Проект: Хирург

Адис Тилеков

Проект: Хирург

Глава I. Дело №437/ПСЧ

Я никогда не любил участвовать в громких делах. Сам по себе – человек скромного склада, сдержанный, системный, любящий порядок больше, чем правду, и человеческий разум больше, чем любое правосудие. Моя работа – понять, вменяем ли человек. Не судить. Не решать, что справедливо. Лишь фиксировать:

способен ли он понимать суть и последствия своих поступков.

Именно поэтому, когда ко мне поступило дело №437/ПСЧ, я воспринял его как рутинное. Подсудимый – мужчина, 32 года. В прошлом врач. Умный, сдержанный. Хладнокровный.

На бумаге – несчастный случай. Двое погибли при разных обстоятельствах, с разницей в три дня. Статистика любит совпадения. Прокурор – нет. Прокурор хотел крови. Он утверждал, что перед ним не просто подозреваемый, а исполнитель, стратег, убийца, обвинивший в бездействии систему и решивший «восстановить справедливость» собственными руками.

Когда я впервые увидел его – он был спокоен. Ни паники, ни бравады. Его лицо больше говорило не «я не виновен», а «я всё

уже рассчитал». Именно тогда я понял: он не боится тюрьмы. Он боится потери смысла.

– Я хочу, чтобы вы поняли, – сказал он. – Не защитили, не

оправдали. Поняли. Только один человек в этой стране должен знать, что всё имело свою логику. Если она покажется вам

безумием – значит, так тому и быть.

Он рассказал. По частям. Сначала – о жене. Она была на восьмом месяце беременности, когда в дом ворвались двое. Известные личности – один из них брат прокурора. У него были связи, влияние, компромат на половину верхушки государства. Второй – его напарник, «исполнитель грязной работы».

Странно, что он сам пошел на это, а не отправил кого-то. Они искали что-то. Не деньги. Не украшения. Они искали файлы.

Они искали флешку – улики, которые его сестра, журналистка, спрятала в их доме за сутки до исчезновения. Он даже не знал, что она это сделала.

Он позвонил в полицию. Его жену увезли с внутренним кровотечением. Малыш не выжил.

Он не спал трое суток. Не ел. Не кричал. Он просчитывал.

Мне не нужна была месть, – говорил он. – Мне нужна была справедливость. Если закон не работает, значит, кто-то должен взять на себя его функции.

Я спросил, чувствует ли он вину. Он посмотрел на меня так, как будто я задал глупейший вопрос.

Когда вы давите крысу, которая пыталась перегрызть вашему ребёнку горло – вы чувствуете вину?

Он прямо не признался. Он лишь «рассказывал гипотезы». Но этих «гипотез» хватило бы на десяток приговоров, если бы у прокурора были доказательства. Их не было. Подозреваемый стал свободен.

Прошел год. Я пытался забыть. Я знал, что он не исчез. Таких не забывают.

Поздно вечером, возвращаясь из офиса, я увидел мужчину в парке. Он стоял, как будто ждал.

Здравствуй, – сказал он. – Моя жена мертва. И моя сестра, вероятно, тоже. Прокурор закрыл дело. Ни одного шага.

Он передал мне флешку. На ней – видеозаписи, документы, схемы. Он не просил меня ничего делать с этим. Он просто хотел, чтобы кто-то знал.

Если меня не станет – ты знаешь, что делать.

Через 6 месяцев началась череда странных смертей. Несчастные случаи. ДТП. Сердечные приступы. Вся верхушка, причастная к делу – мертва. Компромат опубликован анонимно. Вся страна в шоке. Герой – сестра, пропавшая без вести. Обвиняемый – исчез. Навсегда.

Глава II. Посылка

Смерти шли волной. Сначала – трое. Потом затишье. Потом снова. Прошло два года. За все эти годы в новостях звучали только одни фамилии – и только одна формулировка:

«несчастный случай». Сердечные приступы, ДТП, самоубийства. Одно за другим. Все фигуранты дела №437/ПСЧ – мертвы.

Компромат всплыл. Громкие фамилии, грязные деньги, схемы.

Империя рушилась в прямом эфире. Сработано было с хирургической точностью. Никаких следов чьей-либо

причастности. Но все знали – кто-то определенно приложил к этому руки. Ну не могли все фигуранты одного дела поумирать один за другим якобы случайно.

Героем всей истории стала его сестра – якобы отважная

журналистка, докапавшаяся до правды и исчезнувшая без вести. О нем – ни слова. Он исчез без вести. Как и обещал.

На него могли открыть охоту. Но ни одна структура не решилась. Он доказал: даже намёк на преследование – и он превратит охотников в мишень.

Я не знал, что думать. Я старался забыть, но каждый вечер, возвращаясь с работы, ловил себя на мысли: А вдруг сегодня? И однажды – это случилось.

Поздно вечером, я как обычно возвращался с работы. У двери посылка без маркировки. Без имени. Только адрес, который я

однажды оставил ему. Внутри – конверт с деньгами и записка, написанная знакомым почерком:

Здравствуй, мой дорогой эксперт.

Это лишь небольшая благодарность за твое понимание. Ты, наверное, уже обо всём курсе.

Спешу сообщить: я жив. И буду жить, храня память.

Со мной связались. Разведка одной из стран в нашем

континенте. Или это не разведка вовсе. Каким-то образом они были в курсе всего произошедшего. Они предложили мне

укрытие и работу. Я согласился.

Но меня не покидает одно чувство: всё это было подстроено. С самого начала.

И у меня появилась новая цель – выяснить, кто за этим стоит.

Я долго смотрел на записку. Без угроз. Без просьб. Просто сообщение: он жив. Он благодарен. И он продолжает путь. Он всегда был точен в формулировках.

"Мне предложили укрытие и работу" – это значило, что он теперь вне системы. Но не вне игры.

"У меня появилась новая цель" – это значило, что кто-то ещё в списке.

Прошел еще год. За это время мировые прессы стали чаще писать о странных трагедиях: упал с лестницы, задохнулся во

сне, передозировка препаратами. Всё как всегда. Статистика любит совпадения. Только я знаю, что это не совпадения.

Он работал, как вирус в организме – невидимый, но летальный. Ни следов, ни симптомов – пока не поздно.

Я не вмешиваюсь. Не осуждаю. Я – эксперт. Не судья.

Но я сохранил записку. Бумажный лист с его почерком – не улика, не доказательство. Просто напоминание:

иногда справедливость носит чужое лицо.

Если вы читаете это – значит, он ещё где-то рядом. Или ушёл, оставив всё чистым.

Он просто делает то, что, по его мнению, никто не решился делать.

Архив без срока давности.

Дело №437/ПСЧ. Закрыто. Пока.

Глава III. Горький привкус искупления

Жизнь вернулась к привычному течению. Я снова занимался рутинными делами – освидетельствования, отчёты, заключения. Иногда, смотря на людей через зеркало кабинета, я вспоминал того мужчину. Но всё реже. Как будто он был частью вымысла.