скачать книгу бесплатно
Что ж, так – значит так.
Ну и день выпал сегодня – все вверх дном!
Внезапно ослабев от страшного напряжения последних суток, я грохнулся спать и проспал без просыпа двенадцать часов подряд.
В эту ночь шел мокрый снег. Но когда настал новый день, ледяная крупа перестала сеяться с неба, и задул холодный ветер. Я остался дома, не позвонив даже на ЮЗСК по поводу погрузки плит – все ждал звонка. Но Чесменский не позвонил. И я утвердился в подозрении – тема закрыта не в мою пользу.
Не буду я ему больше звонить и не пойду к Кастаняну – к чему? Смотреть, как его обезьяньи глазки искрятся весельем, а сам он закатывается хохотом? Да, он выиграл этот раунд, но ведь еще не вечер. Когда-нибудь и на чем-нибудь я обязательно поймаю проклятого хачика, которого мало повесить – накажу финансово и скажу все, что о нем думаю. Вот будет праздник на моей улице!
Но пока эта минута не настала, простой здравый смысл требует признать свое поражение и временно отступить – ну, не бить же ночами в отместку ему окна в коттедже камнями. И если это называется лицемерием, что ж пусть так оно и будет.
Раздражало то, что обвел меня вокруг пальца безграмотный хачик, предки которого только вчера слезли с чинары. Как сказал про них герой одного известного фильма – в Россию на ишаках, обратно в «Мерседесах». Пора бы уже догнать, как они это делают…
Однако наступит день, наступит час, когда придет праздник и на мою улицу.
Но для того, чтобы он наступил, нужны тугрики – ни больше, ни меньше.
Я находил удовольствие в этих мыслях о будущем – вот когда у меня будут деньги, много денег… Мне достаточно было верить, что такой день обязательно наступит, и я не поскуплюсь для своей мести – обязательно раздавлю Георга Кастаняна. Во что бы то ни стало! Чем я хуже графа Монте-Кристо?
Мне очень хочется стать богатым прежде всего для того, чтобы иметь возможность послать к черту любого встречного поперечного. А вот армяна Кастаняна точно сотру в порошок!
Ну, а пока, надо засунуть свою ненависть куда подальше и не трогать лиха, пока спит тихо. Неспроста ведь Чесменский отступился и проглотил армянское: «Дабл ю в рот». Так что, не стоит поднимать шума, когда делу нельзя помочь, даже если нутро кипит. И лозунг момента, как говорил покойный ныне товарищ Ленин, должен звучать так – не вопи, а с улыбкой жди своего часа.
В жизни бывают взлеты и падения – с контрастами приходится мириться: они вынуждают нас к этому. И когда происходит что-то неприятное, а ты ничего не можешь поделать, какой смысл кричать и кататься в истерике по полу? Легче будет отступить, затаиться… и это потом старицей окупится. Таков секрет выживания.
А подленький Кастаняшка от меня никуда не денется: врун всю жизнь остается вруном, а вор – вором. И самых ловких из них наказывает Судьба. Умный и грамотный человек всегда может заработать себе на жизнь, а вор обязательно будет сидеть в тюрьме. Пусть обманет он одного-двух простофиль, но ведь слава дурная поползет за ним как удушливый запах немытого тела – и уж имя свое ему никогда не отмыть. Дайте срок – и ФИО Георга Кастаняна станет синонимом параши: оно будет недостойно плевка. Не я, так Бог расправится с ним – от возмездия подлый хачик не уйдет!
Хотя… когда он нужен, Всевышнего нет, как нет совсем. Но когда не надо, он бывает свирепым и карающим. Пойди – угадай и угоди…
Никто не учил меня искусству-науке-религии (подчеркните понравившееся) мести, однако возможные предпринятые мною шаги в отношении армяна Кастаняна должны быть точными и тонко рассчитанными. В них должно быть нечто особенное и уникальное, чем бы я мог гордиться долгие годы, не разочаровываясь.
Интересно, сколько это может продлиться – подготовка и осуществление акта возмездия? Сколько времени мне потребуется, чтобы удовлетворить свою ненависть?
Да хоть бы и вечность!
Месть местью, но я не собираюсь лезть в пекло вместе с хачиком Кастаняном, когда туда его потащат черти. В жизни есть много способов умереть более достойно. Один из них – тихо дожить свои дни в постели. Руководствуясь этой мыслью, я даже попытался себя убедить, что это не так уж скверно, что существует на свете плохой человек – вор и обманщик – которого обязательно следует наказать. Надо поблагодарить Судьбу за то, что появился на моем пути хачик Кастанян: мне еще не встречался человек, вызывающий такую ненависть и желание отправить его в ад. Это происшествие может послужить и моему воображению сочинителя. Ведь теперь я постиг, что есть такое нравственная пытка.
Наказать любым способом – авантюристам вроде меня совесть в таких делах практически не нужна. Или я не авантюрист? Или не пытаюсь извлечь выгоду из любых обстоятельств, не задумываясь – хорошо это или плохо? Да Кастанян и не заслужил, чтобы с ним поступали по-честному.
Но для возмездия стоит жить и работать, не опуская рук. Судьба меня подстегнула. Спасибо ей за это…
Короче, армян Кастанян – мы еще встретимся!
Наверное вы уже поняли, что к чему – я сижу и накачиваю себя водкой, представляя планы на будущее. Свет за окном потускнел, потом погас, а я все сидел, пил и думал с глазами полными слез – возраст сделал меня чувствительным. А в доме было гнетуще тихо – даже мама не ворчала по своему обыкновению на мое пьянство.
Итак, чего же я хочу?
Деньги и уверенность в завтрашнем дне – вот что мне нужно! А разве я их раньше не хотел? Сейчас не знаю. Когда-то знал, но уже почти забыл. Больше всего хотел, наверное, чтобы меня оставили в покое. Чтобы меня не донимали люди, которых я не люблю. Чтобы меня не заставляли делать то, чего мне не хочется.
Но это было в советское время – сейчас все изменилось. И мы меняемся…
Великие чувства – а ненависть в их числе – способны, говорят, подвигнуть нас на дела великие. Но человек не может двигаться вперед, если душу его разъедает боль воспоминаний. Из сложного клубка чувств, в который скрутились они в последние дни, родилась меланхолия – точно ворон уселся на плечо, каркая в ухо и долбя темечко. Злость на хачика, боль от ухода любимой женщины очень скоро сменились непостижимой апатией. За последнее время из моей жизни исчезло многое, придававшее ей остроту. Я и сам теперь не понимал, что со мною происходит. Будто ушло дорогое что-то как детство навсегда.
И кстати, наверное я потерял способность разбираться в людях, которой когда-то гордился очень. Из двух лиц последнего конфликта не сумел разгадать ни одного – ни Чесменского, ни Кастаняна. В сознании где-то таилась мысль, что бандюки только говорят о чести, но охотятся всегда за деньгами, и что армянам нельзя верить на слово в ни коем случае. Вот если бы я к ней прислушался раньше, не возникло бы этой ситуации. Может, лучшие мои годы уже позади?
С тоскою думал – мы все сильны лишь задним умом.
Но, благодарение Богу, существует на свете водка, которая дарит отупение. А если бы не она, острая боль обиды порвала сердце мне на куски.
Сейчас я не стану об этом думать, – мрачно решил, подливая в стаканчик «огненной воды». – Иначе сойду с ума. Подумаю завтра. И сила русского духа поможет мне, как всегда помогала в лихую годину моим предкам далеким и близким. А сейчас только залью свои раны…
От этих мыслей стало немного легче, а боль отодвинулась в глубь сознания. Желание мести – это болезнь. Но что толку хлестать мертвую лошадь? На время мне придется освоить роль пессимиста. Сегодня – это сегодня, что будет завтра неведомо. Жизнь моя переполнена событиями, но лишена смысла! А я слишком ленив и независим, чтобы все бросить и устроиться куда-нибудь на работу, как все люди.
В интернеткоммерции нет ничего плохого, однако это путь к одиночеству. А ведь надо общаться с людьми. Надо хоть иногда смеяться. Надо писать свои рассказы – ведь их публикуют журналы. И конечно, надо следить за собой – например, одеваться получше…
Опорожнив бутылку, я с трудом разделся, улегся и накрыл голову подушкой, снова и снова убеждая себя, что все не так уж и плохо.
Это еще не катастрофа, – мысленно повторял. – Не катастрофа… не катастрофа…
Неделя после разборок с Кастаняном казалась невыносимой. Конечно, это моя вина. Наверняка существует много способов злорадства над врагом, не превращая, однако, месть в самоцель. Но я, наверное, слишком глуп, чтобы найти эти способы. А жизнь и её обстоятельства, то есть неподконтрольные мне события, должно быть, сбились с ног, чтобы усугубить всепроникающие невзгоды и безнадежность, коими пронизаны мои уникально паршивые дни – настолько паршивые, что их невозможно отличить один от другого.
Не было ангела на правом плече, не было дьявола на левом; не было мысленного взвешивания «про» и «контра» для быстрого продумывания возможных последствий, обходных путей или запасных вариантов затеваемых действий. Ни одной дельной мысли – я просто плыл по течению, машинально совершая жизненный круг. На душе было неимоверно легко, и было офигеть как глупо – но очень скоро первое стало походить на второе. Жизнь не всегда идет по плану – мутные потоки событий зачастую несут нас в даль неведомую.
Я собирался что-то новое предпринять в интернеткоммерции, но у компьютера каждый раз меня охватывали усталость, лень и инерция. Поэтому без всяких новаций тупо размещал информацию о своих товарах и слепо верил, что успех – это, в конечном счете, всего лишь сумма попыток.
Осень. Все садово-огородные дела закончены. Выключив компьютер после ночного бдения, я отправлялся на пробежку. Потом звонил на ЮЗСК и, если мне отказывали в погрузке плит, заваливался спать. Возможно, звучит угнетающе, но это был лучший месяц за несколько последних лет.
Отупение душевное никак не сказалось на физической форме. Вечерами ходил на стадион – играл в шахматы и настольный теннис.
Когда меня спрашивали: «Чем занимаешься?», отвечал, что безработный. Мне не верили: «Для безработного слишком рожа довольная». И советовали: «Шел бы в «Ресурс» – они всех берут». На что отвечал – мол, не рожден для труда рутинного.
Однако наслаждаться ленью и расслабленностью стыдно, и я старательно демонстрировал окружающим пристойную комбинацию печали, сожаления и подавленности.
Бывшие друзья детства и нынешние забулдыги частенько мне выговаривали – мол, совсем отбился от стаи: не пьешь, даже когда есть повод и возможность. Того не знали, что я привык выпивать в одиночестве. И не в той отчаянной, безнадежной манере типа – я должен пить, чтобы пережить происходящее. Я напивался, чтобы душу свою разгрузить.
В университете марксизма-ленинизма меня учили разговаривать с людьми – не с трибуны, а запросто, но целенаправленно. Главное – помнить, что никого не интересует твой род занятий или ценное мнение по любому вопросу. Поэтому сам задавай вопросы – спрашивай о чем угодно, изображай горячий интерес, заполняй неловкие паузы новыми вопросами.
После практики в газете и райкоме партии я мог вести беседу с кем угодно, но это уже не приносило такого удовольствия в нынешнем моем состоянии. Потому-то, может быть, и застолья с друзьями детства и прочими забулдыгами меня не влекли.
И кстати, теперь я ценю гораздо выше умение изящно закончить беседу.
Следующие три недели пролетели примерно одинаково. Настроение портили ежедневные звонки с предложениями что-нибудь продать через Интернет. Происходило это примерно так.
Голос в трубке:
– Здравствуйте. У меня есть коллекция редких марок. Досталась в наследство. Не могли бы вы помочь в реализации?
– Да, пожалуйста. Но нужны будут сканы самых дорогих из них, потому что возникнут вопросы – что конкретно предлагается?
– Простите, что такое сканы?
– Оцифрованные фотографии марок. Если сами не сможете сделать, приезжайте ко мне.
– Спасибо. Скажите адрес.
Я озвучивал, но никто не приезжал, не звонил, не…
Кроме этих безрезультатных звонков были другие – более конкретные, информацию о которых я записывал и выставлял в интернет. Предлагали свои машины и тракторы, библиотеки книг и коллекции картин, стоки бытовой электротехники и конфискаты одежды с обувью…
Вот такая получалась коммерция!
Я забывал о депрессии, хотя трудно судить об этом, поскольку подъема душевного еще не было. Кроме утренней пробежки, похода в магазин за продуктами и на стадион размяться я почти не выходил из дома и ломал голову над тем, как построить жизнь остатнюю, чтобы не работать совсем.
Знаете, многие любят нести чепуху вроде: «Стоит мне неделю побыть в отпуске, я уже на стену лезу от скуки! Наверное, я из тех, кому необходимо чем-то заниматься, вносить свой вклад… ну, вы понимаете меня». Нет, не понимаю. Жизнь без работы на производстве мне казалась прекрасной. Меня устраивало быть бездельником, коим мама меня считала. И хоть денежный ручеек после реализации со склада своих товаров почти совсем пересох, я не терял надежды раскрутить Интернеткоммерцию.
Кстати, о вороватом хачике Кастаняне – виновнике, как я полагал, моей великой апатии ко всему…
Прослышав о моих разборках с ним однокашник Михаил Андреев так сказал:
– Тебе еще повезло. У Жорика дядька полжизни зону топтал, и с такими подвязками он тебе вообще мог ничего не отдать.
Вот даже как! Ну что ж, спасибо судьбе…
3
Мою способность вцепляться задаче в задницу не раз положительно отмечал Генеральный директор Увельского завода ЖБИ Бондаревский Н. И. С его железо-бетонных изделий и началась моя самостоятельная коммерческая деятельность. Я, правда, пришел на завод не с пустыми руками и не просителем, а с мытым песком от ООО «Инма», но поработали мы на славу. Много воды утекло с тех пор, но Николай Иванович и сейчас готов встретить меня с распростертыми объятиями на предмет сотрудничества, однако разразился упреками при случайной встрече в центре Увелки.
– И куда ты пропал?
Одной рукою он сжал мою длань, другой похлопал по плечу. Мне было приятно – ну, кто еще, кроме мамы и нашей собаки, теперь так рад встречи со мной?
– В интернете увяз, и нет мне преград – пискнул я, сочинив остроумный ответ.
Он засмеялся не добродушно.
– Как говорится, в виртуальной жизни всегда есть место подвигу. Пришел твой черед быть героем?
– Совершенно согласен: пока живу – надеюсь, – ответил я и в милой манере самодовольного хрена стал рассказывать собеседнику о преимуществах коммерции в интернете; потом поинтересовался с акцентом таджикским. – У вас как дела? Плиты, блоки, бордюры торгуем, да-а?
– И щебень, – добавил Бондаревский. – А что остается делать? Это наша работа. Причем, порой в убыток себе.
По принципу – ты убегаешь, я догоняю – начал расхваливать своё занятие: мол, возможности интернета не ограничены, и скоро мои усилия заметит планета вся.
– Однако, очень выгодно заниматься коммерцией виртуально. Вот сейчас мы стоим и болтаем, а десятки… сотни… тысячи потенциальных покупателей просматривают мою информацию и размышляют, а не приобрести ли для себя эти вещи? А я еще поторгуюсь…
– М-да, интересная у тебя жизнь, – согласился Бондаревский, явно не замечая сарказма ситуации.
Но я не чувствовал за собой вины – молчи, грусть, молчи! – если дела мои с интернеткоммерцией пока не дают результата, так почему не отнестись к происходящему с юмором? Зачем Генеральному директору завода знать, что я уже спустил всю наличность, отложенную на черный день, и пока целую в задницу прибыль от продаж в виртуальном пространстве? Что я в панике от проблем, которые множатся, как кролики по весне. Все мое прежнее хладнокровие и уверенность в себе и своем будущем улетели к чертям собачьим. А сохранять самообладание становится все трудней и сложней. Мне пока удается выдавать внешнюю видимость благополучия, но это, чувствую, не надолго.
Открыл рот, чтобы предложить свои услуги интернет-пиарщика продукции Увельского завода ЖБИ, но тут же понял, что в этом нет смысла – Николай Иванович все слышал, и если сам не напрашивается, то значит: либо реклама в инете у него уже есть, либо он ей не верит, что вполне обосновано. А мне просителем быть не удобно. Вопрос чувствительный для меня, и лучше его не трогать. Но в рукаве оставался еще один козырь…
– Николай Иванович, а нет ли у вас чего такого, что вы сами не можете продать? Я бы с удовольствием вам помог.
– Ну, как не быть – в любом хозяйстве всегда найдется вещица ценная, до которой никак не доходят руки.
Мне хотелось спросить: «И давно на руках ходите?», но воздержался, увлекшись новой информацией.
– И что это?
– Приезжай, покажу…
– Хорошо, завтра буду у вас – Париж стоит обедни!
Приободрившись мыслью, что всякая полезная коммерческая информация вначале несет в себе препятствия, которые надо преодолевать, назавтра – а выдался теплый день середины осени – в выцветших джинсах и уютном свитере, оседлав машину, отправился на Увельский завод ЖБИ.
Бондаревский приветствовал меня словами:
– Давненько ты у нас не появлялся. Расскажи, что нового в твоей виртуальной жизни.
Меня всегда поражало, как прост и доступен Генеральный директор такого крупного предприятия не только на улице в случайной встрече, но и в своем офисе на работе. А его вопрос подбросил пищу для монолога о том, что больше всего меня нынче заботит – давно хотелось перед кем-нибудь выговориться от души. И я, усевшись на стул у стола посетителей, снова понес туфту о своих успехах в интернеткоммерции почти с бандитскими распальцовками (ну, вы понимаете о чем это я?), с каждой минутой ощущая себя все большим ослом. Выставлял свою персону в глазах собеседника чуть ли не суперменом, который решает чужие проблемы. Короче – пир трепа, да и только! Или полный Апофигей… а, может, зашевелилась новая паранойя? Я язык отболтал, дорвавшись до халявного собеседника. И мне даже показалось от собственного вранья, что прошли плохие времена – ибо все это не было лишено смысла. Я врал о своих успехах в виртуальной коммерции и в душе поздравлял себя за искренность, неотличимую от настоящей, которую с удивлением слышал в собственном голосе: когда хочешь что-то продать, быстро учишься лгать людям в глаза. Понимал, что несу полную ахинею, но не мог остановиться, в кои веки имея перед собой внимающего собеседника.
А Бондаревский слушал с улыбкой, выказывая похвальную готовность одобрять мою непросветную ложь за прежние заслуги человека высоких моральных качеств. Вот такой он лояльный человек…
Наконец, отпив воды из графина, хозяин кабинета откашлялся, прочищая горло, и, прервав меня, предложил:
– Пойдем, я покажу тебе то, до чего мои руки никак не доходят.
Я испытал огромное облегчение, что меня наконец-то избавили от собственного словоблудия.
– Отличная мысль! Давно пора, – с готовностью согласился, вскакивая со стула.
Мы пришли с Николаем Ивановичем на открытую производственную площадку рядом с длиннющим зданием (цехом?) по производству железо-бетонных изделий. Огромные козловые краны бегали здесь по рельсам. Один из них поднял плиту над крайним автоклавом – то ли не нужным для производственного процесса, то ли уже отслужившим свой срок. В нем покоился огромный деревянный ящик, упакованный стальными лентами и напоминающий формою груз-200 с останками Кинг-конга внутри.
– Что это?
– Автомат по производству тротуарной плитки. С нами рассчитались за дебиторскую задолженность, а мы не знаем, как ему дать толк. И для чего? Лучше продать, как он есть…
Я озадачился:
– Это все, что можно о нем сказать, не вскрывая ящика – «Автомат по производству тротуарной плитки»? А документы внутри?
– Документы в конторе. Пойдем покажу…
Мы вернулись в административное здание завода. Бондаревский предъявил мне паспорт станка по производству тротуарной плитки, который тут же скопировали до последней страницы по моей просьбе. Теперь у меня на руках информация для размещения в интернете.
– И какова цена?
– Мы получили его за возмещение долга в триста тысяч – хотелось бы вернуть наши деньги.
