скачать книгу бесплатно
– Если до этого дойдет, плохо наше дело, – крякнул Давьян. – Нам надо успеть уйти подальше.
– Малакар – большой лес, – утешил его Вирр, – и следы я сумею скрыть. Вывернемся, если они сразу не повиснут у нас на пятках.
Давьян отрывисто кивнул, соглашаясь, но на темный лагерь смотрел без особой надежды. Впрочем, если они сумеют добраться до сиг’нари, выход непременно найдется.
Без дальнейших обсуждений мальчики стали пробираться в обход поляны. Давьян сжимался от каждой подвернувшейся под ногу сухой ветки. Скоро они подобрались к фургону, насколько сочли безопасным, шагов на пятьдесят. Лагерь был одет темнотой: месяц в эту ночь был с ноготок, да и его то и дело скрывали облака. На фоне темного леса очертания фургона, палатки и часового едва проступали.
Вирр глянул на Давьяна, и тот кивнул, стараясь не замечать, как колотится у него сердце. В палатках, должно быть, все уже уснули. Если начинать, то сейчас.
Медленно, пригибаясь, они подобрались к фургону сбоку, с той стороны, куда не смотрел сторож. Толстый сук Вирр приготовил заранее: сжимая его как дубину, он обогнал друга и скользнул за угол фургона. Раздался треск, за ним глухой удар.
Давьян осторожными шагами догнал Вирра, и с полминуты оба стояли, затаив дыхание, – вслушивались, не прозвучит ли из палаток крик тревоги. Все было тихо.
Давьян кивнул Вирру и легкими шагами пошел дальше. Не глядя на бесчувственного часового, он принялся осматривать дверь.
Засов был тяжелым, но простым. Еще раз опасливо оглянувшись на палатки, Давьян ответил на вопросительный взгляд Вирра успокоительным жестом. Пока можно было обойтись без сути.
Чуть дыша, он сдвинул задвижку и снял запиравшую дверь тяжелую балку. Петли были смазаны маслом: напрасно мальчик боялся скрипа. Открыв дверцу, он подтянулся и заглянул в темное нутро фургона.
Снаружи было темно, а внутри – непроглядно. Давьян всматривался, задыхаясь от шедшей изнутри вони. Чтобы не удариться головой, ему пришлось скрючиться вдвое, а потом и встать на колени – чтобы тут же отшатнуться от влажного пятна на полу. Наморщив нос, мальчик уговаривал себя, что это просто вода.
Наконец он рассмотрел примостившегося у дальней стены человека. Когда тот шевельнулся, стало ясно, что пленник не спит, а наблюдает за ним.
Давьян подполз к нему.
– Я тебе помогу, – шепнул он. – Меня прислал Илсет Тенвар.
Последовала долгая пауза, потом пленник снова шевельнулся, и у Давьяна захолонуло сердце: зазвенели цепи. Мгновенно, насколько это возможно на четвереньках, развернувшись, он выглянул наружу. В лагере все еще было тихо.
Выбравшись из фургона, мальчик прокрался к лежащему на земле сторожу и поспешно обшарил его. Когда под рукой звякнули ключи, он выхватил их из кармана солдатского мундира и бросился обратно.
Глаза уже немного привыкли ко тьме, и его потряс вид человека, которого они пытались спасти. Все его лицо было изуродовано синяками и ссадинами, один глаз заплыл, губы были разбиты – и не одним ударом. Запекшаяся кровь из более старой раны стекла от левого виска на шею и разорванную в клочья рубаху. Сквозь дыры виднелись синяки и на теле, а на левой руке тускло поблескивала окова. Дышал пленник с трудом, но за спасителем наблюдал внимательно и, во всяком случае, был в сознании. Пока они рассматривали друг друга, рука Давьяна нащупала сосуд в кармане, пальцы скользнули по грани шкатулки. Мальчик замер. Рядом с браслетом кандалов на правом запястье незнакомца возникло свечение – сразу погасшее, но очень заметное в темноте.
Давьян снова тронул сосуд и нахмурился, но не потому, что шкатулка по-прежнему обжигала пальцы. Опять та же вспышка. Он наклонился ближе и, прежде чем свет погас, кивнул самому себе.
На запястье пленника тонкими линиями была вычерчена та же волчья морда. Несомненно, это тот, к кому его послали.
На кольце висели всего три ключа, а подошел к кандалам уже второй. Замок, громко щелкнув, открылся, и Давьян уловил на лице пленника благодарность, впрочем, сменившуюся болезненной гримасой, едва тот попытался привстать.
– Идти сможешь? – шепнул Давьян.
Пленник кивнул и, держась, похоже, на одной силе воли, пополз к двери. Давьян, морщась от чужой боли, помог ему выбраться из фургона. В лунном свете избитый выглядел еще хуже. Удивительно, как он держался на ногах.
В одной из палаток вдруг вскрикнули. Сердце у Давьяна ушло в пятки.
Дожидавшийся их снаружи Вирр побледнел при виде изуродованного незнакомца, но заговорил о другом.
– Нас заметили, – торопливо прошептал он, когда на первый крик отозвались другие. – Надо уходить.
Давьян в отчаянии смотрел на друга.
– Далеко не уйдем.
– Попробуем.
Время как будто замедлилось: подхватив незнакомца под руки, они неуклюже бежали к лесу, а солдаты выскакивали из палаток с мечами наголо.
В душе Давьян не сомневался, что все кончено. Будь они одни, может, и затерялись бы в лесу. Но с раненым на руках их мигом поймают.
Избитый пленник повис на плече у Давьяна, потому что Вирр, бросив его, обернулся лицом к набегающим солдатам. Он простер вперед руки; из них змеями рванулись вперед ослепительные белые нити. Поддерживая раненого, Давьян завороженно смотрел, как вспыхивают голубыми огоньками щупы на запястьях солдат.
Он не вполне понимал, что задумал Вирр: догмы оставляли ему немного возможностей – но, несмотря даже на панику, невольно восторгался. Давьян всегда знал, что у его друга могущественный дар, но впервые видел его в полной силе. Такого выброса сути мальчику видеть еще не доводилось.
И все напрасно. Последняя надежда рухнула, когда светящиеся нити ударились в невидимую преграду, окружавшую солдат. Значит, у кого-то из них имелась ловушка – устройство, расщеплявшее суть вокруг себя. Вирр был бессилен против нее.
Солдаты стояли в нескольких шагах, когда вся поляна вспыхнула белым светом и толчок от взрыва повалил Давьяна наземь.
Задохнувшись от удара, он лежал ничком, глотая воздух и силясь понять, что случилось. Неужели Вирр попробовал что-то еще, что-то новое? Первый его удар был силен, но этот сильнее вдесятеро, если не в сотню раз.
Перед глазами прояснилось. Солдаты уже шевелились, вставали на ноги, оглушенные, но на вид невредимые. Давьян не сразу разглядел за их спинами человека, закутанного в плащ такой черноты, что он выделялся в ночном мраке. Черный на миг замер, наблюдая.
Потом сделал движение.
Он скорее скользил, чем шагал. У Давьяна кровь застыла в жилах; некто двигался бесшумно, но при его приближении мальчик ощутил зловещую угрозу, от которой ноги налились свинцом. Солдаты почувствовали то же самое и развернулись спиной к мальчикам. Теперь Давьян не видел их лиц, но тяжелое дыхание слышал даже на расстоянии.
Какой-то частью сознания Давьян отметил, что, кроме этих испуганных вздохов, кругом не слышно ни звука. Ни шорохов ночных зверьков, ни стрекота кузнечиков и комариного звона. Казалось, мир затаил дыхание.
Черный, сливаясь с темнотой, тек к ним. Его рука взметнулась, будто выхватила что-то из воздуха, и в ней внезапно засветилось нечто длинное и тонкое, почти такое же смутное, как его фигура. Кинжал – узнал Давьян. Страх сковал его, перехватил горло, не давал даже вскрикнуть – от ужаса или предостерегая.
Существо – Давьян не решился бы назвать его человеком, – продолжало приближаться и уже добралось до первого из солдат. Не замедляя движения, оно взмахнуло рукой. Взмах был небрежным, почти презрительным.
Солдат беззвучно упал, из вскрытой яремной вены брызнула кровь. Тело повалилось на траву с глухим стуком.
Этот звук вырвал из оцепенения остальных солдат;
двое принялись нашаривать мечи, а третий дрожащей рукой выставил вперед длинную узкую ловушку, как щит против зла. От страха у него закатывались глаза, в темноте блестели белки. Все по-прежнему молчали, словно боялись криком привлечь к себе внимание врага.
Эта сцена казалась нереальной. Давьян все еще не мог шевельнуться и не сумел отвести глаз, когда от кинжала погиб следующий солдат – его булькающий последний вздох был страшен в тишине. Третий успел вслепую замахнуться, но его меч замер в воздухе, будто натолкнувшись на кирпичную стену. Он погиб, как и двое других.
Было уже ясно, куда направляется существо. Оно чуть отклонилось от цели, чтобы избавиться от солдат, но двигалось к мальчикам.
Упал последний дезриелит. Все заняло не больше десяти секунд; тень плыла с непостижимой быстротой. Она повернула к Давьяну, до которого уже оставалось совсем немного. Фигура под плащом выглядела человеческой, а лицо скрывал черный капюшон. А вот нож был бестелесным: в нем билась тьма – эфирная сталь раз за разом сменялась прозрачным черным стеклом.
«Ша нашен тэл. Эриен дес ту нашен тэл».
Шипящий голос твари был низок, холоден и гневен. В нем звучал древний ужас, а от слов у Давьяна поплыла голова.
Волоски на загривке встали дыбом: из-за спины ударил мощный разряд.
Вспышка миновала Давьяна и ударила в существо. Это был не луч – поток. Река. Она не задела Давьяна, но все равно он чувствовал ее мощь и мечтал ухватиться за что-нибудь, чтобы не унесло течением.
Свет ударил черного прямо в грудь – и на кратчайший миг лицо его осветилось. Черты походили на человеческие, но были искажены до неузнаваемости: кожа потемнела и обвисла, белые губы были в ужасных шрамах. А вот глаза оказались знакомыми. И знакомо округлились от неожиданности.
Поток света прервался. Когда к Давьяну вернулось зрение, существа уже не было.
Несколько секунд он простоял как вкопанный – тело отказывалось поверить, что все прошло.
Затем Давьян задрожал в ознобе и упал на колени, хватая воздух ртом. Он называл страхом то, что испытал, когда они попались охотникам в Талмиеле, и недавно, когда казалось, что нет спасения от дезриельских солдат. Но сейчас было другое. Сокрушительный, подлый ужас заполнял все его жилы. Теперь, когда он отступил, каждая частица его тела изнемогала от усталости.
Наконец Давьян опомнился настолько, что сумел оглянуться. Вирр сидел на земле, обхватив колени руками. Даже в темноте Давьян видел, что его друг бледен как полотно.
– Это было потрясающе, Вирр, – заговорил он приглушенным от почтения голосом. – Вот уж не думал, что ты настолько силен. Ты был… как бог! Ты…
– Не я, – не поднимая взгляда, оборвал его Вирр. – Я ничего не делал. Это он.
Вирр кивнул на распростертое рядом тело. Окова, недавно охватывавшая предплечье незнакомца, валялась теперь, полуприсыпанная землей.
Спасенный ими человек!
Давьян решил бы, что тот мертв, если бы грудь лежащего чуть заметно не поднималась.
Мальчик недоверчиво покачал головой.
– Ты на него посмотри, Вирр. Он же чуть жив. Не могло у него хватить сути на…
– Это он. Окова спала, когда погиб последний солдат, и… это он. – Вирр говорил так твердо, что Давьяну пришлось прикусить язык. Он все еще не до конца поверил другу, но спорить было не время. Собравшись с мыслями, он сумел подняться на ноги и протянул руку, чтобы поднять и Вирра.
– Это было видно и в Триндаре. – Сказал он.
– Это было видно и в Восточной империи, – мрачно усмехнулся Вирр. – Ничего не поделаешь. Берем его и уходим.
– А солдаты? Их же надо… похоронить, что ли? – запнулся Давьян.
– Некогда. – Вирр потер лоб. – Хотя теперь, когда найдут трупы, решат, что это сделали мы.
Давьян пожал плечами.
– Два раза не казнят.
В ответ Вирр истерически хихикнул, и оба зашлись в припадке хохота, давая наконец выход потрясению и облегчению.
Они еще хихикали, когда темнота позади вновь осветилась вспышкой.
А потом оба, Вирр и Давьян, очутились на коленях, с заломленными за спину руками. Пульсирующие узы стянули им запястья и лодыжки, еще одна веревка обвила бесчувственного незнакомца и стянула его так же надежно.
Давьян, от страха забывший о смехе, забился, но без успеха.
– Надеюсь, у вас найдется этому хорошее объяснение, – произнес у них за спинами низкий голос. Сквозь его ровный тон пробивался сдержанный гнев.
Давьян хотел оглянуться, но вдруг обессилел, словно на него разом навалилась усталость последнего месяца. Слева он услышал, как зевает Вирр.
Он запомнил еще мягкую траву под собой и резкий белый свет вокруг, а потом все погасло.
Он спал.
Глава 12
Аша еще раз подергала ручку – хоть и поняла уже, что заперто. Хмуро разглядывая черные стены камеры, она безуспешно пыталась разобраться, что произошло. Ее, еще не опомнившуюся после гибели Джина, свалил сон – или обморок, – но то было в доме Шаны, среди озабоченных теней, где ей, казалось бы, ничто не грозило. Шана уже подтвердила ее рассказ о наблюдателе, после чего никто и не думал винить девушку в случившемся. Скорее, тени беспокоились за нее.
С тех пор, как видно, что-то переменилось, иначе она не проснулась бы одна в каменном мешке. Прочная дверь на замке, и никто, кажется, не слышит ее криков.
Со злости Аша ударила по двери ладонью – стук гулко разнесся по наружному коридору.
– Эй, есть здесь кто-нибудь? – заорала она.
Как и прежде, ни ответа, ни признака, что ее услышали. Вздохнув, девушка вернулась на кровать. В камере только и было, что кровать, два стула и стол – и ничего, что помогло бы выбраться на свободу. Оставалось только ждать.
Улегшись на кровать, Аша заняла себя размышлениями. Убежище, несмотря ни на что, ей понравилось;
его обитатели выглядели хорошими, честными людьми, и она восхищалась трудами Шадрехина по созданию подземной общины.
Но едва она пыталась подумать о хорошем, в мыслях возникал наблюдатель. Откуда он узнал ее имя, как понять его слова? И еще Аше все вспоминался ужас в обращенном на нее взгляде умирающего Джина.
Прошел, наверно, час, когда в коридоре простучали шаги и в замке звякнул ключ.
Вскочив на ноги, Аша увидела в дверях тощую, как проволока, тень – узколицего мужчину с растрепанной бородой. И удивленно уставилась на него. Из знакомых ей теней никому не было больше тридцати с небольшим – это возраст тех, кто провалил первые после войны испытания. Одна из статей договора амнистировала тех одаренных, кто проходил испытания раньше… Но тени в дверях было не меньше сорока.
Заметив ее лицо, мужчина усмехнулся.
– Старше, чем ожидала?
Застигнутая врасплох, Аша вспыхнула, но мужчина махнул рукой, извиняя ее мысли.
– Ничего. В первый раз все так. Присядь, пожалуйста, – добавил он, указав ей на стул. – Нам многое нужно обсудить.
Аша осталась стоять.
– Кто ты?
Она уже заметила двоих, оставшихся охранять выход.
– Я пленница?
Мужчина поднял бровь – вопрос скорее позабавил, чем рассердил его.
– Меня зовут Скайнер, но все здесь называют меня Шадрехином. Можешь считать, что я главный в Убежище. Отвечаю за безопасность его жителей. – Он подался к ней, и взгляд его стал вдруг жестким. – А когда человек является в Убежище под чужим именем, возникает вопрос, можно ли ему доверять, Ашалия.
Аша заглянула в его полные холодной уверенности глаза, потом медленно прошла к стулу и села.
