скачать книгу бесплатно
И все же с болью в горле мы тех сегодня вспомним,
Чьи имена, как раны, на сердце запеклись,
Мечтами их и песнями мы каждый вдох наполним.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
(О. Митяев)
А грустят «бродяги» от того, что искры гаснут над костром, как признаки неоспоримого финала драмы жизни, раньше казавшейся радостно-таинственно-светло-прекрасной. И вяло философствуют о несовершенстве человеческой судьбы – с легким привкусом сладковатой тоски говорят, что все, конечно, здорово, но ведь годы-то ушли безвозвратно, и встреча наша запоздала лет так на …дцать. И не находится ни одного, пославшего скептичное настроение к чертовой бабушке и посоветовавшего не разлагать гармонию алгеброй.
А я пытаюсь понять – почему это происходит? Ведь костер и все собравшиеся вокруг – плоды моего воображения: казалось любой сценарий должен прокатить, а вот… не получается, хоть тресни. Больше скажу – вдруг почудилось, что они люто ненавидят меня за то, что так легко и просто могу совершать путешествия во времени, прихватив заодно товарищей.
Прихватить-то прихватил, но «поляну не накрыл» – может, за то? Неужели им более по душе прескучнейший загул – с враньем, истериками, безудержным хвастовством, «охальными» песнями и выяснением отношений, как это бывало на школьных вечерах встречи выпускников? Что-то еле слышно подсказывало, что я напрасно вытащил друзей сюда в нынешнем их виде – куда как проще пацанам. А ведь мог, мне это просто: я – великий выдумщик….
Впрочем, все это никакого отношения к научной фантастике не имеет – лишь мечты о том, как могла бы произойти такая встреча. В конце концов, я мог бы легко представить, что вокруг костра сидели тринадцатилетние подростки. Хотя в том нашем возрасте южному берегу озера еще не добавили привлекательности белоснежные корпуса санатория.
О, Боже! Сколько лет тому назад это было?! А ведь, кажется, ничего не изменилось. Кроме нас. И надо серьезно подумать, что со всем этим делать дальше. Будь мы подростками, все было б ясно, но в нынешнем нашем возрасте…. м-да.
Если просто посидеть у костра, потолковать – попытаться подвести предварительные итоги? Подчеркиваю – предварительные, ибо мои личные планы на будущее грандиозны. Что-то ребята расскажут. Шибко надеюсь – пусть мы старики, но разбойники еще те.
Итак, что имеем? Кампанию школьных друзей, прошедших различными путями весьма внушительную часть жизни – стало быть, изрядно пожилых и возможно временами излишне сентиментальных; здесь, у костра на берегу озера, вместе с горечью сладких воспоминаний, вдруг почувствовавших жгучее, постыдное чувство высвобождения от мирских забот и тягот семейной жизни. Однако друг на дружку смотрят с удовольствием, предвкушая неторопливый, аппетитный разговор.
Для чего они нужны мне? Ты догадался верно – чтобы в диалоге седых или плешивых собеседников завалить тебя премудростями жизни, глубокомысленными истинами и наставлениями. Прости, умнее не придумал ничего. И строго не суди, как в американском анекдоте: «Джентльмены, не стреляйте в пианиста: он играет, как умеет».
Помню, ты говорил, что сейчас все читают только сказочные фантасмагории с нагромождением веселых глупостей и невероятных приключений. Или книжки, где раздевают догола Историю – и истязают, и измываются над ней: ибо солнце Гласности у нас взошло, осветив свалку мерзостей, имевших место или кем-то выдуманных. Ну, а я воспользуюсь отцовским правом и усажу тебя приказом за сию скучнейшую из рукописей.
Временами очень скорблю о своем, не получившемся отцовстве. Горькое разочарование и вина вползают в душу, когда узнаю о примерах твоего ума и находчивости, смелости и предприимчивости, решительности и нежности не мною тебе привитых. И тогда вся моя любовь, не востребованная собственными детьми, отдается мечтам – в них мы все вместе и очень дружны.
Это моя доля к общему разговору у костра, как того требует сюжет.
Своими победами и неудачами, пороками и пристрастиями делятся мои друзья. Все они – дети прошлого века, не очень вписавшиеся в день сегодняшний, с его гнусными проблемками, искалеченной нравственностью, с тараканьими забегами за длинным рубликом или к доходному креслу, когда даже записные остряки и насмешники теряют чувство юмора, присущее им с детства.
Без спиртного разговорились полувымышленные герои – мне остается только следить, чтобы разговор не уходил далеко в сторону от темы назидания потомкам: освобожденный от домашних комплексов, он то и дело становится раскованным. Старики-разбойники начинают хвастать своими связями с «лицами противоположного пола, значительно уступающими им в возрасте». Это, сын мой, еще один явственный признак старости – чем старше мужчина, тем моложе ему нравятся женщины…
Однако проходит бравада, и разговор возвращается к мысли «Жизнь кончена!» – наваливаются метания, рефлексия, вспоминаются покойные друзья… перестройка…. приватизация….. Общее мнение: нахлынувшая в Россию демократия обездолила всех – кого-то последних портков лишила, кого-то остатков совести.
Все у костра разом оказались беспортошными. Но, тем не менее, живо обсудили – у кого какие квартира, дача и машина. Ибо эти блага цивилизации для бывшего советского человека в его ограниченном существовании – замечательные вехи жизни.
Как говорят в Одессе: мне с вас смешно!
Только для некоторых неприсутствующих в жизни на самом деле было совсем не смешно и намного страшнее – я помню рассказ одноклассницы, жены офицера и беженки из Андижана – но не о них сейчас речь, а о друзьях моих, которые снисходительно и инфантильно с безмятежным видом пукнувшего ребенка рассуждали сейчас о власти, политике, бизнесе и о будущем страны.
Поняв, что тема теряется, тут же ввернул философский стимул.
– Вашу мудрость из прожитых лет в назидание потомкам меняю на стакан водки.
Минутное замешательство, потом один выдал:
– Я, братцы, понял, почему америкосы такие тупые все.
– Ну и…?
– Так они же под нами вверх ногами – стало быть, антиподы. Ты попробуй-ка день-деньской вверх тормашками – кровь в голову прильет, поневоле затупишь.
Смешно и не лишено резона – пусть будет мудростью.
Второй начинает:
– Вся наша жизнь состоит из приобретений и потерь. Но наступает старость, когда приобретать уже ничего не надо – поздно. Но и терять ни за что нельзя! Особенно страшно, когда потери вдруг пошли одна за другою. Наступит время – и ты уйдешь. И жизнь кончится….
Пауза.
Я не выдерживаю.
– И что? Где соль? Что на ус намотать?
Он ткнул пальцем в стакан в моей руке и поманил его к себе.
– Вот помру с похмелья, будешь знать…
– Это мудрость? – усомнился я.
Полный стакан в моей руке не дает покоя соискателям.
– Я попробую сморозить, – вызвался еще один. – Старость – это клетка: сидят в ней, смотрят на окружающий мир…. причем сидят поодиночке. Заметили, мужики, что бабушки теперь на скамейках не торчат у дома, как раньше. Перемерли что ли все?
– Смотрят сериалы.
Соискатель лишь покосился на подсказчика и, не вступая в полемику, продолжил:
– В старости что обиднее всего? Человек прожил жизнь, набрался ума и опыта – есть, что людям рассказать, дать совет, а его не слушает никто. Мудрость из него, можно сказать, так и прет, но никому ее не надо.
Поняв, что мысль исчерпана, протянул ему, довольному, стакан.
– Ерунда это – про старость, – новый соискатель огненной воды. – В конце жизни ты всегда один. Я вот что понял: счастье – это дар врожденный. Если ты им наделен, все равно будешь счастливым, даже если женат на стервозной Бабарихе. Но несчастное мироощущение – это тоже дар. Может быть, не менее ценный.
– Как это?
– Счастье усыпляет душу, несчастье ее развивает. Жизнь несчастного человека глубже, рельефнее. У человека трагического больше возможностей раскрыть свой духовный потенциал. Вот почитайте Достоевского….
– Молодец! Пять с плюсом, – протянул соискателю еще и сырок плавленый.
Кто-то позавидовал:
– Просто жизненный путь себе надо правильно выбирать – вот и будет счастье.
– Кто ж это знает, какой путь правильный, какой нет?
– Дольше живешь, значит правильно.
– Годы считать – смерти бояться, – бросил кто-то язвительную реплику.
– Да я про нее вообще не думаю – как выйдет, так и пойдет. Жить и смерти ждать глупо. И чего на нее, дуру оглядываться? Она и так все время рядом, с утра до вечера и ночь напролет. Мы бредем по жизни, как в туманном лесу с ямами и западнями – каждую секунду можно оступиться и провалиться. Смерть проносится в потоке машин, свешивается сосулькой с крыши, блестит ножом в руке маньяка. В старину, когда войны были чаще, а жили похуже, люди постоянно готовились к смерти и не очень-то ее боялись. Теперь все иначе. Спроси богатенького буратину – не пора ли тебе, паря, на тот свет? Что ответит? «Нет»?
– Что-то я не понял – ты о ней не думаешь или уже готов?
– Пойдите вы знаете все куда, Воланды доморощенные, – обозлился один. – Нашли же тему!
– Действительно дерьмо! Сидеть на природе среди живых и думать о покойниках! Не пикник, а какой-то морг!
Теоретик счастья с несчастьем, не переводя дыхания, опорожнил двухсотграммовую тару водки, занюхал сырком сквозь обертку и подмигнул жизнерадостно – мол, не робей, воробей, все в жизни тип-топ: нет никакого угрюмого завтра, сплошное счастливое нынче.
Нынче мы имели костер у прозрачного края соснового бора, багрянцем распускающийся шиповник в подлеске, отполированный волнами и временем солончаковый брег и, если не считать обычных звуков живой природы, абсолютную, звенящую тишину. Запахи дыма, хвои и смолы. И дохлый набор мудростей, никак не оправдывающий задуманного, и потраченного на это времени.
На мой кислый вид кто-то заметил:
– Не печалься – все проходит, и даже жизнь.
Это была самая мудрая из прозвучавших истин – надо было вытаскивать народ.
– Как вам, друзья такое:
По жизни каждому дана своя дорога,
Судьбой отмерена на радужных весах.
Рожденный ползать по земле убого
Не воспарит как птица в небесах.
Наука жизнь, как русская рулетка,
Как грязная, болотистая тина.
Кому за счастье золотая клетка,
Кому свобода – скучная рутина.
В судьбе бывают сложные уроки.
Приходится, и плакать и стонать.
Возможности у искушения широки,
Но трудно в жизни истину познать.
Однажды мне мудрец науку задал.
Я повторять ее не уставал:
Не тот велик, кто никогда не падал,
А тот велик, кто падал, но вставал»?
(С. Тюлякова)
Пока читал, бутылка без стакана пошла по кругу.
– Сам сочинил?
– Куда мне! Светлана Тюлякова.
– Вот тебе и курица не птица!
Встрепенулись мужики, развязали языки.
– Чтобы там ни говорили, счастье – это деньги. Есть бабки, страха нет – на это не хватит, за то не расплатишься. И еще, «тугрики» – это свобода. Свобода, возможности, уверенность…
– Жестокое время диктует жестокие нравы, и нет закона, чтобы защитить слабых и немощных. Деньги, все решают деньги. И чьи-то интересы.
– И как порой бывает бессмысленна судьба! Ни трудна, ни сложна, ни жестока, а именно – бессмысленна. Ну, просто абсолютно. До смеха – хотя, какой тут смех.
И после группового нытья звучит резюме:
– Жизнь – самый главный мудрец: ее советы всегда ко времени и к месту.
– Да, жизнь – непростая штука. Вот говорят, молодость – счастливая пора. Ой, не надо! В молодости только и хорошего, что здоровье и физические силы. А так.… Сплошные сомнения. А еще – страсти, разрывающие душу, осуждение, непонимание, отрицание. Боязнь не состояться и упустить что-либо. Короче, томления таракана еще не выпущенного на беговую дорожку.
– Причем тут тараканы? Жизнь человеческая – лучшая из комедий.
– На свете счастья нет, но есть покой и воля….
Друзья заспорили, а я пошел бродить по берегу – просто так, без всякой цели.
Тихо звучала красивая мелодия из санатория. Все было узнаваемо, хотя прошло столько лет. Закрыл глаза, и сразу, как воочию, возникла яркая и абсолютно реальная картина – палатки и мы, вчерашние шестиклассники, играющие мячом в «картошку». Все в кругу – мальчишки и девчонки, задиры и «ботаники», любящие игры и спорт или читать книжки и размышлять о смысле жизни, трусливые и смелые, щедрые и жадные, хитрые и простодушные. Абсолютно разные и удивительно похожие. Дружившие в ту пору так честно, яростно и крепко, что кажется – до самой смерти не разлить водой.
Тогда никто еще не знал своей судьбы – всему свое время. Тысячи раз будет поворачивать вправо и влево извилистая жизнь, и тысячу раз будет испытывать нас судьба. Впрочем, как любого из живущих на земле. У всех будут беды, горести, болезни и отчаяние, предательства и измены. И все получат свои порции счастья, удачи, радости и надежды.
А потом спустя полвека однажды соберутся, подвести итоги прожитому – и что? Где мудрости нажитые? Заржавели мозги под слякотью времен? Или порасшибали лбы на пройденном пути о правду жизни? Говорят, чем старше человек, тем легче переносит он судьбы удары, а молодым, конечно, достается.
Может, сам виноват – не сумел разговорить: отвык от общения в своем коконе, который свил для себя и благополучно существую в нем уже не первый десяток лет?
Ну, раз не нашел помощников, буду отдуваться сам – тема та же: что есть жизнь и как стоит жить? Скажешь, объемно? Скажешь, от скромности я не загнусь? А скромным в наше время быть бесперспективно.
Так что насчет мудрых истин? Внимаешь? Тогда погнали!
Почти как у Хайяма – три важных правила запомни для начала.
