скачать книгу бесплатно
Выхода нет
Тэйлор Адамс
Детектив – самое лучшее
…Снежная буря. Маленький мотель в горной глуши, отрезанный от всего мира. Мотель, в котором укрывается от разбушевавшейся стихии горстка автомобилистов.
Одна из них – студентка Дарби Торн – тщетно пытается поймать на автостоянке сигнал сотовой связи и внезапно видит мелькнувшую в заднем стекле припаркованного фургона детскую руку.
В машине заперт похищенный ребенок!
Как его спасти? Что предпринять?
До полиции не дозвониться. Доверять нельзя никому из «товарищей по несчастью» – ведь преступником может оказаться любой из них.
А это значит, что Дарби предстоит в одиночку вступить в смертельную схватку…
Тэйлор Адамс
Выхода нет
Taylor Adams
NO EXIT
Печатается с разрешения Lorella Belli Literary Agency и Synopsis Literary Agency.
Серия «Детектив – самое лучшее»
© Taylor Adams, 2017
© Издание на русском языке AST Publishers, 2019
* * *
Посвящается Райли.
Эта книга – литературное произведение. Все имена, персонажи, деловые предприятия и организации являются либо вымыслом автора, либо описываются в выдуманных обстоятельствах. Все сходства с реальными людьми – как ныне здравствующими, так и умершими, событиями и местными приметами являются чисто случайными. В тексте употребяется американское правописание английского языка, за исключением тех случаев, когда автор намеренно подчеркивает особенности произношения или диалекта.
Отправлено:12/23 18:52
Кому: Fat_Kenny1964@outlook.com
От: amagicman13@gmail.com
Мы сделаем это сегодня ночью. Потом нам будет нужно место для ночевки на несколько недель. И мне необходимо знать – для уверенности, – что ты не передумал насчет того, о чем мы говорили. Отправь мне точные цифры. Затем удали это письмо, а я удалю твое.
Я торчу на стоянке в местечке под названием Нигде, штат Колорадо, пурга становится сильнее.
И я о том, что сделанного не воротишь. Пути назад не будет.
А, и Счастливого Рождества.
Сумерки
7:39 пополудни
23 декабря.
«Вертела я тебя, Бинг Кросби».
Дарби Торн находилась в шести милях от перевала Впалая Хребтина, когда «дворники» сломались, а этот баритональный бас принялся за второй куплет. Нет, серьезно: он получил свое Белое Рождество, о котором пел. Теперь может заткнуться.
Она переключала каналы приемника, ничего другого не находя, кроме помех, и смотрела, как левый «дворник» стучит и болтается, будто сломанное запястье. Дарби подумывала перетянуть его изолентой, но здесь негде было встать на обочине – только грязные массы льда нависали стенами слева и справа. В любом случае она боялась остановиться. Снежинки были крупные и мокрые, когда она проезжала через Джипсум полтора часа назад, но они стали мельче и злее, словно песок, стоило ей забраться повыше. Теперь они гипнотизирующе мерцали в дрожащем свете фар и через лобовое стекло выглядели размыто, как звезды на сверхсветовой скорости.
«Колесные цепи обязательны!» – предупреждал последний виденный ею дорожный знак.
У Дарби не было своих цепей для колес. Пока, по крайней мере. Шел второй год ее обучения в Центральном Боулдерском Университете, и она никогда не планировала никаких рискованных приключений вне стен кампуса, помимо походов в «Ральфи-Эконом»[1 - Ralphie’s Thriftway, Thriftway – бережливый путь, название супермаркетов, увлекающихся всякими акциями, распродажами, купонами и т. п., то есть риск в том, что можно купить просроченную чепуху. Здесь и далее – прим. пер.].
Ей вспомнилась прогулка месяц назад, полупьяной, с гогочущим табуном сплетниц-полуподруг, соседок по комнате, и когда одна из них спросила ее, полушутя, но с нотками ехидства в голосе, куда она собирается ехать на Рождественские каникулы, Дарби ответила резко, что только повеление самого Господа Бога может заставить ее вернуться домой в Юту.
И, по-видимому, Господь услышал ее, потому что мать Дарби вскоре слегла с последней стадией рака поджелудочной железы.
Она узнала об этом вчера.
Из эсэмэски.
ШКРЯБ-ШКРЯБ. «Дворник» снова принялся стучать щеткой куда попало, но снежная взвесь была достаточно сухой, а скорость машины – довольно высокой, и лобовое стекло оставалось чистым. Настоящей же проблемой являлись снежные заносы на дороге. Желтая разделительная полоса была уже скрыта под несколькими дюймами свежей белизны, и периодически Дарби чувствовала, что сбивает ее поверхность подвеской своей «Хонды-Цивик», будто граблями. Это повторялось, как чихание – с каждым разом немного сильнее. В последний удар она даже ощутила, как задрожал руль под пальцами. Еще один дюйм снега – и она застрянет здесь, в горах, с четвертью бака горючего, вне зоны действия сотовой связи, и только тревожные мысли составят ей компанию.
И навязчивый бесцеремонный голос Бинга Кросби, подумала она. Он промычал финальный куплет, и Дарби сделала маленький глоток теплого «Ред Булла».
ШКРЯБ-ШКРЯБ.
Вся поездка была такой – муторной, напряженной, мозговыносящей, через долгие мили предгорий и равнин, заросших кустарником. Нет времени останавливаться. Всё, что Дарби съела сегодня, – таблетка ибупрофена. Она забыла свою настольную лампу в комнате общежития, но заметила это только на парковке в Драйдене – слишком далеко, чтобы возвращаться. Ее мучила изжога. Пиратские треки «Школьных героев» и «Моего токсичного романа», поставленные на бесконечное повторение, непрерывно крутились в ее айподе, теперь благополучно почившем. Вдоль дорог мелькали зеленые вывески с выцветшей рекламой фастфуда.
Город Боулдер окончательно пропал из зеркала заднего вида около полудня, затем в дымке скрылся силуэт Денвера с его взлетающими и идущими на посадку самолетами, и, наконец, маленький Джипсум, принявший на себя удар снегопада.
ШКРЯБ-ШКРЯБ.
«Белое Рождество» Бинга Кросби постепенно затухало, и подходила очередь следующего праздничного хита. Дарби уже дважды прослушала оба.
«Хонда» внезапно дернулась влево. «Ред Булл» выплеснулся на колени. Руль рвался из рук, и она боролась с ним, с дрожью и с тошнотой (крутить в сторону заноса, крутить в сторону заноса!), и перед поворотом машина вернулась под контроль водителя, продолжая ехать вперед и вверх, – но потеряла скорость. Потеряла обороты.
«Нет, нет, нет!» – нажимала Дарби на педаль газа.
Всепогодные шины перемалывали снежную кашу, машина тряслась в конвульсиях.
«Давай-давай, Синенькая, ну пожалуйста…»
ШКРЯБ-ШКРЯБ.
Дарби дала своей машине имя Синенькая с тех пор, как поступила учиться в университет. Сейчас она теребила педаль для того, чтобы чувствовать, как машина отзывается. Две струи снега взметались вверх из-под колес, она видела их в зеркало заднего вида красными от яркого света габаритных огней. Неприятный резкий звук – Синенькая снова проскребла животом снежную поверхность. Машина мужественно боролась, повиливая хвостом, будто была теперь наполовину лодкой, плывущей по снежной реке, как вдруг – ШКРЯБ! – левая щетка перестала стучать и отвалилась совсем.
Сердце Дарби екнуло. «Вот дерьмо».
Теперь падающий снег прилипал к левой полусфере лобового стекла, быстро накапливаясь на беззащитной поверхности. Машина еще больше снизила скорость. Обзор стал узким, будто Дарби видела Седьмую государственную дорогу каким-то туннельным зрением, и она ударила руль кулаком. Раздался гудок, но его некому было слышать.
Вот так люди и погибают. Ее кинуло в дрожь. В метель, попав в ловушку в суровой местности, израсходовав бензин.
Они замерзают насмерть.
Ей захотелось глотнуть «Ред Булла» – пусто.
Дарби щелкала кнопками радио, склонившись в сторону пассажирского сиденья, чтобы видеть дорогу, и пыталась вспомнить, какую машину она повстречала сегодня последней. Когда это было? Сколько миль назад? Это был оранжевый снегоочиститель с эмблемой Государственной Дорожной Службы на дверце, тащившийся в правом ряду, выбрасывая на обочину струи ледяных обломков. Не меньше часа назад. Как раз, когда солнце скрылось.
Теперь небо над зубчатыми скалами стало сумрачным, иссиня-пурпурным, как кровоподтек. Силуэты обледеневших елей вполне соответствовали общей картине угловатости и искромсанности. Низины темнели, купаясь в озерах теней.
«Температура 4°»[2 - По Фаренгейту.], гласило табло на заправке «Шелл», которую Дарби проехала тридцать миль назад. Наверное, сейчас холоднее.
Теперь она увидела вот что: полузанесенный зеленый знак в снегу на высокой обочине справа. Он надвигался на нее, выхваченный из сумрака светом замызганных фар «Хонды»: «365 дней со времени последнего несчастного случая».
Вычисляли, должно быть, за несколько дней до снежного шторма, но сейчас Дарби находила это зловещим. В точности один год, ну надо же. Это придавало сегодняшнему вечеру вкус некоего жестокого юбилея. Надпись была пугающе странной, будто адресованной лично ей, и очень походила на надпись на могильной плите. Ее плите.
И следующий знак, еще один.
«ВПЕРЕДИ ЗОНА ОТДЫХА».
* * *
Видел одну – считай, видел их все.
Вытянутый типовой барак (гостевой центр, туалеты, может быть, еще на одном энтузиазме работающий магазинчик с вещами первой необходимости или кофейня) угнездился между потрепанными ветром соснами и потрескавшейся скалой. Флагшток без флага. Похожие на барабаны куски распиленного старого дерева. Скульптурная группа из бронзы, со статуями, заметенными снегом по пояс: кусочек искусства на деньги налогоплательщиков в честь какого-то местного доктора или первопроходца. И сбоку – участок под стоянку с невеликим числом припаркованных машин – все прочие автомобилисты берегли себя, ожидая, когда прибудут снегоочистители.
Дарби проехала десятки подобных зон отдыха с тех пор, как выехала из Боулдера. Какие-то были больше, большинство – лучше, и все – не в такой глуши. Но эта, несомненно, самой судьбой выбрана для нее.
«УСТАЛИ? Ищите синий знак! БЕСПЛАТНЫЙ КОФЕ ВНУТРИ».
И более новый плакат, напечатаный при президентстве Буша, с американским орлом, Хранителем Родины:
«ЧТО-ТО НУЖНО? СКАЖИТЕ, ЧТО».
Последний знак, в конце съезда, был Т-образным. Он призывал грузовики и трейлеры ставить слева, а небольшие машины справа.
Дарби едва не въехала в него.
Лобовое стекло было уже занесено снегом до непрозрачности – правый «дворник» тоже тупил и не справлялся – так что рулила она, опустив боковое окно и протирая ладонью небольшой кружок перед собой. Способ навигации, похожий на выглядывание в перископ.
Она не беспокоилась о том, чтобы правильно выбрать место для парковки, – цветные линии и бордюры все равно будут видны не раньше марта – и пристроила Синенькую рядом с серым мини-вэном без окон.
Она заглушила двигатель. Вырубила фары.
Тишина…
Ее руки тихо тряслись. Выходил адреналин с того первого заноса. Она сжимала их в кулаки, сперва правую, а затем левую (вдохнуть, досчитать до пяти, выдохнуть) и наблюдала за накопившимся снегом на лобовом стекле. Через десять секунд круг, протертый ею, исчез. А через тридцать она была раздавлена рухнувшей на нее ледяной черной глыбой.
Глыбой осознания очевидного факта, что она не успеет добраться до своего городка Прово в штате Юта к завтрашнему полудню.
Оптимистический вариант расчета времени прибытия основывался на том, что она проедет Впалую Хребтину еще до полуночи, и тогда даже останется время на короткий сон часов до трех утра, чтобы взбодриться. Пурга спутала все планы. Сейчас было почти восемь часов вечера. Объективно: когда дороги расчистят, даже если Дарби не будет останавливаться поспать или сходить в туалет, то все равно не успеет и не увидится с матерью до операции. Это окно возможностей ЗАКРЫЛОСЬ НЕЗАВИСИМО ОТ ТЕБЯ, как заглючившее приложение на смартфоне, успевшее перед падением показать тебе красивую картинку с изображением Скалистых гор.
Тогда увидится… после?
А это значит… когда?
Теперь внутри «Хонды» было совсем темно. Плотный снег облеплял стекла со всех сторон, будто берлогу полярного медведя. Дарби проверила айфон, щурясь от яркой подсветки, – нет сигнала, и девять процентов заряда батареи. Последнее принятое сообщение было открыто. Первый раз она прочитала его на окружной дороге Джипсума, проезжая через какую-то скользкую обледеневшую дамбу на скорости восемьдесят пять миль в час с вибрирующим телефоном в руке.
«Она норм в данный момент».
В данный момент. Это было пугающее уточнение. И не только оно пугало. И не столько.
Дэвон, старшая сестра Дарби, думала эмоциями. Ее эсэмэски и посты в «Твиттере» обычно страдали аллергией на пунктуацию; заполошные вспышки пустословия в поисках связной мысли. Но не в этот раз. Дэвон использовала короткое слово «норм» и закончила предложение точкой, и эти маленькие детали обжигали Дарби изнутри, будто язва, и заставляли желудок тоскливо сжиматься.
Неявная, но подсказка, что все происходящее сейчас в Больнице Долины Юта куда менее «норм», чем написано, и просто не может быть выражено с помощью клавиатуры.
Только несколько нелепых слов.
«Она норм в данный момент».
И теперь Дарби, нерадивая вторая дочь, находилась в ловушке на уединенной базе отдыха ниже перевала через Хребтину, потому что пыталась играть в догонялки со Сноумагеддоном на горной трассе. И проиграла. Высоко в горах, внутри «Хонды-Цивик» 94 года, заваленная снегом, со сломанными «дворниками», разряженным телефоном и неясным текстовым сообщением, выжигающим ей мозг.
«Мама нормально в данный момент». Это может означать что угодно. Любой ужас.
В детстве Дарби была заворожена смертью. Она еще не теряла ни бабушек, ни дедушек, смерть пока была для нее неким абстрактным понятием, чем-то, к чему можно приблизиться и рассмотреть, как турист, изучающий старинные надгробия.
Она любила делать копии надписей с могильных плит – кладешь на камень лист бумаги и трешь карандашом или воском, получаешь подробный отпечаток. Они были прекрасны. В ее личной коллекции имелись сотни таких отпечатков, некоторые – в рамочках. С обычных могил. С могил знаменитостей. Однажды Дарби перепрыгнула забор в Денвере, чтобы пополнить коллекцию Буффало Биллом. Долгое время она верила, что эта маленькая особенность, подростковая игра со смертью, сможет лучше подготовить ее к реальным такого рода вещам, когда с ними придется столкнуться в жизни.
Не подготовила.
Какое-то время Дарби сидела в темной машине, читая и перечитывая слова Дэвон. Потом подумала, что если продолжит оставаться в этой холодной пещере наедине со своими мыслями, то просто начнет плакать, а Господь знает, что она достаточно это делала за последние сутки. Она не может позволить себе терять волю. Не может опять ударить в грязь лицом. Увязнуть в тяжелом снегу, как Синенькая, вдали от человеческой помощи. Метель похоронит тебя, если ты это допустишь.
Вдохнуть. Досчитать до пяти. Выдохнуть.
Вперед.
Она спрятала айфон в карман, отстегнула ремень, накинула ветроустойчивую куртку поверх теплой спортивной кофты с капюшоном и очень пожелала, чтобы, в дополнение к обещанному бесплатному кофе, внутри этой облезлой постройки оказался вай-фай.
Войдя в гостевой центр, Дарби спросила об этом первого встречного – одинокого постояльца, и тот указал пальцем на кое-как заламинированный знак на стене. «Вай-фай для наших гостей любезно предоставлен провайдером СДОТ, совместно с Дорожной связью!» – прочитала она.
Человек стоял у нее за спиной.
– Это… э-э, это платно. Они выставят счет.
