скачать книгу бесплатно
– Я вас услышала.
– Я не против сотрудничества со следствием, но мы с вами оба друг другу не доверяем: вы мне по профессиональным причинам, я вам по социаль…
– Вы мне тоже? – а это удивление в её исполнении не наиграно.
– Конечно! – отзеркалить до мельчайшего нюанса на полтона выше.
– Поясняйте, – решительно требует она.
– Вы сотрудница полиции, чистокровная, откровенно недолюбливаете нашего брата. Кто из второй категории в здравом уме вообще доверяет полиции? При этом я разделяю крайне неприятную для вас лично идеологию, за которой будущее и которая в перспективе угрожает вашему комфо… ЧЕГО?!
– Пха-ха-ха-ха-ха!
Хм. А она где-то ничего внешне, когда смеётся. Что надо мной, переживу.
– Барласов, я сейчас не зову медицину только потому, что мой датчик говорит, вы адекватны. Пха-ха-ха-ха-ха!..
Ну, аплодисменты зрителя – лучшая награда исполнителю. Тем более, в данном случае ставка повыше, чем стоимость билета на представление.
Конкретно этот смех – маятник. Местами компенсирует её же предыдущий эмоциональный негатив, уж не знаю, из-за чего возникший (предполагаю инфу из соседней комнаты). Второй момент: значит, я выглядел убедительно и ошибок не сделал.
– Иии-хи-хи-хи-хи… Вы продолжайте, продолжайте.
– Да я уже всё сказал. Ни один из более-менее обеспеченных граждан второй категории, если он не выжил из ума, сходу доверять полиции никогда не будет. НИКОГДА. Самый простой пример: что, если на записи будет информация, критичная для моего бизнеса и прибыли? Что-нибудь такое, что тем же конкурентам интересно?
– Что это может быть?
Не играет снова, выглядит абсолютно естественно. Переход на личную тему как индикатор согласия.
– Светлана, вы сейчас серьёзно? Вам ключи от сейфа не вручить, без описи и обязательств с вашей стороны? Неважно, что. Важно, если покажу вам частным порядком, вы со скоростью звука откатаете копию через свой жетон. Можете откатать, – поправляюсь. – Любая информация самого успешного бизнес-проекта отрасли очень легко конвертируется в деньги. – Только стопроцентная откровенность и чистая правда.
– А вы не умрёте от скромности, пха-ха-ха. Я лично не представляю подобного секрета. – Она теперь не спорит, а дискутирует. Эдакий толстый намёк действием. – Такого, чтобы в моих руках нанёс в конкретной ситуации вам ущерб, а я его при этом могла легко конвертировать в деньги. Хотя идея интересная.
Лёд тронулся, теперь только закрепить. К деньгам она неравнодушна, хотя и с массой оговорок. По-хорошему, ключей влияния лучше иметь больше одного, но не мне сейчас замахиваться.
– Простите за откровенность. Госпожа старший лейтенант, сколько миллионов или хотя бы сотен тысяч вы заработали за прошлый месяц? Но не на своей должности, а бизнесом, где наёмных работников четырёхзначное число, а фонд заработной платы равен двадцати процентам оборота?
– Не поспоришь.
А ещё у неё местами редкая критичная объективность. Не минус, но очень неудобный субъект для такого вот взаимодействия.
– Я упустила на мгновение, что вы в силу физиологии мою достоверность не проконтролируете, – поясняет она вроде как нейтрально.
Неправда. А тут неправда. И это очень хорошо.
– Но как скажете, – продолжает Фролова. – Значит, запись будет получена от вас по процедуре.
– В любое время! Только один момент, – доверительно наклоняюсь через стол. – Вы внимательно прочли мою лицензию?
Это тоже мелкий тест. Вижу по отклику невербалки, что читала. Получается, действительно настолько высокая скорость обработки информации и обращения к ней же.
Так быстро думают, что их мыслительные процессы можно условно считать параллельными. Если она – типичный представитель своего класса, а всё пока именно за это.
Есть над чем задуматься. Есть чего опасаться. Если у них пропорционально работает и память, то жену из чистокровных я, пожалуй, никогда не захочу.
– Настолько внимательно, насколько это сейчас целесообразно. Что я упустила?
– Может, и не упустили. Мой искин имеет сертифицированную вторую категорию. Для выемки вам потребуется верифицированное участие искина первой – на уровень выше двойки идёт единичка.
Здешний нюанс. У человека-менталиста первый ранг – самый низкий, десятый – самый высокий. У искусственных интеллектов наоборот: первый – самое крутое, что можно вообразить. Два, три – легковушка в сравнении с грузовиком.
Искином первого ранга негосударственным конторам владеть запрещено, а на государственном уровне он типа редкость. Скажем, есть не во всех городах (дорого) и к иному члену правительства на приём попасть проще. Будучи бомжом.
– Это барьер, – без паузы констатирует она. – И выстроили вы его скорее всего неслучайно.
– Могу ответить грубо: "Зачем вы сейчас на меня вешаете свои проблемы? Есть закон, давайте соблюдать".
– М-м-м? – она вопросительно изгибает бровь.
– Могу, но не буду. По-человечески: не планировал вообще никаких барьеров. Я ж не вчера строил здание, даже не в этом месяце! И это не барьер, а политика безопасности компании. Вы просто не понимаете в этом бизнесе.
– Да ну? На какую тему я не сильна?
– Вы в курсе, что на своей территории мы разрешаем только лицензионные стимуляторы?
– Предполагала. Приняла к сведению только что. В принципе, так и думала, с учётом вашего размаха и формата. Просто часто клубы декларируют одно, а по факту.
– Не в нашем случае, – качаю головой. – Проконтролировать нелегал на территории любого подобного заведения – это вопрос не внутренней политики. Поверьте, торчки среди клиентов никому не нужны.
– "Вопрос не внутренней политики". А чего тогда это вопрос?
– Технической возможности. Желающие выйти за рамки никогда не переведутся. Если собрались десять человек молодёжи, неважно, вашей или нашей категории – пара из них с вероятностью семьдесят процентов попробуют выпендриться перед другими за счёт употребления вы поняли, чего.
– Внимательно слежу за ходом вашей мысли дальше.
– Искин высокого уровня – единственный по-настоящему эффективный инструмент, чтобы контролировать молодёжь из ваших. – Память предшественника на эту тему в наличии, на удивление до мелких нюансов. – Мы-то своими силами не справимся, если что. Уж вы-то понимаете. А закон чтём свято. Других инструментов контролировать вашего брата эффективно лично я пока не знаю.
Обменные процессы мозга здесь подстёгивают нанодобавками, которые глотают в виде пилюль, капсул. Последние бывают как легальными, так и не очень.
Нелегальные по факту наркота и на менталистов некоторые сочетания действует сильнее, чем на таких, как я.
– Чистокровный уже четвёртого ранга, задвинувшись каким-нибудь комбинированным усилителем с модулятором, способен натворить такого, что и полиция не расхлебает, не то что частная охрана частного же клуба. В таких ситуациях, любой полицейский офицер это знает лучше меня, счёт идёт на секунды.
Фролова молчит.
– Я же не могу видеть, какую часть памяти вы изымете, – заканчиваю пояснение. – Искин – не файлы видеорегистратора, границу по времени не отчеркнёшь. А ваши физиологические возможности для меня запредельны, я даже входить в систему при вас не буду, извините. До соблюдения вами моих законных прав, как гражданина и налогоплательщика. Светлана, давайте по-простому. Мне что, надо уговаривать вас СОБЛЮДАТЬ ЗАКОН?
– Участие искина первой категории, чтобы обеспечить выемку у вас, практически нереально. Такое впечатление, что вы очень старательно сформировали своё игровое поле. Чтоб никому кроме вас на нём не было места.
– Ага, – очень быстро соглашаюсь. – И этих пятерых притащил насильно в пять утра, чтобы они меня овощем сделали. Полное амнезирование и превращение в больного альцгеймером в расцвете сил – моё любимое развлечение.
– Превращение в кого?
– Вырвалось. Атрофия мозга. Тоже растение вместо человека в итоге, но чуть иная механика, чем при воздействии менталиста.
– А как действует ваш искин в описанном случае? Допустим, кто-то в туалете решил дёрнуть дозу, что будет дальше?
– На дверях туалетов стоит рамка, – откидываюсь на спинку кресла.
Эту лекцию предшественник любил рассказывать везде при каждом удобном случае, делал это с удовольствием и в памяти она абсолютно не пострадала (вот что значит здоровый дофамин в связи с личной вовлечённостью, к-хм).
– Что за рамка?
– Нанотеховская, аналог вашего сканера, – указываю на служебный жетон, – только стационарная, потому в разы мощнее. Фиксирует текущие изменения ментального профиля. Если вы зашли нормальной, а в сортире, пардон, приняли, система тут же поймёт.
– Понятно. Чем выше уровень вашего искина, тем шире диапазон противодействия, – она задумчиво барабанит пальцами по столу.
– Раскрою небольшой секрет. Наш диапазон как раз узкий, важнее точность. В обсуждаемом сценарии именно точность должна быть безупречной, диапазон до лампочки.
– Не поняла?
– Описанного персонажа система по протоколу точечно глушит инфразвуком до прибытия охраны. Как именно – секрет, не обижайтесь, но стоящие рядом не пострадают.
– Сейчас же обсуждают запрет инфры? У частников, по крайней мере? Не опасаетесь за перспективу?
– Пока обсудят. Пока договорятся. Или ишак, или хан, или я, – пренебрежительно машу рукой. – Вот если запретят, тогда и будем думать, что дальше.
Пока веду светские беседы с полицией, в голове складываются свои картинки. Точнее, НЕ складываются.
Саша Барласов мог обезвредить тех пятерых ещё на этапе их выдвижения по зданию. Нелетально, не нагребая потенциальных проблем, абсолютно законно.
Вместо этого он предпочёл непонятную мне "дуэль", в которой почему-то сделал ставку вообще на огнестрел.
Где логика?
Пистолетом своим, кстати, он так и не сумел воспользоваться (как и запредельным совершенством охранных систем этого комплекса). Стрелял уже я, не он.
Чего я не знаю? Чего я-нынешний не понимаю? Чего не могу вспомнить? Что не учтено?
– А после инфразвука разве не возможны такие поражения гражданам, что вы всем своим заведением потом будете дружно три пожизненных кандалами греметь?
Шарит. Или со скоростью молнии порылась по сети.
– Возможны, – соглашаюсь. – Именно поэтому у нас и стоит максимум, вторая категория. Система сложная, особенно если в туалет зашли пятеро, а приняли из них только трое. И в зал куролесить они пошли группой, но под стимуляторами не вся компания.
– Звучит как гротеск из сериала.
– Вы просто из хорошей семьи, учились в хорошей школе. Квартал, в котором жили, был благополучным. Поверьте человеку, который в этом варился больше, – вздыхаю. – Кстати, вы в курсе, что опаснее всего не задвинувшиеся запрещёнкой, а как раз абсолютно трезвые чистокровные? Молодые, из благополучной семьи, очень рано взявшие достаточно высокий ранг. Три четверти незаконных ментальных воздействий ваш брат делает в здравом уме и твёрдой памяти.
– Ваш искин и таких ставит на место инфрой?
Ничего не значащий трёп, ориентированный на жетон.
– "Здесь все равны", – тычу пальцем в слоган на настенном логотипе. – Самый первый претендент на поджопник и отправку к вам – как раз такой. Да. Раньше случалось, до установки полной заглушки на ментал. Пока мы не поняли, что на совесть чистокровных рассчитывать не надо.
– Я по роду работы общаюсь не меньше вас. Вы сейчас это подаёте как социальное явление, что далеко не так.
Врёт. Просто круговая порука, память предшественника однозначна. Ну и на записи ей надо изображать, что надо.
– Чего?! – Фролова заметила что-то по моему лицу.
Да я несильно и скрывал.
– Вам напомнить, как вы трижды только за этот разговор пожалели, что не можете меня прочесть?
– Хм.
– Да. И сделали бы, если б смогли. Хотя по закону обязаны предварительно декларировать мне любое воздействие, даже когда просто сканируете.
– Не докажете же, – она равнодушно пожимает плечами. – А кто-то потупее даже и не заметит. Вы с собакой часто будете договариваться? Даже если вас по закону обязать это делать?
Занятные реалии. И ведь это не является компрометирующим с точки зрения их надзора – жетон-то работает.
– Именно, – только кивнуть, чё. – Так вы ещё слуга закона, сотрудник полиции, но трижды этим законом подтёрлись за четверть часа. Законопослушнейшая из законопослушных, сарказм. А как себя ведут чистокровные, которые не отягощены вашим грузом морали?
– Вы сейчас идёте по очень тонкому льду. Завязывайте, – она сигналит и глазами, и бровями.
Прикольно. Что за резкий переход? Цензура в действии?
– Да пофиг, меня сегодня уже убивали, – чистая правда. Меня несёт, хотя и не бесконтрольно. – Среди вашей молодёжи всё чаще популярны такие повороты, которые ещё лет десять назад были невозможными. Безнаказанность рождает вседозволенность. Вы просто с узким кругом общаетесь откровенно.
– Много вы знаете, с кем я общаюсь.
– Да видно же, – вздыхаю.
Поискав глазами вокруг, отъезжаю прямо в кресле на метр и утапливаю пальцем кнопку кофемашины.
Пока техника жужжит, Фролова, не мигая, полирует меня взглядом зрелого аллигатора.
Сделав две чашки, возвращаюсь обратно, не вставая из кресла:
– Держите. Вас ни к чему не обязывает, если что.
– Благодарю. – Она отпивает и вопросительно поднимает бровь. – С наномодуляторами?!
– Ну да. Мы же в Вавилоне, – откатываюсь назад, увеличивая дистанцию на всякий случай. – "Здесь все равны". Вы что, думаете, я свой персонал кормлю одним, а клиентов – другим?
– Не предполагала, что вы сознательно можете принять на себя подобные расходы. Так никто не делает.
