скачать книгу бесплатно
26. Сухие задницы французов
Однажды я попал в Волгоград с большой делегацией французских промышленников. Они приехали со своим переводчиком, моим старым знакомым графом Н. Черкезовым. Волгоградский совнархоз (было это во времена совнархозов) выделил в качестве сопровождающей девицу по имени Татьяна, которая сразу меня предупредила, что если французы будут к ней приставать, она даст решительный отпор. Я заверил ее, что французы будут вести себя прилично хотя бы потому, что самому младшему из них был 71 год.
Заключительный прием устроили на теплоходе. Татьяна села между мной и Черкезовым.
– Как это неприлично – пить рюмку не до конца! – возмущалась она.
– Произнеси тост и попроси их выпить до конца, – посоветовал я.
– Я так и сделаю.
Через минуту она спросила:
– Как по-французски «до дна»?
– ? cul sec.
Татьяна насторожилось: «Странное сочетание» – и решила проверить у Черкезова. Тот подтвердил. Она опять не поверила и попросила меня объяснить, что оно означает.
– «?» – предлог, «sec», – сухой, «cul»…
Тут я замялся, ибо это слово по-французски означает «ж…», хотя в сложившемся словосочетании «? cul sec» оно совершенно незаметно.
– Донышко стакана, – выкрутился я. – Чтобы донышко стакана стало сухим.
И она произнесла тост. А в конце решила удивить знанием грамматики и употребила форму subjonctif:
– Je veux qu'apr?s mon toast vos culs soient secs.
А это означало: «Я хочу, чтобы после моего тоста ваши ж…ы оставались сухими».
Французы замерли. Потом их руководитель, холеный аристократ со звучной фамилией Фантон д’Андон, произнес:
– А почему бы и нет! Я еще никогда не пил за это. C’est bien maternel tout de m?me («Это очень по-матерински, в конце концов»).
Позже на заключительной беседе у Косыгина господин Фантон д’Андон отметил:
– Прием был исключительно теплым, а в Волгограде даже материнским.
27. Веселый академик
Академик Спицын водил гостей-французов по вестибюлю гостиницы «Украина» и объяснял им:
– Это – ресторан, где вы можете пообедать. Это – лифт, на котором вы можете подняться в номер.
И другие не менее полезные вещи.
Французы понимали, что в ресторане обедают и что на лифте поднимаются, но вежливо кивали головами, выражая нечто вроде удивления.
Я терпеливо ходил сзади. Я знал, что люди, слабо владеющие иностранными языками, любят удивлять своими познаниями.
Наконец они подошли к почтовому киоску.
– Это почта, – проинформировал гостей академик. – Здесь вы можете купить марки и конверты.
Слово «конверт» французское. Из-за ошибки какого-то переписчика или по какой-то другой причине это слово вошло в русский язык не как «куверт», а как «конверт». Академик этого не знал. И произнес:
– Ici vous pouvez acheter timbres et converts.
Но con по-французски означает «женский половой орган» в самом вульгарном звучании, а vert – зеленый или очень молодой.
Словом, академик предложил гостям очень молоденькие п…
Гости обалдели. Один из них понял, что здесь какая-то ошибка, и спросил, пользуется ли уважаемый ученый этими cons verts?
– Да, – бодро ответил академик.
Француз не отставал:
– У нас это дорого.
– А у нас очень дешево, – с гордостью за отчизну отчеканил академик.
В машине я объяснил французам ошибку академика. Они так хохотали, что испугали шофера.
28. Синтетический виноград
Опытный переводчик Дима Турчанинов учил меня: «Переводчик должен пить через тост». Иногда я нарушал это правило.
Однажды в Волгограде после обеда с большим количеством тостов французскую делегацию повезли осматривать клуб Волгоградского нефтеперерабатывающего завода. Нас привели в зал, где были установлены макеты различных агрегатов.
– Не надо нам подробно рассказывать, – попросили меня французы. – Говори только, что производит каждый агрегат.
Мы подошли к огромному макету.
– Что производит эта установка? – бодро спросил я.
– Синтетические смолы, – ответили мне.
И я допустил ошибку. Вместо rеsine («смола») произнес raisin («виноград»).
– Синтетический виноград? – удивились французы.
Я переспросил. Мне подтвердили.
Французы оживились:
– И его можно употреблять?
Я снова спросил. И снова мне ответили утвердительно. После чего я повел французов дальше.
На следующий день за завтраком мы разобрались, в чем дело, и французы еще долго подшучивали надо мной. В одном из писем ко мне руководитель делегации потом написал:
– Вчера мы с дочкой ели виноград. Он был очень вкусный, но до синтетического из Волгограда ему далеко.
29. Водку стаканами
Везем большую делегацию в Ригу. Нам выделен отдельный вагон. Утром мы, трое ребят, приходим в двухместное купе, где разместились девочки-переводчицы. Открыли бутылку водки. Рюмок, естественно, нет, используем вагонные стаканы. Налили водку, и вдруг открывается дверь. На пороге – заведующий отделом, руководитель делегации М. Шацкий, детина под два метра ростом и весом под сто килограммов. Мы замерли со стаканами в руках.
Шацкий взял один стакан, понюхал и громовым голосом прорычал:
– Утром!? Водку!? Стаканами!?
Мы молчали.
– Наливайте.
Мы тут же налили стакан, хотели предложить закуску – малосольный огурец. Шацкий отказался:
– Здоровье не позволяет.
И залпом выпил стакан.
30. Трудный день
К спиртному тогда было отношение особое.
Помню, я был включен в состав делегации, проверявшей работу Ленинградского совнархоза.
Утром, часов в восемь, нас принял второй секретарь горкома Б. А. Попов. Он пригласил нас в свой кабинет. На столе стояли большие фужеры. Помощник Попова налил в них коньяк. Кто-то из наших стал робко возражать.
– Надо, надо, – назидательно оборвал его Попов. – День будет трудный, потом не успеем.
31. Нелюдим
– Странный человек, – указывая на меня, сказал переводчик Юра Серегин человеку в синем костюме.
Я считал чемоданы. Их было около сорока. Делегация, с который мы с Юрой работали, прилетела из Адлера в Ленинград. Чемоданы делегатов привезли из аэропорта в гостиницу «Европейская», где мы должны были жить три дня, и я их считал.
Человек в синем костюме был англичанином, владельцем нескольких такси в Лондоне. Юра познакомился с ним и его дочерью, девушкой лет двадцати, в самолете; они тоже летели из Адлера в Ленинград.
Юра продолжал сокрушаться:
– Странный человек. Прилетел на три дня, а взял с собой сорок чемоданов.
Англичанин удивился, а Юра не останавливался:
– Ну скажите: зачем человеку нужно сорок галстуков, если он приехал на три дня?
– Он, наверное, очень богат? – предположил англичанин.
Юра только развел руками.
– Вы с ним знакомы? – заинтересовался англичанин.
– Это мой друг. Мы вместе учились в Сорбонне.
– Он холост?
– Да.
– Познакомьте меня с ним, – попросил англичанин. – Меня и мою дочь.
Юра понял, что зашел слишком далеко, и начал отступать:
– He is a fantastically unsociable («Он фантастически нелюдим»).
На англичанина эти слова никакого впечатления не произвели, и Юра продолжал:
– He is misogynist. («Он женоненавистник»).
И эти слова не произвели впечатления.
– И вообще, он, знаете…
Юра развел руками. Англичанин понял, отошел и более не приставал.
32. Случай с лордом
Все переводчики английского языка были заняты, и я должен был встречать лорда-хранителя лесов Великобритании Генри Джорджа.
Это был еще старый Шереметьево, и все прилетевшие умещались в одном небольшом зале.
Я выбрал мужчину посолиднее и спросил, не он ли господин Джордж. На что тот достаточно невежливо ответил.
– Нет.
Я спросил громко:
– Нет ли здесь господина Джорджа?
Никто не отвечал.
Прилетевшие начали расходиться, а тот солидный мужчина, к которому я обратился ранее, не уходил. Я набрался смелости, подошел к нему еще раз и на как можно более понятном английском языке спросил:
– Не вы ли господин Джордж?
– Нет, – так же грубо ответил он.
