скачать книгу бесплатно
Навес, под которым до сего времени наслаждался одиночеством за большим столом бывший то ли полусотник, то ли десятник, покоился на основательных столбах, как бы не с него самого толщиной. Проворно скользнув за один такой столб, Бронкс разминулся с напастью в виде арканов повторно, после чего всерьёз задумался.
Мысли его блуждали ровно в одном направлении: а не пора ли доставать из заплечного мешка неучтенный самострел, в бывшей армии списанный как не подлежащий восстановлению, но самим гномом впоследствии заботливо восстановленный.
Откровенно говоря, он находился на откровенном распутье. С одной стороны, не защитить женщин в такой ситуации он не мог. И речь не только и не столько о простой порядочности, хотя и о ней тоже.
Дело было ещё и в конкретных планах на сегодняшний вечер, плавно переходящих и на ночь. Во-первых, обе встреченные фемины были более чем достойными потенциальными спутницами для одного деликатного занятия, если судить с точки зрения Бронкса.
Во-вторых, в их глазах вот прямо сейчас он читал немое восхищение вперемешку с тщательно скрываемой, почти бесплодной, надеждой.
То, что пытка надеждой самая страшная, гному рассказывать было не нужно. Ну не мог он разочаровать фемин после того, как на него посмотрели т а к и м и глазами!
Вообще-то, окажись в досягаемости даже самая обычная оглобля подлиннее, он бы на раз-два ссадил всадников с их коней, а уж после надругался бы над ними по всем правилам, как Бог на душу положит. К сожалению, ничего даже отдаленно напоминавшего оглоблю в пределах видимости не обнаруживалась.
Бронкс уже всерьез подумывал, не выломать ли одно из брёвен, подпиравших навес – но те в обхвате были изрядны даже для него. Свободно орудовать таким стволом нечего было и надеяться.
Плюнув в итоге на соблюдение своих же собственных правил, Бронкс решился и споро извлек из мешка самострел. Проверив его на предмет готовности к предстоящему противостоянию, гном уверенно зашагал вперёд, оставляя за спиной такой гостеприимный навес и имея впереди по курсу загарцевавших коней да неожиданно занервничавших орков.
Увидав непустые руки гнома, а также разглядев их содержимое, отважные конные бойцы с женским полом тотчас поворотили коней. И, нахлёстывая их, моментально скрылись за холмом, оставив за собой лишь облако пыли плюс валяющегося кулем товарища-заводилу.
Бронкс вздохнул, вернул оружие обратно в котомку и возвратился на подворье, где первым делом связал давешнего смутьяна его же кушаком, мстительно забив его рот при этом оторванным от его же штанов куском материи. Поглядев на дело рук своих, Бронкс не ограничился предпринятыми мерами.
Решительно оторвав вторую штанину бузотёра, он поверх рта, замкнутого тряпкой, сделал из неё импровизированную повязку.
– Чтоб не выплюнул ненароком! – радушно пояснил он слегка удивленным феминам, с толикой неловкости обозревая заголившиеся до самого неприличия ноги смутьяна.
Орчанки в этот момент заохали, заворочались и застонали, пытаясь вздеть себя на ноги.
– Стойте! Помогу, не надо самим! – обеспокоился неподдельными женскими вскриками боли гном, сперва подскакивая к дочери и подхватывая её под руки так, что его ладони совершенно случайно оказались поверх уже налившихся молочных желез девушки.
– Сейчас и тебе помогу! – успокоил он удивлённо поднявшую правую бровь мать. – Она ж дитя ещё, её первую! Всё лучшее – детям, – добавил он, после чего пробормотал уже сам себе, имея в виду исключительно ощущения в ладонях. – А тут изрядно – и не скажешь, что не нашего племени…
Дочь-орчанка благодарно кивнула, поворотилась к спасителю и, склонившись вперёд (поскольку ростом была ощутимо выше), коснулась на десяток мгновений его щеки своей. Что-то сказав парой или тройкой фраз (тут гном не понял, ибо сказано было по-орочьи), она выпрямилась и споро бросилась к очагу: видимо, провизия требовала её внимания.
Повторив с матерью тот же фортель, Бронкс снова оказался на распутье.
Мать, в отличие от дочери, не касалась его щекой, но зато на те же десять секунд от избытка благодарности крепко и искренне прижала его к себе, выражая крайнюю степень доверия.
Голова Бронкса, в силу разницы их высот, оказалась предсказуемо на уровне пары полукруглых подушек, не меньших размером, чем таковые у дочери. А дыхание гнома перехватило из-за их более чем пристойной упругости.
– КИСЛОРОД!!! – захрипел гном через какое-то время, лишённый дыхания весьма интересным способом.
Хотя-я-я, и неприятными ощущения было не назвать.
– Спасибо, – коротко и веско кивнула орчанка-мать, чуть отстраняясь и глядя поверх головы героя. – Теперь хоть какое-то время от них отдохнём.
Её взгляд задумчиво скользил по связанному пленнику, не подававшему признаков жизни.
Бронкс вернулся под навес и не на шутку призадумался. Никакого намёка на приоритет любой из фемин не обнаружилось. Ни по размеру, ни по упругости, ни по прочей совокупности причин, которые к одной фемине направляют даже сквозь стены (и могут заставить мужа даже пройти сквозь оные), а от другой, на первый взгляд сходной, отталкивают раз и навсегда.
И мать, и дочь более чем заслуживали самой лестной оценки, если говорить о тактильном аспекте и ухватистости форм.
* * *
Дальше бывший полусотник, он же десятник, какое-то время пил чай, раздумывая, как поступить с пленником.
Его мысли то и дело разрывались между случившимся и постоянно мелькавшими перед глазами орчанками, от положительных впечатлений о статях которых он никак не мог отойти.
Сами женщины то и дело будто порывались что-то ему сказать, но в последний момент осекались и словно бы не решались.
Подобная задумчивость Бронкса и нерешительность слабого пола уже скорее, чем через час, вышла боком обеим сторонам взаимного интереса.
Из-за холма, за которым скрылись подельники нападавшего, бодро появился конный разъезд, на сей раз уже состоявший преимущественно из местной стражи. Это было видно по однообразной форме и по длинному клинковому оружию, которое нес каждый из всадников.
Замыкали процессию те самые двое здоровяков, которые уже отметились в этих местах час тому назад.
Женщины ощутимо напряглись. Наблюдательный Бронкс отметил про себя, что дочь переместилась поближе к строению, а её не меньших достоинств мать пододвинула себе под руку длинный разделочный нож, которым до сего момента пластала баранью тушу.
Недолго думая, бывший полусотник, не чинясь, последовал примеру неглупой (по всей видимости) орчанки и тоже передвинул собственный мешок себе на колени – так, чтобы выстрелить можно было за секунду. Случись в том необходимость.
Очевидно, его действия не остались незамеченными командиром конного полудесятка, поскольку надменное и презрительное выражение лица здоровенного орка тут же сменилась задумчивым, а местами так и вовсе уважительным:
– Кто таков? Какого рода? – не слезая с коня, спросил стражник.
Тон его хотя и не выказывал особого почтения к спрашиваемому, однако же и презрения либо надменности в себе не содержал.
– Бронкс я, сам из гномов, – чуть помедлив, сообщил очевидное герой недавней схватки. – Следую в ближайший город, по личной надобности. Род свой назвать могу, но побьюсь об заклад, что тебе он ничего не скажет.
Поразмыслив, представитель подгорного народа решил установить паритет в начавшейся беседе. Если стражник не спешился с коня, то и гном решил из-за своего стола навстречу ему не выбираться. То на то и получилось: никто никому не должен, подумал он про себя.
– Ты обвиняешься в убийстве, причинении вреда и незаслуженной обиде достойных людей, – выдал стражник.
И тут же с любопытством уставился на гнома, словно ожидая: а ну, что тот ответит?
– В земли ваши вошёл буквально утром, – тотчас бестрепетно кивнул Бронкс в ответ. – На то заполнил специальный лист у поста вашей пограничной стражи. А время пересечения границы там до минуты обозначено, поскольку на самом посту специальный хронометр имеется, гномьей работы. Топал я сюда пешком, по дороге никого не встречал, только конники ваши мелькали в отдалении. Кого, по-вашему, я порешить уже успел?
Один из двоих сбежавших нападавших, предусмотрительно державшийся за спинами стражи, в сей же миг что-то залопотал по-своему на ухо местному десятнику.
– С ними был третий товарищ, – небрежно кивнул себе за спину командир отряда. – Если надобно, его присутствие здесь десяток народу из окрестностей подтвердит.
– Так вон он валяется, – удивлённо поднял брови на лоб Бронкс, скашивая взгляд в сторону.
Из-за своей безмерной заботы он, прихватив за ноги обездвиженного смутьяна, уже четверть часа как оттащил того в тень навеса для баранов. Да так там и оставил: солнце по эту сторону гор припекало изрядно, и Бронкс искренне озаботился: а ну как страдалец перегреется да удар какой его хватит.
Руку свою, ещё и усиленную кастетом, Бронкс знал хорошо. В том, что ушибленный проваляется до завтрашнего рассвета без сознания, он тоже не сомневался.
А обезвоживание тела под местным солнцем – самая первая напасть в эту пору года. Последнее гном знал уже из личного пребывания на этих землях.
– Так он что, жив? – здоровенный орк от удивления даже привстал на стременах.
Его искреннее удивление было столь неподдельным, что в следующий момент он, поворотившись в обратную сторону, со всего размаху заехал кулаком в ухо подъехавшему вплотную утреннему смутьяну. Тому самому, что только что подавал голос.
– А что ему сделается, – снова пожал плечами Бронкс. – Я пока ещё кулаком насмерть не валю. Кстати, хорошо, что вы подъехали. Этот субъект прямо при мне с кулаками напал на беззащитных женщин. Вполне возможно, зашиб бы насмерть кого, не случись я рядом. А эти двое, – гном мстительно указал за спину стражником на съежившихся смутьянов, – были с ним. Видимо, подельники!
* * *
От местного суда Бронкс ничего хорошего не ждал. По своему опыту, он справедливо предполагал, что чужеземцы в таких вот семейных сварах служат исключительно источником пополнения как судейского бюджета, так и расходов «пострадавших».
– Изложите, как было дело? – судья, в глазах которого читались сразу девять смертных грехов из семи возможных, за каким-то лядом обратился вообще к командиру стражников, который при происшествии не присутствовал и возле харчевни нарисовался уже тогда, когда всё давным-давно стихло.
– Ну-к-к, понятно… Сейчас будет нам и правосудие, и торжество местной справедливости, – со вздохом пробормотал сам себе гном.
Будто бы тихо, но с явным расчётом, чтоб его раскатистый шёпот в свой собственный адрес был хорошо слышен во всём немалом зале.
В ответ на вопрос судьи, стражник принялся что-то бойко тарахтеть по-своему.
– Ваша честь, прошу внимания! – бестрепетно вклинился в беседу Бронкс, который по роду занятий за время службы в армии не раз и не два бывал в суде как свидетелем, так и участником многочисленных разбирательств.
Имея за спиной подобный солидный практический опыт, он, хотя и не знал местной судебной системы, именно это сейчас и собирался выяснить.
Терять всё равно было особо нечего, а заначенный самострел находился под рукой в мешке: Бронкс еще из ума не выжил, чтоб на судилище орков приходить с пустыми руками.
Кстати, стражник прямо в харчевне попытался наложить лапу на оружное имущество гнома, оговорившись служебной необходимостью. Бронкс в ответ с безразличным видом пообещал, что все там сейчас и лягут. И что разоружаться он будет исключительно по решению суда, и никак иначе.
– Ну что ещё такое? – судья метнул недовольный взгляд на досадную помеху, ростом достававшую ему самому хорошо, если чуть выше подмышки.
– Ваша честь! Не будет ли с моей стороны большой наглостью попросить вас уведомить меня: по какой правовой шкале сейчас производится наше с вами судебное заседание? – Бронкс твёрдо и не мигая принялся сверлить чиновника взглядом.
Был тот на вид явно непуганым, плюс ещё кое-что мерещилось в отдельных деталях мимики и жестов. Отчего б не проверить; за спрос в нос не бьют.
– Ты что, грамотный, что ли? – подозрительно свел брови вместе судья.
– У нас все без исключения грамотные, – солидно покивал в ответ Бронкс, почти не погрешив против истины.
– Имеет место самый обычный состязательный процесс, – мгновенно поскучнел облачённый в стандартную мантию служитель фемиды. – Прецедентное право не работает, – добавил он зачем-то на всякий случай.
– А предоставляются ли в рамках вашего, – гном намеренно выделил последнее слово интонацией, – состязательного судебного процесса равные исходные возможности всем его сторонам? – задав свой вопрос, Бронкс слегка не сдержался и в предвкушении потёр ладони одна о другую.
Судья нахмурился еще сильнее, хотя, казалось, сильнее уже было некуда:
– Обязательно. В глазах закона все едины, – в этот момент судья с незамутненной ненавистью покосился на рисунок какого-то хумана у себя за спиной.
На гравюре некто с завязанными глазами удерживал в руках две чаши весов, пребывавших в равновесии. Собственно, именно эта миниатюра и натолкнула Бронкса на мысль вначале задать вопрос, а уже потом хвататься за самострел, если что пойдёт не так.
* * *
– Это я удачно заглянул, – мгновенно возбудился Бронкс, продолжая потирать руки и вознося хвалу самому себе за то, что не принялся палить в стражников в харчевне. – Ваша честь, так давайте выровняем все условия! Настоящим официально уведомляю вас о том, что мои шансы в этом состязании на порядок ниже, чем у любого другого из присутствующих! По причине небрежения судом вашими же собственными правилами!..
– Что именно представляется тебе, чужестранец, несправедливым настолько, что нужно вести себя таким вот образом? – процедил орк в мантии.
– Так язык заседания, – уверенно парировал гном, невежливо указывая пальцем на командира стражников. – Вот он сейчас говорит на языке, которого я абсолютно не понимаю. А между тем, его свидетельства прямо касаются происшедшего со мной. При том, что его там вообще близко не было! – гном набрал побольше воздуха, с чувством прокашлялся и продолжил: – Разумеется, я не в курсе именно вашегоуложения, ваша честь. Но думаю, что от нашего оно не сильно отличается, – в этом месте гном уважительно показал на гравюру за спиной у судьи, осенил себя ритуальным жестом и уверенно продолжил: – Параграф семнадцатый у нас гласит: каждый без исключения участник процесса должен быть обеспечен либо толмачом, либо возможностью участвовать в процессе на том языке, который он без искажений понимает, – выдав тираду, гном вопросительно и выжидающе впился взглядом в чиновника.
Если честно, в сложившейся ситуации Бронкс больше опасался несоответствия местных правил тем, к которым он привык. Добросовестность чиновников, в свою очередь, волновала его не особо, и сразу по двум причинам. Во-первых, в отличие от большинства встретившихся ему по дороге, он был изрядно образован. И уж для защиты своих интересов в суде багажа за спиной лично ему точно хватало.
Во-вторых, на случай возможной откровенной судебной несправедливости, в котомке ждал своего часа самострел. Не хотелось бы доводить до крайности, но модели стрелялок местных, судя по встреченным стражникам и охране конкретно этого суда, оружию самого гнома и в подметки не годились.
Судья тем временем сделал вид, что ненадолго задумался:
– С-справедливо, – вздохнув глубоко и тяжело, местный служитель фемиды тут же продолжил: – Почтенный командир десятка стражников, – кивок в сторону главного конвоира и сопровождавшего, – говорит, что ты участвовал в семейной сваре, внося разлад в отношения мужа и жены. Десятник заявил только это, не делая никаких выводов о причинах того конфликта, о правых и виноватых, либо о возможных основаниях для твоего вмешательства, веских с твоей стороны.
– А насколько будет позволено стороне ответчика внести ясность в данное утверждение? – изображая внешним видом крайнюю степень смирения, Бронкс вперил взгляд в пол, потупившись на носки ботинок и скромно ковыряя правым мизинцем в ухе.
Состязание так состязание. Главное в любом состязании – не дать уйти инициативе из собственных рук.
– Говорите.
– Сижу я за во-о-от таким низеньким столиком и ем после длинного дневного перехода. Внезапно подлетает тройка бандитов – иначе и не скажешь!.. И один из них с размаху бьет кулаками женщин! Которые меня кормили…
* * *
Там же, через несколько минут.
– …всем выйти вон! – небезграничное терпение судьи явно истончилось под нажимом и напором со стороны гнома. – Кроме ответчика! – поспешно уточнил чиновник на всякий случай, пока гном не подумал, что и к нему это тоже относится.
Причиной такого снисходительного поведения служителя Фемиды оказался небольшой серебряный слиток, который Бронкс, словно невзначай достав из котомки, принялся перебрасывать с ладони на ладонь, внимательно кивая в такт каждому слову судьи.
– Поговорим нормально? – служитель закона вышел из-за своего судейского стола, внешним видом напоминавшего скорее университетскую кафедру.
Затем он, грязно ругаясь себе под нос, стащил с себя мантию u, скомкав её между ладонями в подобие свёртка, с размаху запустил ею в угол зала заседаний.
Удивив гнома таким образом один раз, орк тут же удивил его и второй: судья без затей уселся на собственный стол спереди, верхом; да так, что неновая мебель откровенно заскрипела.
– С удовольствием, – мгновенно перестал валять дурака Бронкс, превращаясь из неуклюжего увальня в сверкающего холодным взглядом невысокого и коренастого представителя своего народа.
Кстати, от женщин в харчевни он уже знал: его внешний вид производит на всех местных странное и двоякое впечатление. С одной стороны, рельефные бугры его мышц обращали на себя внимание абсолютно всех орков, поскольку силу кочевой народ уважал всегда, везде и во всём. Особенно его женская часть…
С другой стороны, лишившись бороды и будучи сыном своего народа, лицом Бронкс походил если и не на мальчика, то максимум на подростка. Что, в свою очередь, никак не вязалось ни с тем, что и как он говорил, ни с его общей уверенностью в себе.
– Ты же не дурак. Должен понимать: бесплатной справедливости не бывает, – многозначительно поиграл бровями судья, с любопытством отвечая собеседнику пристальным взглядом.
– А я и не имею ничего против, – немедленно отчеканил гном. – Я и сам исключительно за торжество справедливости любой ценой. Твоя честь – в цене, думаю, сойдемся. Такой вопрос… пока суд да дело, просветишь меня? А что там вообще произошло, в харчевне?! Какого рожна эти недоумки набросились с кулаками на женщин? И почему это может считаться правильным в твоей стране?!
Весь предыдущий ход событий уже явно дал понять Бронксу, что воевать ни за свою шкуру, ни за справедливость не придётся.
Да и купить всегда дешевле, чем воевать. Это справедливо по поводу чего угодно, в том числе и справедливости. Досадно где-то, конечно; но хуман на гравюре, держащий весы справедливости с завязанными глазами – персонаж исключительно умозрительный и к реальности, увы, относящийся мало.
К тому же, предстоящие расходы на справедливость (в лице конкретного судьи) со стороны самого Бронкса могли стать весьма неплохой инвестицией: в случае, если вместе с правильным решением суда за презренные монеты получится приобрести и несколько толковых советов, деньги можно будет и заработать.
А вот знакомый судья, пусть даже в такой глуши… да с кем есть вполне себе деловой контакт…
