скачать книгу бесплатно
– Южная Америка? – сразу просек Николай, он имел вкус к геополитической игре и играл так жестко, как, наверное, не играл никто со времен Петра Первого.
– Она самая. Вся она – превратилась в зону враждебного противостояния. Там играют все, кому не лень. Но выигрывает пока – Мануэль Альварадо.
– Мы держались в стороне от этих мерзостей, – сказал Николай, – почему мы должны менять политику?
– Потому что, если мы этого не сделаем, – выиграет враг. Я никак не могу понять место Священной Римской Империи в этой истории – кто, кем и как манипулирует. Но манипулирует – какого черта германцы держат там пять авианосцев, какого черта они столько сил вкладывают в явно враждебный континент.
– Они воюют против Альварадо, – напомнил Путилов.
– Как-то плохо воюют. Совсем не так, как могут воевать немцы. Я не предлагаю не вмешиваться. Я предлагаю сломать игру. А сломом игры будет – смерть Альварадо. Ставки сделаны на него, если его не будет – придется переигрывать, и переигрывать импровизируя. Тогда-то мы и поймем – кто на чьей стороне играет. И воспользуемся допущенными противником ошибками.
– А если мы получим ответный удар? – спросил Путилов. – Только католического терроризма нам не хватало вдобавок к исламскому.
Вопрос повис в воздухе.
– Я полагал, – сказал после недолгого молчания Николай, – что происходящее в Южной Америке никоим образом не затрагивает интересов Государства Российского и моих интересов. И что в интересах России, в интересах сохранения жизни русских людей, достатка и спокойствия в обществе – держаться как можно дальше от схватки. Теперь я вижу, что ошибался, и следует больше внимания уделить Латинской Америке. Господин Путилов?
– Я дам соответствующие указания, – мгновенно сказал Путилов.
– Вот и отлично. А теперь, господа разведчики, позвольте вас несколько… отвлечь от мрачных конспирологических теорий.
Николай достал устройство Нева… такие в последнее время носили очень многие, что-то вроде сотового телефона, но на абсолютно ином принципе. Сотовый телефон постоянно на связи, но его можно отследить через вышки сотовой связи. Это устройство работает через wi-fi, зону коллективного Интернета, которая в городах охватывает уже все улицы и общественные здания. Это менее удобно, чем сотовый телефон, потому что, если абонент на природе, вне зоны покрытия – до него не дозвониться, но зато через устройство Нева абонента выследить невозможно, оно пассивно и никаких сигналов не подает. Кроме того – с этого устройства можно выйти в Интернет, посмотреть сводку событий, курсы акций на бирже, набрать какое-то сообщение с помощью виртуальной клавиатуры, сделать фотографию и короткий видеоролик и многое другое.
– Итак… господа разведчики и шпионы, двадцать восьмое марта этого года, двойной теракт в Багдаде, восемьдесят убитых, больше двухсот раненых. Четырнадцатое апреля – еще один теракт, на сей раз в Константинополе, больше шестидесяти погибших. Первое мая – поджог портового терминала в Карачи. Полностью дестабилизировалась обстановка в Афганистане, мы вынуждены вести там бои и имеем только за этот год двести шестьдесят семь погибших – это только военные, я не считаю гражданских и местных жителей, которые тоже мои подданные, вашу мать! – Николай говорил негромко и спокойно, но это яснее всего показывало, как он взбешен. – Мы обещали принести мир на Восток, но его там нет! Я обещал принести мир Империи – но его нет и в помине! Теракт за терактом, взрыв за взрывом! Все это – дело рук генерала Абубакара Тимура, который стал из тирана, который тиранил и терроризировал целую страну, героем сопротивления! Все это – дело рук британцев, которые на своей территории создали террористические лагеря, весь север Индии буквально кишит террористами! Я могу получить базы для нашего ВМФ на западном побережье Африки и вывести свой флот в открытый океан. Я могу послать людей на Луну и приказать готовить там постоянный лагерь и проекты добычи гелия-3. Но я ничего не могу сделать с террористами, которые убивают мой народ!
Это было не просто упреком. Это было обвинение нам, дворянам, в бездействии и пренебрежении интересами Государства и Престола. Путилов – дворянин в первом поколении, я – потомственный дворянин, но это обвинение в равной степени тяжело для нас обоих.
Для Путилова – обычным было бы сказать «работа ведется», в принципе, так говорит любой чиновник, который делает какую-то работу, тратит казенные деньги, а результата пока что не видно. По моим расчетам, Путилов был в фаворе, но он не осмелился это сказать. И правильно – потому что такие слова – признание в собственном бессилии.
– Итак, господа, полагаю, я вывел вас из конспирологического угара? В таком случае я готов выслушать ваши предложения по ситуации, реально угрожающей России.
Путилов не осмелился посмотреть на меня – потому что в таком случае он бы себя унизил и еще раз расписался в собственном бессилии и в том, что я как профессионал – выше его. Но он молчал, и я знал, что он ждет моего слова.
– Ситуация с исламским терроризмом, – сказал я, – и нашей борьбой с ним напоминает мне охоту машины на комара. Конечно, если машину разогнать сильно, и если комар окажется в это время над дорогой, на нужной высоте, его просто размажет по радиаторной решетке или лобовому стеклу. Но чаще всего – комару удается увернуться. А вот мы – тратим изрядное количество бензина, вынуждены часто ремонтировать машину и рискуем кого-то сбить при резком маневре и превышении скорости. Ласточка, подвижная, умная и быстрая – расправится с комаром в два счета, потому что это ее пища. При этом все, что ей потребуется, – это пара взмахов крыла.
Николай снова забарабанил пальцами по столу, давая понять, что раздражен и ждет конкретики.
– В девяносто втором году нашей группе удалось расправиться с опаснейшим террористом того времени по имени Осама Бен Ладен, причем мы вышли на его след и уничтожили меньше, чем за месяц… да что там за месяц – за пару недель. Это была наша пища, точно так же, как пища ласточки – комары. Мы делали то, что считали нужным, никого не ставили в известность о своих планах и имели поддержку. Полагаю, что в этом случае следует поступить так же. Небольшая группа профессионалов, не привязанная ни к каким бюрократическим структурам, не отчитывающаяся ни перед кем, при необходимости преступающая закон – потому что генерал Тимур и его люли преступают его вольно и при любой возможности. Плюс поддержка – опытная группа спецназначения, мобильная, расположенная на передовой базе или на авианосце. Собственный транспорт, чтобы ни у кого не простить, и средства разведки. На этом – полагаю, все.
– Да, полагаю, все, – сказал Николай Третий, – и полагаю, что вы, сударь, сумеете сформировать такую группу.
– Да, безусловно.
– Тогда – я жду письменного вхождения на мое имя. Что нужно, в каком объеме, когда. Мне надоело слышать про терроризм, это то, что мешает нам двигаться дальше. Я все сказал, господа…
Мы с Путиловым встали. Николай пошел к двери, махнул рукой, приказывая Путилову следовать за ним. У самой двери остановился.
– Две вещи. Первая – вы, князь, можете оставаться в этом доме столько, сколько сочтете нужным. Вторая – вы, господин Путилов, выделите группу толковых людей, чтобы проверить подозрения князя Воронцова. Лучше всего – пусть этим займется контрразведка МВД, а вы проверьте людей, которые будут этим заниматься. Обвинения, выдвинутые князем Воронцовым, чрезвычайно серьезны, это обвинения в заговоре и государственной измене. Мы не можем пренебрегать такими сигналами и обязаны сделать все для безопасности России…
Несмотря на то что Николай позволил мне оставаться в Ливадии – я решил выехать отсюда на следующий же день. Пару дней я решил провести в Воронцовском дворце в Одессе, а дальше – вероятно, надо будет посетить Санкт-Петербург и направляться на Ближний Восток. Или – в Афганистан, возможно даже, в Белуджистан, в Карачи.
До Одессы я доехал быстро и не без лихости – экипаж баварских моторных заводов, пусть и несколько устаревший, это позволял. Сворачивая во двор своего дворца, я заметил стоящие у парадного машины. Это еще кого принесло…
Машин было три. Все три – бронированные «Интеры», часто встречающиеся на Востоке у нефтяников и газовиков. Такими же машинами пользуются спецслужбы – им не приходится отчитываться за расход топлива.
Подошел к первому же «бодигарду», прикрепленному, стоящему на ступенях. Интересно – кто их вообще пустил сюда.
– Чем обязан?
– Ваше высокопревосходительство?
– Собственной персоной. Чем обязан?
– Вас ждут, ваше высокопревосходительство. В доме, в гостиной. Дама.
Ксения… Вот только ее тут и не хватало…
– Их Высочество?
– Не могу, ваше высокопревосходительство, извините.
Хотя… странная для Ксении манера визита, она предпочитает принимать гостей, а не наносить визиты. И странный кортеж… она почему-то с небрежением относится к армии, к безопасности, вообще ко всему к этому. В ее понимании это что-то вроде игры… детский сад, только автоматы настоящие. Она считает, что любого противника можно перехитрить, переинтриговать, подавить морально и разорить.
Машинально пригладив волосы, вошел в гостиную – это скорее не гостиная, это холл, как в петербургских домах, по этикету в отсутствие хозяина дома гостю или гостье вполне позволяется переждать здесь. Уже не такая молодая, но все еще потрясающе красивая женщина в строгом сером костюме от Дреколла, поставщика двора Габсбургов, с бриллиантовым шифром фрейлины Двора отвернулась от окна, у которого она стояла…
Юлия…
Я ненавидел… не ее, себя – потому что, когда я ее видел, я терял над собой контроль. Это и в самом деле так… не для красного слова сказано. Говоришь… и вдруг понимаешь, что не думаешь, что говоришь. Делаешь… и вдруг понимаешь, что не думаешь, что делаешь. С Ксенией, матерью моего сына, была подростковая интрижка, переросшая во что-то большее и закончившаяся ребенком… да и неумеренное желание Ксении контролировать и интриговать… она до сих пор помнила и навещала меня… даже в госпитале навещала только для того, чтобы проверить – не порвался ли еще поводок. А вот с Юлией было другое… то, что я описал.
– У тебя интересная машина… – сказала она, – редкая. Откуда она?
Машина у меня и впрямь была интересной и редкой. Вряд ли в Крыму была еще одна такая, а может – и в Империи. Коллекционный экземпляр, спецзаказ. «Олдсмобайл 98 Ридженси Брогэм», модель восемьдесят второго года, черный металлик с хромом, в максимальной комплектации, с обтянутым кожей верхом, с декоративными спицами на колесах и покрышками с белой боковиной, с заказным кожаным салоном вместо тканевого, с дополнительными хромированными деталями. Это от отца… отец был американофилом, имел друзей среди американцев и заказал эту машину. Но поездить на ней не успел: когда она прибыла в Крым – отца и мать взорвали в Багдаде. Террористы. А может – и не террористы. Я не верю официальной версии, и кто это сделал – обязательно дознаюсь. А потом – расквитаюсь…
– Это от отца. Он не успел на ней поездить. Его убили…
Пришел в себя я, когда мы были уже в малой гостиной и перед нами – стоял серебряный поднос с чайным набором. Что было до этого, какие глупости я сказал и какие сделал – не помню, хоть пристрелите…
– Майкл был у тебя? – спросила она, глядя мне в глаза. У нее была такая манера – смотреть прямо в глаза… Ксения, наоборот, избегала такого. Господи… только вот сейчас этого сравнения не хватало. Еще ляпну лишнее…
– Был. Он уехал?
– Да.
– Напрасно.
– Он уже взрослый…
Я помолчал, подбирая слова.
– Мне… не хотелось бы, чтобы он занимался тем, чем занимается.
Юлия улыбнулась.
– Отец – вице-адмирал флота, разведчик. Мать… кем он может быть, как ты думаешь?
– Именно поэтому.
Да уж…
– Как он относится ко мне?
– Сам спросить не мог?
– Спросил.
Юлия помолчала, собираясь с мыслями.
– Я ему объяснила… как смогла. Но ты должен понять – он американец. Стопроцентный, настоящий американец. Мы с тобой – что бы с нами ни произошло, были и останемся русскими. Он же американец… пусть он знает русский язык, какое-то время прожил здесь – он американец, и ему… сложно все это понять.
– Ты рассказала ему про Бейрут?
– Рассказала…
Вопрос в том, как это понять. То, что произошло в Бейруте, – это не служение Родине, это кошмар. Это какой-то злой вихрь, изломавший, искалечивший наши судьбы, разрушивший наши ориентиры и моральные ценности, сделавший нас… Мы все – после Бейрута не станем прежними, потому что что-то сломалось. Сломалось там, в Бейруте, и этого уже не исправить. Мы дорого заплатили за Бейрут.
И продолжаем платить.
– И как он это воспринял?
– А сам как считаешь?
Черт…
– Я попытался дать ему понять… Не знаю, что из этого вышло. Не знаю, что вообще из всего из этого выйдет.
Не знаю, сколько я сидел в каком-то оцепенении – пока рука Юлии, коснувшаяся моей руки, не вывела меня из морока.
– Может, займемся делом…
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду дело…
Юлия сдвинула в сторону поднос, положила на стол небольшой, изящный, ручной работы портфель – и только сейчас я заметил, что он у нее есть.
– Я приехала по делу. Из Санкт-Петербурга.
– Какому делу?
– У него есть имя. Генерал Абубакар Тимур.
Святые отцы…
– Какое отношение ты имеешь ко всему к этому?
– Такое. Его Величество, Николай Третий, призвал меня ко двору. И объяснил, что моя работа не закончена. Он… умеет говорить убедительно. Так что теперь я – не только фрейлина Ее Величества. Но и начальник отдела специальной документации министерства иностранных дел в ранге товарища министра. И тайный советник при Дворе.
Я достал устройство Нева – купил по дороге, уже подключенное, начал набирать номер.
– Не надо…
Вот уж – нет. Я тоже – человек.
– Слушаю, – раздался знакомый голос. Wi-fi теперь был везде.
– Подонок ты, – только и смог сказать я.
Николай расхохотался и повесил трубку.
Наверное, это и в самом деле смешно. Со стороны.
А вообще – Николай изменил кадровую политику отца очень сильно. Отец укреплял институты и держался проверенных кадров. Николай тасовал людей, как карточную колоду, а на институты и стабильность ему было наплевать. Его принцип, как я уже понял, – не человек для должности, а должность для человека, он подбирал не людей на должность – а просто людей, а потом давал им полномочия, при необходимости безжалостно кроя и перестраивая бюрократические структуры. От этого – как я уже успел понять – в чиновном Петербурге зрело недовольство – привыкшим сидеть в тихом болоте чиновникам было неуютно. Все помнили отдел специальной документации по Герштейну, Евсею Ароновичу, хитрому и осторожному еврею, который любил прикидываться этаким еврейским добрым дядюшкой – но тем, кто на это купился, было не позавидовать. Он досидел на своем месте не до пенсии, а до инсульта, после чего его сменил на его посту его товарищ[10 - Заместитель, если кто не помнит.], Моисей Тамаркин, тоже еврей еще тот. Ему еще сидеть и сидеть было – но, оказывается, Его Величество имел на этот счет совершенно другие виды. Теперь – ОСД возглавляет очаровательная фрейлина двора, и все воспринимают это как дикость или очередной фаворитизм, перешедший границы. А на самом деле у Юлии едва ли не лучший опыт, чем у меня… почти двадцать лет работы на холоде[11 - Нелегальная работа за границей.], в самой сердцевине североамериканской политической машины. Конгресс САСШ, Госдепартамент, министр обороны – сердечный друг и самое логово неоконов. Внешность не слишком умной барышни, очаровательный английский акцент… и двадцатилетний опыт выживания в волчьей стае. Ох, не завидую тем, кто пойдет против нее.
– Зачем все это?
– Я должна передать тебе исходные данные. Ты же должен с чем-то работать.
– Я не об этом. Только не говори про патриотизм.
Юлия пожала плечами.
– А что ты предлагаешь? Роль глупой потаскушки при дворе? Бессмысленное и бесполезное времяпрепровождение по клубам и великосветским салонам?
– У тебя есть дела.
– Это и есть мое дело.
Интересно… с чего это я решил, дурак набитый… что я тебя хоть на секунду знаю.
– Хорошо. Господин куратор. Приступим.
– Я не куратор. Я просто должна передать тебе данные… по просьбе Его Величества, высказанной приватно. И в дальнейшем помогать тебе. У тебя не будет куратора, насколько мне известно.
Конечно, будет… Путилов, кто же еще.
– Я выскажу Его Величеству просьбу… приватно… чтобы моим куратором была ты.
– Давай, приступим. Иначе я забуду, зачем пришла…
