скачать книгу бесплатно
Усмехнулся Тимур.
– Созерцание – сон души и бред ее. Ступай прочь, старик!
Византиец сказал, что путь к богу лежит сквозь любовь и терния любви к людям, но Тимур не понял византийца, насмешливо возразив ему:
– Тех, которые много любят, мы называем распутными, и они заслуживают только презрение.
Так он отверг все советы мудрецов и много дней был мрачен, точно ворон. Но однажды, запоздав на охоте, он остался ночевать в горном ущелье, и вот, на рассвете, ворвалась в ущелье буря, осыпая его каменные бока огненными стрелами, наполнив горную щель степной пылью и тьмой.
И в громе, во тьме Тимурленг услыхал спокойный Голос:
– Зачем я тебе, человек?
Понял Хромой, кто говорит с ним, но не устрашился и спросил:
– Это ты создал мир, который я разрушаю?
– Зачем я тебе, человек? – повторил Голос бури.
Подумал Тимур, глядя во тьму, и сказал:
– Родились в душе моей мысли, не нужные мне, и требуют ответов. Это ты внушаешь ненужные мысли?
Не ответил Голос, или не слышен был Тимуру ответ его в злом хохоте грома среди камней.
Тогда выпрямился человек и заговорил:
– Вот, я разрушаю мир, – весь он в ужасе пред мечом моим, а я не знаю страха даже пред тобою. Тысячи тысяч людей видели меня, а я даже в сновидениях не встречался с тобою. Ты создал землю, посеял на земле неисчислимые племена, – я поливаю землю твою кровями всех племен, я истребляю лучшее твое, вся земля побелела – покрыта костями людей, уничтоженных мною. Я делаю все, что могу, ты можешь только убить меня, ничего больше ты не сделаешь мне, ничего! И вот я спрашиваю: зачем все это: я, ты и все дела наши?
Голос спокойно сказал:
– Придет час, и я накажу тебя.
Усмехнулся великий убийца.
– Смертью?
И Голос ответил:
– Страшнее смерти – пресыщением накажу я тебя!
– Что такое пресыщение? – спросил Тимур.
Но буря взлетела к вершинам гор, и никто не ответил Тамерлану.
После этого Тимурленг жил еще семьдесят семь лет, избивая тьмы людей, разрушая города, как слон муравейники. Иногда, на пирах, когда пели о подвигах его, он вспоминал ночлег в горах и Голос бури и, вспоминая, спрашивал лучших мудрецов своих:
– Что такое пресыщение?
Они говорили ему много, но ведь нельзя объяснить человеку то, чего нет в сердце его, как нельзя заставить лягушку болота понять красоту небес.
Умер великий Тимурленг, разрушитель мира, после великой битвы, и, умирая, он смотрел с жалостью в очах только на любимый меч свой.
Алишер Навои
Смятение праведных
Перевод со староузбекского В. Державина
О Низами и о Хосрове Дехлави
Он – царь поэтов – милостью творца
Жемчужина Гянджийского венца.
Он – благородства несравненный перл,
Он в море мыслей совершенный перл.
Его саманной комнаты покой
Благоухает мускусной рекой.
Подобен келье сердца бедный кров,
Но он вместил величье двух миров.
Светильник той мечети – небосвод,
Там солнце свет неистощимый льет.
Дверная ниша комнаты его —
Вход в Каабу, где дышит божество.
Сокровищами памяти велик
Хранитель тайн – учителя язык.
Хамсу пятью казнами назови,
Когда ее размерил Гянджеви.
Там было небо чашей весовой,
А гирею батманной – шар земной.
А всю казну, которой счета нет,
Не взвесить и не счесть за триста лет.
Он мысли на престоле красоты
Явил в словах, что как алмаз чисты,
Так он слова низал, что не людьми
А небом был он назван: «Низами»[1 - «Низами» – Имя великого азербайджанского поэта Низами Гянджеви (1138/48—1209), автора первой «Хамсы», в арабском начертании состоит из пяти букв.].
И «Да святится…» как о нем сказать,
Коль в нем самом и свет и благодать?
Хоть пятибуквен слова властелин,
Но по числу – он: тысяча один![2 - Но по числу – он: тысяча один! – Сумма числовых значений букв, составляющих имя Низами, равно: 1001.]
От бога имя это рождено!
А свойств у бога – тысяча одно.
«Алиф» начало имени творца[3 - «Алиф» начало имени творца. – «Алиф» – первая буква арабского алфавита, по начертанию представляющая собой прямую черточку.],
Другие буквы – блеск его венца.
Шейх Низами – он перлами словес
Наполнил мир и сундуки небес.
Когда он блеск давал словам своим,
Слова вселенной меркли перед ним.
После него Индийский всадник был
В звенящей сбруе воин полный сил.
С его калама сыпался огонь,
Как пламя был его крылатый конь.
К каким бы ни стремился рубежам,
Шум и смятенье поселялись там.
И в крае том, где мудрый строй царил,
Он сотни душ высоких полонил.
Его с индийским я сравню царем,—
Ведь Хинд прославил он своим пером.
Все пять его волшебных повестей
Живут, как пять индийских областей.
А Шейх Гянджи собрал, как властный шах,
Казну – неистощимую в веках.
Стал от него Гянджийский край богат,
Он был не только шах, но и Фархад.
Путь прорубал он, гору бед круша…
Гора – поэзия, а речь – тиша.
Душа его, как огненная печь,
И току слез печали не истечь.
Он сходит – пир свечою озарить,
Пирующих сердца испепелить.
Когда знамена над Гянджой развил,
Он, как державу, речь объединил.
В те страны, что открыл он в мире слов,
Вослед повел полки Амир Хосров.[4 - Вослед повел полки Эмир (Амир) Хосров. – Хосров Дехлави (1253–1325) – великий представитель персоязычной литературы в Индии.]
От старого гянджийского вина
Душа делийца навсегда пьяна.
Где б Низами шатер ни разбивал,
Потом делиец там же пировал.
С «Сокровищницей тайн» гянджиец был,[5 - С «Сокровищницей тайн» гянджиец был. – Имеется в виду название первой поэмы «Хамсы» Низами Гянджеви.]
Делиец – с «Восхождением светил».[6 - Делиец – с «Восхождением светил». – «Восхождение светил» – название первой поэмы «Хамсы» Хосрова Дехлави.]
Гянджиец новым нас пленил стихом,
Делиец следовал ему во всем.
Все, что потом им подражать пошли,
К ограде сада мусор принесли.
Единственный лишь равен тем двоим,
Который, как они, – неповторим.
Об Абдуррахмане Джами[7 - Об Абдуррахмане Джами. – Знаменитый таджикско-персидский поэт Абдуррахман Джами (1414–1492) – автор семи больших поэм, объединенных под общим названием «Большая медведица», и ряда других известных произведений. Учитель, друг и наставник Алишера Навои.]
Он, как звезда Полярная в пути,
К познанью призван избранных вести.
Он клады перлов истины открыл,
В зерцале сердца тайну отразил.
С семи небес совлек он тьму завес,
Разбил шатер поверх семи небес.
Он обитает в мадрасе своей,
Вкушая мир средь истинных друзей.
Его цветник – высокий небосвод,
Он пьет из водоема вечных вод.
Как небо несказанное, высок
Его словоукрашенный чертог.
Там ангелы крылатые парят,
Чертог его от нечисти хранят.
Под сводом худжры, где живет мой пир,
Скажи – не мир блистает, а Сверхмир.
Дервишеской одеждою своей
Он затмевает блеск земных царей.
