скачать книгу бесплатно
Знай же, что летом одна тысяча девятьсот девяносто третьего года, мы подняли самолет С130 с одной из баз ВВС ЮАР. Мы сделали это тогда, когда поняли, что последнее государство белых в Африке, наш последний бастион – обречено. Мы – это те люди, которые не захотели отдавать богатства, накопленные десятилетиями упорной работы в руки чернокожих дикарей. Мы не смогли спасти страну – но мы, по крайней мере, сделали все, чтобы вы начинали возрождение не с чистого листа. На борту этого самолета находилось десятьтонн высокопробного золота в слитках, а также необработанные алмазы, которые по сегодняшним ценам стоят не менее десятимиллиардов долларов США. Место посадки самолета знаю один я.
Все эти богатства принадлежат истинным хозяевам Южно-африканской республики. Они принадлежат потомкам тех, кто много веков назад высаживался с кораблей на пустынные берега и десятилетиями возделывал эту землю. Ты же вправе распорядиться всем этим так, как подскажет тебе твоя совесть.Показывать ли это письмо твоему двоюродному брату – решай сам, но без него самолет найти будет сложно.
Оставить тебе точные координаты места, где мы спрятали самолет, я не могу – знай только, что япринял все меры к тому, чтобы этот самолет не нашли. Это письмо вполне можетпопасть и в недобрые руки. Но я оставил несколько подсказок, которые помогут тебе его найти. Спроси у отца, где он прятался, когда я хотел его выпороть.
Не держи на меня зла.Твой дед
Дэвид де Вет
…
Не знаю, сколько я лежал в оцепенении и не слышал стука в дверь. До меня дошло, что стучат только тогда, когда кто-то саданул со всей силы по двери ногой. Спрятав письмо под одеяло, я пошел открывать.
– Мир, братишка? – на пороге, лыбясь на тридцать два зуба, стоял Ник, держа в руках бутылку дорогого французского шампанского «Боллинджер» – я так подумал, что делить нам нечего, а то, что мы в одночасье стали миллионерами, отметить стоит. Как думаешь?
…
Ну, что тут делать? Родная кровь, как никак.
…
– Заходи, – я отступил в сторону, – только имей в виду. Будешь выступать – получишь!
– Аналогично, братишка, – Ник прошел в номер, расположился у журнального столика. – У тебя бокалы для шампанского тут есть?
– Внизу, – я показал на мини-бар. – Имей в виду, я особо не употребляю.
– Ах да… – ехидно ухмыльнулся Ник. – Ты же у нас Эд-девственник…
– Давно не получал по мордасам? – нахмурившись, двинулся на него я.
– Мир! – Ник, улыбаясь шутливо поднял руки – Мир, дружба, жвачка… У нас перемирие, ты забыл?
– Тогда держи язык за зубами! Иначе и в самом деле получишь по морде лица. Шутник…
– О,кей – Ник обезоруживающе улыбнулся, разлил шампанское в бокалы, поднял свой – ты, кстати, не расскажешь мне, чего такого оставил тебе дедушка, о чем нельзя никому рассказывать?
…
Примерно минуту я думал, вертя в руках бокал с шампанским. Доверять Нику… он, конечно, раздолбай еще тот, но это единственный родной мне человек во всем мире, не считая отца. Кому еще довериться в таком деле, если не брату. Да, минуту назад я ему морду хотел набить – но это же брат мне. Да и Африку он на самом деле хорошо знает… Надо решать.
– Знаешь… – я прошел к кровати и вытащил из-под покрывала письмо деда – я и сам не знаю, правда это или нет. Читай сам.
По мере того, как Ник читал письмо, на его лице изумление сменялось недоверием. Наконец, он отложил бумагу в сторону.
– Ну, старый, ну дал твой дед… Ах, мать его… – заявил он, глотнув из своего бокала.
– Слушай, – вспылил я, – между прочим, он такой мой дед, как и твой! Я понимаю, что ты свинья еще та, но разговаривать про деда в таком тоне я тебе не позволю! Он подарил тебе пятьдесят лимонов, забыл!?
– Прости – на сей раз Ник был серьезен – я действительно перегнул палку. Ты прав. Но согласись, вся эта история попахивает старческим маразмом. Или дурацким розыгрышем. Пойди туда не знаю куда, найди то, не знаю что.
– Не согласен – сказал я – насколько мне известно, дед, конечно, был еще тем … деятелем, но вот маразматиком он не был никогда. И если это розыгрыш – какой в нем смысл?
– Видимого смысла нет, согласен, – сказал Ник, – тут ты тоже прав – и что мы теперь будем делать?
– А что ты предлагаешь?
Ник задумался.
– Честно говоря, не знаю что и сказать, братишка… С одной стороны – опасное это дело. Опасное и мутное. С другой стороны – а если и на самом деле в Африке где-то стоит самолет, забитый золотом и бриллиантами? Ты представляешь, какие это деньги?
– Представляю, – сказал я, – и что мы с ними будем делать?
– Сначала их надо найти, брат – задумчиво сказал Ник – сначала их надо найти…
Через несколько часов
Двигатели «Боинга-747» компании «Свиссэйр» приглушенно гудели, самолет уже набрал высоту одиннадцать тысяч метров и теперь летел над Атлантикой, с каждой минутой все больше и больше приближая меня к дому, к Вашингтону. Я сидел, развалившись в удобном кресле бизнес-класса (тратить деньги на первый класс я смысла не видел, летишь то с одинаковой скоростью, что в бизнес, что в первом), пытался заснуть – но сон не приходил. Из головы не шло то письмо деда. Как же он жил? Внезапно я себя поймал на мысли, что совсем не знал деда. Человек, потерявший безвозвратно страну, в которой родился и вырос, потерявший свою родину. Человек, ставший изгоем. То, что он написал – правда ли это? И если это правда – где искать самолет-призрак?
Не спалось. Достав из сумки, которую я держал всегда при себе пакет, я вытащил толстую засаленную тетрадь в черной кожаной обложке. И открыл ее…
Картинки из прошлого. Северный Матабелелэнд, район Истнор. 1972 год.
– Купил?
Невысокий крепкий средних лет мужчина, просто и скромно одетый, с мозолистыми крестьянскими руками смотрел на стоящего перед ним человека, выше ростом, одетого в щегольской черный итальянский костюм, лет двадцати пяти на вид.
– Не купил – с досадой ответил тот – Смэтсы ставку перебили. Сволочи…
– Эх, Джон… – со вздохом сказал старик, которого звали Дэвид де Вет, сколько я тебя учу, а толку… Заранее бы подошел к Шульцам, договорился бы с ними, сказал бы что участок напополам поделим. Им тоже Смэтсы много раз дорогу переходили. И вместе бы договорились против Смэтсов. А теперь что?
…
– Ладно… Иди отбери быков на субботнюю ярмарку на продажу. Двести голов продадим…
…
Джон де Вет, младший сын Дэйва де Вета, известного землевладельца и скотовода, владельца нескольких десятков тысяч гектаров пастбищ и несметных стад скота вышел из кабинета своего отца на фамильной ферме «Кинг Хилл», расположенной в самом сердце Матебелелэнда. Прямо напротив двери в отцовский кабинет стояло чучело огромного льва. Его застрелил вот на этом самом месте, где сейчас стоял дом, дед Дэвида и сейчас чучело стояло на почетном месте в самом центре холла дома. Его грива была даже не рыжей, а почти черной. Сам лев был огромным, каких сейчас уже не водится. Джону показалось, что лев издевательски подмигнул ему.
– У-у-у-у-у, зараза рыжая! – Джон щелкнул чучело льва по носу и отправился отбирать быков на продажу.
…
Этой ночью Джону не спалось. Марина вместе с сыном Эдрианом уехали в Италию и он сегодня спал один в своей комнате на отцовском ранчо. Просто не спалось и все, он сам не мог понять почему. Быков он отобрал, постарался, сделал все как надо. И все-таки не спалось.
Джон встал, спросонья нашарил шлепанцы под кроватью, натянул их на ноги. Полная луна ярким белым светом светила в окно, серебром заливая пол спальни. Зевнув, Джон сделал шаг вперед, к двери ведущей на веранду – и тут запнулся за чего-то и с шумом грохнулся об пол.
И в следующую минуту дом содрогнулся от залпа. Град пуль обрушился на усадьбу из темноты, с серебристым звоном полетели стекла. Сразу несколько автоматчиков, подбираясь к дому все ближе и ближе, вели огонь из автоматов Калашникова. Пули с противным визгом рикошетили от стен, уносились во тьму.
Уже через пару секунд Джон пришел в себя. Такие нападения хотя и были еще редкими – но все же уже были. И хотя в доме не было армейского оружия – охотничьего было в избытке в каждой комнате.
Джон перекатился ближе к кровати. Поморщился – осколки от разбитого окна больно впились в спину. Не вставая, потянулся рукой, открыл шкаф, стоящий рядом с кроватью – и тут дверца шкафа со свирепой силой вырвалась у него из рук, полетели щепки. Пуля от АК-47 ударила десятью сантиметрами выше рукоятки, за которую держался Джон.
Черт! Джон снова потянулся к двери, дернул ее на себя – и тут прямо на него упала его любимая винтовка, с которой он провел сотни часов в буше – охотничий Маузер, сделанный вручную под патрон 30-06. Самый универсальный патрон, можно охотиться на дичь, при сноровке и на некоторую птицу. И даже на людей.
Ощупью пошарил по дну шкафа, пальцы наткнулись на знакомые картонные коробки – патроны. Вытащил две, разорвал упаковку пальцами, рассыпал патроны по засыпанному стеклянными осколками полу. Порезав пальцы об мелкие осколки стекла, затолкал один за другим шесть патронов в винтовку. Снял кожаные колпачки, предохраняющие оптику прицела.
Готов.
Снова перекатился, приходя в позицию для стрельбы лежа. Точно в такой же позиции он выпустил тысячи пуль – и сейчас был уверен что не промахнется. Горячая кровь из изрезанных пальцев попадала на ложе винтовки, на спусковой крючок, редкими каплями падала на пол – но Джон не обращал на это никакого внимания. Весь мир для него сейчас свелся к перекрестью оптического прицела, своему спокойному дыханию, открытой двери на веранду, через которую было так удобно целиться и вспышкам на дульных срезах автоматов впереди, которые словно язычки пламени мелькали во мраке африканской ночи.
Бах!
Винтовка привычно и жестко отдала в плечо, изображение в оптическом прицеле смазалось под воздействием отдачи – но чутье и опыт подсказали Джону, что он попал.
Бах!
Ага… Кажется и брат тоже добрался до винтовки. Теперь держитесь, гады…
Вверх – на себя – от себя – вниз. Классическое, отработанное годами тренировок движение, опытные стрелки затрачивают на него меньше секунды. Желтоватого цвета гильза, выброшенная из винтовки, запрыгала по полу – а Джон уже перевел винтовку на новые, ясно видимые в ночи вспышки выстрелов, нахал спуск. Винтовка отдала в плечо, грохнул выстрел.
Еще один огонек погас, а Джон только успел перекатиться по полу под защиту стены – как град автоматных пуль разнес в щепки остатки перил на веранде и вонзился в противоположную стену. Разъяренные потерей своих сотоварищей, боевики патронов не жалели.
Тр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р.....
С другого крыла здания внезапно раздался грозный, несмолкающий звук, больше всего он был похож на звук рвущейся парусины, только был во много раз громче. Вскочив на ноги, Джон передернул затвор и дважды прицельно выстрелил по опешившим партизанам.
Пулемет Максим… Тот самый, старый «зигвагваген», Дейв де Вет держал его в своей спальне в полной исправности. Гости дома, когда видели пулемет, частенько шутили на эту тему, но старый Дэйв с каменным выражением лица сносил все шуточки и продолжал держать пулемет под рукой. И вот теперь он пригодился....
Тр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р.....
Пулемет продолжал работать, тяжелые пули разносили в щепки кустарники и забор перед домом. Старая немецкая машина, которая была даже старше отца, работала безукоризненно.
Тр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р
Пулемет заглох – и в ту же минуту Джону показалось, что за одной из построек сверкнула молния. Через секунду раздался сильный взрыв, как раз в том самом месте, откуда бил пулемет.
Стоя в проеме балконной двери Джон одну за другой выпустил две оставшиеся пули в сторону гранатометчика. Ему показалось, что он даже увидел, как черная тень, прячущаяся за сараем, согнулась пополам и упала на землю. Отбросив винтовку, Джон бросился по веранде к левому крылу, охваченному ревущим пламенем. Каждую секунду он ждал пули, которая оборвет его жизнь.
Но больше не стреляли. Следом за Джоном по веранде бежал его старший брат, Роджер. Напуганные серьезным сопротивлением, обстрелянные из пулемета, бандиты предпочли скрыться, бросив своих убитых и раненых. Гранатометчик дал выстрел только для прикрытия отхода.
– Папа!
Комната уже полыхала, жар обжигал лицо, но Дэвид смело сунулся в ревущий огонь. Распростершись на полу, лежал его отец.
– Где он?
Прикрывая голову руками от нестерпимого жара, в комнату вбежал Роджер.
– Вытаскиваем его!
Намертво вцепившись в отца, Джон тянул и тянул его из комнаты, сзади в его вцепился, помогая Роджер. Волосы на голове тлели с противным потрескиванием, но Джону было все равно. Задыхаясь, он вытащил отца на веранду, сделал шаг – и они вместе с братом полетели вниз, на землю через разнесенные в щепки перила. Навстречу уже бежали темнокожие работники фермы с ведрами – тушить разгорающийся особняк.
– Папа?
Отец лежал на спине, глаза были закрыты.
– Папа!?
Джон с силой затряс отца.
– Ты бы лучше дом тушил что ли, чем из меня душу вытрясать – раздался недовольный голос отца…
США. Пригород Вашингтона. 18 мая 2…9 года
– Ты, как я понимаю, уже все для себя решил? – нижняя губа у отца подрагивала, что было предвестником вспышки гнева.
– А ты как считаешь? – упрямо сказал я – я должен наплевать на завещание деда и бросить набитый золотом и бриллиантами транспортный самолет?
– Да никакого самолета и в помине ни х.. не было!! – как бомба взорвался отец – ты, что не понимаешь ни черта? Этот старый хрен под старость лет придумал идиотскую историю в духе Индианы Джонса, чтобы вернуть тебя в то дерьмо, что называется югом Африки! В этой гребаной Родезии я потерял твою мать и не хочу терять еще и тебя из за идиотских закидонов твоего деда!
…
Моя мать, Марина Фраскетти, родом из США из семьи итальянских эмигрантов, познакомилась с отцом на сафари в 1969 году, перед началом большой войны. В семидесятом родился я, причем по настоянию матери родился я в США и изначально получил американское гражданство, против чего дед был категорически. А в семьдесят девятом мама погибла в результате террористического акта, совершенного черными боевикамиЗАНЛАв Солсбери. Мощная бомба, начиненная болтами и гайками, взорвалась в супермаркете, убив маму и еще больше тридцати человек. Только по счастливой случайности там не оказался я – меня за день до этого положили в больницу вырезать аппендицит.
Именно эта трагедия стала причиной разрыва между отцом и дедом. За несколько дней до трагической гибели мамы отец сказал деду, что хочет уехать из Родезии, что ему все надоело, что он устал от войны. Дед обвинил его в трусости.Но после гибели мамы отца уже было не остановить – забрав меня, и обвинив во всем случившемся деда, он уехал в США, почти сразу же поступил в морскую пехоту. Наверное, для того, чтобы показать деду, что он не трус – с отцом я никогда на эту тему особо не разговаривал. Вот и получилось так, что с десяти лет я рос в корпусе морской пехоты США. Отец быстро рос по службе, все-таки боевой опыт давал о себе знать и,в конце концов,стал командиром антитеррористического подразделения. Ирония судьбы – но, даже уйдя из морской пехоты, я тоже попал в подразделение, занимающееся борьбой с терроризмом.Подсознательно, и я и отец все-таки помним,что случилось с мамой…
…
– Слушай, па! – вскипел и я. – Твои дела с дедом это твои дела! Мы договорились много лет назад, что в мою личную жизнь ты не вмешиваешься! Я решение принял и от него не отступлю! Вот так вот!
– Какая на хрен личная жизнь! Мы что, говорим про девчонку, которая от тебя залетела?! Ты ни разу в жизни не был ни в Родезии, ни в ЮАР и думаешь, что это какое-то гребаное сафари! Но это не сафари! Черные там мочат друг друга, это у них национальное развлечение, но стоит только появиться белому, как они объединяются против него! Там полное дерьмо и ты собираешься в него влезть по уши!
– Уже влез … – буркнул я – уже…
– Ни хрена ты еще не влез – сказал отец – но, чувствую, влезешь. Что же, удачи тебе. Если до тебя дойдет, что творишь глупость – дай мне знать…
США. Вашингтон, округ Колумбия. Здание Джона Эдгара Гувера (Вашингтонский офис ФБР). 29 мая 2…9 года
– Слушай анекдот:
Встречаются как-то два начальника региональных офисов ФБР, первый второму и говорит: Слушай! Я себе такую секретаршу нашел! Двадцать лет, только из колледжа, натуральная блондинка, 90-60-90. Ну и … сам понимаешь в общем…
А второй ему и отвечает: А у меня лучше.
Первый и спрашивает: Тогда про свою расскажи.
Второй: Ну, такая… Наполовину индианка, наполовину чернокожая. Лесбиянка вдобавок. И страшная, как смертный грех.
