скачать книгу бесплатно
Она что-то бормотала, то проваливаясь в забытьё, то возвращаясь в реальность. Лекс обнял её, сжимая в руке клинок, готовый защищать её от всего на свете. Но чувствовал, как капля за каплей рубашка пропитывалась кровью из раны в боку, а вместе с кровью таяла жизнь, и силы стекали тонкой струйкой к Дарии, нисколько не облегчая ей участь.
Шорох. Топот. Скрежет. Лающий смех. Лекс с ужасом заметил, что смотрит прямо в красноватые угольки глаз. Раанджи. Смрадное дыхание обдало его теплом. А потом на его лице сомкнулись челюсти. Лекс что есть силы вонзил кинжал в зверя. Зверь отпрянул, но лишь для того, чтобы накинуться на Дарию. Лекс кинулся ему на спину, как безумный, втыкая кинжал в плоть, покрытую густым мехом.
Зверь был огромен и скинул его, будто игрушку. Лекс почувствовал, как внутри всё сжалось от леденящей тоски и боли. Нечто бесплотное, едва ощутимое приподняло его и с силой швырнуло на землю, подминая под собой. Острые когти играючи вспарывали его плоть. Голову сдавило тисками. Казалось, всё вокруг окрасилось красным. И в целом мире не осталось ничего, кроме боли и ужаса оттого, что совсем рядом истошно вопила Дария, раздираемая на части другим хищником…
Глава 15
События шестилетней давности пронеслись перед глазами так, будто это было вчера. Лекс жадно отхлебнул вина.
– Позволь мне рассказать немного о том, что произошло с момента нашего расставания. Как видишь, меня не сожрали твари гиблого леса, но неплохо покусали. Я очнулся оттого, что меня обыскивали. Жадно, по-человечески. Я едва мог рассмотреть лицо человека, склонившегося надо мной в жажде наживы. Наверное, разговаривающий кусок обглоданного мяса очень сильно его напугал… Это был один из нескольких охотников. Я едва мог шевелить языком, но всё же пообещал им щедрое вознаграждение, если они доставят меня живым в поселение. Скорее всего, мне просто повезло, потому что охота у них была неудачной, а возвращаться с пустыми руками им не хотелось. И они схватились за единственную возможность хоть как-то наполнить свои карманы, то есть меня. Перед отъездом я припрятал в паре надёжных мест часть своих денег и драгоценностей, поэтому мог с чистой совестью обещать золотые горы. Охотники сдержали своё слово и даже доставили меня прямиком к лучшему целителю в том захолустье. Я шёл на поправку очень медленно, я гнил заживо, и жизнь во мне держалась лишь благодаря желанию отомстить. Я провёл год в низине ущелья Исх-Наар. И всё это время я, ходячий живой труп, постоянно справлялся о тебе и твоём напарнике. Безрезультатно. Говорили, что Нарий со своей ручной собачонкой залёг на дно. Другие говорили, что он оставил это дело. Я надеялся до тех пор, пока не прошёл слушок, переросший в уверенность, что он отправился прямиком в бездну. Я решил, что судьба сама свела за меня счёты, что больше меня ничто не держит в низине и отправился с первым торговым караваном. К тому времени я почти полностью оправился, но был ещё слаб. В пути внезапно открылись раны, которые, как я считал уже полностью зажили. Увы, на честных проводников мне не везло. Тот, с кем я договаривался о плате, решил, что я больше не жилец, обчистил карманы, и бросил подыхать в придорожной канаве. Знал бы он, что искал не там и нашёл лишь малую часть, очень расстроился бы.
Лекс сделал паузу. Ани внимательно слушала не перебивая.
– Я должен был умереть. Я, съедаемый мухами и червями, гнилой кусок мяса. Но что-то удерживало во мне жизнь. Меня подобрали. Долгое время я не приходил в себя и сквозь пелену бреда воспринимал всё происходящее, не имея возможности отблагодарить своего спасителя. Это был лекарь из Румбада долины Хендала. Он выходил меня только потому, что «любил интересные случаи». А как только я немного пришёл в себя, начал ему помогать, так и оставшись с ним. Сейчас я живу в доме, когда принадлежавшим ему, и лечу людей, которых когда-то лечил он. Очередная насмешка судьбы. У моего отца в столице Намирра несколько лекарских, одних из лучших. Знаешь ли, Ани, у нас в Намирре старший сын должен следовать делу отца. Я лишь средний сын, потому участь с малолетства стоять возле его стола и наблюдать, как он режет людей и лечит запоры, меня миновала. Но мой старший брат погиб на охоте, когда мне исполнилось 10, и теперь я должен был воплотить все чаяния отца. Он взялся за меня не на шутку, муштруя меня день и ночь. А когда я достиг 16 лет, отец решил, что мне стоит поучиться у иноземцев и взял с собой в путешествие. Вестал, Арбас, Нуа… Тогда я по-настоящему был зол на то, что должен буду заниматься нелюбимым делом, но сейчас я даже благодарен отцу за это. Всё же я неплохой ученик и достойный лекарь.
Лекс встал, достал из шкафа небольшой деревянный ящик, бережно открыл его и начал доставать содержимое.
– Больше всего в то время меня впечатлили лекари Нуа. Они смотрели на болезнь совсем иначе и зачастую искали причины не там, где привыкли искать их мы. Они верят, что одним из залогов выздоровления является правильное направление энергетических потоков. Знаешь, это на самом деле работает… Лекари Нуа мастера своего дела, я многому у них научился.
Лекс повернулся к Ани, спросил участливо:
– Мне кажется, тебя уже утомил мой рассказ. Не хочется ли и тебе, в свою очередь, поделиться со мной чем-нибудь?
Ани едва слышно произнесла:
– Я не могу, даже если захочется. Не сейчас. Я всё ещё пытаюсь отделить явь от видений.
– Я помогу тебе. Но позволь для начала закончить рассказ про лекарей Нуа.
Он взял одну из длинных металлических игл, разложенных на столе, с любовью погладил её остриё.
– Лекари Нуа учили, что всегда можно воздействовать на человека через его энергетические потоки. Но что главное, они научили меня, где расположены самые чувствительные точки на теле человека.
Глава 16
Лекс подошёл к Ани, закатал рукав, нежно помассировал кожу у локтя, и вонзил иглу. Ани дёрнулась, но верёвки крепко удерживали её на месте.
– Ты – моя рабыня, Ани. Я купил тебя на невольничем рынке Дармаса долины Хендала.
Обошёл её кругом, взял со стола ещё одну иглу, и нарочито медленно ввёл под кожу. Ани едва слышно застонала от боли, прикусив губу.
– Поначалу кажется, что боль не такая уж сильная. Но стоит посидеть так часик или два, как хочется лезть на стену.
– Доброй ночи, Ани.
Он ласково погладил её по щеке и вышел вон, плотно притворив за собой дверь. Поначалу Лекс хотел оставить рабыню в таком положении на всю ночь, но решил не слишком сильно усердствовать в первые же дни, опасаясь, что тонкая нить, соединившая их, порвётся, поэтому через несколько часов вернулся и снял иглы с бесчувственного тела. Отнёс рабыню в отведённую ей каморку, надел на щиколотки металлические браслеты с его выбитым именем, соединённые между собой цепью. Даже если она и попытается сбежать, обнаруживший найдёт беглянку и, согласно закону Хендала, должен будет вернуть её владельцу.
Следующие несколько дней были наполнены рутинным однообразием: с раннего утра до позднего вечера Лекс лечил, резал, навещал больных, ужинал, привязывал рабыню, заставлял её мучиться ожиданием, а после вонзал под кожу иглы, наблюдая, как она реагирует. Иногда она просто кривилась от боли. А от некоторых игл, воткнутых в особенности чувствительные места, она вопила.
Лекс улыбался и довольно разглагольствовал, сидя перед скошенной от боли рабыней, но едва он выходил из её поля зрения, как довольная улыбка сползала с его лица. Когда он только мечтал о мести, то представлял, насколько приятно будет истязать её. Но вот она в его власти, а внутри него едва чувствуется удовлетворение от свершившегося факта победы.
И рабыня.
Уже на второй день она спрятала все свои эмоции под маской брезгливого равнодушия и встречала его с неизменно пустым выражением лица. Иногда он тревожился, а не нырнуло ли её сознание снова в неизвестные глубины и внимательно прислушивался к отголоскам её чувств, звучавших в нём, словно эхо. И что ещё больше волновало его, может ли она так же читать и чувствовать его эмоции?
Пришлось признать, что он слишком мало знает о той связи, на которую он согласился. Он был ослеплён жаждой мщения и не узнал у жреца всех нюансов, а сейчас мучился неизвестностью и пытался разобраться во всём сам. Он старался закрыться от неё. Пришлось вспомнить азы, уже подзабытые.
Раньше, когда он был полон сил и мог делиться ими, как делился с Дарией, его учили контролировать пуповину силы и уметь закрываться так, чтобы принимающий не мог опустошить его. Лексу пришлось отводить в день по часу-полтора на медитацию и восстановление равновесия духа.
Первый день дался ему особенно тяжело. Разобравшись с тем, в каком состоянии он находился, он ужаснулся. Дисбаланс. Ему следовало гораздо раньше заняться этим вопросом. После смерти Дарии, когда он исчерпал все свои ресурсы, он решил почему-то, что если передавать нечего, то и контролировать своё энергетическое состояние не нужно. Он ошибался, сейчас он видел это, как видел и то, что времени на восстановление уйдёт немало.
У тренировок был и ещё один плюс. Он начал намного лучше чувствовать нить, связавшую его и рабыню, начал различать эмоции, спрятанные глубоко под панцирем равнодушия. Один раз он даже попытался залезть в её мысли, но получил такой болезненный щелчок, что голова болела, не утихая, целую ночь. Что ж, ещё рано. Или у неё слишком сильная защита.
В очередной вечер он вошёл, задумчиво пробежался глазами по разнообразию инструментов, любой из которых он мог обратить против неё и вдруг понял, что у него нет ни малейшего желания втыкать в неё иглы, резать кожу или выворачивать пальцы. Наскучило? Не совсем…
Перед ним сидела девушка, незнакомая ему, бесконечно далёкая и непонятная со своими татуировками, чёрными глазами и странной возможностью усмирять тени. Возможно, стоит дать ей передышку и попытаться узнать её, а потом уже решить, в какое место ударить больнее. Не всегда телесные истязания являются страшнейшим испытанием из того, что может случиться.
Лекс подошёл к рабыне, отвязал одну руку и вытянул вперёд, приказав ей держать её прямо. Так и есть. Кончики пальцев мелко подрагивали. Продолжать играть с иглами не стоит. Иначе совсем скоро она будет просто трясущимся куском мяса. Вздохнув, он сел напротив, налил себе вина, отпил немного.
– Не желаешь выпить?
– Нет.
– Не буду настаивать, да и вино, честно говоря, Мейрим купила не самое лучшее.
Лекс взял в руки иглу, медленно провёл остриём по её коже, прислушиваясь к её ответным эмоциям. Отчаяние. Его захлестнуло волной её отчаяния.
Он улыбнулся:
– Похоже, тебе они не очень нравятся?
– Разве для тебя это имеет значение?
– Для меня – не имеет, для тебя – да. Давай договоримся. Сегодня я не буду превращать тебя в утыканную иглами подушку, и, возможно, даже помогу справиться с последствиями предыдущих сеансов. Взамен расскажешь мне… для начала, что было с тобой после перехода?
– Неужели у меня есть выбор?
– Сегодня – есть. И думай быстрее. Я в силах сделать так, чтобы ты рассказывала всё, что меня интересует под… некоторым принуждением.
– Никаких игл?
– Никаких.
Он почувствовал искру радости, задушенную, как только она появилась, волной недоверия и настороженности. Что ж, она не настолько глупа, чтобы поверить в его искренность. Молодец, девочка, продолжай, играть с тобой по другим правилам будет даже гораздо интереснее, мысленно похвалил он. Рабыня поёрзала на стуле.
– Подожди, – велел он.
Придвинул её стул к себе поближе, развязал одну руку и принялся массажировать кожу, под которую только вечера втыкал не одну иглу.
– Как видишь, я выполняю свою часть уговора. Дело за тобой.
Он разминал подушечками пальцев кожу, чуть усилив нажим. Она едва слышно зашипела от боли.
– Поначалу будет больно, немного позднее полегчает.
Она недоверчиво посмотрела на его руки, но всё же закрыла глаза расслабляясь.
– В тот раз мы потеряли ещё двоих. Шестеро из двадцати. Слишком много, чтобы списать всё на неосторожность.
– Как это произошло? – резко перебил Лекс.
Глава 17
– Нарий, – жёлчно выплюнула Ани. – Нас всех погубила его жадность. В тот раз он в одну группу набрал и контрабандистов, и простых смертных, и охотников за «чёрной слезой». Это редкое растение, соком которого можно как лечить, так и отправлять. Растёт оно только в гиблом лесу, и с каждым годом оно прячется всё дальше в дебрях, потому что охотники вырывают и без того его редкую поросль. Мы не должны были идти в топкую долину, но Нарий решил скоротать дорогу к «чёрной слезе» пройдя по самой кромке топи. И поначалу всё шло хорошо, но после нас настигли раанджи. Целая стая. Они гнали нас всё дальше, в топь. Мы мчались почти наугад, времени выбирать надёжный путь не было. Один увяз в топи. Рассвет мы встретили сидя по пояс в болотной жиже. С одной стороны – раанджи, с другой стороны – топь, которая простирается до самого горизонта. Нарий принял решение тянуть жребий кому-то из тех, кого мы вели. Раанджи набросились на окровавленное тело, и мы смогли проскользнуть мимо. Дальше нас ждали только тени. Путь занял гораздо больше времени, чем обычно, и мы вышли к Нуа только к ночи. Шесть из двадцати – это слишком много. Поползли слухи, и больше никто бы не доверился проводнику. Поэтому Нарий решил залечь на дно в Нуа. Пришлось браться за всякую работу и перебиваться случайными заказами, пока не утихли слухи. Через полтора года начался резкий всплеск теней, кольцо начало сжиматься. Многие бежали из долины Исх-Наар, а переход через ущелье не мог вместить всех желающих. Память у людей коротка. И Нарий, почувствовав, что он нужен, вернулся. Несколько раз мы переправляли людей с минимальными потерями. Потом… Потом выяснилось, что жажда наживы вновь взяла своё. Он переправлял людей в лапы работорговцев. Когда я поняла это, было уже слишком поздно. Я оказалась среди десятков других, не подозревавших о той участи, что им уготована. Нарий же не пережил последний переход. Его убили.
Лекс ощутил злость, исходящую от девушки, и ещё одно чувство, которое ему распознать не удалось. Сожаление? Досада? Обида?..
– Как могло получиться, что люди пропадали десятками?
– Тебя уже не было в то время в долине, верно? Ты не застал того, что творилось там. Раанджи постоянно резали овец и коров, ночами забираясь в хлева. Тени словно с цепи сорвались, нападали на жителей ночами… Петля затягивалась всё туже. Люди бросали всё и хватались за любую возможность покинуть долину. А насчёт работорговцев… Людей, покидающих долину не через ущелье, словно не существует… По умолчанию считалось, что их сожрали тени.
Лекс продолжал массировать кожу девушки. До Хендала доходили отдалённые слухи, что тени стали активнее. Но не более того. Он и не предполагал, что всё зашло так далеко.
– Это было безумие, – тихо добавила рабыня, смотря на Лекса своими чёрными глазами.
Внезапно ему стало тоскливо. Он не мог понять, в его ли груди разверзлась дыра, засасывающая в бездну уныния, или это были отголоски отчаяния, охватившего её. Казалось, что сейчас он сорвётся вниз, измученный болью и придавленный всеми невзгодами, выпавшими на его пути. Ему нужно было сделать хоть что-то, чтобы почувствовать себя живым. Резким движением он разрезал верёвки, удерживающие рабыню, и притянул её к себе.
– Ты обещал…
– Никаких игл, – напомнил он, усмехнувшись, и впился в её губы жадным поцелуем, сжимая её в объятиях так крепко, будто намеревался её раздавить.
Ани не отвечала на его поцелуй, но он и не ждал этого. Целовать. Кусать. Рвать. Наслаждаться упругой кожей. Чувствовать солёный пот языком. Он без труда подавил её попытки противиться ему, опрокинул на спину и будто играючи развёл её ноги, устраиваясь поудобнее. Придавил своим весом, ворвался внутрь парой толчков и продолжал терзать губы, чувствуя вкус её крови на языке. Восхитительно. Приподнялся, когда всё закончилось, и прошептал, обводя пальцем тёмный ареол соска:
– В следующий раз ты будешь более отзывчивой, я обещаю.
Вновь застегнул кандалы на щиколотках, помог подняться, взял один из бутылей, которыми были уставлены полки у стен, налил чашку и поднёс ей:
– Выпей. Не хочу, чтобы ты понесла от меня. Выродки от тебя мне не нужны.
– Какое совпадение. Мне тоже не нужны выродки. От тебя.
Выпила всё до дна и с вызовом посмотрела на него. Он погладил костяшками пальцев кожу на её щеках:
– Не забывай. Ты – моя рабыня. И будешь делать всё, что я прикажу. Хочется тебе этого или нет.
Глава 18
Что-то случилось.
Это ощущение неприятно кольнуло грудь Лекса, когда он въезжал во двор следующим днём. Обычно Мейрим всегда выходила ему навстречу. Он всегда радовался, хоть и не подавал виду. По возрасту Мейрим годилась ему в матери, было что-то похожее на мать в её круглых, будто всегда удивлённых глазах. И когда она выходила на порог дома встречать хозяина, Лекс невольно возвращался на мгновение в родные края: мать встречает своего блудного и непокорного сына.
Это была лишь иллюзия, игра его воображения. Обычно говорливую и всегда пребывающую в хлопотах Мейрим было слышно издалека. Сегодня же она не вышла встретить хозяина и было непривычно тихо. Он кое-как привязал коня у столба, вошёл в дом, услышав, как кто-то потихоньку шагает ему навстречу, будто бы подволакивая ногу. Это была Мейрим, непривычно бледная и едва держащаяся на ногах.
– Что произошло?
Он усадил её на стул и пытливо взглянул ей в глаза.
– Я залезла на крышу за курицей. Той давно уже надо было подрезать крылья, да всё у Бобура руки не доходят, вот она и залетела наверх, но застряла между досками настила. Я взяла её и поскользнулась, упала, на колья. Распорола ногу.
– Боги, Мейрим! Зачем ты лезла на крышу сама? Дождалась бы Бобура с выпаса!
– Я не думала, что так выйдет. Да и некому больше. Рабыню вашу новую я побоялась туда отправлять, стреноженная же. А вдруг расшибётся ваша игрушка, с кого спрос? Решила сама слазить.
– Пойдём, я осмотрю рану.
– Так зашила она меня уже, рабыня ваша. Она как раз ограду чистила, помогла мне. Хотела в вашу лекарскую зайти, но закрываете же постоянно. Она и без того справилась.
Лекс не стал слушать Мейрим, всё же решил осмотреть рану. Упала Мейрим очень неудачно, распоров кожу на внутренней стороне бедра. Швы были мелкие, ровные. Лишь с одного края можно было закрепить шов аккуратнее, но всё же работа была проделана хорошо.
– Мейрим, ложись отдыхай. Я принесу тебе отвара чуть позже, а пока мне нужно переговорить с рабыней.
Он нашёл её внутри дома, чистящей закопчённый котелок. При его появлении она не оставила своё занятие, лишь вопросительно взглянула на него.
– Кажется, я не разрешал тебе вмешиваться.
– Но и не запрещал, – пожала плечами девушка.
– Делай только то, что тебя велят, и ничего больше. Я бы и сам справился с этой задачей.
– К твоему появлению она истекла бы кровью. Рана была глубокая и опасная.
– Мне удалось бы спасти ей жизнь, даже если бы я приехал поздно вечером.
Она с издёвкой смерила его презрительным взглядом.
– Ты с самого начала нашего знакомства переоценивал свои силы, Лекс из Намирра.
Он почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Рабыня же твёрдо смотрела ему в глаза, словно ожидая вспышки ярости и немедленной расплаты за дерзость. В этом и состоит её план, мелькнула мысль. Разозлить его настолько, чтобы он убил её в припадке гнева? Нет, так просто ты не отделаешься. Она перевела взгляд с Лекса на лежащий на столе нож для разделывания мяса. Он расхохотался.
– Не думай, что я так просто избавлюсь от тебя. Если я решу тебя убить, то буду делать это медленно, наслаждаясь каждым твоим стоном боли. Нет, не сейчас. Где ты научилась обрабатывать раны?
На её лице промелькнуло разочарование, вызвавшее у Лекса новый приступ веселья.
– В храме.
– Бросай котелок, накрой на стол. А после я посмотрю на что ещё ты способна.
Тон его голоса не предвещал ничего хорошего.
