скачать книгу бесплатно
Линия разлома
Александр Афанасьев
Враг у ворот. Фантастика ближнего бояЛиния разлома #1
2020 год. Украина – под властью нацистов. Русский язык – под строжайшим запретом, население вынуждают поклоняться Бандере и Шухевичу, а любое инакомыслие жестоко подавляется. Режим пользуется безоговорочной поддержкой Запада, который контролирует все природные ресурсы и остатки промышленности. Однако далеко не всем по нраву жизнь в бандеровском раю, да и миллионы беженцев по ту сторону российской границы стремятся любой ценой освободить свою родину от коричневой чумы. На Украине разгорается пожар партизанской войны, в которой вчерашние друзья и соседи оказываются по разные стороны баррикад. К тому же в игру оказываются вовлечены могущественные внешние силы, которые решают перенести боевые действия на территорию России…
Александр Афанасьев
Линия разлома
Как-то мне сегодня душно и хмуро.
Сердце ноет, не находит покоя.
Ночью снилось мне кровавое утро
И сгоревшее широкое поле.
Там дети воют, собираются в стаи,
Смотрят в небо, как забитые птицы,
Ждут ответа, почему умирают,
Ищут в панике знакомые лица.
Мы не оставим города свои!
Мы обязательно дойдем!
Нас крепко держат руки нашей земли!
Мы свои песни допоем!
Всюду пляшет запах страха и власти —
Запах зверя всем известной породы.
Он всех сжигает без разбора по масти,
Омывая кровью вечные горы.
Вместо сердца – смесь огня и железа.
Вместо воли – пожелание ада.
Но мы тебя вернем на прежнее место.
Для нашей веры и любви нет преграды.
Мы не оставим города свои!
Мы обязательно дойдем!
Нас крепко держат руки нашей земли!
Мы свои песни допоем!
Декабрь. «Мы»
© Афанасьев А., 2014
© ООО «Издательство «Эксмо», 2014
От автора
Ничто не забыто,
Никто не забыт,
Время настанет,
И каждый получит свое…
Эту книгу, я уверен, на Украине запретят. Не уверен, что смогу издать ее и здесь. Но написать и опубликовать ее – необходимо. Чтобы все не просто знали, что происходит, а понимали, что может произойти и какая опасность угрожает нам.
Эта книга не про Украину, она – про Украину и Россию. Я знаю, что многие на Украине воспримут ее как антиукраинскую, особенно в свете того, что происходит в Крыму и в свете той позиции, которую я неоднократно высказывал, но это не так. Она не антиукраинская, скорее, наоборот. Антифашисты в Германии боролись не против Германии, они боролись против фашизма. Это попытка предупредить украинцев, раскрыть их глаза на то, какие силы рвутся к власти в их стране, что скрывается под лозунгами «Свободы» и «Правого сектора». Попытка предупредить о надвигающемся на их страну фашизме и заставить их наконец открыть глаза на то, куда их ведут. Пора понять наконец, что «незалежность» и «свидомость» не являются самоценностью, если они сопровождаются политическим балаганом, разрастающимся уличным хаосом и насилием, падением уровня жизни, непрекращающимся разграблением страны. Ни одна часть украинского общества, кроме элиты, не получила от независимости ничего хорошего! Только элита, лишившись контроля Москвы, получила возможность грабить свою страну беспрепятственно. Чем и занимается вот уже двадцать два года.
Я призываю каждого украинца задуматься – куда их ведут все более оголтелые и нетерпимые политики. Чему учат в школах ваших детей и к чему приведет такая «наука». В какой бойне и за что они сгинут, если сейчас задорно кричат «москаляку на гиляку» и «кто не скачет, тот москаль» на школьном дворе. Какую судьбу уготовили стране те, кто чествует фашистских палачей Бандеру и Шухевича. Насколько хватит прочности страны, когда один за другим идут майданы. Правильно ли молчать, когда вокруг беснуются в ярости те, кто мечтает о братоубийственной бойне.
Несмотря на все что происходит, я все же верю в вас. Я верю в то, что нас не разлучит пролитая кровь, и Россия и Украина смогут существовать рядом друг с другом, помогая и поддерживая друг друга, чтобы выжить в жестоком и циничном мире, все более похожем на большую дорогу с грабителями на каждом шагу. Я верю и в то, что Украина может и дальше оставаться независимой. Тем, кто говорит вам, что России нужна украинская земля, ответьте: а сколько земли не хватает самой большой стране мира? Нам не нужна земля, но мы не можем терпеть зарождающийся фашизм у нас под боком. Пришло время и вам решать – а нужен ли этот фашизм вам?
Александр Афанасьев
Начало
Ростов-на-Дону
Май 2020 года
Я, Соловьев Дмитрий Александрович…
Не, не так. Совсем не так. Что я – заяву, что ли, пишу?
Это – моя вторая рукопись, я так их и называю «рукопись А» и «рукопись Б». Первая охватывает период с две тысячи тринадцатого года по сей день, описывая те события, которые происходили на Украине и вокруг Украины в этот период. Эта рукопись практически не содержит моих личных наблюдений, особенно связанных с начальным периодом конфликта. Это компиляция из официальных документов, отношений, протоколов опросов беженцев и протоколов допросов бандеровских террористов, первые из которых появились на нашей земле пять лет назад. Кроме того – просто рассказы беженцев, записанные мной и некоторыми неравнодушными людьми в лагерях, которые составляют Белую книгу преступлений бандеровщины – украинского фашизма. Я пока не решил, давать ли ход этому материалу, в конце концов, большая часть этой книги – записи, собранные для Белой книги, и вряд ли правильно отнимать у людей их труд, публикуя это под моей собственной фамилией. Из оставшегося – часть материалов содержит тайну следствия или государственную тайну – и разглашение их, мягко говоря, тоже нежелательно. Хотя я не нахожусь на действительной государственной службе вот уже много лет. Контора, к которой я принадлежу, негосударственная только по документам, на самом деле каждый из нас вполне отдает отчет, кто мы. Мы – опричники. Цепные псы государства. Выполняющие то, что решено в Кремле, как бы ни стучали при этом зубы у разной мрази. Но каждый из нас пришел туда, где он есть, своим путем и каждый сам знает, за что он борется. Я – за русских. Потому что я – русский. Мы – русские. И с нами – Бог. Это не пустые слова, кто бы и что ни говорил. По крайней мере – для меня.
Что касается рукописи Б. Эта рукопись о том, что происходит сейчас, написанная и от первого, и от третьего лица. Здесь собраны мои личные наблюдения и кое-какие заметки, информация о том, что происходит по ту сторону границы, полученная мною как от моих прямых источников, так и при обычном анализе уличных разговоров, информации и слухов с рынков, лагерей беженцев и пунктов оказания помощи.
Я не претендую на абсолютную точность описываемых мною событий, потому что всегда что-то ускользает от внимания, даже если ты видел это своими собственными глазами. Понятно, что и беженцы, а также те, кто ходил туда с понятными целями и вернулся обратно, не стопроцентно надежные источники. Но я и не ставил себе целью написать некое историческое произведение. Для меня важно нечто другое.
Я знаю, что будет большая война. Она уже здесь, рядом, она дышит нам в лицо вонью горелой резины, солярки и человеческого мяса. Война между Россией и Украиной, точнее, между Россией и тем, что сейчас образовалось на месте Украины, это итог долгих тридцати лет ошибок, злонамеренных действий и просто исторической неизбежности. Я пишу эту книгу в помощь тем, кто пойдет воевать, я тоже пойду, но тогда ничем поделиться уже не смогу. Я хочу, чтобы каждый из нас знал, с кем и с чем имеет дело, и не обманывался лживыми заявлениями, что все нормально. Далеко не нормально. Более того – ненормально в принципе, в самой сути происходящего.
На той стороне границы – фашисты. Самые настоящие. Да, я понимаю, что там еще остались и нормальные люди, но с каждым годом властвования фашистской мрази их все меньше и меньше. Они уже кидаются на своих, расправляются с ними злобно, исподтишка. Если германские фашисты кидали своих противников в лагеря, то эти поступают подлее. Машина на красный свет, нож под ребра в подъезде… и шито-крыто. Они слабы даже в том, что не могут открыто расправляться со своими врагами, но это не делает их менее опасными.
Больше семидесяти лет мы думали, точнее, мы позволили себе поверить в то, что фашизм не пройдет. Фашизм больше нигде не сможет воцариться и влиять на судьбы людей. Мы думали, что урока сорок пятого года, урока крушения Третьего рейха будет достаточно для всех нас. Не столько даже для немцев, сколько для всех нас, ибо совершенно ясно, что рейх был не более чем тараном против СССР для определенных сил в мире. Последний раз – мы позволили себе грубо обмануться в конце восьмидесятых, когда решили, что если мы сложим оружие и снесем стену, то нас примут с распростертыми объятьями в западный мир, как заблудших сынов. Ошиблись – нас просто и банально ограбили как только могли. А потом, когда мы только оклемались, снова назвали вселенскими врагами.
Украина же прошла этот путь не один раз, а дважды. Первый раз – в составе СССР, второй раз – уже сама по себе как многонациональное государство. И добилась-таки своего. Она была принята в Европейское сообщество, но не в качестве Украины, а в качестве убитого и вновь оживленного трупа, зомби. Единственная ценность которого лишь в том, что он долго не рассуждает и кидается ровно на того, на кого укажут.
Они прошли свой путь. Через унижения и потрясения, через безумие майданов и схидов, через гражданскую войну и бойню. Теперь – они на пути к своему последнему решению – к войне. Войне, которая погубит либо их, либо нас.
Я не знаю, останусь ли я в живых или нет, но эта рукопись увидит свет в любом случае. Я хочу сказать вам, как говорили до меня: люди, будьте бдительны! Фашизм не побежден навсегда! Фашизм всегда рядом с нами. Он шепчет нам в ухо имена врагов и подталкивает нашу руку. И ты сам не замечаешь, как оказываешься посреди поля, залитого кровью.
Я знаю главное: мы готовы. Готовы мы, готов наш народ, готовы те пацаны в лагерях, которые ждут возможности вернуться на свою родную землю. Готов и я. И пусть Бог рассудит, кто из нас прав.
Северодонецк. Бывшая Украина
30 мая 2020 года
Бандеровщина
Земля – небо.
Между землей и небом – война!
Виктор Цой
Свой автомобиль – старенькую, но ходкую еще «Приору» – человек загнал за гаражи. Их здесь было три, самодельные. Два уже вскрыты. Сильно несло мочой, дерьмом – видимо, местные парубки использовали это место как отхожее. Правильно, а чего нет – по соседству дискотека. Тут же росли лопухи.
Человек огляделся. Четырехэтажное здание глядело на мир пустыми бельмами оконных проемов, никому не нужное. Последние жители оставили его пару лет назад, перебравшись в деревню, – там все-таки посытнее. На первом этаже был магазинчик – когда-то. Теперь там не было ничего. Только надпись – на серой побелке, уже почти слившаяся с мутным фоном стены, но все-таки различимая:
«Тут господарь украинец!»
Полумертвый город.
Человек огляделся, потом неспешно направился к дому. Толкнул дверь подъезда, прислушался. Нет, никого. Он бы услышал.
Подъезд был старый, как и сам дом. Без лифта, кованые перила давно сняты и сданы на металлолом. Низкие потолки, неудобные ступеньки, облупившаяся штукатурка – интересно, когда это строили, это люди были такими низкими или на материалах экономили? Дверей тоже нет. Точнее – есть, одна. Стоит, издевательски прислоненная к стенке. И это хорошо…
Квартира была на четвертом этаже. Он зашел в коридорчик, сунулся в туалет – он был справа. С кухни – сочился яркий свет, его остатков было достаточно, чтобы различить надпись на стене, извещавшую всех о том, что «Люба – б…».
Надпись выглядела подозрительно свежей – на фоне общего упадка. Под ней – валялись два использованных презерватива, словно в подтверждение…
Человек снял штаны и присел. Долгий и богатый опыт научил его – не надо торопиться. Никогда не торопись. Враг на это и рассчитывает.
Зря они на нас полезли… ох, зря. Здесь стволов больше, чем голов по переписи…
Облегчившись и натянув штаны, человек прошел на кухню. Здесь каким-то чудом сохранился стол, он изучил потолок, стены. Встал на колени у стены, начал ковырять. Этот дом строился еще в те времена, когда не было центрального отопления – потому в конструкции дома были дымоходы. Дверь у стены подсказывала, что все было нормально, надпись на стене и количество гондонов под ней – в какой квартире искать. То, что он искал, было на месте: зацепившись, он вытащил из бывшего дымохода длинный, под метр сверток: одеяло, тщательно свернутое и прихваченное для верности широким серым скотчем. Есть. Осторожно разрезав скотч, человек нашел там охотничий карабин «КО-СВД» с оптическим прицелом «ПУ3,5» производства госзавода оптического стекла в Изюме, пистолет «ПМ» с самодельным глушителем, двумя запасными магазинами и две коробки патронов, к «ПМ» и к винтовке. Патроны к «ПМ» были барнаульские, гражданские, к винтовке – новосибирские, марки «Экстра». И то и другое его более чем устраивало.
Человек осторожно выглянул в окно. Поморщился от лозунгов, доносившихся с площади Победы, переименованной сейчас в площадь Героев. Героев УПА, конечно.
Бандера! Шухевич! Герои! Народу! Они! Воевали! За нашу! Свободу! Смерть москальским оккупантам! Слава Украине!
Бред полный…
Человек аккуратно поставил стол посреди комнаты. Стол был на удивление устойчивый, ни одна ножка не расшатана. Остатки скотча он приклеил на туго свернутое одеяло, чтобы не развернулось. Положил одеяло на стол, вмял по центру цевье винтовки.
Пойдет…
Из кармана он достал телефон. Старый на вид – какой и должен быть у Богдана Ивановича Захарчука, сорока шести лет, уроженца и жителя Лисичанска – города, что в четырех километрах от Северодонецка. Но полностью рабочий и с кое-какими хитрыми программами, разобраться в которых не у каждого ума хватит. Набрав код, он активировал эмулятор рации, разница которого с обычной рацией в том, что в эфире – переговоры просто так не прослушаешь. Прослушать можно через сеть, и слушают – но не тогда, когда с обеих сторон шифраторы.
– Второй – точка два – прибыл.
Слышимость была великолепная. Они опасались, что будут глушить, но дядя Витя по прозвищу Мудрый викинг презрительно сказал: «Эти… на праздник… глушить… да ни за что в жизни не будут…»
– Точка два плюс.
Есть… значит, эта с…а все-таки прибудет в родной город. Высоко, ох высоко ты залетел, Андрий. Больно падать…
Не хотелось вспоминать. Как они ходили в школу… в один класс ведь ходили. Как потом разошлись их пути-дорожки. Тогда… в далекой и счастливой стране под названием «детство» они даже не знали, кто какой национальности. Только потом он узнал, что он – кацап и москаль, а Сенька Левитанский, круглый отличник, у которого все списывали, – жид. Спасибо, просветили…
То, чего мало кто понимал… он так и не научился ненавидеть. Те, кто шел ему на смену… молодые волчата из приграничных беженских лагерей – вот они ненавидели. Люто. Зубами были рвать готовы. Для них на «нашей земле» – как называли эти места в лагерях – своих не было, были только враги. А для него – врагов не было. Он просто знал, что так, как живут сейчас, – жить нельзя. Никак, ни при каких обстоятельствах – жить так нельзя. И он восстанавливал ту, старую и давно умершую, запинанную сапогами, сгоревшую в попавшем в засаду и обстрелянном автобусе, тихо скончавшуюся в этом доме без окон – жизнь. Как мог…
Грубые, мозолистые пальцы справились с картонной, в цвет мореного дерева коробкой. В ней – своего часа ждали двадцать патронов, двадцать маленьких, золотистого цвета ракет, с длинными, с фланцем на конце гильзами. Он достал десять, начал неспешно снаряжать. Это была его винтовка, пристрелянная – он сам тренировался с ней под Ростовом и пометил меткой, известной ему одному. Остается надеяться, что те, кто ее перевозил, обращались с ней бережно и аккуратно. Впрочем, армейская винтовка может перетерпеть больше, чем спортивная, крепление прицела жестче, да и сам прицел – в свое время, его устанавливали даже на противотанковые пушки.
Тут господарь украинец…
Почему-то вспомнилась их самодеятельная команда КВН… они не пробились в высшую лигу, но для города, в котором чуть больше ста тысяч человек, своя команда КВН – она и есть своя. Он помнил, как они с Андреем – тогда он еще не бросался в драку от того, что его имя произнесли по-русски, – репетировали номер «под Штепселя и Тарапуньку» – и он тогда сымпровизировал, пошутил насчет чего-то… он так и не вспомнил ту шутку за все эти годы, хотя вспоминал не раз. И он хорошо помнил, как в глазах Андрея плеснулась обида… совершенно неожиданная. Он просто не ответил, повернулся и ушел из их школьного зала, ничего не сказав. И все как-то замолчали, пока Левитанский, признанный хохмач, совсем не похожий на зубрилу-отличника, не сморозил что-то.
Это был восемьдесят восьмой год. «Игла». Год Виктора Цоя. Неужели уже тогда – это было? Неужели – уже тогда???
Закончив снаряжать магазин винтовки, он набил оба магазина к пистолету. Ссыпал остаток патронов в карман.
Прислушался – с площади базлали.
Слава нации! Смерть ворогам! Слава нации! Смерть ворогам! Украина! Понад усе!
Било по нервам…
Он положил винтовку цевьем на скатку. Надо успокоиться. Не время и не место…
– Общая информация, всем на связь, – пробурчала рация.
– Первый, плюс
– Второй, плюс, – отозвался он.
– Третий, плюс.
– Четвертый, плюс.
– Пятый, плюс.
– Есть цель. Второй, работай по готовности.
– Понял. По готовности…
Прицел был с малой кратностью, но ему не привыкать к такому. Он видел изуродованную врагами площадь Победы, черно-красный флаг, машину, превращенную в импровизированную трибуну. У Державы – как эти твари называли то, во что они превратили Украину, было два флага. Официальный, сине-желый, и неофициальный, как его еще звали, «вийсковый». Черно-красный, с золотым тризубом. Был и еще один вариант – с перекошенной, как будто от злобы, свастикой – его не вывешивали даже на мероприятиях «УНА-УНСО», но он сам видел два места, где не могло быть иностранных журналистов. Там он и висел – черный, красный, словно напитавшийся черной злобой и красной кровью, с паучьей свастикой.
В прицеле были видны люди на трибуне. Активно размахивающий руками, что-то орущий в микрофон Денис Тризуб. У него раньше была другая фамилия, но он сменил ее, отказавшись от отцовской, русской. Денис учился в другой школе – но он помнил его, городок-то маленький, все и всех помнили. Правее стоял Андрий – похудевший, с обильной сединой в волосах, в черных очках – не обычных, а стрелковых, понимающие люди знали, что это значит. Еще правее – стоял кто-то из комиссаров – полноватый, в очках. Приехал посмотреть на демократию в действии…
А вот левее – стоял интересный персонаж. Понтовые черные очки, редкая бороденка, черный берет. Чеченец. В прицел было почти не разглядеть черт его лица, но он знал, кто это такой. Берзаев Валид Салманович. Один из немногих оставшихся в живых участников банды Радуева, участник боя в Первомайском. Между первой и второй войнами – отправился в Европу на лечение, да так там и остался. Получил вид на жительство в Польше, осел в Белостоке. Польском городе на стыке границ сразу трех государств: Польши, Украины и Белоруссии. Пшеки, сами рехнувшиеся от ненависти к русским, предоставляли вид на жительство всем чеченцам, кто это хотел, – так чеченская община в этой стране выросла до двадцати тысяч человек. В Белостоке был такой квартал… он был застроен типовым панельным жильем, и там давали социальное жилье. Через несколько лет после того, как туда заселились чеченцы, по улице было не пройти не только ночью, но и днем – а потом начались погромы и массовые драки. Сам Берзаев собрал группу отморозков и принялся за дела. Первоначальный капитал собрал, грабя водителей на дороге, рэкетируя перегонщиков, – перегонщики были не поляками, и польская полиция предпочитала смотреть в другую сторону. Потом Польша вступила в ЕС – и открылись большие возможности по контрабанде. Например, пачка поддельного «Мальборо», где табак смешан с резаным сеном, – при пересечении границы с ЕС делает десять-двенадцать концов[1 - То есть увеличивается в цене в 10–12 раз.]: такие в ЕС налоги на табак. Поэтому через границу табак потоком идет, то же самое со спиртным, со жратвой. Относительно честной контрабандой дело не ограничивалось. Как удалось узнать – в две тысячи десятом году польская полиция собиралась предъявить Берзаеву обвинение в торговле людьми. Но сверху поступил приказ прикрыть тему. Значит – уже тогда готовились. Уже тогда – знали, что будет.
Поскольку с другой стороны польско-украинской границы легко было найти таких же отморозков, только и мечтающих о «джихаде против России», – Берзаев стал часто показываться на Галичине, справлять вместе с галицаями праздники – есть фотографии. То, что Берзаев мусульманин, причем радикальный – никого не смущало. Видимо, за Берзаевым подтянулись и другие – работать чехи никогда не любили, то ли дело инструкторами в лагерях – почет, уважение, гарные украинские дивчины, деньги на карточку капают. Потом подключились и НАТОвские инструкторы, а Берзаев создал чеченский полк, самонадеянно назвав его «полк спецназа «Борз». И потом этот полк сильно дал о себе знать – одна николаевская резня чего стоила.
Теперь он среди галицаев носит звание «керивник», командует чем-то вроде исламского корпуса. А сюда приехал, чтобы покрасоваться на трибуне и парад принять вместе с евротолерантным комиссаром и местной бандеровской мразью. И напрасно приехал…
Так… До трибуны триста тридцать метров, плюс– минус метр – это пробили заранее, лазерным дальномером. Снижение траектории для «Экстры» будет около ста двадцати сантиметров, это примерно две трети человеческого роста, чуть больше. Ветра нет – и за то спасибо. Может гулять между деревьями, но на пулю винтовочного патрона на такой дистанции такой ветерок не повлияет. На крайний случай – можно будет повторить – винтовка самозарядная…
