скачать книгу бесплатно
Воля к власти. История одной мании величия
Альфред Адлер
Фридрих Вильгельм Ницше
Диагноз
Альфред Адлер, один из основоположников психоанализа, первым задумался, почему заики так часто стремятся на сцену, а калеки так стремятся участвовать в спортивных состязаниях. Эти размышления привели его к открытию механизма гиперкомпенсации в структуре личности, в рамках которого не наличие способностей, а их дефицит толкает человека на великие свершения. Зачем? Что служит истинной причиной этих поступков? Ответ на этот вопрос Альфред Адлер нашел на страницах дневника Ф. Ницше, великого пациента психиатрической клиники, который большую часть жизни провел в сумерках сознания, и только воля к власти способна была пробуждать в нем величие гения.
Зигмунд Фрейд считал, что ведущей силой для человека является стремление к удовольствию. Виктор Франкл сделал основополагающим для человека стремление к поиску смысла, и только Альфред Адлер увидел волю к власти и понял, что именно эта, темная сила подвигает человека к великим свершениям. Истории мании величия, ее триумфа и падения, и посвящена эта книга.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Альфред Адлер, Фридрих Ницше
Воля к власти. История одной мании величия
© ООО «Издательство Родина», 2022
Предисловие
Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по тебе.
Джон Донн[1 - А?не Хэмингуэй.?– Прим. авт.]
Альфред Адлер, один из отцов-основателей психоанализа и автор такого направления, как индивидуальная психология, нашел ключ к пониманию человека в его социальности, во взаимосвязи с другими людьми. Будучи ребенком из бедной еврейской семьи, в которой помимо него было еще пятеро детей, он чувствовал себя покинутым и ненужным. Слабый, болезненный ребенок вечно требовал к себе больше внимания, чем могли ему отдать родители, отчаянно сражающиеся за то, чтобы все их дети получили шанс дожить до совершеннолетия. Дети все время болели из-за недостатка еды и вечного промозглого холода в доме. В ту ночь Альфред заснул рядом с братом, которого вот уже несколько дней била лихорадка. Ребенок то и дело вздрагивал от холода, хотя под тяжелым одеялом было достаточно тепло. Наутро Альфред проснулся от того, что брат вдруг перестал вздрагивать. В комнате вдруг стало очень тихо и пусто, а еще через какое-то время отец зашел и молча поднял тело сына, завернув его в теплое одеяло. Альфреду еще долго никто ничего не объяснял. Осознать, что в ту ночь его брат умер, Альфред смог лишь во взрослом возрасте. Через пару недель после смерти брата Альфред уже и сам заболел воспалением легких. Врач, которого пригласили, тихим и безжизненным тоном объяснял перепуганным родителям, что надежды на выздоровление практически нет. Ребенка так разозлили слова врача, что он твердо решил бороться за жизнь до победного, как минимум, чтобы раздосадовать доктора.
Вопреки всем прогнозам врачей, Альфред не только выжил, но и неожиданно стал проявлять способности к учебе. В любом классе, в любой компании он вдруг оказывался в центре внимания. Его слышали и слушали, его мнение уважали. Это выглядело, по меньшей мере, странно, так как маленький, заикающийся еврейский мальчик никак не походил на вожака школьной ватаги. Никаких уникальных способностей у него не было. Скорее, наоборот. В семье слабого и болезненного Альфреда считали мямлей и тюфяком, а его успехи в школе казались случайностью. Да и сам Адлер так считал долгое время, но годы шли, компании менялись, а ему все так же легко удавалось находить общий язык с людьми. В восемнадцать лет он женился на еврейке из России, а уже через год его жена родила первого ребенка. Вскоре у них уже было пятеро детей, а Альфред, тем временем, получал медицинское образование в университете, а потом, вопреки всем увещеваниям жены, вступил в психоаналитическое сообщество, возглавляемое самим Зигмундом Фрейдом. Стоит признать, что удалось это Адлеру не без труда, поскольку Фрейдпринимал в ряды начинающих психоаналитиков далеко не каждого. А уж с тех пор, как в прессе стало модно ругать отца-основателя психоанализа за провокационные взгляды, прием новых членов сильно затруднился. Публично выступив в прессе на стороне автора «Толкований сновидений», Адлер привлек к себе благодушное внимание Фрейда и, тем самым, открыл себе дорогу в клуб.
Адлер полюбил выступать с докладами на различных конференциях. Он все еще считал чистой случайностью то факт, что ему, человеку с таким тихим голосом и плохо поставленной речью, теперь приходится разглагольствовать перед зрителями, но раз за разом на этих конференциях и собраниях психоаналитического сообщества он видел именно таких, тихих, часто некрасивых людей, зачастую с дефектами дикции. На одном только с ним курсе в университете учились студенты, способные намного лучше выступать перед публикой, да и с намного более интересными идеями, но им это было попросту неинтересно.
Что толкало всех этих неказистых людей с плохой дикцией на сцену? Почему люди, которые вроде бы не созданы были для публичных выступлений, раз за разом, преодолевая страх и ужас, представляли свои научные изыскания на суд зрителя? Задавшись этими вопросами, Альфред Адлер обратился к творчеству самого модного на тот момент философа Германии и Австро-Венгрии, к трудам Фридриха Ницше.
Фридрих Ницше создал концепцию сверхчеловека, которая впоследствии радикальным образом повлияла на весь ход истории ХХ века. Как возвыситься над массой и стать чем-то большим, чем человек? Кем будет это высшее существо, и на что готово человечество, ради создания нации сверхлюдей?
Нам не дано узнать, как слово наше отзовется, и вряд ли Фридрих Ницше предполагал, как сильно на людей могут повлиять его тексты. Одних они вдохновили на войны, а Альфред Адлер, сопоставляя тексты Ницше с его жизнью и с мировой историей, увидел в них главную движущую силу человека – волю к власти.
Всю свою жизнь Фридрих Ницше провел, отбиваясь от липких лап безумия, которое с каждым годом все ближе пододвигалось к нему. На закате своих дней разум философа уже почти полностью погрузился в бездну, и он вынужден был провести эти годы в психиатрической клинике, оставшись один на один с собственными мыслями. Все еще великий, отделенный от мира людей стенами клиники, он продолжал тратить те короткие всполохи сознания, которые все еще с ним случались, на главную работу последних лет своей жизни… Неоднозначная «Воля к власти», вышедшая в свет уже после смерти мыслителя благодаря стараниям его сестры Элизабет, претендовала на негласный статус философского завещания Ницше.
Прочитав эту работу, Альфред Адлер пришел к выводу, что именно стремление понравиться людям, быть принятым и понятым, а главное, желание возвыситься над массой, является лейтмотивом любой человеческой жизни. Чем сильнее человек хочет понравиться другим в самом начале своего пути, тем яростнее будет его желание возвыситься над ними. Чем меньше у человека способностей, тем ярче этот огонь, и это пламя способно подвигнуть человека на великие свершения сильнее, чем благоприятные и тепличные условия, в которых иногда выращивают детей родители, проча им прекрасное будущее, сильнее, чем любые задатки и способности, которые есть у каждого. В этом психолог видел великую силу человека и самый страшный его кошмар. В конце пути к власти, человек, рано или поздно, человек сталкивается с бездной, которую так хорошо знал Фридрих Ницше. На вершине нет людей, все они внизу. Их уже нельзя разглядеть. Путь к людям, стремление к власти приводят к одиночеству.
Каждая школа психоанализа видела свою движущую силу человека: Фрейд считал основополагающим принцип удовольствия; несколькими десятилетиями позже представитель неопсихоанализа Виктор Франкл считал, что лишь смысл придает сил для жизни. Альфред Адлер считал ведущим мотив власти. Узнав о взглядах нового участника психоаналитического кружка, Зигмунд Фрейд был вне себя от бешенства. Отец психоанализа был слишком нетерпим к критике и другим точкам зрения – как и любой образованный психиатр, Фрейд хорошо знал, что врач обязан демонстрировать уверенность в том, что он делает. В свою очередь дюбой намек на сомнения может стоить пациенту жизни. Профессиональная деформация не обошла стороной и Фрейда, и он вскоре стал видеть во всех людях пациентов, а если они начинают выдумывать собственные рецепты излечения, то пусть уж лечатся самостоятельно и подальше от настоящего врача. Альфред Адлер вместе с несколькими последователями покинул общество психоанализа и создал свою психологическую школу. Вскоре уже и он изгонял из своего кружка всех, кто не разделял его взгляды на психоанализ.
Первую часть этой книги составляют главные работы Альфреда Адлера, которые заложили фундамент всей социальной психологии, и, пожалуй, действительно дают весьма понятное описание человека как части социума. Вторую же часть книги составили труды Фридриха Ницше, гениального и безумного писателя. Они не дадут вам исчерпывающего понимания взглядов ученого, для этого есть полное собрание сочинений. Да и не стоит знакомится с его творчеством по его поздним произведениям, но они наглядно проиллюстрируют созидательную и разрушительную силу воли к власти, которую Адлер считал ключом к пониманию человека. Могут ли тексты безумца быть гениальными? Бесспорно, могут, но от этого они не станут менее безумны. Первая часть книги даст вам ключи к пониманию человека, которые можно будет применить к пониманию текстов Фридриха Ницше и которые помогут вам приблизится к бездне.
Елизавета Бута
Альфред Адлер
Мотив власти
Мотив власти[2 - Пер. с нем. А.А. Юдина.]
Быть большим! Быть могущественным! Вот всегдашнее стремление всех маленьких или чувствующих себя маленькими. Всякий ребенок тянется к высоким целям, всякий слабый – к превосходству, всякий, кому недостает надежды, – к вершинам осуществления: отдельный человек так же, как и масса, народы, государства и нации. Это извечное стремление людей есть попытка преодолеть чувство своей недостаточности, незащищенности, слабости. Но для того, чтобы двигаться в этом направлении, им нужен путеводный образ, указывающий будущее. Выдуманный идеал совершенства слишком невнятен для того, чтобы выполнять эту роль. Ищущий дух формирует конкретный идеал, помогающий уверенно идти избранным путем. Видит ли человек свою цель в том, чтобы стать кучером, врачом, донжуаном, другом, тираном, – он всегда усматривает в этом высшее осуществление и утверждение своей сущности. Поможет ли этот идеал осуществить себя при данных конкретных обстоятельствах, зависит от подготовки человека, от его умений, от выбора метода, от его оптимистической активности, с одной стороны, и от соответствия внешним возможностям, с другой. В отношении первых факторов мы можем предъявлять требования к образованию, последние же нужно уметь познавать и распознавать. Все эти факторы взаимозависимы и оказывают друг на друга взаимное влияние.
Мы бы могли много сделать для выбора правильного жизненного пути, если бы располагали точным знанием о внешних обстоятельствах. Многое из того зла, которое портит жизнь людей, можно было бы переносить гораздо легче и даже одерживать над ним верх, если бы мы не просто жаловались на судьбу, но видели в этих трудностях выражение сложного развивающегося и прогрессирующего движения. Мы все страдаем от того, что находимся в таком моменте развития, который благодаря творческой силе человечества должен быть преодолен. Представитель индивидуальной психологии может с уверенностью утверждать, что всеобщее и личное страдание всегда связаны между собой, потому что мы сегодня строим наш путеводный идеал не столько на основе чувства общности, сколько на основе [цели] личного могущества. Огромное количество трудновоспитуемых детей, невротиков, сумасшедших, алкоголиков, кокаинистов, морфинистов, уголовников и самоубийц представляют собой, в конце концов, сходную картину: борьба за личную власть или неверие в возможность достичь этого посредством общеполезной деятельности. Наш путеводный идеал, который в настоящее время выступает в законченной форме как стремление к превосходству над другими, конкретизируется как власть над другими, и эта проблема стоит перед каждым на переднем плане, оттесняя все другие и оказывая влияние на всю нашу душевную жизнь.
Как это зло пришло в мир? Стремление к личной власти представляет собой форму конкретизации стремления к совершенству! И ее искушение особенно сильно в нашей культуре. Понятная ошибка, подражание бесконтрольной природе, когда совершенство одного достигается путем жестокого торжества над более слабым. Но даже и в животном мире есть немало моментов, смягчающих борьбу: социальные, стадные инстинкты, которые, по-видимому, служат защите вида и предотвращают его уничтожение. В человеке же зов чувства общности сильнее. Ибо в отличие от природных существ и вопреки жестокости жизни союз с себе подобными для него гораздо более насущен. Без разветвленного разделения труда он обречен на гибель. Господство мужчины над женщиной лишает его высшего эротического наслаждения. При более развитом состоянии культуры это должно привести к бунту женщины против отведенной ей роли, а это составляет угрозу самому существованию человеческого рода. В этом смысле народы с менее высоким уровнем культуры имеют преимущество.
Основываясь на результатах исследований индивидуальной и массовой психологии, можно утверждать: стремление к личной власти – это роковое заблуждение, отравляющее жизнь человеческого общества. Тот, кому дорого человеческое общество, должен отказаться от стремления пересилить других. Самоутверждение посредством насилия представляется многим самоочевидной мыслью. Мы даже добавим: простейшим путем ко всякому благу и всему, что обещает счастье, кажется именно путь власти. Но когда же в жизни людей или в истории человечества такое намерение удавалось осуществить? Насколько мы можем видеть, даже малая толика насилия всегда вызывает противодействие, даже там, где мы имеем дело с придавленными гнетом людьми: патриархальная система, просвещенный абсолютизм – ужасные примеры тому. Даже с богами своими ни один народ не примирился без некоторого противодействия. И если человек или народ попадает в зависимость от другого, в нем сразу же – явно или скрыто – пробуждается дух сопротивления, который не исчезнет, пока не падут все оковы. Победоносная борьба пролетариата против гнета капитализма отчетливо свидетельствует о таком ходе развития, хотя возрастающая мощь организации рабочих может при неосторожном образе действий вызвать большей или меньшей силы внутреннее сопротивление у вялых натур. Там, где свои вопросы решает власть, она, навязывая свои намерения и цели, приходит в столкновение с волей к власти отдельных людей и вызывает их противодействие.
Яд главенства проникает даже в родительскую любовь и под именами авторитета и заботы о детях ведет к утверждению видимости превосходства и непогрешимости. И тогда перед детьми возникает задача перерасти своих воспитателей. Та же картина и в отношении учителя. Также и в любви мы видим множество уловок и попыток подчинить себе своего партнера. Жажда власти у мужчины домогается со ссылкой на «природное установление» подчинения со стороны женщины; в результате – безрадостная картина разрушения всех непосредственных отношений и паралич созидающих ценности сил. Даже любимые игры детей обнаруживают для искушенного взгляда целую систему способов удовлетворения стремления к господству.
Однако современные данные исследований душевной жизни показывают, что черты стремления к господству, честолюбие и стремление к власти над другими вместе со всеми сопутствующими им явлениями не являются врожденными и неизменными. Скорее они прививаются детям с раннего возраста: ребенок воспринимает их из атмосферы, пропитанной жаждой власти. В нашей крови все еще есть тяга к опьянению властью, и наши души становятся мячиками в игре стремления быть наверху. Только одно может нас спасти – недоверие к господству. Наша сила заключается в убеждении, в организующей силе, в мировоззрении, а не в силе оружия и чрезвычайных законах. Эти средства уже доказали свою негодность в борьбе других могущественных сил.
Мы же избираем путь и тактику, исходя из нашей высшей цели, – развития и укрепления чувства общности.
Человек может подавлять в себе чувство общности, но он не может задушить его. Человеческая душа в ослеплении может попытаться освободиться от логики. Самоубийство – пример своеволия жизненных сил, пытающихся отрицать инстинкт жизни. Но и логика, и инстинкт жизни суть реальности, присущие обществу. Бунт против них – это грех против природы и против святого духа человеческой общности. Но не легко подавить в себе здравый смысл. Преступнику требуется ввести себя в раж, чтобы заставить замолчать свое чувство общности, – будь то до или после преступления. Предоставленные сами себе юнцы группируются, ибо таким образом они как бы делят на всех чувство ответственности и тем самым уменьшают ответственность каждого. Раскольников целый месяц лежал в постели, размышляя над тем, Наполеон ли он или вошь. Но после, уже поднимаясь по лестнице с целью убить старую и бесполезную старуху-процентщицу, он не может унять сердцебиения. Это голос чувства общности, звучащий в его крови. Война – это вовсе не продолжение политики другими средствами, а величайшее преступление перед человечеством. Какая масса лжи, насилия, изощренного подстрекательства, разжигания низких страстей потребовалась для того, чтобы заткнуть рот возмущенному голосу человечности!
Волны, порождаемые стремлением к власти в обществе, проникают и в детскую комнату. Властные притязания родителей, отношения низа и верха в доме, привилегии маленьких неизбежно внушают ребенку влечение к власти и господству; только это положение кажется ему соблазнительным. И когда чувство общности только начинает несколько позже пробуждаться в его душе, оно подпадает под пресс уже сформировавшейся жажды власти. Впоследствии сложный анализ обнаруживает все характерные черты стремления к превосходству, обосновавшегося на нерушимом фундаменте здравого смысла. И идя в школу, ребенок уже несет с собой в жизнь из семьи описанный выше механизм, разрушающий здравый смысл. Идеал личного превосходства принимает в расчет здравый смысл других людей. Ведь типичный идеал нашего времени – это по-прежнему герой-одиночка, для которого окружающие выступают лишь в качестве объекта. Эта-то психическая структура заставляет людей находить вкус даже в мировой войне, когда они, удивляясь и одновременно ужасаясь, превозносят величие победоносных воинов. Чувство общности требует иной идеал – идеал святого, только очищенный от всего мистического, связанного с верой в потустороннее. Ни школа, ни жизнь не способны устранить укоренившееся, гипертрофированное стремление к значимости за счет других. Было бы грубой ошибкой рассматривать опьянение властью только как явление индивидуальной психики. Масса также руководствуется сходными целями, и их действие тем более разрушительно, поскольку чувство личной ответственности в массе существенно ослаблено. Мы нуждаемся в целенаправленной подготовке и воспитании могучего чувства общности и в отказе от алчности и властолюбия, как для отдельного человека, так и для целых народов. Чего нам недостает и что нам крайне необходимо, так это новые методы взращивания здравого смысла, – новое слово. Прогресс должен двигаться путем устранения всего социально бесполезного. Мы менее жестоки, чем природа, чем этот космос, который словно бы взывает к тем, кто жаждет власти и насилия: то, что мне не нравится, должно исчезнуть! Тот, кому, как психологу, близка эта логика человеческого общежития, стремится донести это бесконечно мрачное предупреждение до всех, отвратить от бездны, в которую могут низвергнуться навсегда не только отдельные семьи, но и целые народы. Нам нужен новый метод, новое слово для того, чтобы этот голос стал слышен всем.
Комплекс неполноценности и комплекс превосходства[3 - Пер. с англ. Е.О. Любченко.]
Каждый симптом в жизни человека проявляется в динамике, то есть в развитии. Поэтому можно сказать, что у него есть прошлое и будущее. Будущее неразрывно связано с нашими стремлениями и целью, тогда как прошлое указывает на характер неполноценности или неадекватности, которую мы стараемся преодолеть. Вот почему комплекс неполноценности нас больше интересует в начале, в то время как комплекс превосходства нас интересует в его динамике, развитии. Более того, эти два комплекса естественным образом связаны. Нас не должно удивлять, если в случае, в котором мы рассматриваем комплекс неполноценности, мы обнаруживаем более или менее скрытым комплекс превосходства. С другой стороны, если исследуем комплекс превосходства в динамике, мы всякий раз находим более или менее скрытый комплекс неполноценности.
Глава 1. Общие положения
Необходимо уяснить, что слово «комплекс», которое мы употребляем в отношении неполноценности и превосходства, отражает прежде всего преувеличенные чувство неполноценности и стремление к превосходству. Если мы посмотрим на вещи таким образом, это снимет кажущийся парадокс о двух противоположных тенденциях, существующих в одном индивиде, так как очевидно, что в норме стремление к превосходству и чувство неполноценности дополняют друг друга. Если мы удовлетворены нынешним положением дел, в нас не должно быть места для стремления превосходить и добиваться успеха. Поэтому, ввиду того, что так называемые комплексы развиваются из естественных чувств, они не более противоречивы, чем обычные чувства.
Стремление к превосходству никогда не исчезает, и фактически, именно оно формирует разум и психику человека. Как мы говорили, жизнь – это достижение цели или формы, а стремление к превосходству – это движущая сила для достижения формы. Это своего рода поток, несущий вперед весь материал, который может найти. Рассмотрим для примера ленивых детей. Недостаток у них активности, отсутствие интереса к чему бы то ни было могут создать у нас впечатление полного отсутствия у них движения. Но и у них мы найдем желание превосходить других, желание, которое заставляет их говорить: «Если бы я не был так ленив, я мог бы стать президентом». Ихразвитие и стремление, если можно так сказать, относительны. Они высокого мнения о себе и придерживаются представления о том, что могли бы многое совершить и принести немало пользы, если бы…! Конечно же, это – ложь, выдумка, но все мы знаем, что человечество очень часто удовлетворяется выдумками. И это особенно справедливо в отношении людей, которым не хватает смелости: они вполне довольствуются фантазиями. Не чувствуя в себе большой силы, они всегда идут в обход, желая избежать трудностей. И благодаря этому бегству, благодаря постоянному уходу от битвы, у них появляется ощущение, что они сильнее и умнее, чем это есть на самом деле.
Нам известны дети, которые начинали воровать из чувства превосходства. Они полагают, что, обманывая, дурача других и оставаясь непойманными, они, таким образом, становятся богаче без особых хлопот. То же чувство очень сильно выражено у преступников, которые считают себя героями.
Это не имеет ничего общего со здравым смыслом или общепринятой логикой, когда убийца думает о себе как о герое – это его субъективное представление. Ему недостает смелости, и он хочет так уладить дела, чтобы увернуться от необходимости действительно решать проблемы жизни. Следовательно, преступность – это результат комплекса превосходства, а не проявление фундаментальной и изначальной порочности.
Похожую симптоматику мы наблюдаем у невротических личностей. Например, они страдают бессонницей, а на следующий день им недостает сил, чтобы справиться с требованиями дела, которым они занимаются. Им кажется, что из-за бессонницы у них нельзя требовать безупречной работы, так как они не в состоянии справиться с тем, что могли бы исполнить. Они жалуются: «Вот если бы я выспался, я бы вам показал!»
Нечто подобное происходит с депрессивными личностями, которых мучает чувство тревоги. Тревога делает их тиранами. Фактически, они используют свою тревогу, чтобы управлять другими: с ними постоянно кто-нибудь должен находиться, их нужно сопровождать повсюду, куда бы они ни направлялись, и так далее. Близкие вынуждены строить свою жизнь, подчиняясь требованиям депрессивного человека.
Депрессивные и больные люди всегда являются центром внимания в семье. Таким образом, комплекс неполноценности является источником их силы. Они беспрестанно жалуются, что чувствуют слабость, теряют в весе, и прочее, но, несмотря на это, они сильнее всех остальных. Они подавляют здоровых людей – факт, который не должен нас удивлять, так как в нашей культуре болезнь может давать определенную силу и власть.(И если бы мы задались вопросом, кто сильнейшие люди в нашей культуре, логично было бы ответить – младенцы. Младенцы правят, сами же оставаясь неподвластными.)
В заключении нашего изложения общей идеи комплексов неполноценности и превосходства, мы не можем не сказать несколько слов о них применительно к нормальным людям. Как мы уже говорили, чувство неполноценности есть у каждого человека. Оно не является психическим расстройством, но, напротив, стимулирует нормальные стремления и здоровое развитие. Патологическим же это чувство становится только тогда, когда в человеке побеждает чувство неадекватности, и это тормозит его полезную активность, делает его депрессивным и неспособным к развитию. В такой ситуации комплекс превосходства может стать одним из методов избежать своих трудностей. Человек с комплексом неполноценности притворяется лучшим, чем он есть на самом деле, и этот фальшивый успех компенсирует чувство неполноценности, ставшее для него невыносимым. У нормального человека нет ни тени комплекса превосходства. Конечно же, он стремится превосходить других в том смысле, что всем нам не чужды амбиции и желание добиться успеха, но пока это стремление выражается в работе, оно не ведет к ложным оценкам, лежащим в основе душевных расстройств.
Глава 2. Случаи
В контексте обсуждаемой нами темы весьма показателен случай навязчивого невроза одной молодой девушки, которая находилась в тесном общении со своей старшей сестрой. Благодаря своему очарованию ее старшая сестра пользовалась всеобщей благосклонностью. Этот факт весьма значим, так как если один из членов семьи выделяется среди других, эти последние будут страдать. И неважно, кто именно окажется в более благоприятной ситуации – отец, один из детей или мать: на других членов семьи это ложится бременем, которое иногда кажется им непосильным.
Девушка, о которой мы говорим, с детства чувствовала себя обделенной любовью. Если бы у нее были развитые социальные интересы, если бы она понимала то, что понимаем мы, она могла бы самостоятельно избрать иной путь развития. Так, она начала учиться музыке, однако постоянно пребывая в сильном напряжении из-за комплекса неполноценности, причиной которого были непрекращающиеся мысли о ее предпочитаемой сестре, она не преуспела в этом начинании. Когда ей было двадцать лет, старшая сестра вышла замуж, и она также устремилась к замужеству с тем, чтобы не уступить в этом плане своей сестре. Она все более увязала в этом соперничестве, дрейфуя в сторону от здоровой, полезной жизнедеятельности. Затем у нее развилась идея о том, что она злая и что она наделена магической силой, с помощью которой способна отправить человека в ад.
В этой магической силе мы видим проявление комплекса превосходства. С другой стороны, говоря о своей силе, девушка подчас высказывала жалобы подобно тому, как иногда богатый человек жалуется на свою тяжелую судьбу – быть богатым. Она чувствовала, что обладает богоподобной силой не только отправлять людей в ад, но временами у нее было ощущение, что она может и должна спасти этих людей. Конечно, обе эти претензии были смехотворны, но посредством этой системы фикций она убедила себя в обладании властью высшей, чем власть ее более удачливой сестры. Она могла превзойти свою сестру только в этой игре И чем больше она жаловалась на свою магическую силу, тем более правдоподобным казалось, что она действительно ею обладает. Если бы она смеялась над ней, претензии на обладание властью были бы под вопросом.
Только жалобы давали ей ощущение счастья от своей участи. В данном случае мы видим то, что комплекс превосходства может быть скрыт, что его наличие может не признаваться, в то время как на самом деле он присутствует как компенсация комплекса неполноценности.
Старшая сестра – скажем о ней несколько слов – пользовалась гораздо большей благосклонностью, ведь было время, когда она как единственный ребенок в семье являлась центром внимания и ей во всем потакали. Младшая сестра родилась, когда ей было три года, и этот факт полностью изменил обстоятельства жизни старшей девочки. Если прежде она безраздельно владела всеобщим вниманием, то теперь внезапно она почувствовала себя низвергнутой с привычно занимаемого места. В результате она стала драчливой, правда, проявлялось это только в компании более слабых детей. На самом деле драчливость вовсе не признак смелости, такой ребенок дерется только против более слабых. Попав в окружение тех, кто сильнее его, он умеряет свою дерзость и становится капризным или подавленным, и, вероятно, по этой причине в домашнем кругу он менее любим.
В подобных случаях старший ребенок чувствует, что его любят уже не так беззаветно, как раньше, и в признаках изменившегося к себе отношения видит подтверждение своего мнения. Виноватой более других в сложившейся ситуации девочка считает свою мать, так как именно она принесла в дом сестру. Этим объясняется то, что ее выпады в основном направлены против матери.
Младенец же оказывается в положении любимца без всяких усилий и борьбы, ибо за ним, естественно, нужно постоянно присматривать, ухаживать, баловать его, как любого другого младенца. Таким образом, младшая сестренка, купаясь в любви, развивается как очень милое, очень нежное созданье: она – центр семьи. Иногда добродетель торжествует в форме послушания!
Но попробуем проанализировать, что полезное сулят жизни это очарование, нежность и доброта. Можно предположить, что девочка была столь послушна и податлива, только потому, что ее баловали. Однако наша цивилизация не слишком благосклонна к избалованным детям. Иногда отец, понимая это, желает прекратить такое положение вещей, а иногда в ситуацию вмешивается школа.
Положение такого ребенка всегда неустойчиво, поэтому избалованные дети чувствуют свою неполноценность. Пока они находятся в благоприятной ситуации, это чувство остается незаметным, но как только возникают сложности, мы видим, что у таких детей развивается подавленность или комплекс превосходства.
Комплекс неполноценности и комплекс превосходства имеют нечто общее, а именно то, что они всегда на бесполезной стороне жизни. Высокомерный, дерзкий ребенок, ребенок с комплексом превосходства всегда будет чужд полезной стороне жизни.
С поступлением в школу благоприятная ситуация для избалованных детей заканчивается. С этого момента мы можем наблюдать, что они неуверенно приспосабливаются к жизни, никогда при этом ничего не доводя до конца. Так было и с младшей сестрой, о которой мы говорили в начале нашего повествования. Она начинала учиться шить, играть на рояле, но бросала все эти занятия некоторое время спустя. Вдобавок она потеряла интерес к общению, ей не хотелось покидать пределы дома, и она все более и более чувствовала себя подавленной. Ей казалось, что ее затмила сестра, обладавшая более привлекательными достоинствами. Неуверенность и вечные сомнения сделали ее еще слабее и послужили причиной разрушения ее характера.
В дальнейшей жизни она постоянно сомневалась в выборе занятия, никогда не доводя до конца свои начинания. Сомнения преследовали ее также в любви и выборе супруга, несмотря на то, что здесь был момент соперничества с сестрой. В тридцатилетнем возрасте в своем окружении она нашла мужчину, страдающего туберкулезом. Нетрудно догадаться, что свой выбор она сделала вопреки желанию родителей. И тут можно было обойтись и без ее склонности ничего не доводить до конца, так как родители воспрепятствовали ее начинанию, и свадьба не состоялась. Год спустя она вышла замуж за человека старше нее на тридцать пять лет. Поскольку на мужчину в таком возрасте уже не смотрят как на мужчину, подобный брак, который уже не был похож на брак, казался бессмысленным. Довольно часто комплекс неполноценности проявляется в выборе будущего супруга, который намного старше, или человека, который попросту не может состоять в браке, например, женатого мужчины или замужней женщины Замужество девушки, о которой мы говорим, не укрепило ее чувство превосходства, и поэтому она нашла для этого другой способ.
У нее появилось убеждение, что самая важная вещь в этом мире – долг. У нее возникло навязчивое желание мыться. Если кто-то или что-то дотрагивались до нее, ей приходилось мыться снова и снова. Таким образом, она пришла к полной изолированности. В конце концов ее руки стали такими грязными, какие только можно вообразить. Причина вполне очевидна: из-за непрекращающегося мытья ее кожа стала очень грубой и собирала грязь в большом количестве.
Все это кажется проявлением комплекса неполноценности, однако она чувствовала себя единственным чистым человеком в мире, и постоянно критиковала и порицала других из-за того, что у них отсутствовала ее навязчивая потребность мыться. Она играла свою роль великолепно: всю жизнь ей хотелось превосходить всех и сейчас с помощью фикции ей это удалось. Она была самым чистым человеком в мире. Мы видим, как ее комплекс неполноценности превратился в ярко выраженный комплекс превосходства.
Тот же феномен мы наблюдаем у людей, страдающих манией величия, которые мнят себя Иисусом Христом или императором. Такие люди действуют на бесполезной стороне жизни и играют свою роль весьма правдоподобно. В жизни они крайне изолированы, и если мы вернемся к их прошлому, то обнаружим у них чувство неполноценности, приведшее к развитию комплекса превосходства.
Интересен случай пятнадцатилетнего мальчика, который поступил в психиатрическую лечебницу по причине галлюцинаций. Это было незадолго до войны, он вообразил, что австрийский император умер, хотя это было не так; он также утверждал, что император явился ему во сне, призывая его повести австрийскую армию против врагов. Но он был невысокого роста мальчиком! И хотя ему показывали газету, в которой говорилось, что император остановился в своем дворце или выехал на своем автомобиле, которым сам и управлял, убедить его было невозможно: он настаивал, что император умер и явился ему во сне.
В то время индивидуальная психология занималась исследованиями взаимосвязи положений тела во время сна и наличия комплексов неполноценности или превосходства у человека. Подобная информация может оказаться отнюдь небесполезной. Некоторые люди засыпают, свернувшись клубочком и укрывшись с головой. Такое положение указывает на комплекс неполноценности.
Действительно, трудно поверить, что такой человек храбрец? И наоборот, если человек во сне принимает распрямленную и исполненную значительности позу, трудно поверить, что он слаб и придавлен жизнью? Как в прямом, так и в переносном смысле он кажется значительным, как и во сне. Что же касается людей, которые спят на животе, наблюдения показывают, что им свойственны упрямство и склонность к ссорам.
Юноша, о котором мы говорим, был обследован на предмет корреляции между его дневным поведением и положением во сне. Было обнаружено, что подобно Наполеону, он спит со скрещенными на груди руками. Картины, изображающие Наполеона в такой позе, общеизвестны. На следующий день, когда мальчика спросили, кого ему напоминает эта поза, он ответил: «Моего учителя».
Поначалу ответ показался странным, пока не возникла мысль, что его учитель мог быть похожим на Наполеона. Так и оказалось. Более того, любовь мальчика к своему учителю внушила ему желание самому стать учителем. Но из-за недостатка средств семья вынуждена была отдать его работать в ресторан, где он стал постоянной мишенью насмешек хозяев из-за своего небольшого роста. Он был не в состоянии выносить это и стремился избавиться от чувства унижения.
Но это привело его к бесполезному существованию.
Нетрудно понять, что же произошло с этим мальчиком. Из-за небольшого роста и постоянных насмешек посетителей ресторана у него возник комплекс неполноценности. Он же стремился к превосходству: он хотел быть учителем.
Так как путь к этой цели был прегражден, он нашел для себя другую цель превосходства, скатившись к бесполезной жизнедеятельности: он стал превосходить других во сне и мечтах.
Таким образом, мы видим, что превосходство как цель может вести как к полезной, так и бесполезной жизнедеятельности. К примеру, если человек великодушен, это может означать одно из двух: либо то, что он хорошо социально адаптирован и действительно стремится помочь, либо он попросту хочет возвыситься в чужих глазах. Психологу часто приходится встречать людей, основное стремление которых заключается в желании покрасоваться и похвастаться. Мне известен случай с мальчиком, у которого не ладились дела в школе настолько, что в конце концов он опустился до прогулов и воровства.
Это, однако, не мешало ему беспрестанно предаваться хвастовству. Причиной всему – его комплекс неполноценности. Он хотел быть непревзойденным в чем-либо: пусть даже это оказалось бы дешевым тщеславием! Он воровал деньги, на которые покупал цветы и другие подарки проституткам. Однажды, заехав на машине в далекий городок, он потребовал экипаж, запряженный шестью лошадьми.
Он разъезжал по городу с помпой до тех пор, пока не был арестован. Во всем его поведении прослеживалось главное стремление: дать другим почувствовать свое превосходство, казаться значительнее, чем он был в действительности.
Нечто подобное мы можем обнаружить в поведении преступников – претензию на легкий успех, – черта, которую мы уже обсуждали в другом контексте.
Недавно нью-йоркские газеты рассказывали о случае, когда вор, вломившись в квартиру, в которой жили школьные учительницы, затеял с ними дискуссию. Он пытался втолковать женщинам, сколь обременительны обычные занятия честных людей. Гораздо легче быть вором, чем работать. Этот человек избрал для себя путь бесполезности, но, идя по этой дороге, он выработал своего рода комплекс превосходства. Он чувствовал себя сильнее многих, в частности потому, что он был вооружен, в то время как другие – нет. Но понимал ли он свою трусость? Для нас она очевидна, и на это указывает его бегство от своего комплекса неполноценности на путь бесполезного существования. Однако сам он считает себя не трусом, а героем.
Некоторые люди прибегают к самоубийству, желая, таким образом, разом покончить со всем миром с его трудностями. Может показаться, что им нет никакого дела до жизни, а посему они обнаруживают свое перед ней превосходство. Однако в действительности – это трусость. Таким образом, комплекс превосходства – это второй этап: компенсация комплекса неполноценности. Всегда необходимо найти органическую связь, связь, которая может показаться противоречием, но которая, как мы уже показали, присуща человеческой природе. Когда эта связь найдена, мы можем приступать к лечению как комплекса неполноценности, так и комплекса превосходства.
Понять человека[4 - Перевод Е. А. Цыпина]
Введение
Судьба человека заключена в его душе.
Геродот
К науке о природе человека не следует подходить с излишней самонадеянностью и гордыней. Напротив, тех, кто ею занимается, отличает известная скромность. Понимание природы человека – это задача исполинского масштаба, ее решение было целью нашей культуры с незапамятных времен. Эта наука не из тех, которыми следует заниматься лишь ограниченному числу специалистов. Ее истинной целью должно быть познание природы человека каждым человеческим существом. Однако этот тезис болезненно воспринимается некоторыми учеными, полагающими, что их исследования должны быть исключительным достоянием узкого круга экспертов.
Из-за обособленного образа жизни, который мы ведем, мало кто из нас хорошо знаком с природой человека. В прошлом люди не имели возможности жить так разобщенно, как мы сейчас. С самого раннего детства наши связи с человечеством весьма скудны. Семья изолирует нас от остального общества. Весь образ нашей жизни препятствует близким контактам с другими людьми, а контакты необходимы для развития науки и искусства понимать природу человека. Из недостаточности контактов с другими людьми рождается отчуждение от них. Наше поведение в отношении окружающих зачастую ошибочно, а наши суждения о них нередко ложны. Мы часто повторяем известный трюизм: люди проходят мимо друг друга, а говоря друг с другом, говорят в пустоту. Они обращаются друг с другом как с чужаками – причем не только в обществе в целом, но и в очень узком кругу собственной семьи. Большинство родителей время от времени жалуется, что не может понять своих детей, и в то же время большинство детей заявляет, что родители их не понимают. Все наше отношение к другому человеку зависит от того, насколько мы его понимаем, и значит, такое понимание является основой любых отношений в обществе, Взаимоотношения между людьми стали бы более гармоничными, если бы человек лучше знал свою природу. В таком случае наши социальные взаимоотношения улучшились бы, так как всем известно: большую часть трудностей и разногласий между людьми порождает недостаток взаимопонимания, а неумение как следует понять друг друга может привести к тому, что мы неправильно интерпретируем внешние проявления отношений окружающих нас людей или обманываемся на их счет.
Теперь нам предстоит объяснить, почему мы пытаемся подойти к проблеме природы человека с точки зрения медицинской науки, имея целью заложить основы точного научного знания в этой обширной и посему не поддающейся точному исследованию области. Также мы рассмотрим предпосылки к созданию подобной науки о природе человека и определим, какие проблемы она должна разрешить и каких результатов от нее можно ожидать.
Прежде всего следует заметить, что психиатрия – это область деятельности, требующая огромных познаний человеческой природы. Психиатр должен как можно быстрее и точнее проникнуть в душу больного. В этой области медицины практикующий врач может ставить диагноз, назначать и проводить лечение только тогда, когда он с уверенностью понимает, что происходит во внутреннем мире пациента. Скользить по поверхности нельзя. Ошибки в диагностике быстро становятся очевидными, в то время как правильное понимание природы душевного расстройства ведет к его успешному излечению. Другими словами, наше знание природы человека проходит здесь суровую проверку. В повседневной жизни наши ошибки в суждениях о других людях не обязательно влекут за собой драматические последствия, так как эти последствия могут дать о себе знать через такое длительное время после совершения ошибки, что причинно-следственная связь между ними не очевидна. Часто мы бываем потрясены, когда ужасные несчастья постигают нас много лет спустя после того, как мы неправильно оценили другого человека. Эти печальные события доказывают нам, что каждый обязан овладеть действенными познаниями о природе человека.
Наши исследования нервных заболеваний показали, что психические расстройства, комплексы и мании, присущие нервным заболеваниям, фундаментально ничем не отличаются по структуре от поведения нормальных лиц. Здесь можно с легкостью распознать те же элементы, те же предпосылки, те же закономерности развития. Единственное различие заключается в том, что у психического больного они более ярко выражены и их легче установить. Выявив эту закономерность, мы можем извлекать уроки из психических аномалий и быть начеку, когда подобные им симптомы проявляются у психически здоровых людей. Для этого необходимо только вооружиться профессиональной выучкой, вдохновением и терпением, необходимыми в любой профессии.
Первое великое открытие заключалось в следующем: основы человеческой психики закладываются в самом раннем детстве. В этом тезисе как таковом нет ничего исключительного: на протяжении веков великие мыслители не раз делали подобные наблюдения. Новизна состояла в том, что нам удалось установить между опытом, впечатлениями и социальными установками детских лет, насколько мы смогли их определить, и позднейшими психическими явлениями неразрывную и неопровержимую связь. Это, в свою очередь, означало, что теперь мы могли сравнить опыт и социальные установки раннего детства человека с его же опытом и социальными установками зрелого возраста. Таким образом, мы сделали важное открытие: психические явления ни в коем случае не следует анализировать по отдельности, более того – их даже нельзя понять, если не рассматривать как части единого целого.
Итак, мы узнали, что отдельные психические симптомы можно оценить только в том случае, если исследовано и понято их место в общем образе поведения данного человека, во всем его внутреннем микрокосме, в его «стиле жизни». Сделав это, мы оказались в состоянии увидеть, что тайные цели его детства находятся в точном соответствии с его социальными установками в зрелом возрасте. Короче говоря, нам стало до потрясения ясно, что с точки зрения психологического развития практически никаких изменений не произошло. Действия и слова, которыми выражались эти цели, могли меняться, но фундаментальные цели и мотивации, направленные на решение тех же психологических задач, остались неизменными.
Например, взрослый пациент с тревожным складом личности, ум которого постоянно пребывает в сомнениях и подозрениях, а все усилия направлены на самоизоляцию от общества, обнаруживает аналогичные склонности и психологические действия на третьем и четвертом году жизни. Единственное различие заключается в том, что у маленького ребенка, который еще не научился скрывать свои истинные чувства, такие черты характера легче обнаружить и истолковать. Поэтому мы взяли себе за правило сосредоточивать наши изыскания в основном на детстве наших пациентов. Таким образом нам зачастую удавалось догадаться о чертах характера взрослого человека, с детством которого мы ознакомились, раньше, чем нам о них рассказывали. Склонности, которые мы наблюдаем у взрослого, являются фактически непосредственной проекцией пережитого им в детстве.
Ознакомившись с самыми яркими воспоминаниями детства пациента и зная, как правильно истолковать эти воспоминания, мы можем точно воссоздать нынешнюю структуру его характера. При этом мы имеем в виду тот факт, что отойти от усвоенных в ранний период жизни моделей поведения для человека крайне трудно. Очень мало кому из людей удавалось изменить усвоенные в детстве модели поведения, хотя во взрослой жизни эти люди оказывались в совершенно иных ситуациях. Даже изменение социальной установки во взрослой жизни не обязательно ведет к смене модели поведения. Душа не меняет своей основы; в детстве и зрелости личность сохраняет те же склонности, из чего можно заключить, что ее жизненная цель также неизменна.
Есть еще одна причина сосредоточиться на опыте детства, если мы хотим изменить модель поведения взрослого человека. Если изменить что-либо в огромном запасе жизненного опыта и впечатлений взрослой личности, результат будет ничтожен; необходимо выявить фундаментальную модель поведения нашего пациента. Сделав это, мы можем уяснить себе суть его характера и правильно диагностировать его болезнь.
Изучение детской психологии стало стержнем нашей науки, и исследованию первых лет жизни был посвящен огромный объем научных изысканий. В этой области так много неисследованного, что есть хорошие шансы обнаружить новые важные факты, которые будут представлять огромную ценность для познания природы человека.
В то же время, трудясь на благо человечества, мы разрабатывали способы предотвратить развитие дурных черт характера. Само собой разумеется, что наши исследования привели нас в такую область, как образование, в которой психологи работали многие годы. Образование – заманчивый предмет для исследователей, так как здесь они могут применить все, что узнали в ходе изучения природы человека. Наш основной подход должен быть таким: как можно полнее отождествлять себя с каждым внешним проявлением души человека, проецировать себя на нее и разделять радости и печали других людей примерно таким же образом, каким хороший художник-портретист запечатлевает на холсте не только внешность, но и сущность изображаемого человека.
Большинство людей гордятся тем, что в совершенстве владеют умением понимать природу человека, и были бы оскорблены, если бы кто-нибудь поставил под сомнение их компетентность в этой области, предложив им проверить свои знания на практике. Однако те, кто всерьез желает понять природу человека, как правило, узнавали, чего на самом деле стоят другие, через сопереживание либо в ходе собственных жизненных кризисов, либо наблюдая за кризисами других и отождествляя себя с ними. Изучение природы человека можно считать искусством, в распоряжении которого имеется множество инструментов, – искусством, тесно связанным с другими искусствами и важным для них всех. Особое значение оно имеет для литературы и поэзии. Его основной целью должно быть расширение наших знаний о людях, то есть оно должно дать нам возможность стать более добрыми, цельными и чистыми натурами.
Вместе с познаниями о природе человека возникает вопрос, как лучше применить эти познания. Проще всего возмутить человека и вызвать на себя его ожесточеннейшую критику, выложив ему напрямик голые факты, обнаруженные при исследовании его психики. Те, кто изучает природу человека, должны учиться ходить по этому минному полю с осторожностью. Лучший способ испортить свою репутацию – это по легкомыслию злоупотребить своими знаниями, например, желая показать, насколько глубоко вы проникли в суть характера вашего соседа за столом. Даже сведущих в науке людей такое поведение оскорбит. Мы должны вновь повторить уже сказанное: знание природы человека обязывает нас к скромности. Мы не должны предавать результаты наших экспериментов огласке немедленно или поспешно. Поступить так было бы извинительно для маленького ребенка, которому не терпится блеснуть умом и продемонстрировать свои успехи, однако взрослому такое поведение не к лицу.
Нам хотелось бы посоветовать исследователям человеческой психики прежде всего протестировать самих себя. Им не следует навязывать результаты своих экспериментов, проведенных на благо человечества, не желающей того жертве. Так они только создадут дополнительные трудности для науки, которая еще делает первые шаги, и результат в конечном счете будет противоположен желаемому. Психологии в таком случае придется отвечать за ошибки, причиной которых был бездумный энтузиазм молодых ученых. Мы должны призвать на помощь свою мудрость и не забывать: не имея перед глазами полной картины, не следует делать каких-либо выводов относительно ее частей. Более того, такие выводы следует предавать гласности лишь тогда, когда мы уверены в их положительном эффекте. Мы можем принести немало вреда, высказав даже верное суждение о чьем-либо характере неподходящим образом или в неподходящий момент.
Перед тем как продолжить, мы должны рассмотреть одно возражение, которое наверняка уже пришло на ум многим читателям. Утверждение о том, что стиль поведения индивидуума остается неизменным на протяжении всей его жизни, окажется для многих непонятным. Но ведь с течением времени, скажут они, индивидуум накапливает опыт, который с неизбежностью меняет его жизненные установки. Что ж, следует помнить: любой факт этого опыта можно истолковать по-разному и невозможно найти двух людей, которые сделали бы одинаковые умозаключения из одного события. Именно поэтому мы не всегда извлекаем из полученного опыта уроков. Становиться старше – не обязательно значит становиться мудрее! Действительно, мы обучаемся избегать одних трудностей и вырабатываем философское отношение к другим, но характер нашего поведения от этого, как правило, не меняется. В дальнейшем мы увидим, что человеческая личность использует весь свой жизненный опыт с одной целью. При ближайшем рассмотрении оказывается, что этот опыт должен совпадать с ее стилем жизни, укладываться в мозаику ее жизненных установок. То, что мы на самом деле сами творим свой жизненный опыт, вошло уже в поговорку; каждый из нас определяет, что и как он испытает.
В повседневной жизни мы наблюдаем, как люди делают из пережитого любые выводы, какие им угодно. Вот, например, человек, который снова и снова повторяет одну и ту же ошибку. Если вы сумеете убедить его в том, что он ошибается, он может отреагировать на это по-разному. Он может сказать: «Вы правы – в следующий раз я это учту». Однако подобная реакция нетипична. Вероятнее, он заявит, что совершал свою ошибку столько раз, что отделаться от этой привычки уже невозможно. Он также может свалить вину за ошибку на своих родителей или образование. Он может начать жаловаться, что в детстве был оставлен без присмотра, что его тогда чересчур баловали – или что с ним жестоко обращались. Каковы бы ни были его отговорки, какие бы он ни предъявлял алиби, он желает лишь одного – снять с себя ответственность за дальнейшие события. Таким образом он оправдывает свое поведение и ставит себя вне критики. Сам он ни в чем не виноват. Если он не достиг поставленных целей, это вина кого-то другого.
Такие люди упускают из виду следующее: сами они не приложили почти никаких усилий, чтобы преодолеть свои недостатки или избежать повторения ошибок. Они предпочитают упорствовать в заблуждениях и с жаром обвиняют в своих недостатках неудовлетворительное воспитание. Они могут прибегать к одной и той же отговорке на протяжении всей жизни. Любой жизненный опыт может получить множество истолкований, и из него можно сделать весьма различные выводы. Поэтому следует понять, почему вместо того, чтобы изменить стиль поведения, человек извращает и искажает свой жизненный опыт в соответствии с этим стилем. Самое сложное для человеческого существа – познать и изменить себя.
Всякий кто не овладел теорией и техникой познания природы человека, столкнется с большими трудностями, пытаясь перевоспитать людей с тем, чтобы сделать их лучше. Он обречен скользить по поверхности и заблуждаться, считая, будто достиг чего-то значительного, поскольку внешние проявления личности изменились. Практика показывает, сколь мало изменяет личность такое «перевоспитание»: все изменения затрагивают только внешнюю сторону и бесполезны, так как основная мотивация поведения не была модифицирована.
Помочь человеку изменить себя – не простое дело. Оно требует некоторого оптимизма и терпения, а прежде всего – скромности, поскольку обратившийся за помощью человек сделал это отнюдь не для того, чтобы пощекотать чье-то самолюбие. Более того, процесс преобразования личности должен вестись так, чтобы он казался нужным самому объекту. Всем нам известно: от вкусного и питательного блюда, которое небрежно приготовлено и подано в непривлекательном виде, зачастую отказываются.
