянулся, и Китти поспешно приглушила громкость.

«Алло, Китти, это Гэби О’Коннор, рекламный агент Эвы Ву. Мы слышали вчера ваше сообщение, но были очень заняты, простите, что не ответили. Эва с радостью даст вам интервью. Мы живем в Голуэе, но завтра будем в Дублине. Эва дает интервью в «Арноттс»[6 - «Арноттс» – самый крупный и старинный универмаг в Дублине. Центральный вход главного здания выходит на пешеходную Генри-стрит.] на Генри-стрит. Может быть, вы сумеете встретиться с нами там?»

Эва Ву, номер третий из ста имен. Китти дозвонилась ее помощнице, а помощница оказалась рекламным агентом. Эва дает интервью на телевидении – кто она такая и почему Китти слыхом о ней не слыхивала?

Вернувшись домой после изнурительного дня, но все же с ожившей надеждой нащупать сюжет, Китти наткнулась на собачье дерьмо – вся дверь была вымазана.

Глава восьмая

– Извини, что вытащила тебя из дома в такую позднотищу! – Пока Стив вылезал из своей машины, Китти поспешно утерла глаза – авось не заметит, что она ревела. – Я и не думала просить тебя приехать, я просто не знала, кому еще звонить. Эти, из химчистки, посулили выселить меня в следующем месяце, если безобразия не прекратятся, поэтому я не хотела звонить в полицию, а кому еще звонить? Извини-извини-извини, – твердила она.

– Хватит повторять «извини-извини»! Давай-ка заткнись! – ласково заговорил Стив, обнимая Китти за плечи и прижимая ее к себе настолько, насколько допускал его синдром – неспособность к публичному проявлению чувств, – и хотя это больше походило на хватку, какой футболисты приветствуют друг друга, Китти была благодарна уже за то, что Стив вообще сумел дотронуться до нее. – Что на этот раз? – спросил он.

Отвечать нужды не было, запах бил в нос уже на первой ступеньке подъезда.

– Ох ты! – Стив поспешно натянул ворот свитера на лицо, прикрывая рот и нос.

Двадцать минут, задыхаясь и чуть не блюя, они отчищали дверь от дерьма, а от запаха, казалось, и вовсе не избавиться. Все так же извиняясь и благодаря, Китти повела Стива ужинать в ближайшее бистро.

– Нужно еще раз помыть руки, – поморщился Стив. – Запах так и липнет. Я не смогу притронуться к еде.

– Ты уже седьмой раз руки моешь, – рассмеялась Китти, но Стив вновь направился в туалет.

– Так что у тебя слышно? Новая линия Виктории Бекхэм – «Говно или Самое оно»? – спросила Китти, дождавшись Стива из уборной.

– Ха-ха, – без улыбки ответил он. – Понятия не имею, мне ее мода параллельна.

Стиву, по правде сказать, любая мода была параллельна, он придерживался собственного стиля – не то чтобы плохого, но весьма консервативного, установившегося еще в студенческую пору, разве что материал его одежек стал подороже и стирал он их почаще. К тридцати четырем годам он так и не сумел укротить стоявшие дыбом курчавые волосы, отросшая челка заслоняла голубые глаза, и Стив то и дело вздергивал голову, убирая завесу с глаз, – уже прогресс, по молодости он делал это руками. Хронически небрит, эдакая богемная щетина, ни разу в жизни Китти не видела приятеля ни бритым, ни с настоящей бородой. Униформой ему служили джинсы и кожаные куртки – ему бы о панк-музыке писать, а не о спорте, и тем более не проводить жизнь возле спорта, в постоянном недовольстве собой. Даже на матчи Стив никогда не надевал свитер и не доказывал свою приверженность игре обтягивающими плечи футболками. Вечный студент, безденежный, вынужденный делить свое жилище с какими-то странными типами, переезжать, подлаживаться к чужим обстоятельствам. Недавно он переселился в симпатичный блочный коттедж в пригороде, к молодоженам, которым пришлось сдавать комнату, чтобы выплачивать ипотеку. Прожив полгода по строгим правилам этой семейной пары, Стив многое от них перенял, и казалось даже, будто он несколько повзрослел.

– Вообще-то, – произнес Стив, ерзая на стуле (верный признак, что он собирается сказать нечто, на его взгляд, заслуживающее внимания), – я больше не работаю в газете.

– Как?

– Я больше не работаю в газете, – не меняя интонации, повторил Стив.

– Я поняла, но… тебя что, уволили?

– Нет! – Он вроде бы обиделся. – Я сам ушел.

– Почему вдруг?

– Почему? Ясное дело. По тысяче причин, но главным образом потому, что ты была совершенно права – помнишь, пару недель тому назад ты сказала…

– Нет-нет-нет, – перебила она, не желая услышать, что же она такое сказала. – Я была неправа. Во всем неправа. Ради бога, что бы я ни говорила, это не должно как-то влиять на твою жизнь.

– Обычно и не влияет, – усмехнулся Стив.

– Вот и хорошо.

– Но в тот раз ты была права. Вряд ли я изменю мир такими вот сюжетами, и даже если бы сами по себе они имели какое-то содержание, редактор правит их так, что ничего моего не остается. И кстати говоря, я не собирался преображать мир своими статьями. Я просто люблю спорт, мне нравится смотреть спорт, болтать о нем, читать, и я хотел стать одним из тех, кто пишет о спорте. Больше ничего.

– В какую газету ты перешел?

– Ни в какую.

– Я так поняла – ты ушел, чтобы писать о спорте.

– Я ушел, потому что не мог писать о спорте. Какой смысл торчать там? Писать идиотские и к тому же лживые заметки о людях, которых я не знаю да и знать не хочу, – не о такой работе я мечтал. В самый раз для Кайла, который убегает с собрания, чтобы не пропустить заставку «E! News»[7 - «E! News» – американская программа о жизни знаменитостей.], для Шарлотты, мечтающей попасть в каждый VIP-зал каждого закрытого клуба в мире, чтобы подпирать там стенку и писать о людях, которыми она почему-то одержима. Наутро после нашего разговора я пришел на работу, и первым делом мне поручили написать заметку в сто пятьдесят слов о футболисте, который, по слухам, связался с некоей топ-моделью.

– О-о, кто это? – подалась вперед Китти.

– Плевать кто, – резко ответил Стив. – Я не хотел об этом писать. Не к этому я стремился. Черт с ним, что не дают написать что-то важное, но я не собирался посвятить жизнь выдумкам, оглупляющим читателей.

– Да кто футболист-то?

– Китти!

– Ладно-ладно. Назови топ-модель.

– НЕ В ЭТОМ ДЕЛО!

Разочарованная Китти откинулась на спинку стула.

– Какое я имел право читать тебе мораль из-за твоей работы, когда сам писал вот это? Заниматься подобным вздором – это же надо вовсе не уважать себя. Такая журналистика… она убивала мою душу.