скачать книгу бесплатно
– Вы это серьезно? – удивился Али, он не верил своим ушам.
– А чем мы хуже христиан?
– Но ведь всем известно, что он умер. Пророк всегда говорил о том, что он человек, и он смертен. Он умер на руках своей жены Айши.
– Достаточно, – остановили его, – вы свободны. Мы известим вас о своем решении.
Али направился к выходу, но был остановлен вопросом:
– Какой предмет вы вели в медресе?
– Основы фикха, – ответил Али. – А почему вы употребили прошедшее время?
Улемы сурово глядели на него, и отвечать ему никто не собирался.
Когда Али вернулся в медресе, был полдень. Ученики сидели в классе смирно и заметно обрадовались его появлению. Али провел оставшиеся часы занятий, затем зашел к ректору.
– Какие новости? – спросил ректор.
– Главная новость в том, что пророк не умер, а вознесся на небо.
Поскольку ректор смотрел на него без улыбки, Али добавил:
– Оказывается, в жизнеописании пророка появились изменения. Я не знал этого.
Ректор вздохнул.
– Какой-то ретивый муфтий, недалекий, но ревнитель веры, вдруг заявил, о том, что пророк на самом деле не умер, а также как Иса Масих,[3 - Иса Масих – Иисус Христос.] вознесся на небо. Дело было на расширенном ежегодном собрании муфтиев. И, представь себе, что не нашлось никого, кто бы взял на себя смелость возразить ему и заявить, что это не так. Теперь по этому поводу идут консультации, решение не принимается потому, что это очевидная глупость, но никто не может и не хочет взять ответственность на себя, и сказать, что пророк умер. Вот так. Иди домой, решения еще нет.
– Простите, – сказал Али, – я не могу понять. Это все серьезно?
– Более чем.
– Но ведь, я веду не теологию, а светский предмет – мусульманское право.
– Медресе – не светское заведение, – возразил ректор, – надо было ограничиться правом.
– Я рассказывал это для общего развития. Чем это мне грозит? Неужели я от них завишу?
– Совет улемов очень влиятелен. Иди домой, поживем, увидим.
По дороге домой Али зашел на центральный рынок, купил всякой еды – тонких и длинных свежеиспеченных лепешек, зелени, овощей, всяких приправ и баранью корейку.
– Нарубить для кебаба? – спросил мясник.
– Наруби, – согласился Али.
Все это добро он сложил в плетеную ивовую корзину, повесил на руку. Перед тем, как уйти он заглянул в контору писцов и менял, это было постоянное рабочее место маклера, с помощью которого он сначала арендовал, а позже купил дом, с видом на гору. Юнуса на месте не оказалось, Али спросил о нем, но все, кого он спрашивал, пожимали плечами.
Дома он вымыл овощи, зелень, все это выложил на большое серебряное блюдо. На отдельное маленькое блюдо положил кусок белоснежного блестящего козьего сыра, вылив туда же всю закваску. Развел огонь в мангале и в ожидании углей долго сидел, глядя на пещеру, в которой Каин убил своего брата. Вечерело. На голубом небосводе стали появляться первые звездочки. Когда огонь прогорел, Али нанизал на шампур несколько кусков мяса и установил его над углями. Тут же от жара зашипел жир, капая и вспыхивая на пламенеющих углях.
– А компанию-то разделить не с кем, – произнес он вслух.
Али подумал о Егорке, который ушел в Египет вместе с хорезмийцами. Вспомнив о Егорке, он следом вспомнил о том десятке кувшинов с вином, которые закупил его друг. Часть они тогда же и выпили. Али с тех пор не пил, но трезвый образ жизни ни к чему хорошему не привел. В течение года ни капли вина, бесконечные мысли, не дающие покоя, плохой сон. Трезвому особенно тяжело мириться со вселенской несправедливостью, лицемерием и фарисейством вокруг. Час настал. Али принес из укромного места небольшой глиняный кувшин, сломал печать. До его обоняния донесся божественный запах вина многолетней выдержки. Али выплеснул воду из чаши, наполнил его вином и сделал глоток. Помедлил и сделал еще один. Через некоторое время допрос и претензии улемов казались ему несущественным недоразумением. Хрустящий свежеиспеченный хлеб вдруг напомнил ему судьбоносную встречу с Шамс ад-Дином на стенах Табриза. Сквозь толщу времени те тревожные дни сейчас виделись ему радостными и беззаботными. Они предшествовали знакомству с Йасмин. Дойдя в мыслях до умершей жены, Али повернул обратно.
– Куда бы уехать? – он сказал это вслух, и заданный вопрос повис в воздухе. Али наполнил чашу вином и совершенно серьезно ожидал ответа. Не обязательно слова, а какой-нибудь знак. В ворота постучали. Али отложил чашу и пошел открывать. В дверном проеме стоял маклер Юнус и радушно приветствовал его. После того, как он узнал, что Али преподает в медресе, он стал относиться к нему еще более почтительно.
– Алим[4 - Алим – ученый, (тюркск.)], – сказал он, – мне передали, что вы искали меня?
– Не то, что бы я вас искал, просто был на рынке, заглянул в вашу контору. Хотел спросить кое-что.
– Я весь во внимании, господин Али.
– Как быстро и за какую цену можно продать этот дом?
– Хотите уехать? – вопросом на вопрос ответил Юнус.
– Я еще не решил, но вероятность существует такая. Ты можешь не спешить с ответом.
– Вы здесь, сколько живете уже? Цены на недвижимость нестабильны. Все зависит от того, мир на дворе или война. В любом случае этот дом можно будет продать по той цене, что вы заплатили за него. Но, если продавать срочно, придется дать существенную скидку. Я не стараюсь занизить цену. Поверьте моему слову. Вы же знаете, как я вас уважаю.
– Я не сомневаюсь в твоей искренности. Однако, что же мы стоим в дверях? Проходи в дом.
Али провел маклера в беседку, предложил сесть.
– Сейчас я приготовлю тебе кебаб.
– Это большая честь для меня, – смущенно произнес Юнус.
– Выпьешь со мной?
– Вино! Что вы! – в ужасе воскликнул Юнус.
– Почему ты так испугался?
– Харам[5 - Хаарам – запретное.]. Как можно?
– Кому ты это говоришь. Мне? Профессору богословия?
– А что? Можно? – осторожно спросил Юнус. – Вообще-то я после смерти надеюсь попасть в рай.
– Это тебе не помешает.
– Вы думаете?
– Чтобы ты знал. На небесах только и разговоров, что о вине и девках. Пророк тебе что обещал?
– Источники, бьющие вином и целомудренных дев.
– Ну, так я тебе, о чем говорю. Только имей в виду, что вина там маловато. Если здесь не добрал, там не восполнишь.
– В таком случае, – нерешительно сказал Юнус, – если вы разрешаете, я выпью.
Али налил ему вина, пожелал здоровья и выпил вместе с ним. Вскоре кебаб был готов. Али снял шампур и положил перед гостем.
– Изумительно, – сказал маклер, попробовав мясо, – неужели вы еще и готовить умеете? Это как-то несправедливо.
– Почему ты так решил?
– Нельзя, чтобы ученый человек еще и готовить умел. Что же тогда бедняге повару останется. Он умом не вышел, зато еду готовить мастак.
– Ученый человек должен уметь делать все. А уж на долю повара едоков хватит. Так что не жалей его.
– Да, нет, ничего, это я так к слову. Пошутил, можно сказать.
Маклер выпил, потом еще. Уходил, слегка покачиваясь, клянясь в дружбе, обещая продать дом за самую выгодную цену. Али закрыл за ним дверь и внезапно загрустил. В небесах буйствовали звезды. Он сидел во дворе под открытым небом, вороша угли в жаровне. Ему нестерпимо хотелось общения. Но Егорка где-то совершал набеги, руководя отрядом хорезмийцев. А Лада была еще дальше. В единственном полученном от нее письме она писала, что вполне счастлива своей жизнью. Али засыпал угли золой, чтобы обезопасить дом от случайной искры. Накинул плащ и вышел из дома. За три года, что он прожил в Дамаске, он хорошо изучил столицу Сирии. Так как все свободное время отдавал прогулкам. Как-то он забрел в район, называемый Кучук Кала, в малонаселенную престижную часть города, где дома не лепились друг к другу, а отстояли обнесенные высокими глухими заборами. Тогда он заметил красивый двухэтажный дом и остановился, чтобы полюбоваться его архитектурой. В этот момент к его ногам упало яблоко. Али поднял его и, разглядывая его спелые румяные щечки, гадал, предвестником чего явился этот плод – раздора или искушения. Это было первое, что пришло ему в голову. Он поднял голову и в окне дома увидел девичье лицо. Оно показалось ему красивым, но исчезло так быстро, что Али засомневался в реальности произошедшего. Но яблоко было вполне осязаемым. Али ушел, размышляя над инцидентом. Подойдя к воротам своего дома, он вдруг вспомнил, что в тюркском вербальном общении яблоко – алма, имеет устойчивую рифму – гял яныма – иди ко мне. То есть, это могло быть приглашением на свидание. Али, человек, не склонный к авантюрам, особливо любовным, загадал, что если яблоко на вкус окажется кислым, то он выбросит его и забудет об этом. Если же – сладким, то ответит на призывы сердца незнакомки. Яблоко оказалось кисло-сладким. Али колебался примерно неделю. После смерти Йасмин прошло около двух лет. Все это время он не знал женщин. Жизнь его текла спокойно, тихо и размеренно. Не считая периода иерусалимских приключений. Но Али был еще молод, тридцать с небольшим. Что это за возраст для мужчины. А он жил жизнью престарелого затворника. Им овладевала хандра. И он решился на эту авантюру. Спустя неделю он отправился к этому дому и занял выжидающую позицию невдалеке, но в пределах видимости, в зоне обзора, так что взгляд, брошенный из окна, мог заметить его. И пришел он за час до заката солнца, чтобы его можно было разглядеть. Как только сумерки опустились, он медленным шагом направился к дому. Когда он проходил мимо окна, к ногам упал скомканный клочок бумаги. Али вернулся домой и в свете свечи прочел следующее: «Сук[6 - Сук – центральный рынок в Дамаске.], полдень, ткани». На следующий день в полдень Али был на центральном рынке. Он дождался появления двух женщин в чадрах и вслед за ними вошел в лавку продавца тканей. С ними был еще мужчина крепкого телосложения. Но он был нагружен покупками и остался снаружи. Очевидно, кроме носильщика, он еще и выполнял функции телохранителя. Али, оказавшись в прохладной лавке, встал поодаль у другого конца прилавка. Приказчик суетился перед женщинами, одну за другой разворачивая штуки шелковых тканей. Собственно, ткани выбирала одна из них. Другая, со скучающим видом стояла рядом.
– Откуда этот шелк? – спрашивала она мелодичным голосом.
– Из Китая, драгоценная госпожа, – отвечал приказчик.
– Неужели из самого Китая? Может быть, где-нибудь в Персии ткут, а выдают за китайский товар.
– Что вы, что вы. Ни в коем случае, – клялся продавец.
Девушка выбрала ткань и попросила отрезать несколько локтей. Получив отрез, она передала его спутнице и сказала:
– Отнеси Бахраму и жди меня там, я сейчас приду, я еще кое-что посмотрю.
Когда служанка вышла, она, улучив момент, повернулась к Али и открыла лицо. В окне она показалась красивей, но все же была недурна собой. Затем она сказала продавцу:
– Запишите на мой счет. Муж в отъезде, вернется и заплатит.
– Конечно, – согласился продавец.
Он достал книжечку и сделал в ней запись. Пока он корпел над письменами, девушка еще раз повернулась в Али и открыла лицо.
Она была замужем. Это упрощало отношения, поскольку второй раз Али не собирался жениться. Но усложняло ситуацию, насыщая ее риском и лишними проблемами. Она вопросительно подняла брови. Али кивнул и увидел легкую улыбку на ее лице.
В полночь он был у ее дома. Окно отворилось, словно его ждали, и оттуда выползла веревка с завязанными узлами. Али так удивился, что не сразу воспользовался этим средством подъема. А когда поднялся, спросил:
– И часто ты пользуешься этим средством подъема?
– Сегодня связала, – ответила девушка и добавила, – по-твоему – это удачное начало разговора.
– Она неглупа, – подумал Али и вслух сказал, – начало неудачное, прости.
От девушки пахло ароматом, в котором Али уловил оттенки мускуса и еще чего-то знакомого. Его волновал этот запах. Он привлек к себе девушку, но не тут-то было. Она уперлась в его грудь руками и высвободилась.
– Ты хочешь сразу сорвать запретный плод? – с некоторой злостью в голосе сказала девушка.
– А разве не за этим я здесь? – удивился Али. Он решил обойтись без обиняков. Все- таки риск был велик.
– Нет, не за этим.
– Тогда за чем же? Просвети мой разум!
– Не за чем, а для чего.
– Хорошо, пусть будет для чего.
– Для общения.
– Может быть, я вылезу обратно.
– Ты сердишься?
– Не то, чтобы я сержусь, – сказал Али, покривив душой из вежливости, – но, как юрист, должен тебя просветить – это несколько странно, кто поверит, что я забрался ночью в чужой дом к чужой жене ради невинного общения. Мы здорово рискуем своими жизнями. Обряд побивания камнями из шариата еще не удален.
– Почему же ради невинного общения?
– Женская логика и последовательность – это что-то особенное, – сказал Али.
– Ты схватил меня, даже не спросив, как меня зовут.
– Как тебя зовут?
– Зульфия.
– А меня…
– А тебя зовут Али.
– Ты знаешь, как меня зовут? – удивился Али.
– Да, ты ходил возле нашего дома, ты мне понравился. И я навела о тебе справки.
Как ни странно, но Али почувствовал облегчение, когда понял, что плотских утех не будет. Все- таки он испытывал некоторые угрызения совести перед памятью жены.
– Ты умен и хорош собой, – продолжала Зульфия, – в тебе чувствуется порода. Ты загадочен. Мударрис духовной академии. Живешь в богатом доме один. Ты распалил мое любопытство. Расскажи мне о себе.
– Кажется, ты сказала, что навела обо мне справки. Вообще, должен сказать, что у тебя основательный подход.
– Меня интересует твоя жизнь до появления в Дамаске.
– Это займет много времени, – усмехнулся Али, – боюсь, что ночи нам не хватит.
– Тогда ты придешь ко мне еще.
