скачать книгу бесплатно
Одним из нововведений той поры являлось включение в обязанности глав посольств и дипломатических миссий подготовки ежегодных отчетов о стране их аккредитации. Эти отчеты, как правило, были разбиты на несколько больших секций (и множество малых подсекций), в каждой из которых освещались изменения, произошедшие за год в разных сферах государственной жизни: во внешней политике, административном аппарате, экономике, торговле, армии, образовании, печати и т. д. Эти сведения позволяли составить всеохватное представление об уровне развития государства и влиянии различных факторов на его поведение на международной арене. Подготавливая ежегодные отчеты, посол (или посланник) в значительной степени опирался на информацию, предоставленную ему военным атташе и другими служащими посольства (или миссии), отвечавшими за конкретные вопросы в отношениях со страной пребывания. Предполагалось, что подобные меры помогут систематизировать информацию, стекающуюся из разных уголков мира от британских дипломатов и официальных лиц. В распоряжении статс-секретаря по иностранным делам, таким образом, оказался бы доступ к базе данных, содержащей сведения о связях Великобритании с иностранными державами, а также о межгосударственных отношениях других стран[39 - Steiner Z. The Foreign Office and Foreign Policy, 1898–1914. Cambridge, 1969. P. 81.].
В монографии были использованы интересные и ценные материалы британского внешнеполитического ведомства, хранящиеся в Национальном архиве Великобритании в Кью. Среди них – «документы кабинета» (коллекция фотографических копий меморандумов за 1880–1916 гг., аккумулированных из официальных и частных источников и циркулировавших внутри кабинета[40 - The National Archives, Kew, UK (далее – TNA). CAB 37 (Cabinet Minutes and Papers).] и писем-отчетов премьер-министра монарху о ходе обсуждения тех или иных вопросов на заседании кабинета министров[41 - TNA. CAB 41 (Photographic Copies of Cabinet Letters in the Royal Archives).]); материалы Комитета имперской обороны (КИО)[42 - TNA. CAB 17 (Records of the Committee of Imperial Defence); CAB 38, pre-1914 (Committee of Imperial Defence: Photographic Copies of Minutes and Memoranda).]; проекты международных договоров и соглашений, заключенных Великобританией с другими государствами[43 - TNA. FO 93 (Records of the Treaty and Royal Letter Department).].
Чрезвычайно важным источником оказалась общая корреспонденция из балканских государств (Болгарии и Сербии) и Австро-Венгрии: отчеты о беседах британских представителей с политическим и военным руководством, а также религиозными деятелями страны пребывания, обзоры прессы, сообщения «по горячим следам» о важнейших внутриполитических событиях и внешнеполитических решениях, доклады британских военных атташе о состоянии вооруженных сил и проводившихся маневрах[44 - TNA. FO 78 (General Correspondence before 1906, Ottoman Empire); FO 105 (General Correspondence before 1906, Serbia); FO 371 (General Correspondence from Political and Other Departments, post-1906).]. Интересные обобщения содержатся в ежегодных отчетах по балканским странам и Австро-Венгрии[45 - TNA. FO 881 (Confidential Print [Numerical Series]).]. На основании этих сведений в Лондоне делались выводы об их внешнеполитических приоритетах и региональной стратегии.
Безусловно, важную роль в выработке внешнеполитического курса Туманного Альбиона играл личностный фактор. В рассматриваемый период ключевые позиции в британском внешнеполитическом ведомстве заняла плеяда талантливых дипломатов. Э. Грею, возглавившему Форин Оффис в декабре 1905 г., в отличие от его предшественников лорда Р. Солсбери и лорда Г. Лэнсдауна, приходилось уделять много времени заседаниям в палате общин. Отчасти по этой причине сильно возросла роль аппарата министерства. Особую важность приобрела позиция постоянного заместителя статс-секретаря по иностранным делам, к которому стекалась информация из наиболее «значимых» для британских интересов стран и который координировал деятельность британских представителей в этих странах[46 - Steiner Z. Op. cit. Р. 93–94.]. С 1905 по 1910 гг. должность постоянного заместителя занимал Чарльз Гардинг, которого сменил на этом посту Артур Никольсон (1910–1916). К слову, в Уайтхолле за Никольсоном закрепилась репутация убежденного сторонника прорусской ориентации: он являлся одним из главных творцов англо-русской Антанты 1907 г. Его личная корреспонденция содержала не просто конфиденциальную информацию, но важные оценки и прогнозы относительно развития общемировой ситуации в целом и англ о-русского взаимодействия в частности[47 - TNA. FO 800 (358–372). Говоря об этом жанре дипломатической корреспонденции, надо отметить, что в XIX в. он приобрел особую популярность среди британских дипломатов, поскольку позволял избежать публикации в «Синих книгах» писем, содержавших конфиденциальную информацию, не предназначенную для широкой общественности.].
Среди других наиболее авторитетных чиновников Форин Оффис, оказывавших заметное влияние на формирование балканской и ближневосточной политики Англии, следует выделить Луи Малле, помощника заместителя статс-секретаря по иностранным делам и главу Восточного департамента (1907–1912), Уильяма Тиррелла, личного секретаря Грея, а также Эйра Кроу, главного клерка Форин Оффис, ас 1912 г. заместителя помощника статс-секретаря по иностранным делам, возглавившего помимо руководимого им прежде Западного департамента еще и Восточный. Несмотря на тактические расхождения, ключевых функционеров Форин Оффис объединял общий взгляд на британскую глобальную стратегию: противодействие германской угрозе на международной арене посредством поддержания Антант с Россией и Францией[48 - Steiner Z. The Foreign Office under Sir Edward Grey, 1905–1914 // British Foreign Policy under Sir Edward Grey / Ed. by F.H. Hinsley. Cambridge, 1977. P. 22–70.]. Эта линия четко прослеживается в их переписке, меморандумах, заметках.
Наряду с британскими архивными материалами в монографии присутствуют ссылки на документы из Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ)[49 - Архив внешней политики Российской империи (далее – АВПРИ). Ф. 180 «Посольство в Константинополе»; Ф. 192 «Миссия в Софии», Ф. 166 «Миссия в Белграде»; Ф. 172 «Посольство в Вене», Ф. 184 «Посольство в Лондоне»; Ф. 151 «Политархив»; Ф. 133 «Канцелярия»; Ф. 137 «Отчеты МИД России».], Российского военно-исторического архива[50 - Российский государственный военно-исторический архив (далее – РГВИА). Ф. 2000 (Главное управление Генерального штаба).], Государственного архива Российской Федерации[51 - Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). Ф. 559 (Александр Петрович Извольский).]. Порой русские дипломаты в силу конфессиональной и лингвистической близости с балканскими народами (в первую очередь со славянскими) более тонко чувствовали и понимали, в отличие от своих британских и других западных коллег, национальные программы и внешнеполитические установки местных обществ, а потому их анализ ситуации в регионе отличался большей точностью.
При написании работы нами активно привлекались сборники опубликованных дипломатических документов. В первую очередь речь идет об официальном издании «Британские документы о происхождении мировой войны», увидевшем свет в период с 1928 по 1938 гг.[52 - British Documents on the Origins of the War (далее – BD) / Ed. by G.P. Gooch and H. Temperley. Vols. I, V, IX, X, XI. London, 1926–1938.]Поскольку в десятилетие накануне Великой войны Балканский полуостров неоднократно становился ареной серьезных международных кризисов, где в конце концов произошли события, послужившие отправной точкой глобального конфликта, составители серии Дж. П. Гуч и Г. Темперли значительное внимание уделяли сюжетам, связанным с развитием международных отношений в данном регионе. Им полностью посвящены тома 5, 9 и 10. Отметим высокое качество и полноту британской публикации по балканскому вопросу, что являлось заслугой Дж. П. Гуча и Г. Темперли – известных экспертов по данной проблематике. Гуч стоял у истоков Балканского комитета и, по его собственному признанию, располагал обширной информацией относительно хитросплетений ближневосточной политики[53 - Gooch G.P. Under Six Reigns. London, 1958. P. 131.]. Темперли в 1917 г. подготовил фундаментальный труд по истории Сербии[54 - Temperley H. History of Serbia. London, 1917.]. Таким образом, Гуч и Темперли, будучи посвященными сторонами, а также непосредственными очевидцами событий тех лет, осуществляли публикацию архивных материалов, которые наиболее ярко и комплексно отражали узловые пункты международных отношений на Балканах – македонскую проблему, Боснийский кризис, австро-сербские противоречия, формирование блока местных государств, войны 1912–1913 гг., албанскую проблему.
Особых слов заслуживает масштабный издательский проект «Британские документы по международным делам», осуществленный ассоциацией американских университетов. Это многотомная публикация, разбитая по сериям (странам и регионам) и хронологии, включает в себя репринтное воспроизведение части конфиденциальной переписки Форин Оффис. Автором были задействованы тома из серии А (Россия)[55 - British Documents on Foreign Affairs: Reports and Papers from the Foreign Office Confidential Print (далее – BDFA). Pt. 1. From the Mid-Nineteenth Century to the First World War. Ser. A: Russia. Vol. V. University Publications of America, 1983.] и В (Ближний и Средний Восток) за период до 1914 г.[56 - BDFA. Pt. 1. Ser. B. The Near and the Middle East, 1856–1914. Vol. 19. The Ottoman Empire: Nationalism and Revolution, 1885–1908. 1985; Vol. 20. The Ottoman Empire under the Young Turks, 1908–1914. 1984.]
Британия проводила свой внешнеполитический курс не в вакууме, а в конкретном регионе, в котором поразительную дипломатическую и политическую активность развили местные игроки и который представлял немалый, а подчас и жизненно важный интерес для других великих держав. Поэтому в ходе исследования мы были вынуждены неоднократно обращаться к опубликованным дипломатическим документам других великих держав и балканских государств, чтобы выявить мотивы их поведения и понять, как они коррелировали с задачами британской политики в регионе.
В ходе написания работы автором использовалась советская публикация «Международные отношения в эпоху империализма»[57 - Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и временного правительств 1878–1917 гг. Сер. 2. Т. XVIII, XIX, XX. М., 1938–1939.] и изданные в Титограде (Подгорице) документы из АВПРИ (тогда АВ ПР), освещающие события Боснийского кризиса 1908–1909 гг.[58 - Rusija i Aneksiona kriza 1908–1909. Titograd, 1984.]
Определенного внимания заслуживают сборники документов из государственных архивов Австрии. Прежде всего надо назвать официальную австрийскую публикацию «Внешняя политика Австро-Венгрии от Боснийского кризиса 1908 г. до начала войны в 1914 г.»[59 - Osterreich-Ungarns Aussenpolitik von der Bosnischen Krise 1908 bis zum Kriegsausbruch 1914. Diplomatische Aktenstiike des Osterreichisch-Ungarischen Ministeriums des Aussern (далее – OU A). Bd. I, VIII / Hg. von L. Bittner, A.F. Pribram, H. Srbik and H. Ubersberger. Vienna und Leipzig, 1930.]Любопытные сведения содержатся в австро-венгерских документах, изданных Македонской академией наук и искусств в Скопье[60 - Зографски Д. (ред.). Извештаи од 1903–1904 година на австриските претставници во Македонфа. Скофе, 1955; Томоски Т. (ред.) Документи од Виенската архива за Македонфа од 1879–1903 г. Скофе, 1955.] и Историческим институтом Сербской академии науки и искусств в Белграде (САНУ)[61 - Аустро-Угарскаи Србфа. 1903–1918. Документи из Бечких архива. 1903. Кн>. I. Београд, 1973.]. Эти источники позволили нам оценить ситуацию на Балканах с позиций политики Дунайской монархии – одного из ключевых игроков в регионе.
Для более полного анализа роли балканского фактора во взаимоотношениях великих держав автором привлекались дипломатические документы Германии[62 - Die groBe Politik der Europaischen Kabinette 1871–1914 (далее – GP). Bde. XVIII, XIX, XXII, XXVI, XXVII, XXXIII, XXXV, XXXVI. Berlin, 1922–1927.] и Франции[63 - Documents diplomatiques francais relatifs aux origines de la guerre de 1914 (далее – DDF). Ser. 2 (1901–1911). Paris, 1946–1950.], издававшиеся по распоряжению министерств иностранных дел соответствующих государств. Кроме того, нами были задействованы официальные французские публикации, освещающие македонский вопрос[64 - Affaires de Macedoine, 1903–1905 / Ministere des affaires etrangeres. Paris, 1905.] и события Балканских войн[65 - Documents diplomatiques. Affaires balkaniques. (далее – DD). T. 1–3. Paris, 1922.].
Поскольку одним из параметров кризиса балканской подсистемы являлось стремление местных акторов разрушить существовавший региональный порядок, то в работе невозможно было обойтись без использования дипломатических документов балканских государств – Болгарии и Сербии. Во-первых, следует упомянуть секретные документы из личного архива князя (с 1908 г. царя) Фердинанда Кобургского[66 - Документи по обявяване на независимостта на България 1908 година. Из тайния кабинет на кнез Фердинанд. София, 1968.]. В них запечатлена внутри- и внешнеполитическая подоплека провозглашения независимости Болгарии. Во-вторых, речь идет о фундаментальной публикации Отделения исторических наук САНУ: «Документы по внешней политике королевства Сербии»[67 - Документы о спольно) политици Кратьевине Србфе, 1903–1914. Кн>. 1–7. Београд, 1980–2009.]. Издание этой серии, начатое еще в 1980-х гг., было практически прекращено в 1990-х гг., однако в 2000-х гг. выпуск дипломатических документов, хранящихся в Архиве Югославии, был вновь продолжен. В некоторых случаях автор обращался к материалам из сборника «Внешняя политика Сербии, 1903–1914», составленного М. Богичевичем, бывшим посланником королевства в Германии[68 - Boghits cheats ch М. Die auswartige Politik Serbiens, 1903–1914. Bd. 1. Berlin, 1928.]. Однако, как подчеркивает известный отечественный сербист Ю.А. Писарев, необходимо критически подходить к использованию данной публикации, поскольку она составлена из похищенных во время Первой мировой войны сербских архивных документов, которые были «тенденциозно препарированы, переведены с приблизительной точностью, произвольно датированы и снабжены как купюрами, так и авторскими дополнениями»[69 - Писарев Ю.А. Тайны первой мировой войны. Россия и Сербия в 1914–1915 гг. М., 1990. С. 12.].
Нельзя не отметить разную интерпретацию одних и тех же событий в «европейских» и балканских документах. Зачастую болгарские и сербские политические деятели воспринимали слова западных дипломатов в выгодном для себя свете или же адаптировали вырванные из контекста фразы в соответствии с внешнеполитическими установками своих правительств. Естественно, это вносило некоторую неопределенность и путаницу в международные отношения в регионе.
Новые штрихи исследованию, на наш взгляд, придает введение в научный оборот дипломатических документов Османской империи. Нами использовались сборники документов, относящихся к событиям Боснийского кризиса[70 - Ottoman Diplomatic Documents on the Origins of World War One (далее – ODD) / Ed. by S. Kuneralp and G. Tokay. Vol. I (The road to Bulgarian Independence, September 1908 – May 1910). Istanbul, 2008.], провозглашения независимости Болгарии[71 - ODD. Vol. II (The Bosnian Annexation Crisis September 1908 – May 1909). Istanbul, 2009.]и Балканских войн[72 - ODD. Vol. VII (The Balkan Wars 1912–1913). Pt. I–II. Istanbul, 2012.]. Эти тома являются частью масштабного проекта
по публикации материалов министерства иностранных дел Османской империи, инкорпорированных в центральный Оттоманский архив в Стамбуле. Документы представляют собой политическую корреспонденцию между внешнеполитическим ведомством Турции и османскими миссиями за границей. Рабочим языком османской дипломатической службы, как правило, был французский. Многие османские дипломаты, аккредитованные при европейских правительствах, принадлежали к христианским общинам империи.
Особый интерес представляют собранные в отдельный сборник донесения Александра Мавройени-бея, турецкого посла в Вене в 1911–1912 гг. Мавройени, принадлежавший к старинной фанариотской семье, был последним христианином, занимавшим пост посла Османской империи за границей[73 - Depeches D’Alexandre Mavroyeni Bey, ambassadeur de Turquie a Vienne au ministre ottoman des affaires etrangeres (decembre 1911 – Octobre 1912). Istanbul, 1989.]. Донесения Мавройени в Константинополь отличает концептуальное осмысление сложившейся к тому моменту расстановки сил в Европе и на Балканах.
Ценность турецких дипломатических документов как источника состоит в том, что они позволяют взглянуть на Османскую империю не как на «жертву» европейского империализма или страну, находившуюся в процессе полураспада, от которой ее балканские соседи только и жаждали оторвать «лакомый кусочек», а как на государство, пусть и сильно ослабленное, но не намеренное отказываться от защиты своей территориальной целостности. Именно этой целью, как видно из документов, руководствовалась Порта, вырабатывая свой внешнеполитический курс.
Следующий класс источников, который позволяет составить более нюансированное представление о процессе выработки балканской политики, – дебаты в британском парламенте[74 - Hansard’s Parliamentary Debates. House of Lords and House of Commons. Ser. 4. London, 1903–1908; House of Commons. Ser. 5, 1909–1913.]. В политической жизни Великобритании парламент играл огромную роль, однако его отношения с Форин Оффис были далеко не безоблачными. С одной стороны, члены парламента большую часть времени уделяли обсуждению внутриполитических сюжетов, с другой – функционеры Форин Оффис были убеждены в том, что внешняя политика страны – это исключительно сфера ответственности профессиональных дипломатов[75 - Steiner Z.S. The Foreign Office and Foreign Policy. P. 193–194.]. Тем не менее в начале XX в., особенно в период пребывания на посту статс-секретаря по иностранным делам Лэнсдауна, балканские «темы» и, в первую очередь македонский вопрос, не раз становились предметом продолжительных дискуссий как в палате лордов, так и палате общин. Подавляющее число выступлений по проблемам региона принадлежало представителям радикального крыла Либеральной партии, которыми была сформирована «группа давления» – Балканский комитет. Что касается Грея, то он скептически относился как к инициативам Балканского комитета, так и к вмешательству общественности в вопросы дипломатии в целом[76 - Ibidem.]. В парламенте же главу Форин Оффис упрекали за то, что «Синие книги» (официальная подборка дипломатической корреспонденции) издавались крайне нерегулярно: в период с апреля 1908 по декабрь 1911 гг. не вышло ни одной[77 - Hansard’s Parliamentary Debates. House of Commons. Vol. 32. 1911. Col. 2569–2570.].
Зачастую информация, содержащаяся в официальных документах, представлена с иного ракурса в источниках личного происхождения – воспоминаниях и дневниках. Политики, дипломаты, военные, общественные деятели, профессиональная активность которых пришлась на начало XX в., были весьма продуктивными мемуаристами, стремясь транслировать современникам и будущим поколениям свою версию драматических событий того времени. Прежде всего отметим воспоминания Э. Грея[78 - Grey E. Twenty Five Years 1892–1916. Vol. I–II. New York, 1925.] и британских послов в ключевых европейских столицах: Эдварда Гошена[79 - Goschen E. The Diary of Edward Goshen 1900–1914. London, 1980.] в Вене (1905–1908), а затем в Берлине (1908–1914), и Джорджа Бьюкенена в Петербурге (1910–1918)[80 - Buchanan G. My Mission to Russia and Other Diplomatic Memories. Vol. I. London, 1923.].
Информацию о ситуации в Османской империи, как в ее европейских провинциях, так и в Константинополе, мы можем почерпнуть из воспоминаний и дневников британских дипломатов и резидентов в Турции[81 - О ’Conor N. Notes from Constantinople. The Political Diary of Sir Nicholas O’Conor, Britain’s Ambassador to the Porte, 1898–1908. Ed. by J. Burman. Istanbul, 2010; Waugh T.A. Turkey Yesterday, To-Day and To-Morrow. London, 1930; Graves R. Storm Centers of the Near East. Personal Memories 1879–1929. London, 1933; Pears E. Forty Years in Constantinople: the Recollections of Sir Edwin Pears, 1873–1915. London, 1916.]. Из этой группы источников несколько выделяются дружеские письма, адресованные Джеральдом Фицморисом, главным драгоманом британского посольства в Константинополе (с 1907 г.), Джорджу Ллойду, дипломату-востоковеду, а затем члену парламента от Консервативной партии и губернатору Бомбея[82 - Tilkidom and the Ottoman Empire. The Letters of Gerald Fitzmaurice to George Lloyd, 1906–1915 / Ed. by G.R. Berridge. Istanbul, 2008.]. Письма Фицмориса, обычно написанные в сильной спешке, но живые, ироничные и пестрящие турецкими цитатами, отражают колорит политической и повседневной жизни Османской империи, менталитет турецких политиков и чиновников, а также особенности ведения ими дел с иностранцами. К слову, сам Фицморис был довольно критично настроен по отношению к стране своего пребывания.
Важные сведения об Австро-Венгрии содержатся, помимо дневников Э. Гошена, в воспоминаниях корреспондента «Таймс» в Вене Г.У. Стида[83 - Steed H. W. Through Thirty Years. 1892–1922. Vol. I. London, 1924.] и второго секретаря британского посольства в Вене Дж. Д. Грегори[84 - Gregory J.D. On the Edge of Diplomacy. Rambles and Reflections, 1902–1928. London, 1928.]. Они приподнимают завесу над внутриполитической борьбой австро-венгерской элиты и острыми межнациональными противоречиями, скрывавшимися за блестящим фасадом Дунайской монархии.
Для воссоздания более целостной картины политической обстановки на Балканах нами также привлекались мемуары и дневники дипломатов и государственных деятелей России[85 - Сазонов С.Д. Воспоминания. Мн., 2002; Nekludoff A. Diplomatic Reminiscences before and during the World War, 1911–1917. London, 1920; Schebeko N. Souvenirs: essai historique sur les origines de la guerre de 1914. Preface de Jules Cambon. Paris, 1936; Tcharykow N.V. Glimpses of High Politics. Through War and Peace. 1855–1829. London, 1931.], Австро-Венгрии[86 - Dumba K. Dreibund und Entente Politik in Alten und Neuen Welt. Zurich, 1931; Giesl W. Zwei Jahrzehnte im Nahen Orient. Berlin, 1927; Baernreither J.M. Fragments of Political Diary. London, 1930; Чернин О. В дни мировой войны. Воспоминания бывшего австрийского министра иностранных дел. М., Пг., 1923.], Франции[87 - Dumaine A. Derniere Ambassade de France en Autriche. Notes et souvenirs. Paris, 1921; Poincare R. Au service de la France. Vol. Ill (L’Europe sous les armes, 1913). Paris, 1926.], Сербии[88 - IKyjoeuh J. Дневник. T. II ? Приредио Др. ТодоровиЬ. Београд, 1986; Bacuh Д. Изабрана дела. Т. III. Карактер и менталитет)едног поколшьа. Деветсто треЬа. Београд, 1990.], Болгарии[89 - Гешов И.Е. Балканский союз. Воспоминания и документы. Пг., 1915; Маджаров М. Дипломатическа подготовка на нашите войни. Спомени, частни писма, шифровани телеграми и поверителни доклади. София, 1932.], Османской империи[90 - Ismail Kemal Bey. The Memoirs of Ismail Kemal Bey. London, 1920; Djemal A. Memories of a Turkish Statesman, 1913–1919. London, 1922.; Noradounghian H. Les Balkans et la Russie a la veille de la Premiere guerre mondiale. Memories d’un diplomate ottoman. Istanbul, 2010.], а также македонских революционеров[91 - Татарчев X. Първият централен комитет на ВМРО. Спомени на д-р Христо Татарчев. Материяли за историята на македонского освободително движение. Кн. IX. София, 1928; Шатев П. Солунският атентат и заточениците въ Фезан. По спомени на Павел П. Шатев. Кн. IV. Материали за историята на македонского освободително движение. София, 1927; Todorov К. Balkan Firebrand. The Autobiography of a Rebel, Soldier and Statesman. Chicago, 1943.].
Важным источником по исследованию внешней политики Англии, в том числе ее балканского направления, является пресса. В британском внешнеполитическом ведомстве не существовало отдела, координировавшего ее деятельность. Тем не менее функционеры Форин Оффис и представители Флит-стрит постоянно контактировали. Уайтхолл рассчитывал на страницах печатных изданий довести до сведения публики те или иные внешнеполитические решения и разъяснить их необходимость[92 - Steiner Z. The Foreign Office and Foreign Policy. P. 186.]. Поскольку свобода слова и плюрализм мнений в целом являлись нормой для Великобритании, то в прессе нашли отражения различные оттенки общественной реакции на актуальные международные вопросы и внешнюю политику правящего кабинета.
В ходе исследования широко привлекались публикации ежедневной газеты «Таймс», самого авторитетного периодического издания в Великобритании. За границей газета воспринималась в качестве полуофициального органа Уайтхолла. У «Таймс», как отмечал британский исследователь О. Хэйл, была лучшая иностранная служба новостей, а редакционный отдел не имел себе равных среди других изданий. На корреспондентов газеты в европейских столицах распространялись привилегии, подобающие дипломатам. Взаимоотношения между сотрудниками британских посольств и представителями «Таймс» характеризовались высокой степенью взаимодействия[93 - Hale O.J. Publicity and Diplomacy, with Special Reference to England and Germany. London, New York, 1940. P. 40.]. Яркой иллюстрацией этого тезиса можно считать деятельность Г.У. Стида. Нередко благодаря своим разносторонним контактам в Австро-Венгрии, в частности с силами, оппозиционными Габсбургской монархии, он получал весьма ценную информацию, которая затем передавалась в Форин Оффис[94 - The History of the Times. The Twentieth Century Test. 1884–1912. London, 1947. P. 402–405.]. Стид поддерживал дружеские отношения с Э. Гошеном, которого он часто снабжал важными сведениями, а также, по мнению английского историка Ф. Бриджа, помогал составлять ему донесения в Лондон. Корреспондент «Таймс» был действительно влиятельной фигурой и не раз приходил в столкновение с Ф. Картрайтом, сменившим Гошена на посту посла в Вене, по вопросу британской политики в отношении Австро-Венгрии. Показательно, что Форин Оффис в споре Картрайт-Стид отдавал предпочтение последнему и предоставлял ему свободу рук[95 - Bridge F.R. Great Britain and Austria-Hungary, 1906–1914. London, 1972. P. 33.]. Вместе с тем независимость действий Стида и его анти-австрийские взгляды не раз доставляли неприятности Форин Оффис. Так, австро-венгерский посол в Лондоне граф А. Менсдорф жаловался Грею, что венский корреспондент «Таймс» активно собирал неблагоприятную для Монархии информацию[96 - BD. Vol. IX (2). № 17. Grey to Cartwright. 11.10.1912.].
С целью представить более насыщенную палитру мнений общественно-политических кругов Великобритании относительно задач и методов политики Лондона на Балканах мы использовали статьи из влиятельных британских журналов – «Фортнайтли ревью», «Контем-пэрэри ревью», «Вестминстер ревью», «Найнтинс сенчери энд афтер», «Индепендент ревью», «Экономист», на страницах которых присутствовали экспертные суждения о ситуации в регионе[97 - The Times (1903–1914); The Fortnightly Review (1903–1909); The Contemporary Review (1903–1914); The Westminster Review (1903–1907); The Nineteenth Century and After (1913); The Independent Review (1903–1907); The Economist (1912).]. Подчеркнем, что все перечисленные издания были в основном либерально, а некоторые из них даже радикально ориентированными. Однако это не означает, что там доминировала какая-то одна точка зрения. Напротив, они служили своеобразной трибуной, с которой озвучивались разные позиции. Кроме того, мы обращались к материалам из ежегодного обозрения «Эньюэл реджистер»[98 - The Annual Register (1903–1909).], в котором была представлена панорама событий как в Британской империи, так и за рубежом.
Разработка некоторых сюжетов потребовала от нас использования периодических изданий других, помимо Англии, стран. Информация из авторитетной французской газеты «Тан», а также публикации в общественно-политическом и литературном журнале «Ревю де Дё Монд» помогли дополнить международный контекст ситуации на Балканах[99 - Le Temps (1903–1914); Revue des deux mondes: recueil de la politique, de Г administration et des moeurs. (1912).]. «Местный» взгляд на события в регионе и взаимоотношения между великими державами прекрасно отражен в сербоязычных газетах: в белградской «Политике»[100 - Политика (1905–1906).], связанной с министерством иностранных дел Сербии, и в издававшемся в Константинополе «Цариградском гласнике»[101 - Цариградски гласник (1903–1909).]. Определенного внимания заслуживает газета «Л’Орьен»[102 - ? We/Я (1908).], выпускавшаяся в ряде европейских столиц Н. Николаиде, греком-подданным Османской империи. Газета позиционировалась редакцией как орган греческих и турецких интересов.
И, наконец, упомянем массив источников, представленный литературой публицистического характера. Поскольку ее тематический охват пространен и велико число авторов, писавших по балканским сюжетам, то мы будем обращаться к конкретным работам по ходу повествования.
Безусловно, источниковая база по исследуемому периоду неисчерпаема, однако смеем надеяться, что привлеченных нами материалов будет достаточно для движения по «балканскому лабиринту» в заданном направлении.
Балканские истоки Первой мировой войны в зеркале историографии
По подсчетам двадцатилетней давности количество работ по происхождению Первой мировой войны составляло 25 тыс. библиографических единиц[103 - Clark С. The Sleepwalkers: How Europe went to War in 1914. London, 2013. P. xxiv.]. В преддверии ее 100-летней годовщины этот список значительно пополнился[104 - См. историографические обзоры: Сергеев Е.Ю. Актуальные проблемы изучения Первой мировой войны // Новая и новейшая история. 2014. № 2. С. 3–15; Романова Е.В. Современная западная историография о Происхождении Первой мировой войны // Там же. 2014. № 4. С. 127–143; Showalter D.E. Researching World War I: A Handbook. Westport, CT, 2003.]. Морально-этические воззрения, политические пристрастия, интеллектуальный климат эпохи – все эти переменные так или иначе влияют на ремесло историка, особенно если речь идет об изучении истоков столь масштабного военного конфликта, как Первая мировая война, доказательством чего и является существование обширнейшей историографии по данной теме. На первый взгляд, настоящий историографический очерк может показаться несколько несбалансированным: с явным акцентом на трудах современных британских и американских историков. Сразу же подчеркнем, что эта диспропорциональность проистекает из методологического ракурса работы, а не из-за поверхностного отношения автора к отечественной историографии, высоким достижениям которой можно посвятить отдельное монографическое исследование.
Советской исторической наукой был заложен основательный фундамент изучения предпосылок войны 1914–1918 гг. В трудах Н.П. Полетики, А.А. Могилевича и М.Э. Айрапетяна, В.М. Хвостова, Г.Л. Бондаревского, А.И. Звавича, К.Б. Виноградова, Л.Г. Истягина, Б.М. Туполева, А.Ф. Остальцевой анализируется широкий спектр причин возникновения Первой мировой войны: империалистические противоречия великих держав, динамика развития международных отношений в начале XX в., коалиционная политика европейских кабинетов[105 - Полетика Н.П. Подготовка империалистической войны. 1914–1918 гг. М., 1934; Он же. Возникновение мировой войны. Л., 1935; Могилевич А.А., Айрапетян М.Э. На путях к мировой войне 1914–1918 гг. М., 1940; Звавич А.И. Обострение противоречий между империалистическими державами накануне первой мировой войны. М., 1962; Хвостов В.М. История дипломатии. Т. II. М., 1963; Виноградов К.Б. Боснийский кризис 1908–1909 гг. – пролог первой мировой войны. М., 1964; Истягин Л.Г. Германское проникновение в Иран и русско-германские противоречия накануне первой мировой войны. М., 1979; Туполев Б.М. Экспансия германского империализма в Юго-Восточной Европе в конце XIX – начале XX вв. М., 1970; Остальцева А.Ф. Англо-русское соглашение 1907 года. Саратов, 1977.].
После распада СССР наблюдался устойчивый рост интереса академического сообщества России к различным аспектам истории Великой войны[106 - См., например, обобщающие труды: Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории ? Отв. ред. Ю.А. Писарев, В.Л. Мальков. М., 1994; Первая мировая война: пролог XX века ? Отв. ред. В.Л. Мальков. М., 1998; Мировые войны XX века. Кн. 1. Первая мировая война. Исторический очерк ? Науч. рук. В.Л. Мальков, отв. ред. Г.Д. Шкундин. М., 2002; Первая мировая война. Документы и материалы ? Науч. рук. Б.М. Туполев, отв. ред. В.К. Шацилло. М., 2002; Война и общество в XX в. Кн. 1. Война и общество накануне и в период Первой мировой войны ? Науч. рук. В.А. Золотарёв, отв. ред. С.Ю. Листиков. М., 2008.]. Ярким проявлением этой тенденции стала активная и разносторонняя деятельность Российской Ассоциации историков Первой мировой войны (РАИПМВ), созданной в 1992 г. и координирующей научные и просветительские мероприятия в этой области. В рамках РАИПМВ балканская тематика продуктивно разрабатывается к.и.н. Г.Д. Шкундиным[107 - Шкундин Г.Д. Разделяй и властвуй! Вопрос о сепаратном мире с Болгарией в политике держав Антанты (октябрь 1915 – март 1916 г.). София, 2007.].
За последние двадцать лет был опубликован ряд интересных, хорошо фундированных работ, в которых внешняя политика великих держав, в том числе Великобритании, исследовалась во взаимосвязи с происхождением Первой мировой войны. Так, в монографиях д.и.н., г.н.с. ИВИ РАН Е.Ю. Сергеева представлено региональное измерение «большой стратегии» Англии[108 - Сергеев Е.Ю. Политика Великобритании и Германии на Дальнем Востоке, 1897–1903. М., 1998; Он же. Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии. М., 2012.]. Особенно хочется отметить научную школу, которая сложилась при кафедре новой и новейшей истории исторического факультета МГУ. Ее представители подготовили весьма обстоятельные монографические и диссертационные исследования, в которых рассматриваются основные направления и движущие силы британской внешней политики в начале XX в.: борьба Англии за «османское наследство» (А.М. Фомин), трансформация англо-франко-русской Антанты в военно-политический союз (А.Г. Сенокосов), колониальное измерение блоковой политики Лондона (А.А. Айвазян), влияние общественного мнения на процесс принятия внешнеполитических решений (Н.В. Юдин)[109 - Сенокосов А.Г. Англия и Антанта: на пути к военно-политическому союзу. Диес… канд. ист. наук. М., 2005; Фомин А.М. Война с продолжением. Великобритания и Франция в борьбе за «Османское наследство». 1918–1923. М., 2010; Юдин Н. В. Патриотический подъем в странах Антанты в начале Первой мировой войны. М., 2017; Айвазян А.А. Египетский вопрос в международных отношениях. Диес… канд. ист. наук. М., 2015.]. Заметным явлением отечественной историографии стала монография Е.В. Романовой, которая на примере развития англо-германского конфликта проследила «особенности функционирования системы международных отношений и специфику формирования внешней политики великих держав накануне Первой мировой войны»[110 - Романова Е.В. Путь к войне: развитие англо-германского конфликта, 1898–1914 гг. М., 2008. С. 297.]. Отдельного упоминания заслуживает фундаментальное научное исследование «Первая мировая война и судьбы европейской цивилизации», написанное сотрудниками кафедры новой и новейшей истории истфака МГУ в соавторстве с коллегами из других научных центров России. Ее авторы поставили перед собой амбициозную задачу: показать трансформирующее воздействие Великой войны на различные сферы жизнедеятельности европейского общества – политику, международные отношения, военное дело, культуру[111 - Первая мировая война и судьбы европейской цивилизации ? Под ред. Л.С. Белоусова и А.С. Маныкина. М., 2014.].
Время от времени в фокусе внимания историков также оказывалась политика Великобритании в Балканском регионе. В ставших классикой трудах И.С. Галкина и Ю.А. Писарева позиция Англии по балканскому вопросу была вплетена в многоцветное полотно соперничества великих держав[112 - Галкин И. С. Дипломатия европейских держав в связи с освободительным движением народов европейской Турции в 1905–1912 гг. М., 1960; Писарев Ю.А. Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. М., 1985.]. Деятельности английской дипломатии на Балканах целиком посвящены диссертации В.В. Зайцева и А.Г. Рагунштейна[113 - Зайцев В.В. Политика Англии на Балканах в период Балканских войн. 1912–1913 гг. Диес… канд. ист. наук. Харьков, 1968; Рагунштейн А.Г. Политика Великобритании на Балканах: 1907–1914 гг. Дисс… канд. ист. наук. Курск, 2004.]. Работы обоих авторов, которые в основном опирались на опубликованные британские документы, отличает хорошее знание дипломатической истории, однако их выводы кажутся несколько тенденциозными. В.В. Зайцев в русле господствовавшей в 1960-х гг. марксистско-ленинской методологии полагал, что конечной целью британской политики на Балканах являлось развязывание войны с Германией в выгодной для нее обстановке. А.Г. Рагунштейн, напротив, пытался раскрыть миролюбивость британской дипломатии на Балканах на протяжении 1907–1914 гг. и главной причиной начала Первой мировой войны называл отказ австро-венгерского руководства согласиться с «конструктивными» предложениями Грея.
Анализ международных отношений на Балканах в начале XX в. был бы неполным без учета позиции Российской империи, которая традиционно считала данный регион приоритетным направлением своей внешней политики. Многофакторный анализ стратегии и тактики Петербурга на Ближнем Востоке и Балканском полуострове представлен в коллективной монографии «Восточный вопрос во внешней политике России (конец XVIII – начало XX в.)», изданной под редакцией Н.С. Киняпиной[114 - Восточный вопрос во внешней политике России (конец XVIII – начало XX в.) ? Под ред. Н.С. Киняпиной. М., 1978.], а также в исследованиях В.И. Шеремета, О.Р. Айрапетова, О.А. Чернова, Ю.В. Луневой, Е.Г. Костриковой[115 - Шеремет В.И. Босфор. Россия и Турция в эпоху первой мировой войны. (По материалам русской военной разведки). М., 1995; Айрапетов О.Р. История внешней политики Российской империи (1801–1914). М., 2006; Он же. К вопросу о проекте захвата Босфора (из истории внешней политики и стратегии России 1806–1884 гг.) II Etudes balkaniques. 2009. № 1. С. 143–158. Он же. Балканы, 1897–1898. Принуждение к миру и интернационализация примирения. Первый опыт решения национального конфликта под международным контролем // Россия и война. Международный научный сборник в честь 75-летия Брюса Меннинга. Русский сборник: исследования по истории России. Т. 26. М, 2018. С. 224–244; Чернов О.А. Дипломатическая деятельность и исторические взгляды Н.В. Чарыкова. М., 2010; Лунева Ю.В. Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908–1914). М., 2010; Кострикова Е.Г. Геополитические интересы России и славянский вопрос. Идейная борьба в российском обществе в начале XX века. М., 2017.].
Деятельности российской военной разведки на Балканах посвящены информативные, опирающиеся на богатую источниковую базу труды Е.Ю. Сергеева и А.А. Улуняна, В.Б. Каширина[116 - Сергеев Е.Ю., Улунян А.А. Не подлежит оглашению. Военные агенты Российской империи в Европе и на Балканах (1900–1914). М., 2003; Каширин В.Б. Дозорные на Балканах. Русская военная разведка в странах Балканского полуострова накануне и в годы Первой мировой войны. М., 2014.]. Новаторская постановка проблемы и широта Источниковой базы отличает монографию д-ра Д.В. Вовченко, ныне живущего и преподающего в США: он пытается показать роль России в преодолении этнонационализма балканских народов на основе всеправославного единства[117 - Vovchenko D. Containing Balkan Nationalism. Imperial Russia and Ottoman Christians, 1856–1914. New York, 2016.].
Большой вклад в изучение российско-балканских связей и международно-политической ситуации, сложившейся в регионе накануне Первой мировой войны, был внесен сотрудниками Института славяноведения РАН, под грифом которого увидели свет обобщающие коллективные монографии[118 - В «пороховом погребе Европы». 1878–1914. М., 2003; Первая мировая война и судьбы народов Центральной и Юго-Восточной Европы: Очерки истории ? Отв. ред. Е.П. Серапионова. М., 2015; История Балкан: На переломе эпох (1878–1914 гг.) ? Отв. ред. К.В. Никифоров. М., 2017; Виноградов В.Н. Двуглавый российский орел на Балканах. 1683–1914. М., 2010]. Среди индивидуальных трудов, принадлежащих специалистам из Инслава, упомянем книгу П.А. Искендерова, посвященную сербо-албанским противоречиям в начале XX в., а также книгу Л.Ю. Пахомовой, исследующей боснийский вопрос в контексте русско-австрийских отношений[119 - Искендеров П.А. Сербия, Черногория и Албанский вопрос в начале XX века. СПб., 2013; Пахомова Л.Ю. Балканский лакмус. Австро-венгерская политика в Боснии и Герцеговине и российская дипломатия (1878–1908). М., 2021.]. Весьма неожиданные, но прекрасно аргументированные выводы относительно того, как русским обществом воспринимались Балканские войны 1912–1913 гг., содержатся в монографии Н.С. Гусева[120 - Гусев Н.С. Болгария, Сербия и русское общество во время Балканских войн 1912–1913 гг. М., 2020.].
Труды отечественных историков-балканистов позволяют реконструировать внутреннюю подоплеку внешней политики малых стран, трансформировавших регион в «пороховой погреб Европы». Коллизии внутриполитического развития Сербии получили глубокое освещение в работах А.Л. Шемякина, С.И. Данчеко, Я.В. Вишнякова, Л.В. Кузьмичевой, Болгарии-Р.П. Гришиной, В.И. Косика, О.А. Дубовик, Румынии – В.Н. Виноградова, Греции – Т.В. Никитиной, О.В. Соколовской, О.Е. Петруниной, Черногории – В.Б. Хлебниковой[121 - Данченко С.И. Развитие сербской государственности и Россия 1878–1903. М., 1996; Шемякин А.Л. Идеология Николы Пашича. Формирование и эволюция (1868–1891). М., 1998; Гришина Р.П. Лики модернизации в Болгарии: (бег трусцой по пересеченной местности). М., 2008; Вишняков Я.В. Внеконституционные факторы в развитии сербской государственности // Славяноведение. 2006. № 1; Кузьмичева Л.В. Сербо-хорватские конфликты в XIX – начале XX в. // Межнациональные конфликты и способы их урегулирования. М., 2001; Виноградов В.Н. Румыния в годы первой мировой войны. М., 1969; Никитина Т.В. Греция накануне Первой мировой войны. Особенности внутриполитического развития. М., 1984; Соколовская О.В. Греция в годы первой мировой войны, 1914–1918 гг. М., 1990; Петрунина О.Е. Греческая нация и государство в XVIII–XX вв.: очерки политического развития. М., 2010; Хлебникова В. Б. Черногория: феномен национальной государственности. 1878–1916 гг. М., 2016.]. Отдельного упоминания заслуживают усилия российских специалистов (О.Н. Исаева, М.Л. Ямбаев, Д.О. Лабаури и А.Н. Сквозников), направленные на изучение геополитических и этноконфессиональных аспектов такой сложнейшей проблемы, как македонский вопрос[122 - Исаева О.Н. Мюрцштегский опыт умиротворения Македонии // Македония: проблемы истории и культуры. Отв. ред. Р.П. Гришина. М., 1999; Ямбаев М.Л. Македония и Россия: 1897–1902 гг. Диес… канд. ист. наук. М., 2004; Лабаури Д.О. Болгарское национальное движение в Македонии и Фракии в 1894–1908 гг.: идеология, программа, практика политической борьбы. София, 2008; Он же. Евангелие и револьвер: социальные и психологические основы болгарской национальной революции в Македонии и Фракии в конце XIX – начале XX в. СПб., 2018; Сквозников А.Н. Македония в конце XIX – начале XX века – яблоко раздора на Балканах. Самара, 2010.].
Трудно не согласиться с высказыванием британского историка П. Кеннеди о том, что «Первая мировая война дает нам такое количество самой разнообразной информации и сведений, что они позволяют сделать выводы, которые априори будут соответствовать любой гипотезе и концепции, которую в данный момент активно продвигают современные политики»[123 - Цит. по: The Outbreak of the First World War: Structure, Politics and Decisionmaking / Ed. by J.S. Levy and J.A. Vasquez. New York, 2014. P. 3.]. Этот тезис особенно хорошо иллюстрирует ситуацию, существующую в новейшей (последние 15 лет) английской и американской историографии происхождения Первой мировой войны, в том числе ее балканских предпосылок. Развитие международных отношений на современном этапе: сложности и противоречия, сопряженные со становлением постбиполярного мирового порядка, рост конфликтогенного потенциала на региональном уровне, формирование представлений о Европе как об унифицированном культурно-политическом и идеологическом пространстве – все это актуализировало дискуссии об истоках Первой мировой войны в начале XXI в. Однако, помимо чисто экстерналистских факторов, работы по истории дипломатии и международных отношений «эпохи империализма» не обошла стороной и общая эволюция гуманитарного знания, его тяготение к междисциплинарности: в частности, зарубежные авторы активно используют методологический инструментарий политологии, конфликтологии, стратегических исследований.
Далее будут обозначены и проанализированы основные направления, тенденции и подходы, которые характеризуют современные исследования британских и американских историков и политологов, рассматривающих балканские сюжеты в контексте изучения причин возникновения Великой войны. Необходимо подчеркнуть, что данные работы появились не на пустом месте, а базируются на массивном историографическом фундаменте трудов предшествующих поколений историков, выводы которых принимаются, синтезируются или, напротив, отвергаются нашими современниками, но в любом случае не остаются не учтенными. Это побудило нас также обратиться к книгам и статьям более раннего периода, чтобы показать современное состояние изученности заявленной темы в более широком историографическом ключе.
Самые первые исследования, в которых анализировались причины возникновения Великой войны, начали появляться на Западе еще в ходе самого конфликта и сразу же после его завершения. То обстоятельство, что на протяжении первого десятилетия XX в. Балканы являлись зоной политической турбулентности, а роковой выстрел в Сараево в итоге погрузил Европу во мрак мировой войны, предопределило повышенный интерес историков-очевидцев событий к балканским перипетиям. Пожалуй, наиболее яркой фигурой среди британских исследователей этого периода был известный историк-славист, прекрасный знаток балкано-дунайского региона Р.У. Сетон-Уотсон, лично контактировавший со многими местными политическими деятелями и представителями интеллектуальных кругов. Нельзя отрицать, что работы Сетон-Уотсона, увидевшие свет в суровые военные годы, по большей части носили либо просветительский[124 - Seton-Watson R. W. The Rise of Nationality in the Balkans. London, 1917.], либо пропагандистский характер[125 - Idem. German, Slav and the Magyar. A Study in the Origins of the Great War. London, 1916.]. Знакомя широкую общественность с историей становления национальных государств на Балканах, британский историк обосновывал тезис о том, что фундаментальным вопросом мировой войны была борьба за свободу малых стран и народов, их право на независимое существование и гармоничное развитие в новом, безопасном и справедливом мире[126 - Ibid. P. 187.].
Издание мемуарной литературы и многотомных сборников дипломатических документов после окончания мировой войны стимулировало дальнейшие дебаты по вопросу об ответственности за ее развязывание. Принадлежность Великобритании и США к стану победителей не влекла за собой автоматического складывания в этих странах антантофильской историографии. Напротив, со второй половины 1920-х гг., по мере реинтеграции Веймарской Германии в западное сообщество, начала набирать обороты ревизионистская тенденция в истолковании предпосылок Великой войны. В этом ключе американский историк Г. Барнс, призывая своих коллег «по цеху» прекратить клеймить Германию как главного разжигателя мировой войны, сместил «центр тяжести» с геостратегических планов Драйбунда на политику франко-русского союза. Париж и Петербург, по утверждению Барнса, опасаясь перспективы ослабления связей Великобритании с Антантой и ее постепенного сближения с Германией, рассматривали балканские события лета 1914 г. как благоприятный момент для нанесения упреждающего удара против Центральных держав[127 - Barnes H.E. The Genesis of the World War: An Introduction to the Problem of War Guilt. New York, London, 1927. P. 654–662.].
Мысль о невиновности Берлина получила еще более конкретное оформление в ставшем классическим труде американского историка С. Фея «Происхождение мировой войны». Фей указывал на сербский национализм и, следовательно, на австро-сербский антагонизм как на источник всех зол. Ведь, по его мнению, ни одна из великих держав, в том числе Австро-Венгрия, рассчитывавшая на локализацию конфликта с Сербией, не стремилась спровоцировать континентальную войну[128 - Fay S. Origins of the World War. Vol. II. New York, 1928. P. 547–558.]. Этот вывод Фея, как мы увидим далее, был охотно взят на вооружение современными авторами.
Такой подход к трактовке балканской подоплеки Великой войны последовательно оспаривался Р.У. Сетон-Уотсоном. Анализируя соотношение противоречий великих держав и роль югославянского вопроса в нарастании напряженности на Балканах, он пытался показать, опираясь на доступный круг источников, что сараевское убийство не являлось результатом заговора тайной организации сербских офицеров «Черная рука», и тем более покушение на Франца Фердинанда не было спланировано и поддержано сербским правительством, а было естественным итогом развития югославянского движения на территории самой Австро-Венгрии, власти которой проводили недальновидную национальную политику[129 - Seton-Watson R.W. Sarajevo: A Study in the Origins of the Great War. London, 1926.]. Подталкивание Германией своей союзницы к проведению силовой акции против Сербии и декларирование германским руководством безоговорочной поддержки Австро-Венгрии, на взгляд Сетон-Уотсона, способствовали перерастанию Июльского кризиса в общеевропейскую войну[130 - Idem. Wilhelm II.’s Balkan Policy // The Slavonic and East European Review. 1928. Vol. 7. № 19. P. 19–20.].
Установление биполярной модели международных отношений после 1945 г. и сопутствовавшее этому проецирование соперничества сверхдержав на региональный уровень, подогрели интерес историков к темам, связанным с взаимодействием великих держав. В исследованиях по предыстории Первой мировой войны Балканский полуостров стал фигурировать как конфликтное поле, в границах которого сталкивались их геополитические амбиции[131 - Taylor A.J.P. Op. cit.; Turner L. Origins of the First World War. London, 1970; Lafore L. The Long Fuse; an Interpretation of the Origins of World War I. Philadelphia, 1971; Crampton R.J. The Hollow Detente: Anglo-German Relations in the Balkans, 1911–1914. London, 1980; The Origins of the First World War / Ed. by H.W. Koch. London, 1984; The Coming of the First World War / Ed. by R.Y. Evans. Oxford, 1988; Stevenson D. The First World War and International Politics. Oxford, 1988.]. Такая постановка проблемы привлекла внимание ученых к процессу интеграции Балканского региона в блоковое противостояние великих держав (этот аспект получил детальное освещение в работе Дж. Джолла «Происхождение Первой мировой войны»)[132 - Joll J. The Origins of the First World War. London, New York, 1984.]. В 1970-1980-е гг. в Англии и США появилась целая серия хорошо фундированных, базировавшихся на архивных изысканиях монографий, в которых балканские кризисы, не будучи сами по себе объектами исследования, упоминались в рамках сложного, многоуровневого процесса выработки и реализации внешнеполитического курса той или иной великой державой – Россией, Великобританией, Францией, Германией, Австро-Венгрией и Италией[133 - Berghahn V.R. Germany and the Approach of War in 1914. London, 1973; Bridge F.R. From Sadowa to Sarajevo. London, 1972; Keiger J. France and the Origins of the First World War. London, 1983; Lieven D.C.B. Russia and the Origins of the First World War. London, 1983; Mason J.W. The Dissolution of the Austro-Hungarian Empire. London, 1985; Steiner Z.S. Britain and the Origins of the First World War. London, 1977; Bosworth R. Italy and the Approach of the First World War. London, 1983.]
