скачать книгу бесплатно
Олив ощутила облегчение. Он тоже явно расслабился. Она знала, что это так. Ее тело реагировало так бурно только на его присутствие. Она была умной, амбициозной женщиной и не могла принять мужчину, не обладающего всеми этими качествами. Так что, конечно… Современный громила-викинг, на котором безупречно сидел костюм, но при этом Гуннар выглядел так, словно мог орудовать топором, являлся пределом ее мечтаний.
Она трепетала при мысли о мужчине, достаточно сильном, чтобы доминировать над ней. О мужчине, которому хотела бы подчиниться. Именно поэтому Гуннар так давно привлекал ее, сводя с ума. Он просунул руку под пояс ее брюк, его большие грубые пальцы скользнули в ее трусики, находя ее влажной и готовой к близости.
– Разве это не неизбежно, Олив?
И именно напряжение в голосе Гуннара чуть не довело ее до крайности. Он погладил ее лоно, прежде чем ввести палец глубоко в нее. Она ахнула, схватившись за его широкие плечи.
– Гуннар…
– Мне кажется, что это неизбежно. Ты такая влажная. Похоже, это не первый раз, когда ты думаешь о том, чтобы отдаться мне. Ты мечтала обо мне не только в ту ночь, когда пыталась поцеловать меня.
И Олив могла признать этот факт: что он был единственным мужчиной, которого она когда-либо хотела, что она мечтала о нем в течение многих лет. Когда ей исполнилось восемнадцать, у нее была лихорадочная фантазия тайком увидеться с ним: понадобился еще один день рождения, который Олив провела в офисных зданиях из-за деловых отношений своего отца. Во время этой встречи Гуннар находился в гостиничном номере рядом. И она подумала… Фактически она была совершеннолетней и могла лечь с ним в постель, если хотела. В конце концов, она слишком боялась его отказа. И она хотела бы заполучить его сейчас.
Олив не собиралась признаваться, что фантазировала о нем, что долго хотела его. Ее всю жизнь учили беречь свои чувства. Олив уже чувствовала себя потрясенной и уязвимой. Но она не могла раскрыть свои сладкие, девичьи фантазии о нем.
Он ввел в нее второй палец, его голубые глаза сверлили ее, когда он вводил их в ее желающее тело и выходил из него.
– Тебе это нравится, – сказал Гуннар.
Она коснулась руками его напряженного члена. Он убрал руку, и Олив почувствовала себя опустошенной, когда он покинул ее тело. Но затем он расстегнул ее бюстгальтер, что только усилило возбуждение. Она отодвинулась от него, сбросила туфли и с облегчением спустила брюки и нижнее белье с бедер. Наконец окончательно и полностью обнажилась перед ним.
Олив сидела на черном бархатном диване в гостиной в той идеальной женственной манере, которой ее научили в заочной школе очарования и женской силы. Она нашла время в своем плотном графике, чтобы посмотреть видеоуроки. Ее позабавила собственная чопорность в этот момент.
Расстегивая ремень, Гуннар щелкнул им, и звук отозвался дрожью предвкушения и желания. Он сбросил с себя одежду, и Олив смогла оценить размер его достоинства. Она переместилась на край дивана и развела бедра в стороны.
– Ты не придешь, пока я не разрешу. Если играешь со мной в игры, ты следуешь правилам. Ты понимаешь?
Теперь она дрожала. Бесконтрольно. Потому что воплощались все ее прежние фантазии. Гуннар подошел к ней, протянул руку и взял ее за подбородок. Затем наклонился и поцеловал. Все еще балансируя на краю дивана, он приподнял ее голову, встал, а затем двинулся вперед, сжимая свой большой член и направляя его к ее губам. Олив нетерпеливо раскрыла рот. Приняла его блестящую головку внутрь. А затем он наклонил бедра вперед, проникая глубже. Она жадно ласкала его, обхватив пальцами основание члена и крепко сжимая, вбирая в себя столько его, сколько могла. Это была ее фантазия. Она думала о том, как это будет. Она читала об этом действии, описанном в подробностях, и ее собственный разум изобиловал сценариями, в которых она могла бы оказаться в состоянии осуществить с Гуннаром самые смелые фантазии.
В лимузине, по дороге на конференцию, под столом в зале заседаний, после напряженных переговоров. Олив выпала из времени, воплощая свои давние желания. И вдруг он отстранился от нее.
– Достаточно. Теперь моя очередь.
И он опустился на колени, приподнял ее за талию и усадил на подлокотник дивана. Она оперлась рукой на спинку дивана, а другой – крепко держалась за подлокотник. Затем он грубо раздвинул ее ноги и впился в нее, как зверь, засасывая ее клитор в рот, прежде чем ввести в нее два пальца, чтобы создать гипнотический ритм, губы и язык работали в тандеме с его волшебными руками. Она извивалась у его рта, его жесткая борода касалась внутренней стороны ее бедер. Его язык был горячим.
– Гуннар, – простонала она, сжимая его волосы и покачивая бедрами в такт его толчкам.
– Ты можешь кончить сейчас, – сказал он, скользя кончиком языка по этому чувствительному средоточию нервов.
Она не могла остановиться. Волна за волной желание накатывало на нее. И когда она кончила, оставаясь в той же позе, он переместился к ее лону.
– Пожалуйста, – почти молила она.
А потом Гуннар вошел в ее лоно, заполняя ее. Олив откинула голову назад. Ее пронзительный крик был таким громким, что должен был смутить ее. Но она не могла смутиться. Все, что она могла, – лишь полностью отдаться сладостным ощущениям. Гуннар начал раскачивать бедрами, входя все глубже, еще глубже. Его толчки стали жесткими, беспорядочными, и она подумала, что умрет от волны невероятного удовольствия. Затем он поднял ее с дивана, все еще погруженный глубоко в нее, и вынес из комнаты. Гуннар на мгновение оторвался от Олив, чтобы уложить ее на кровать. Затем он оказался на ней. И Олив обнаружила, что снова разрывается на части, дрожа и сотрясаясь, этот кульминационный момент был ярче и отличался от первого. А потом он сорвался, зарычал и излил себя глубоко внутрь ее.
Почему же тогда Олив так сильно дрожала? Почему ей вдруг захотелось плакать? Почему она чувствовала себя потерянной?
– Отлично вышло, – сказал Гуннар.
А потом, не говоря ни слова, встал с кровати и пошел в ванную. Она долго лежала так, а затем медленно встала, вернулась в гостиную и собрала свою одежду. Олив чувствовала себя потрясенной. Превозмогая боль, она заставила себя улыбнуться. Во всех отношениях она победила. У нее на руках был выигрышный контракт. Ей больше не придется видеть Гуннара. Она не станет потакать этой боли в груди, говорящей ей, что она что-то потеряла. Олив наконец осуществила свою самую сокровенную фантазию. И это было все…
И теперь, когда она снова ляжет спать в полном одиночестве, у нее будут реальные воспоминания, а не дикие, вымышленные фантазии. Она всегда знала, что ей не на что надеяться – только лишь разве на одну ночь. Отношения между ними были невозможны. Но эта встреча была такой, какой она ее себе представляла. Казалось, заветная мечта наконец сбылась и принесла ощущение абсолютного счастья.
Глава 3
Когда два месяца спустя увидел записку от Олив Монро на своем столе, Гуннар был почти уверен, что это галлюцинация. Она преследовала его, как призрак, так что он даже почти не удивился. Гуннар проснулся ночью, запутавшись в своих простынях, мокрый от пота. Когда он чего-то хотел, то получал, был ли это шоколадный кекс или женщина. Но в этом и заключалась давняя проблема Олив Монро. На планете не было другого человека, которого Гуннар понимал бы так хорошо. Будь он человеком другого сорта, мог бы назвать все происходящее… любовью. Но он всегда старался смотреть правде в глаза, поэтому называл это очарованием. С тех пор, как она превратилась в красивую восемнадцатилетнюю девушку, смотревшую на него голодными глазами. Потому что да, он взял то, что хотел. И желание было взаимным. Олив знала, чего она желала.
Гуннар очень не хотел стать мерзавцем, похожим на отца, которого в детстве боготворил.
Он не желал быть похожим на тех мужчин, которые использовали и отвергали женщин, разрушали окружающую среду, разлучали семьи и платили рабочим жалкую зарплату за работу на производствах, сопряженных с риском для здоровья, и это удерживало его от того, чтобы когда-либо прикоснуться к Олив. Но не ослабляло его привязанности к ней. Его одержимость. Гуннар не соперничал с ней, отчаянно желая насладиться собственной неотразимостью и самоутвердиться. Ему не нужны были такие моменты власти над ней. Он соперничал с ней, потому что ему это нравилось, потому что это было лучше чем секс.
Прогнать Олив в ту ночь стоило ему нечеловеческих усилий. Конечно, ее неприкрытый интерес подогрел в нем чувство морального превосходства. Однако теперь он сдался. И много раз за последние два месяца подумывал о том, чтобы позвонить ей. Почему бы им не продолжить роман? Он все еще сопротивлялся своему влечению по инерции. Но его тело хотело именно эту женщину.
И это была еще одна особенность его характера – он привык получать все самое лучшее. Его похоть оставалась полностью неудовлетворенной в течение последних двух месяцев, потому что все, чего его тело хотело, – лишь Олив, и замена была невозможна.
Но нет. Это не было галлюцинацией. Имя Олив действительно значилось в этой записке, и его помощник, Джейсон, стоял рядом, нервничая. Мужчина, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке.
– Вся информация содержится здесь, в письме, – сказал он, – но я также чувствую, что мне нужно поговорить с тобой. Ты знаешь, как Олив смогла выиграть контракт на автомобильное обеспечение?
Для Гуннара это не было тайной. Простая истина заключалась в том, что Олив уничтожила его презентацию. Ее продукт был объективно лучше, и поэтому он даже гордился ею.
– Она видела нашу продукцию. И нашу презентацию. Она заплатила за информацию мне.
Казалось, мир повернулся вокруг своей оси и разбился вдребезги. Гуннар был ошарашен. Он гордился своим умением разбираться в людях. И вот теперь он столкнулся с предательством своего помощника и… Олив. Олив, которую он хотел защитить.
Ему вспомнилось, как он приносил ей кексы. Все деловые встречи, когда они сражались за контракт. Случай, когда он поднял ее из вазона с растением, неуклюжую девочку-подростка, задолго до того, как возжелал ее. Первый момент, когда он понял, что действительно хочет ее. Странную смесь гордости и соперничества, которую он испытывал, наблюдая за ее работой. Гуннар всегда находил ее особенной. Гораздо более светлый ум, чем у ее отца. И он верил, что она… хорошая. Оказалось, маленькая Олив, которую он считал особенной, была не более чем обычной воровкой.
Гуннар моментально превратился в лед.
– Итак, вы работали на нее?
– Да, – сказал Джейсон.
– Почему вы признаетесь в этом сейчас?
– Потому что теперь я не думаю, что будущее за ее компанией, как мне казалось еще недавно. Есть проблемы… Она сама не своя. Все в ее команде заметили. Она стала меньше бывать на работе, приходить поздно. Интересно, что с ней творится и как это можно объяснить. Но человек ее положения в ее возрасте может сломаться под грузом проблем.
– О чем ты говоришь? Может быть, проблема с алкоголем? Наркотики?
– Я не уверен. Но похоже, что она не является будущим компании, в которую я изначально верил.
Даже сейчас Гуннару хотелось защитить Олив. Она была молода и потеряла отца, на нее свалилось руководство компанией. Он мысленно вернулся к ночи похорон ее отца. Как она плакала! Какой мягкой она была! Неужели это притворство, как и все остальное? Потому что как могла женщина, предавшая его, поднять к нему свое лицо в молчаливой просьбе о поцелуе?
– Чего ты хочешь? – спросил Гуннар.
– Я хочу получить надежную должность в компании. Я могу предоставить доказательства того, что она получила контракт нечестным путем, и вы можете убрать ее с дороги и сами заключить контракт с «Ямамото».
Гуннар рассмеялся.
– Я не веду переговоров с предателями, у которых нет понятия о чести и достоинстве. Забирай свои вещи и катись отсюда на все четыре стороны.
Олив была несчастна. Она чувствовала себя больной в течение нескольких недель и просто не могла смириться с потенциальной правдой, боясь даже думать об этом. Конечно, она понимала, почему чувствовала себя разбитой, усталой и больной по утрам после того незащищенного секса. Они с Гуннаром были двумя величайшими умами в области технологий, а также двумя идиотами, которые занимались сексом без презерватива.
Конечно, она во всем винила его. Олив была девственницей, черт возьми, и опытный мужчина сам должен был обо всем позаботиться! Она ошиблась, она все испортила и теперь получала последствия ошибки. Предполагалось, что она возглавляет компанию, но едва могла сидеть прямо за своим столом. Олив была выбита из колеи в течение нескольких недель, ее мозг совершенно отказывался работать.
Она забеременела от своего конкурента по бизнесу. Олив тошнило, и она не могла есть ничего, кроме соленых крекеров. Олив сидела на полу у стола, достав пачку крекеров из верхнего ящика, прижимая ее к груди. Когда наклонилась к ящику, у нее закружилась голова, и ей пришлось сесть.
Олив чувствовала себя несчастной и напуганной. Она вышла на первое место, когда дело дошло до контракта, но когда дело дошло до всего остального… Как теперь выбросить Гуннара из головы, если то, о чем она подозревает, окажется правдой? Она хотела от него избавиться, но теперь это совершенно невозможно. От этой мысли ее затошнило прямо здесь и сейчас. И вдруг она услышала шум снаружи, а затем суматоху. Дверь в ее кабинет распахнулась. Олив вскинула голову, как сурикат, выныривающий из норы, а потом увидела его и слегка съежилась, так что была уверена, что над столом видны только ее глаза.
– Олив, – сказал Гуннар, и ее имя прозвучало на его губах предупреждением.
– Что, дружище? – спросила она, изо всех сил стараясь изобразить на лице яркую и убедительную улыбку. Вышла кривая гримаса.
– Ты думала, что тебе это сойдет с рук?
Ужас пронзил ее. О чем он?
– Ваш корпоративный шпионаж.
Олив почувствовала почти облегчение, услышав эти слова. Сейчас она поневоле думала вовсе не об успехе компании. Абсурдность происходящего обрушилась на нее. Он был ее смертельным врагом в сфере бизнеса, поскольку интересы их фирм часто пересекались. По сути, им приходилось постоянно соперничать с самого детства и юности. Но в других отношениях он был человеком, которого она знала лучше всех на свете. Ее отец умер, горе не утихало, и у нее никогда не было времени завести друзей.
Насколько Олив знала, Гуннар тоже мало кого подпускал близко к сердцу. У него были любовницы, список которых она успешно (успешно? – ничего себе ирония!) пополнила. Но они действительно знали друг друга очень хорошо. И прямо сейчас она хотела бы доверить ему свои горести, но он был их источником и не должен обо всем узнать. Гуннар заставил ее почувствовать себя виноватой за шпионаж, и это было нелепо. Его отец, безусловно, привил ему те же ценности, что и ей. Когда дело доходило до бизнеса, ценились любые средства для достижения цели, ее отец ясно дал это понять. Ведь Магнус всегда действовал таким же образом – напористо и уверенно.
– Я собираюсь отомстить тебе. – Он сказал это как бы между прочим. – То, что ты сделала, незаконно.
Олив резко стало плохо, у нее закружилась голова. И что еще хуже – она чувствовала себя виноватой. Потому что Гуннар был зол, и этого она ожидала. Но возникло ощущение, что она… разочаровала его. Отец не учил ее, как отступать. Он всего лишь научил ее копать глубже в любой сложной ситуации. И прямо сейчас было важно защищать себя. Потому что, скорее всего, она беременна.
Олив отбросила крекеры.
– Этот проныра, Джейсон, он сдал меня, не так ли?
Олив резко встала, готовясь дать отпор. Но внезапно голова закружилась. Напряженный и взволнованный взгляд Гуннара – последнее, что она увидела перед тем, как рухнуть в обморок.
Глава 4
Гуннар никогда не считал Олив слабой. Но вот она была здесь, упала в его руки, потеряла сознание, и он знал, что это не было уловкой с ее стороны. Потому что губы не синеют по мановению волшебной палочки. И не было никаких сомнений в том, что он должен принять меры для ее спасения. Гуннар поднял Олив на руки и вынес в приемную. Работники смотрели на него так, как будто он убил ее.
– Она упала в обморок, – сказал он во весь голос, – у кого-нибудь есть вода?
Никто не вытягивался по стойке смирно. Никто не предпринимал никаких движений, чтобы позаботиться о самочувствии своего явно нездорового босса. Проблема с алкоголем, сказал Джейсон, но дело было явно не в спиртном Олив выглядела совершенно больной. Гуннар шел сюда в крайне злом состоянии из-за того, как ошибался в ней. Он мечтал задушить ее, а потом обнаружил, что она сидит под столом и ест крекеры. Что-то тут было совсем не так. Эта странная женщина заставила его ослабить бдительность. Он должен был задаться вопросом, не вела ли она какую-то аферу все это время. Может, она все это время притворялась грозной и непреклонной, хотя на самом деле была мягкой и пушистой. Он хотел защитить ее так же сильно, как и сразиться с ней.
Однажды он принес Олив кексы, и все началось как шутка, а потом его позабавил тот факт, что она их ожидала. Он начал испытывать к ней чувства. И она предала его. Что-то важное в его душе сгорело, осталось лишь выжженное пепелище. Он собирался жить в одиночестве, никому не доверяя и никого не подпуская близко к себе.
– Гуннар знал, что на свете существует много добрых, хороших и порядочных людей. И все же никого не подпускал близко к себе. Но Олив все изменила. Он был слишком уверенным в своей способности разбираться в людях. Гуннар позволил ей проникнуть в свое сердце. Никогда больше он не впустит никого в свою душу. Даже сейчас, хотя чувствовал себя обязанным заботиться о ее здоровье, он ожесточился против нее. Против этих чувств. Он нес ее обмякшее тело через вестибюль ее высотного офисного здания и вышел через вращающиеся двери. Его водитель подъехал к обочине. Где ближайший кабинет частного врача? Я не знаю, что с ней такое. Она упала в обморок прямо мне на руки.
– Вы ее отравили? – спросил водитель.
Все знали о его соперничестве с Олив. Их соревнование за контракты часто воспринимали как шоу. И иногда он думал, что люди пересматривают их публичные прения просто для того, чтобы насладиться шоу. Гуннар думал о том, чтобы отказаться от этой части бизнеса, но… ему нравилось соперничать с Олив. Нравилось быть с ней.
Теперь это была такая очевидная слабость, что ему стало стыдно. Нужно было отвезти Олив к врачу. Сейчас ему явно стоило забыть о соперничестве. Он отнес ее обмякшее тело к краю тротуара и рывком открыл пассажирскую дверь и усадил ее на сиденье. Затем сел рядом. Он закрыл за собой дверь, и в первый раз девушка пошевелилась.
– Мне плохо, – сказала Олив.
– Если тебя стошнит в мою машину, будет большой штраф за уборку.
– А что, если меня вырвет тебе на колени? – спросила она.
– Я не знаю. Никто никогда этого не делал.
Сейчас умру, – повторила Олив, и это признание заставило его сердце сжаться, потому что всякий раз, когда видел в Олив хоть каплю беззащитности за образом жесткой бизнес-леди, он тут же чувствовал себя воином, викингом. Ему сразу хотелось вмешаться и защитить ее от любой опасности. Защитить от самого себя в том числе.
– Я сказал, что разорю тебя, а не убью.
Олив полулежала на сиденье, прижав руку ко лбу. И внезапно осознала, что понятия не имеет, что происходит.
– Куда мы едем?
– Я везу тебя к врачу, глупая ты женщина. Ты упала в обморок.
– Нет, – сказала она, внезапно принимая сидячее положение, – мне не нужно к врачу. Выбрось меня в канаву. Ты хочешь отомстить, верно? Оставь меня на холоде!
– Ты рухнула в мои объятия в своем кабинете. Я нашел тебя на полу, когда ты ела крекеры. Возможно, у тебя обезвоживание.
– Я думаю, что упала в обморок из-за твоих угроз. Отвезешь меня к врачу – тебе не поздоровится.
Он удивленно приполнял бровь:
– Почему-то я не думаю, что доктор обнаружит, что я являюсь причиной всех твоих бед.
Олив рассмеялась истеричным смехом и долго не могла остановиться. И он понятия не имел почему.
– Классно ты пошутил. Действительно. Высокое искусство. Отличная комедия.
– Олив, – сказал Гуннар, теперь его тон был почти официальным, – что происходит?
– Ты тот, кто знает все. Почему бы тебе не рассказать мне подробности? Включая то, как ты планируешь погубить меня.
– Все очень просто. Я хочу, чтобы «Эмбиент» стала дочерней компанией «Магнума».
Наказание должно было оказаться соразмерно проступку, хотя даже сейчас под его яростью скрывались жалость и непонимание.
– Ты хочешь купить меня? Я думаю, что это действие нарушает множество антимонопольных законов, Гуннар. И тебе ни за что не позволят так поступить.
– Я не согласен. Есть и другие крупные технологические корпорации. Такие же влиятельные, как твоя. И в любом случае у моей компании есть и другие способы влияния.
– Почему я должна соглашаться на это?
– Потому что альтернатива – судебное разбирательство, которое вполне может окончиться тюрьмой. Ты совершила серьезное преступление.
