скачать книгу бесплатно
– Вы о каком махди говорите? Многие секты ждут махди.
– Я говорю о махди исмаилитов. С сегодняшнего дня необходимо усилить контроль на всех городских воротах. Ежедневно мне на стол список всех прибывших в город. О подозрительных докладывать особо. Кстати, возможно, что он уже в городе. Ты меня понял?
– Понял, раис. Значит, мы окажем услугу халифу?
– Ты поразительно догадлив, Бахтияр, – с иронией сказал сахиб аш-шурта.
– Удивительное дело, – нимало не смутясь, продолжал мухтасиб, – почему так устроено, что великие обращаются к малым за помощью, а не наоборот.
Ахмад Башир улыбнулся. Ободренный Бахтияр спросил:
– Какая с этого нам выгода раис? Ведь мы не подчиняемся халифу.
– Думаю, что ничего, кроме неприятностей, – ответил начальник полиции и, подумав, добавил. – Халифу подчиняются все мусульмане.
– Хорошо, – сказал Бахтияр, – поставим вопрос иначе, какую награду получу я?
– Хватит болтать, – рассердился сахиб аш-шурта, но осекся и внимательно посмотрел на мухтасиба. Бахтияр был воспитанным молодым человеком и, вероятно, дерзил неспроста.
– Ну, давай, выкладывай, – приказал сахиб аш-шурта.
– Старшина рынка мне сказал, что во дворце правителя живет один подозрительный человек.
– Почему он так решил?
– Старшина встречал караван, с которым прибыли его товары. С этим караваном пришел один купец, но товара у него не было, а потом он его увидел во дворце правителя, у старшины там брат работает поваром. Он пошел навестить брата, смотрит, тот самый купец. Старшина спросил брата, а брат сказал, что это хаким, врач и он несколько дней уже лечит правителя. Мои агенты проследили за ним. К нему приходил человек, он исмаилитский даи, читает проповеди в доме Алима башмачника. Прикажете арестовать его?
– Лечащего врача правителя?
– Подождем, когда он выйдет из дворца, и схватим. Правитель ничего не узнает.
– Торопиться не будем, тут главное не плюнуть против ветра. А ты завтра будешь участвовать в важном мероприятии.
– Завтра пятница.
– Ничего, я тебе другой день дам для отдыха.
– Ну вот, – расстроился Бахтияр, – так всегда.
* * *
Как особо опасный преступник, Имран содержался в одиночной камере. Услышав грохот засова, он открыл глаза, и увидел мужчину плотного телосложения, входящего в камеру в сопровождении стражника. Имран сел, привалившись спиной к стене и потирая левое плечо. Спал он на глиняном полу, и вся левая сторона тела онемела.
– Встать, – рявкнул стражник.
Имран нехотя поднялся.
– Оставь нас, – приказал мужчина.
Стражник молча повиновался.
– Ты знаешь, кто я? – спросил мужчина, когда они остались одни.
– Нет, – ответил Имран.
– Я сахиб аш-шурта.
В безучастных глазах заключенного появился интерес. Приход начальника полиции вдруг вселил безумную надежду.
– Твое имя Имран.
– Да, это так, – хрипло подтвердил заключенный.
– Ты будешь приговорен к отсечению головы за убийство налогового инспектора.
– Раис! – воскликнул Имран. – Не было возможности терпеть его жадность. Если бы я заплатил ему все, что он потребовал, моя семья умерла бы с голоду. Он увеличил харадж в два раза.
– А что теперь будет с твоей семьей?
Имран опустил голову и ударил по ней кулаками.
– Я могу сохранить тебе жизнь, – сказал сахиб аш-шурта.
Заключенный встрепенулся.
– Но ты должен кое-что для меня сделать.
– Я все сделаю, – с горячностью сказал Имран.
– Вернее, не для меня, а для халифа.
– Для халифа? – поразился заключенный.
– Для халифа, – подтвердил начальник, – надо помочь задержать одного бунтовщика. Если сделаешь, тебя помилуют и, кроме того, получишь награду, деньги.
– Как я это сделаю?
– Тебе нужно будет войти в доверие к исмаилитам. Человека, которого мы ищем, зовут Убайдаллах. Они считают его махди, мессией. Ты должен узнать, где он находить и выдать его нам.
– Я согласен, – сказал Имран, – только денег мне не надо.
Сахиб аш-шурта с подозрением посмотрел на заключенного.
– Дело нечистое, – объяснил Имран, – в обмен на мою жизнь и ради своих детей я могу это сделать, но не ради денег.
– Ну что ж, пусть будет так.
Ахмад Башир достал из рукавов халата веревку и пучок шерсти.
– Когда стражник принесет тебе еду, свяжешь его и засунешь ему в рот кляп. Наденешь его платье. Выйдя отсюда, пойдешь по коридору налево и попадешь во внутренний двор, во время обеда там будет стоять мой человек, он тебя проведет через ворота. Вот тебе деньги.
Ахмад Башир протянул ладонь, на которой лежали несколько дирхемов[11 - Серебряная монета.].
– Купишь себе другую одежду, но не покупай новую. На рынке найдешь красильщика, его зовут Бургин, скажешь, что от меня. Все остальные указания получишь у него. Ты все запомнил?
– Да.
– Смотри, ничего не перепутай.
Сахиб аш-шурта, не прощаясь, вышел из камеры.
* * *
Имран сделал все в точности. Оказавшись на улице, он быстро переcек маленькую площадь перед зданием тюрьмы и углубился в одну из узеньких улочек, расходившихся лучами от площади. В свое освобождение он поверил только когда купил себе одежду в лавке старьевщика, – мало поношенную джубу[12 - Верхняя одежда с длинными рукавами.] серой шерсти и такую же чалму, сразу став одним из многочисленных прохожих. До этого он долго шел, плутая меж высоких глинобитных стен. За свои двадцать пять лет он всего второй раз был в Сиджильмасе. Пшеницу, которую он выращивал на арендованном поле, у него забирал посредник. Он же привозил Имрану из города товары, в которых нуждался сельский житель. Имран знал только, что его пшеница отправляется дальше с торговым караваном не то в Сирию, не то в Йемен. Сборщик налогов, которому он разбил голову мотыгой, был родом не из Сиджильмасы, а из Кайруана. Это спасло семью Имрана от кровной мести. Но, на всякий случай, он отправил их в горы. Имран купил лепешку с жареным мясом и, жадно поедая ее, стал бродить меж торговых рядов, с любопытством деревенского жителя разглядывая горы сырых и обработанных кож, византийские шелковые и шерстяные ткани, различное сукно, стеклянную посуду, металлические изделия, оружие и множество других товаров, привезенных из Аравии, Сирии, Йемена и Индии.
Мастерская красильщика находилась рядом с рынком. Плут-мальчишка, скаля зубы, вызвался проводить его за пол даника[13 - 1/16 дирхема мелкая монета.].
Дверь была открыта, хозяин сидел в глубине помещения, что-то объясняя ученикам, которые тщательно растирали краски.
– Я от начальника полиции, – шепнул ему Имран.
– Одну минуту, – сказал Бургин, – я сейчас закончу с этими олухами, присядь пока, – и обращаясь к ученикам: – Я еще раз повторяю, что краски, которые клиент хочет употреблять на бумаге, надо смешивать с настоем аравийской камеди. Если же надо приготовить краски для смазывания деревянных предметов, то их замешивают на яичном желтке, чтобы они были блестящие и не скоро портились. Всякую краску, которую употребляют для окрашивания калыбов[14 - Матрица для нанесения узоров на ткань.] для тканей, следует смешивать с кровью, растворенной в воде. Сейчас вы будете делать краситель для волос. Запоминайте хорошенько, я не собираюсь весь день это повторять. Возьмёте одну укию[15 - Мера веса – 37,44 г.] хны, две укии листьев индиго и по одной медной окалины, квасцов, каменной соли, один ратль[16 - Мера веса – 406,25 г.] зеленых чернильных орешков и одну укию железной окалины. Все это растолочь и растереть с уксусом. Приступайте.
– Уф-ф, – сказал мастер, – в горле пересохло.
С этими словами он отпил воды прямо из кувшина.
– Прошу, – сказал он Имрану, указывая на дальний угол мастерской. Имран поднялся и пошел за мастером. За пологом оказалась комната с выходом во внутренний дворик.
– Посиди здесь, – сказал Бургин, – я сейчас пошлю за человеком, который будет говорить с тобой.
Имран остался один. Огляделся и, подойдя к дверному проему, выглянул во двор. Две маленькие девочки играли в куклы. Некоторое время Имран с улыбкой глядел на них. Затем вспомнил своих детей и, скривившись от сердечного холода, присел на корточки, продолжая наблюдать за девочками.
– Бог не дает мальчиков, – сказал Бургин.
Имран не заметил, как тот возник за его спиной.
– Не теряй надежды, – поднимаясь, сказал Имран.
Красильщик улыбнулся и спросил:
– У тебя есть дети?
– Есть.
– Да храни их Аллах.
– Да хранит Аллах твоих детей.
В эту минуту Абу Хасан, следуя за мальчишкой посыльным, вошел в мастерскую. Мальчишка исчез за пологом, и тут же оттуда выглянула голова хозяина.
– Прошу вас сюда, господин, – пригласил он гостя.
* * *
Абу Хасан покинул мастерскую красильщика во второй половине дня и направился в мечеть на молитву салят аль-аср[17 - Одна из пяти обязательных молитв, совершаемая во второй половине дня.], во время которой он должен был встретиться с начальником полиции. Добравшись до мечети, Абу Хасан обошел ее со всех сторон. Стены были сложены из обоженного кирпича и покрыты известковой обмазкой, которая местами облупилась и попадала на землю. Сама стена была расчленена пилястрами и укреплена по углам башенными выступами. В нескончаемой длине белых стен и в монотонном чередовании пилястров было что-то неестественное. Он почувствовал головокружение и он вернулся к входу, прошел через портал и очутился в залитом беспощадным солнечным светом мощеном дворе. Абу Хасан огляделся. По периметру двор окружала открытая арочная галерея. Высокий айван оформлял вход в молитвенный зал. В центре двора находились два низеньких колодца, их украшали прорезанные мраморные базы античных колон. До начала молитвы еще оставалось время, и Абу Хасан решил подняться на минарет. Узкие стертые ступени в толще башни, обвиваясь вокруг глухого центрального столба, привели его на верхнюю площадку, откуда открывался вид на бескрайнюю ровную степь и раскинутые на ней древние кладбища. Сверху здание мечети представляло собой неправильный четырехугольник, а город казался составленным из мелких кубиков.
Абу Хасан шел за махди третий год, начиная с того времени, когда тот, покинув Саламию, возглавил карматские восстания в Сирии и Ираке.
Его деятельность не на шутку встревожила халифа, и он отдал приказ о его задержании Задумавшись, чиновник не услышал звука шагов и поэтому вздрогнул от неожиданности, когда, повернув голову, увидел муэдзина[18 - Призывающий к молитве.]. Это был человек лет тридцати с редкой бороденкой. Он постоял, бормоча под нос: «Нет Бога, кроме Аллаха и Мухаммад пророк его», затем вдруг замер и неожиданно спросил, глядя на Абу Хасана:
– Кто здесь?
Муэдзин был слеп[19 - На должности муэдзинов брали слепых, чтобы они не видели того, что происходит в чужих дворах.].
Абу Хасан, помедлив, отозвался.
– Что ты здесь делаешь? – строго спросил муэдзин.
– Смотрю, не идет ли махди, – неожиданно для самого себя, ответил Абу Хасан.
Муэдзин провел ладонями по воздуху, пытаясь коснуться собеседника. Черты лица его смягчились.
– Это правда, – спросил он, – что махди восстановит справедливость?
– Так говорят, – уклончиво сказал Абу Хасан.
– Значит, он вернет мне зрение, – блаженно улыбаясь, сказал муэдзин.
– Я не знаю, – осторожно ответил Абу Хасан.
– Должен вернуть. Это же несправедливость, то что я рожден слепым. За какие грехи я наказан?
Абу Хасан молчал.
– А ты знаешь, что сказал ибн Исхак[20 - Знаток хадисов (преданий), умер в 767 г. Р. Х.]?
– Нет.
– Ибн Исхаку рассказал Саур Йазид, со слов некоего знающего человека, что посланник Аллаха с одним из братьев пас ягнят за шатрами, и тут подошли к нему два человека в белых одеждах, в руках они держали золотой таз, полный снега. Они схватили Мухаммада, вынули его сердце, рассекли его, извлекли из него черный сгусток крови и выбросили его. Потом они обмыли сердце этим снегом.
Муэдзин помолчал, а затем сказал, мечтательно улыбаясь:
– Я очень хочу увидеть золотой таз полный белого снега. Наверное, это очень красиво.
– Да, – подтвердил Абу Хасан, – хотя сам никогда этого не видел.
– Махди придет с севера, – сказал муэдзин.
